Дирвен разглядывал негодяя, продолжая сравнивать с Энгой. Похоже, секрет успеха его игры заключался в том, что он не пародировал женщин, как балаганный клоун, и в то же время не подражал расхожему обобщенно-жеманному эталону, как поступил бы на его месте конспиратор из недалеких. Он слепил образ Энги, словно хороший актер, избегая избитых приемов, которые неминуемо привели бы к провалу. Мелькнула мысль, что все это стоит запомнить как пример правильного подхода к маскировке, вдруг когда-нибудь пригодится.
– Как тебя зовут на самом деле?
– Ормье Нечди Сомайди, путешествующий аристократ из Нангера, к вашим услугам.
– Врешь ведь.
– А кто ты такой, чтобы знать обо мне правду? – сощурил длинные зеленовато-лиловато-серые глаза так называемый Ормье. – И так ли уж сильно она тебе нужна?
Заглянувшая в палату милосердница переполошилась, увидев их вместе, но когда все поняли, что Дирвен и Ормье драться больше не будут, волнение улеглось.
Покинув лечебницу, они вместе позавтракали в трактире. Ормье согласился возместить владельцу «Столичной белки» некоторую часть убытков, но драконья доля все равно легла на плечи Дирвена.
– Ты же зачинщик, – безмятежно улыбнулся этот мерзавец. – Вот и плати по своим счетам.
«Ничего, ты мне тоже по счету заплатишь! Посмотрим, как тогда будешь улыбаться».
Несколько раз Дирвен переводил разговор на красоты природы в окрестностях Аленды. Сейчас у него экзамены, а после хорошо бы выбраться за город и устроить пикник: если Ормье и Нальва захотят, он им такие чудесные места покажет… Нальву специально упомянул, чтобы недруг не заподозрил нехорошего умысла. Впрочем, сторонний наблюдатель не усмотрел бы в его плане ничего зловещего: отправиться с компанией в сельскую местность, полюбоваться пейзажами… Но если Дирвен все оценил правильно, один из этих пейзажей произведет на Ормье сокрушительное впечатление.
Вскоре выяснилось, что в Дом Инквизиции Орвехта вызывали в преддверии повышения. Дабы удостовериться.
Поднявшись на очередную ступеньку, он узнал некоторые весьма любопытные вещи. Кое о чем и раньше догадывался, кое-что его удивило, так что новые знания своей цены стоили – если считать ценой моральные мытарства и общение с прилипчиво-въедливыми доглядчиками.
Дирвен возместил ущерб почтенному Шайму, оставил в покое Хеледику и успешно сдавал экзамены. Песчаная ведьма тоже сдавала экзамены. Благодарение богам, ее отношение к мнимому нангерцу не выходило за рамки легкого увлечения, и печалиться девочка перестала, хотя временами на нее нападала задумчивость. О смысле жизни, видите ли, и о своем месте в этой жизни.
Воспитанники взялись за ум, Светлейшей Инквизиции можно не опасаться, дел на службе невпроворот, но Орвехту бередила душу, словно привязавшаяся на улице скрипичная мелодия, мысль об Итосии. Он пытался что-нибудь разузнать о ней, однако ясноглазая лекарка из Молоны как сквозь землю провалилась.
Ну уж нет, с угрюмым азартом решил Суно, от меня не уйдешь. Будем считать, что это неофициальное расследование.
После встречи в лечебнице Зинта ходила сама не своя. Тот маг понял, что она из Молоны. И она чуть не назвала ему свое настоящее имя. И в придачу ко всему он ей нравился.
– Тебе не стоило там задерживаться, – заметил Эдмар.
– Там было много тех, кто нуждался в моей помощи, – отрезала она, сознавая, что и впрямь чуть не попалась.
Зинта бросилась туда, поймав его «зов боли», и еще по дороге уловила, что Дирвен, которого после путешествия через границу она знала, как облупленного, находится где-то рядом, тоже в неважном состоянии. Сразу стало ясно, что эти двое столкнулись и наваляли друг дружке, пустив в ход и кулаки, и магию.
