«Она вроде бы посчитала, но хочет, чтобы ты проверила».
«Окей. Проверю».
«Ты добрейшей души человек».
«Не подлизывайся».
Меня часто подключали к работе с цифрами, так что подобные просьбы не удивляли. Дело в том, что меньше года назад один из бывших директоров нашей фабрики уволился и открыл конкурента на другой части города, переманив к себе половину персонала, а новый подыскать оказалось не так просто.
Мне нравилась работа в этом безумном ритме, когда все время что-то не успеваешь. Она не оставляет времени думать и вспоминать, держит в тонусе, выматывает и оставляет в конце дня приятное чувство удовлетворения от осознания количества сделанного. Я любила быть полезной, полюбила и эту работу, позволила себе привязаться к ней и ко многим людям здесь.
В углу нашего крошечного кабинета стоял немалого размера копировальный аппарат, которому давно пора отправиться на свалку. Он скрежетал и гудел даже тогда, когда никто не пользовался его услугами, а еще раз в неделю стабильно к нам приходил мастер, который пытался починить эту громадную штуковину, при этом измазываясь в чернилах и шепотом нецензурно ругаясь. Сотрудники, работающие на пятом и четвертом этажах офисного здания, непрерывно бегали копировать к нам, что бесконечно раздражало Ладу Константиновну. Каждый раз стук в дверь заставлял ее закрыть окно браузера с любимым сериалом, и открыть нашу программу. Потом приходилось долго искать момент, на котором она остановилась. Я, как обычно в мыле от навалившейся работы, сочувственно ей кивала.
- Сломано! - крикнула Амосова вздрогнувшей от неожиданности Ленке, как только та попыталась проскользнуть в наш кабинет. Девушка замерла, прижимая к себе папку, и испуганно уставилась на ксерокс. Я последовала его примеру — действительно, ни одна лампочка на нашем мучителе «Капитане Америка», как я его окрестила, так как нам никак не удалось оттереть с него старые наклейки от жвачки именно с этим супергероем, не горела.
- Евгения Александровна, - промямлила Ленка, не решаясь ни подойти ко мне, ни убежать.
- На первом этаже работает, - процедила Лада Константиновна.
- Лена, я напишу тебе в скайпе, когда «Капитан А» заработает, хорошо? Бумаги можешь оставить у меня.
Ленка охотно кивнула, протянула мне папку и убежала. Быстро пробежав глазами документы, я поняла, что сегодня работаю без обеда, - несколько таблиц с цифрами были разрисованы цветными ручками и маркерами, на отдельном листе быстрым острым почерком значились десять вопросов.
Как только дверь за Леной закрылась, Лада Константиновна выпалила:
- Я его выдернула из розетки. Замучили уже бегать туда-сюда.
Если бы я не была на сто процентов уверенной, что Амосова совершенно не разбирается в технике, я бы решила, что это именно она периодически ломает «Капитана А.», надеясь, что его не смогут починить и наконец-то уберут из нашего офиса снова в кладовку. Конечно, не ей же бегать на первый этаж по сто раз в день и не улыбаться охраннику, который всегда сидит у лестницы именно так, чтобы иметь возможность заглядывать под юбки спускающимся сотрудницам. В последнее время в магазине белья меня все чаще настигала мысль, что я выбираю очередные красивые трусы только чтобы удивить Степана Ивановича.
За работой мне удалось отвлечься от мыслей о Филиппе и пьяном Борисе, который сейчас спит на моем диване в гостиной. Так странно, раньше я думала, что Борис физически не способен пребывать в столь жалком состоянии. Степенный и серьезный доктор, который может быть милым и романтичным на свиданиях, никак не ассоциировался у меня с тем, кто может напиться до беспамятства в компании Фила. Разумеется, при условии, что Филипп не пользовался своим даром убеждения. Иначе, он мог бы и Амосову заставить проторчать полночи в баре «Самогон», когда впереди рабочий день.
Но почему-то я верила Мухину. Если он обещал, что будет играть честно, то так оно и будет. Фил всегда предельно серьезно относился ко вопросам, касающимся меня. Он не хотел, чтобы наши отношения строились на лжи. Лишь единожды я прочувствовала на себе всю силу его влияния, через несколько месяцев после этого и я убежала в первый раз.
Хотелось позвонить Ане. Я поглядывала на начальницу и терпеливо ждала, пока та уйдет на обеденный перерыв. Но что я скажу подруге? Да и вообще, станет ли она меня слушать после случившегося? Аня переживает за меня, в этом нет сомнения. Такую крепкую многолетнюю дружбу, какую сберегли мы с ней, не сможет полностью разрушить даже Фил, поразительный умелец портить все, к чему прикасается. А, может, я лишь тешу себя надеждой, и Анька давно забыла обо мне?