В отличие от Дирвена, так и не признавшего в ней перемазанную пылью лекарку, встреченную на приморской дороге, его учитель, похоже, определил, что это была она.
Эдмар выяснил, что зовут его Суно Орвехт. Один из тех немногих, кто силен по-настоящему и не нуждается в подкормке из Накопителя. На свое великое счастье, он не из древних и наверняка не устает возносить за это богам благодарственные молитвы, добавил Эдмар с кривой улыбочкой.
Он усилил, насколько смог, прячущие чары, которые не позволяли разыскать Зинту с помощью ворожбы, и посоветовал ей не выходить за пределы сурийских кварталов. При этом сам по-прежнему чуть не каждый день исчезал, сменив тюрбан с матхавой и куфлу на ларвезийскую одежду.
– Ты там поосторожнее гуляй, – попросила Зинта. – А то Дирвена встретишь, и опять друг друга побьете.
– Да мы не раз уже встречались, – усмехнулся Эдмар. – Мы помирились, так что не беспокойся.
Несмотря на это заверение, она забеспокоилась пуще прежнего:
– Совести у тебя нет! Не вздумай на него дурно влиять.
– На него повлияешь… – собеседник скроил презрительную мину. – Абсолютное отторжение. Да он мне и не нужен, в Разлучных горах я его обрабатывал, чтобы заставить дать клятву. Зато он забавный, мы вместе к модисткам ходили.
– А что у тебя с той девушкой, Хеледикой?
– Время от времени видимся, но она как будто находится за стеклом. Или, точнее, в стеклянном флаконе, словно драгоценные духи. Она песчаная ведьма, а стекло получается из песка, ты об этом знаешь? Мы с ней как два сорванных ветром листа, плывущие рядом по воде, и я не могу исправить тот вред, который причинил ей Дирвен. Тебя интересовало это?
– Ты выразился чересчур поэтично, но я все поняла. Бедная девочка.
– Дирвена за одно это стоило проучить. О, вот бы загнать его в ситуацию, чтобы он был вынужден выкупить свою жизнь такой же ценой, как Хеледика в тот раз, это было бы интересно.
– Да что ты несешь? – рассердилась Зинта. – Не слушайте его, боги! Как ты можешь о таких подлых вещах думать?
– Думать можно о чем угодно. Я же не говорю, что я что-нибудь в этом роде сделаю. Больно надо. Я всего лишь заблудившийся маг, который не может найти дорогу домой, тут бы самому уцелеть, чтобы не сожрали те или другие.
– Целее будешь, если выкинешь из головы недоброжительские мысли.
Зинте по горло хватало хлопот с пациентами, и сурийского языка она не знала, но все же заметила, что в кварталах, занятых переселенцами с юга, что-то назревает – и вряд ли хорошее. Голоса звучали резче, чем раньше, молодежь собиралась кучками. Ощущение было, как перед грозой, когда ветер хлопает оконными рамами и гоняет по улицам пыль.
– Зинта, завтра, как рассветет, уходим отсюда, – сообщил вечером Эдмар, выглядевший крайне раздосадованным. – Все, что у нас есть ценного, берем с собой, на случай, если больше не вернемся. Наденешь ларвезийское платье, а сверху покрывало и матхаву – это снимешь, как только отойдем от их кварталов.
– Почему? У меня же здесь пациенты, и Джеманха учит меня танцевать!
– Завтра здесь такие танцы начнутся… Дурачье собирается поднять мятеж и наказать ларвезийские власти. У старейшин не хватает влияния, чтобы эту глупость предотвратить. Сурийцев и так в Аленде недолюбливают, и я не удивлюсь, если у Ложи после этого окончательно терпение лопнет.
– Из-за чего мятеж?
– О, повод просто шикарный! На днях один предприимчивый юноша из тех, кто носит матхаву, завернул в галантерейную лавку, вырвал кошелек у зазевавшейся покупательницы и пустился наутек. Мимо проходил полицейский патруль, началась игра в догонялки. Парень, потеряв голову, полез прятаться в подвал заброшенного дома с дурной репутацией на улице Глиняных Мисок. Облезлое архитектурное чудище из кирпича цвета несвежего мяса, выглядит так, словно притащилось в город с кладбища старых кирпичных домов. Местечко вроде паянских Паленых Гнезд, а что там водится – никто вразумительно рассказать не может. Нечто крайне опасное. Стражи порядка следом за воришкой не полезли и вскоре услышали жуткий крик. Потом вызвали магов – те тоже не знают, что за напасть в этом подвале обитает, и рады любому гостинцу, который можно поизучать. Вытащили труп. Голова была целая, а все остальное напоминало кровавую перекрученную тряпку, и на лице – соответствующая гримаса. Жаль, я не видел. Вроде бы инцидент исчерпан, но его приятели решили отомстить за товарища и преподать урок злой алендийской полиции, загнавшей невинную жертву в логово демона. Скорбящих приятелей набралось, как собак нерезаных, и предполагается, что беспорядки начнутся завтра. Так что придется нам с тобой уносить ноги, а ведь так хорошо устроились…
– Может, их как-нибудь отговорить? Мальчишку жалко, но ведь, если начнется мятеж, пострадавших будет больше.
Зинта растерялась, она при таких известиях всегда в первый момент терялась, если только от нее не требовалось немедленных профессиональных действий.
– Да их даже старейшины унять не могут. Мое мнение, дураку дурацкая смерть, однако гордые сыны Суринани одержимы отмщением, – Эдмар говорил с издевкой, но еле слышным шепотом, хотя их соседи не знали молонского. – Собираются перевернуть Аленду вверх тормашками, дабы защитить свое право хватать чужие кошельки, и чтобы после этого никто не кидался за ними в погоню. Если Ложа не подавит эти беспорядки с максимальной жестокостью, она совершит большую глупость.
– Тем, кто нас приютил, придется плохо. Разве совсем никак нельзя этому помешать? Ты же маг, и среди старейшин есть маги…
– Среди мятежников тоже. Ясно, что горячих сурийских парней подзуживают Овдаба и Ктарма, наверняка без засланцев не обошлось. Они давно к этому готовились, эпизод с воришкой послужил поводом. Со старейшин общины это вины не снимает, нечего было выпускать ситуацию из-под контроля.
– Хорошо тебе со стороны рассуждать! – упрекнула Зинта. – Ты же не знаешь, каково это – за другими присматривать.
– Представь себе, знаю. В паянской гильдии контрабандистов я как раз этим и занимался, и недоумков вроде того быстроногого вора, и его опечаленных дружков я бы сам скормил какому-нибудь демону, пока они всех остальных не довели до беды. Но у нас таких не было, добрый управитель таможни никчемную дрянь в дело не брал.
– То подпольная зложительская гильдия, а то община, – вздохнула лекарка. – Не все же родятся и вырастают разумными.
– Значит, неразумные должны быть тише воды, ниже травы, не открывать рта лишний раз и во всем подчиняться разумным, – безапелляционно парировал Эдмар. – И если старейшины не смогли соблюсти этот принцип, им придется заплатить за свой просчет. Зинта, мы с тобой не сможем предотвратить мятеж, так что готовься к побегу.
– Но если я останусь, я хотя бы смогу помочь пострадавшим, особенно тем, кто из мирного населения.
– Как бы тебе самой не пострадать. Смотри, если тебя арестуют и маги Ложи выяснят, что ты знаешь правду о Накопителях, – тебе конец.
– Вряд ли они рискнут убить лекарку под дланью Тавше.
– Зато рискнут держать тебя взаперти под охраной и вовсю эксплуатировать на благо Ложи. Останешься жива, и будут хорошо кормить, но свободы никогда не увидишь.