Амосова ушла на обед, а я, отложив ненадолго Ленкины безумные схемы, схватилась за телефон. Кому позвонить? Я до сих пор не удалила номер Ани из телефонной книги не просто так. Я нуждалась в ней. В ее теплых словах, заинтересованности в моей судьбе. Что бы у меня не случалось в жизни, Аня относилась серьезно и ни на шутку переживала, будь то очередной экзамен, собеседование или неудачное окрашивание волос. Но вместо номера любимой подруги я набираю домашний телефон родителей Филиппа. Зачем? Сейчас уже нет смысла скрывать свое местоположение, Фил нашел меня. А я по-прежнему остаюсь его женой, поэтому не могу не позвонить и не высказать свои сожаления.
Трубку взяли на втором гудке, но ответила мне не мать Фила.
- Да? Говорите, я слушаю, - голос мужской, хриплый. По быстрому говору можно предположить, что у телефона один из многочисленных братьев Филиппа. Они все произносят шипящие невнятно и торопятся, словно время, отведенное им для ответа, строго ограничено. Я помню, как усердно Фил боролся с этой особенностью речи, ведь когда ведешь презентацию или переговоры с важными клиентами нельзя торопиться. Подобную манеру говорить могут и вовсе принять за признаки волнения, лжи или неуверенности в себе и успехе проекта.
- Здравствуйте. Это Женя Мухина, жена Филиппа. А могу я узнать, с кем говорю? Я думала, что услышу Лидию.
В трубке послышался непонятный шум, затем все стихло, мне показалось, что кто-то зажал микрофон ладонью.
- Эй, вы меня слышите? - сказала я чуть громче.
- Да, конечно, я тебя слышу. Прости, у нас тут сумасшедший дом. Это Мотео, старший брат Буффа. - Его родственники всегда называли Фила прозвищем, которое он терпеть не мог. - А мама сейчас в больнице. Давление скачет.
Не рассчитала пропорции закуски к выпивке?
- Надеюсь, ничего страшного? Я хотела выразить вам свои соболезнования.
- А, да, спасибо, Женечка, - торопливо сказал Мотео. У нас сложились не лучшие отношения с родственниками Фила. Точнее, они совсем не сложились. Начнем с того, что Филипп никого из них не пригласил на нашу скромную свадьбу, а когда его многочисленные братья и сестры все-таки приехали, он вышел из ресторана, всех поблагодарил, но не предложил присоединиться к празднованию. Таким образом, на нашей свадьбе присутствовали лишь мои родственники и друзья, и один единственный друг Фила – Илья Стрельников, он и выполнял роль свидетеля. Они вместе росли с Филом, как и мы с Аней, и старались поддерживать связь на расстоянии.
- Женя, дорогая, скажи, откуда ты узнала о смерти папы? Ты ж вроде бы послала моего брата ко всем чертям? - Мотео говорил грубовато, но неожиданно дружелюбным тоном, кажется, он действительно был рад меня слышать. Впрочем, когда умирает кто-то из близких, человек рад поддержке даже от чужих и незнакомых людей.
- Да, так и есть, мы разводимся. - На мгновение меня поразили сомнения - не мог ли Фил сфабриковать некролог в газете? Придумать смерть отца, чтобы вызвать мое сочувствие? Да, это ужасно, но я знала, на что способен этот тип. - Мотео, скажи, а ваш отец, он… правда, умер?
Последовала пауза.
- Извини, я не хотела показаться бестактной. Просто мы с Буффом сейчас не в лучших отношениях. И когда он вчера вывалил на меня эту информацию, а потом ушел, я растерялась.
- Буфф рядом с тобой?! - воскликнул Мотео, заикаясь.
- Да, он сейчас живет у меня. Временно.
- Слушай, Женя, не могла бы ты сказать мне свой адрес? Дело в том, что Буфф должен подписать некоторые бумаги, чтобы мы могли вступить в наследство. А он в очередной раз просто исчез. Мы повсюду его ищем.
Наследство? Хм, мне всегда было интересно, как родители Филиппа умудрились купить свой уютный громадный дом в одном из лучших районов их небольшого города. Насколько мне известно, из имущества у них были лишь несколько комнат в общежитии, в котором и выросли Фил со своим братьями и сестрами. Впрочем, возможно, рассказы очевидцев НЛО стоят дороже, чем я могу предположить.
- Конечно, Мотео. Это как раз в духе Фила. Такое поведение, я имею в виду.