Последний довод ее убедил. Весь остаток дня Зинта носилась по сурийским кварталам, лечила, раздавала лекарства, хмуро поглядывая на попадавшихся навстречу парней – экие недоумки, правильно Эдмар высказался, нет бы о своих близких подумали! С вечера собралась в дорогу. На душе было грустно и тяжело, но уснула, как убитая, а в самую рань маг поскребся в дверь, она повязала матхаву, набросила покрывало, взяла свою котомку, и вдвоем выбрались на улицу.
Аленда была окутана дымкой снов и утренним молочным туманом, но все же в окрестностях попадались прохожие – или, скорее, дозорные? Шепнув: «Идем, я отведу им глаза», – спутник взял ее за руку. И вправду отвел, на них не обратили внимания.
В закоулке с дощатым мусорным домиком, в котором кто-то копошился, то ли крыса, то ли гнупи, Эдмар велел Зинте снять накидку и матхаву. Свернув ее тряпки, швырнул в окошко мусорницы. Внутри забормотали, оттуда выглянул, подслеповато щуря глаза, сердитый коротышка с длинным сизым носом и черной щетиной вместо волос, переходящей с затылка на хребет, – и впрямь гнупи, застигнутый рассветом вдали от своего логова. Этот волшебный народец, бывает, роется по ночам в помойках. Опознав мага, он тотчас юркнул обратно в вонючую темноту.
– Зачем выбросил, хорошие же вещи! – возмутилась Зинта. – Накидку можно было оставить, пригодилась бы…
– На всякий случай, чтобы нас не приняли за подстрекателей из Овдабы. Идем.
На ней было темно-зеленое платье с золотисто-коричневыми вышитыми вставками на пышных рукавах и на лифе, с янтарными пуговками, какое не стыдно надеть хозяйке галантерейной мастерской или жене должностного человека средней руки. Эдмар в белой рубашке, в голубом камзоле и такого же цвета штанах, заправленных в летние сапоги, напоминал студента из богатой семьи. Котомки новенькие, украшены галуном. Двое зажиточных жителей столицы отправились на пикник, и никто не примет их за бездомных бродяг, каковыми они на самом деле являются.
Остановив наемную коляску, Эдмар велел вознице ехать на вокзал.
– И куда мы собрались? – поинтересовалась Зинта, недовольная тем, что он до сих пор не посвятил ее в свои планы.
– Понятия не имею. В какое-то красивейшее место, где полно белых лилий. Ты любишь лилии?
– Наверное, да. Но как мы туда доберемся, если ты понятия не имеешь?
– Нас туда Дирвен пригласил.
– Ох…
Больше Зинта ничего не сказала, пока не выбрались из экипажа – возница небось слушает, о чем они между собой толкуют. Уже на привокзальной площади, перед длинным зданием в два этажа, похожим на разглаженную полоску кружев, обеспокоенно прошептала:
– А он не устроит нам неприятностей? Он, должно быть, не на шутку на тебя зол.
– Зол-то зол, но ты же знаешь, какую клятву я с него взял. Могу побиться об заклад, какую-то каверзу он задумал, это на его миловидной конопатой физиономии прописными буквами написано, однако с Ложей это никак не связано. Что-то по-мальчишески дурацкое и наивное, вроде классического трюка с прислоненной к двери шваброй, на которую надето ведро. Он думает, что приготовил мне сюрприз, но я собираюсь его переиграть. На эту загородную вылазку он давно уже меня подбивал, а теперь в самый раз принять его приглашение: вдруг нам с тобой после этого сурийского безобразия алиби понадобится. К тому же, если по случаю беспорядков выезд из Аленды перекроют, лучше находиться снаружи, а не внутри.
– Мне-то как раз внутри надо бы находиться, – вздохнула лекарка, с печалью подумав и об общине, и о жителях окрестных кварталов, которые тоже могут пострадать.
– Что ж, когда все закончится, сможешь вернуться в город и лечить раненых, – судя по его тону, Эдмар нисколько по этому поводу не переживал.