- Конечно, Мотео. Это как раз в духе Фила. Такое поведение, я имею в виду.
Халатное.
- Да, халатное.
Я продиктовала адрес.
- Спасибо, Жень. Как я рад, что ты позвонила! Ты нас спасла. Мы пришлем к вам курьера с бумагами, надеюсь, Буфф их подпишет.
- Я его заставлю.
- Если он опять не убежит.
- О, не беспокойся. Он будет жить у меня еще две недели.
- Отлично. Спасибо еще раз.
Радость Мотео подняла мне настроение. Правильно я сделала, что позвонила, всегда приятно помочь людям.
В моем распоряжении имелось еще несколько минут, но я не стала звонить Ане. После того, что случилось, она не захочет со мной говорить. А, может, я сама не очень хочу слышать ее голос. Будь проклят Фил и день, когда мы встретились! Хочется верить, что мне предстоит его видеть лишь две недели, а потом он навсегда исчезнет из моей жизни.
Две недели, это не так много, если учесть, что последние два года я либо в бегах, либо занята планированием побега. Возможно, если Филипп исчезнет, я смогу возобновить отношения с родителями.
Глава 5 - Лицом к лицу
Рабочий день в нашем кабинете всегда заканчивался с уходом Лады Амосовой. Не скажу, что я была в восторге от своей начальницы, но ее неизменная пунктуальность в отношении своевременного отбытия домой – стирала любые недостатки. И не имело никакого значения, происходит ли аврал, случились неприятности или приезжает начальство из столицы — ровно в пять часов Амосова поднималась из-за стола, бросала: «До завтра (или хороших выходных), Евгения Александровна», - и покидала кабинет. Через несколько минут, а точнее в пять ноль семь, последние недели мне звонил Борис. Если я успевала закончить работу, то выключала компьютер и прочую технику, замыкала кабинет и спускалась на первый этаж, болтая с моим новым парнем, рассказывая ему о своих делах, слушая шутливый отчет о его.
- Едва на ногах стою, солнышко, - говорил он, если считал, что нам не следует сегодня видеться.
- Я безумно соскучился, - если намекал на свидание.
А дальше уже я решала, хочу ли провести сегодняшний вечер в компании этого мужчины, или же мне лучше поехать домой, набрать себе горячую ванну и почитать очередную художественную книгу.
Одиночество я любила, пряталась в нем как в плотном коконе от радостей и проблем, не позволяя себе отвыкать от его холодного статического благополучия. Поэтому чаще выбирала именно второй вариант. Может показаться, что мне хотелось новых отношений и эмоций, возможно, так и было, но я боялась. Чего? Сама не знаю. Последние пять лет у меня был только Фил. И не все эти годы были плохими. Я успела привыкнуть к мысли, что он мой единственный и на всю жизнь, по крайней мере, в первые три года нашего брака я мечтала только об этом. Сложно пустить в свою жизнь, тем более, в постель другого мужчину. Кроме того, Мухин высоко задрал планку.
Я уже замыкала кабинет, как почувствовала в кармане вибрацию телефона. Звонил Борис, он опоздал буквально на полчаса, а я уже решила, что он не позвонит сегодня. На мгновение я замерла, стараясь понять, обрадовалась ли я его звонку или нет. Мгновения не хватило, а вибрация раздражала все сильнее. Что я ему скажу? Сделать вид, что сегодня под утро он не вломился в мой дом едва живой? Какой реакции он от меня ожидал при этом? Сомнений не возникало — ситуацию подстроил Фил. Но меня взбесило, что Борис пошел у него на поводу, поэтому не возникло ни малейшего желания его оправдывать. Почему он не послал Мухина подальше, зачем потащился с ним в бар? Что рассказывал ему? Если Фил не пользовался даром, то в этом психологическом противостоянии они с Борисом были на равных, так почему Филипп снова одержал гребаную победу?
Решив, что не смогу скрыть разочарования в голосе, я сбросила звонок. Придумаю, что солгать при встрече. Не успела я убрать телефон в сумочку и спуститься по лестнице, как тот снова начал вибрировать. На этот раз звонил Мухин.
- Да? – довольно резко сказала в трубку.
- Джеки, сестренка, поговори с Борисом. Будь к нему добрее, парень ничего плохого не сделал. Ну, перебрал, подумаешь, с кем не бывает, - невозмутимо заявил Фил, а затем, как я могу предположить, передал Боре трубку. О, нет. Меня бросило в жар, я быстро вышла на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Теперь Борис будет знать, что я не хотела с ним разговаривать!
- Женечка, привет, - если бы я не знала ситуации, то решила бы, что Борис при смерти, настолько слабым показался мне его голос.
- Привет. - Мне нужно все ему объяснить, но я не могу так быстро сосредоточиться и понять, что именно нужно сказать. Сразу кинуться оправдываться? С другой стороны, оправданиями я лишь подкреплю подозрения, что не хотела его слышать. Ну же, Женя, скажи хоть что-нибудь. Но вместо этого я молчала, и пауза с каждой секундой становится все тяжелее.
- Женя, я должен извиниться, - наконец, сказал Борис.
- Все нормально. Честно. Ты не так все понял, - я зажмурилась, коря себя за сказанное. Я только что признала, что не ответила на его звонок.
- Нет, ненормально. Не знаю, что на меня нашло.
Зато я знаю что. Это Филипп Мухин.
- Давай позже поговорим? Ты сейчас у меня?
- Пока да, но думаю, будет лучше, если я поеду домой и приведу себя в порядок.
- Да, ты прав. Так будет лучше. Поговорим позже, Боря.
Несколько минут я ждала в машине, а потом нажала на газ и направила автомобиль в сторону автовокзала. Благополучно проехала мимо, четко решив для себя, что в очередном побеге пока нет смысла. Мухин снова меня найдет, и будет только хуже. По крайней мере, сейчас Фил старается играть по-честному.
Я выехала на трассу и поехала вдоль широкой лесополосы, все сильнее нажимая на педаль газа. Хотелось оказаться вне зоны действия сети, и вне зоны влияния Буффа.
В наше время не принято встречать вместе старость, каждый пятый брак заканчивается разводом. Почему так происходит? Раньше для меня всегда было загадкой, как можно сегодня желать прожить с человеком до конца дней, а через год-два возненавидеть его. Многие родители моих друзей находились в разводе, Анька встречалась с отцом лишь на выходных, а воспитывал ее отчим. Интересно, в какой момент все меняется, и самый близкий человек становится главным врагом? Я точно помню, когда это случилось у нас с Филом, но моих причин не может быть больше ни у кого в мире. Ведь только над Филом ставили эксперименты зеленые человечки, как периодически утверждает его мама в сомнительных передачах по кабельному.
Я остановила машину на обочине и, царапая дорогие туфли о камни, спустилась к реке. Могу поспорить, что на большую часть человечества вода действует одинаково успокаивающе. Мы любим смотреть на быстрые реки, морские волны и на далекий серо-голубой горизонт, за которым не видно суши. Я разулась и, присев на берег, опустила ноги в прохладный поток неширокой, но шустрой речушки, в честь которой и был назван город N. Мне хотелось очиститься, смыть с себя прошлые ошибки и возродить веру в будущее. Бросив небольшую палку в воду, я долго смотрела, как она несется вперед, ведомая ветром и течением, пока не скрылась где-то вдали.
Через три года совместной жизни Филипп вдруг решил, что мне хватит работать. Он по-прежнему занимал должность ведущего менеджера по работе с клиентами в нашей фирме, вел несколько крупных проектов одновременно и зарабатывал неплохие деньги. Мы взяли ипотеку и купили просторную квартиру недалеко от офиса. Всерьез подумывали о своем доме, но решили, что еще лет пять поживем поближе к центру города. Фил все детство провел в разъездах с цирком по небольшим городкам, редко останавливаясь на ярмарках в крупных, может, поэтому он так рвался к цивилизации. Он считал одним из лучших дней в жизни тот, когда поругался с родителями, сел в автобус и приехал поступать в институт. Судя по его рассказам, ему ничуть не претило жить в крохотной комнатке, на которую у него тогда хватало денег, и где он не чувствовал никаких неудобств, не смотря на то, что его сосед постоянно был чем-то недоволен.
«В нашем общежитии получить место было практически невозможно, поэтому я снял комнату у старушки, живущей в трех минутах от института. В то время у меня было так мало денег, что пришлось ее делить с парнем, учившимся на год старше. Я думал, мы подружимся, но ничего не смог сделать с его нытьем. Он жаловался на холодную воду в душе, на плохой ремонт хозяйки, можно подумать, она сдавала одну комнату из двух имеющихся не от нужды. Вместо того чтобы починить кран, он психовал и ехал мыться к своей подружке. В общем, первый мой год в столице был веселым».
В какой-то момент жизни Фил понял, что не хочет связывать свою судьбу с цирком. Он не помнил, когда именно он это понял, сказал только, что при этом как раз в очередной раз чистил клетки животных. Наверное, в это же время в нем и поселились отвращение к каким-либо домашним питомцам и стремление жить подальше от ферм и вообще от природы.