– А Дирвена разве не пошлют усмирять мятежников, раз он амулетчик на службе у Ложи?
– Вряд ли. Амулетчиков и без него хватает, а Дирвен с его даром – штучное изделие для особых случаев, и было бы неразумно рисковать, что он в общей катавасии схлопочет булыжник или арбалетный болт. Я бы его туда не послал. Вчера он сказал, что экзамены сдал, новых заданий пока нет и у него сейчас каникулы. Да вот он и сам идет.
Выпрыгнув из подъехавшей коляски, Дирвен издали помахал им рукой. На нем был такой же костюм, как на Эдмаре, только камзол и штаны цвета бронзы, с искрой. Зинта порадовалась, что надела нарядное платье, а то рядом с ними, такими красивыми, выглядела бы совсем невзрачно – и тут же помрачнела: до нарядов ли, когда в городе назревает беда? А они, вместо того чтобы попытаться ее предотвратить, бегут туда, где тишь да гладь и полным-полно белых лилий.
Поздоровавшись, Дирвен назвал ее «госпожой Нальвой». Ага, не следует забывать о том, что она для него Нальва Шенко. Насчет Эдмара он ничего не сможет выболтать, однако на нее это не распространяется.
Купили в вокзальном буфете две бутылки вина, копченую курицу, дюжину капустных пирожков и три плитки шоколада, сложили все это в котомку к Дирвену.
Тот, как выяснилось, тоже знал о грядущих беспорядках.
– «Столичная белка» до сих пор закрыта, хозяина предупредили не начинать ремонт, пока с сурийцами не разберутся.
– С какими еще сурийцами? – изобразил искреннюю неосведомленность Эдмар.
Зинта смотрела на проплывающие за окном фруктовые сады, луга и виноградники. Мало ли, отчего она грустная. Может, о своей нескладной личной жизни задумалась. Да никто и не интересовался, в чем дело.
Ехали несколько часов. Стюард в застиранном переднике принес в купе обед в кастрюльках с хитроумными защелками на крышках. Зинте кусок в горло не лез, а ее спутники поели с аппетитом.
Станция, на которой они сошли вскоре после полудня, называлась «Храм Кувшинок». Неподалеку от деревни в несколько домишек стоял небольшой храм Госпожи Развилок, потемневший и замшелый от старости, возле него зеленел затянутый ряской лягушачий пруд с белыми кувшинками.
– Хм, это и есть обещанные лилии? – поддел провожатого Эдмар. – Что-то негусто.
– Цветочки тебе дальше будут, – с нехорошим блеском в глазах пообещал Дирвен.
Сухопарый пожилой жрец в темной рясе с фрактально ветвящейся вышивкой, когда-то многоцветной, а теперь невыразительно блеклой, наблюдал за ними с крыльца с добродушной укоризной.
Приотстав, Зинта поклонилась храму и положила в прибитую к столбу деревянную чашу мелкую монету: нехорошо скупиться, когда имеешь дело с богами, но деньги следовало экономить. После этого она быстрым шагом догнала своих спутников. Дирвен как раз объяснял Эдмару заговорщическим шепотом, что к тому самому, на что здесь стоит посмотреть, надо идти не по дороге и даже не по тропкам, а напрямик через лес, где кустарника побольше, иначе их застукают и не пустят, потому что посторонним проход воспрещен. Вернее, ему туда можно, поскольку он амулетчик Ложи и уже там бывал, а Ормье и Нальву завернут обратно, и тогда получится, что зря сюда ехали.
– Так, может, лучше сами повернем обратно? – рассудительно предложила законопослушная Зинта.
– Вы же тогда не увидите, как там красиво! Да на самом деле туда много народу ходит, за всей территорией не уследишь, и если кто-то пользуется хорошими амулетами, он запросто проскочит. У меня амулеты, а ты, Ормье, заклинанием прикройся. Знаешь ведь, наверное, как это делается?