…Тот вечер сладостными воспоминаниями волновал и теперь его грудь. Двенадцать лет они прожили вместе. И какие это были годы! Лена любила его и ухаживала, как и за малюткой Светочкой. К его приходу всегда был приготовлен вкусный ужин, ласковый вопрос: «Устал? Как леталось, что нового на службе?» Новостей всегда хватало, но не всегда они радовали бы Лену. И он умалчивал о них. Лена была внимательна и чутка, стоило глянуть ему в глаза, догадывалась о радостях или неприятностях. Особенно после конфликта с генералом Скородумовым. Это уже в транспортном полку в Остафьеве вскоре после назначения Владимира командиром эскадрильи. Он возил комиссию Главкома ВВС в Шайковку – на очередную проверку боеготовности полка. Погода была сложная, дул сильный боковой ветер с волнами снегопада.
– Может, вернемся? – предложил председателю комиссии генерал-лейтенанту Гайдавенко Скородумов.
Гайдавенко спросил у Крутогорова:
– Сядешь?
Владимир уверенно кивнул.
Гайдавенко больше вопросов не задавал.
Из-за сильного ветра Владимир на посадке увеличил скорость, и завершить пробег на скользкой ВПП удалось в самом конце полосы. Скородумову это очень не понравилось. И при возвращении в Остафьево он напомнил пилоту:
– Только без самонадеянности, которую вы допустили на посадке в Шайковке.
По сердцу Владимира будто полоснули ножом: генерал мастерство принял за самонадеянность… Что за этим – безграмотность или предвзятость? Несколько позже узнал: на должность командира эскадрильи он хотел продвинуть своего родственника…
Владимир долго не мог успокоиться: ни за что ни про что Скородумов плюнул ему в лицо. Лена сразу обратила внимание на его потускневшие глаза.
– Что случилось?
– Ничего особенного, – не стал рассказывать он. – Трудный полет был. Сильно устал…
Лена не поверила, но приставать с расспросами не стала…
Да, добрая, умная и чуткая была жена. Жизнерадостная, милая, внимательная. За это он ценил ее и любил…
Госпиталь
Война в Чечне еще не выветрилась из его памяти, и частенько во сне являлись бегущие боевики, огонь зениток, пожары. Просыпался в холодном поту и думал, когда же это кончится… И вот он в госпитале, что в парке «Сокольники». В первый же день, когда пошел бродить по аллеям, глядя на пробивающиеся из почек молоденькие листочки, душа наполнилась упоительным блаженством. Мило чирикают воробьи, пересвистываются синички, прыгают с ветки на ветку пушистые белочки. Такая очаровательная картина, что от умиления слезы наворачиваются на глаза. Какая прелесть! И по аллеям бродят парочки: больных навестили родственники; или просто прогуливаются такие, как он, – направленные в госпиталь на медицинское освидетельствование.
Его определили в палату на двоих. Время послеобеденного отдыха, и в палате он никого не застал – сосед ушел гулять по парку. Владимир, сдав документы в приемное отделение, тоже отправился на прогулку. Да, здесь настоящий рай: тишь, гладь да божья благодать. Жаль только, что он один. Вспомнил Лену и Аллу. Прекрасные девчата. Особенно Лена. Хотя в глазах Аллы больше влюбленности, но Лена больше запала ему в память. Вот бы с ней погулять по этим аллеям, поговорить, узнать, что у нее на душе и в мыслях.
А почему бы не погулять? У дяди Лены Геннадия Лаврентьевича есть телефон, можно позвонить и пригласить Лену в Сокольники. Занятия уже кончились, она дома и, если у нее есть хоть капля симпатии к нему, приедет.
Так и поступил. Лена вроде обрадовалась его звонку, но на приглашение замялась: надо готовить дипломную работу.
– Приезжай, я помогу, – пошутил он.
– Постараюсь, – наконец согласилась Лена.
Обедая в госпитальной столовой, он думал только о предстоящей встрече… Ее милое личико с выразительными темно-карими глазами, опушенными длинными ресницами, не покидало воображения. Как ее встретить, какие сказать слова, чтобы понравились, тронули ее сердце? И не лег отдыхать, покрутился у зеркала, осмотрел себя с ног до головы и отправился не в парк, а к проходной, хотя здраво понимал – так рано она не приедет.
С полчаса ходил недалеко от проходной, то и дело поглядывая на часы. Время тянулось мучительно медленно. Наконец-то! Он узнал ее в группе людей, сошедших с автобуса: в серо-голубом плаще, такой же шляпке, с пакетом в руке. Рядом с ней… этого он не ожидал… Алла. Вот уж неразлучные подружки. А ему хотелось побыть с Леной наедине. Но ничего не поделаешь.
Они встретились, как давние знакомые, одарили друг друга улыбками. Алла вручила ему пакет с яблоками, которые только что был у Лены. Они и в самом деле навестили его как больного.
– Госпиталь, – смеясь, сказала Лена. – Сюда здоровых не кладут.
– У нас, авиаторов, все наоборот: кладут самых здоровых и перспективных. Особенно тех, кто заглядывается на девушек.
– Так вот вы какой? – сделала недовольное лицо Лена. – А мы-то посчитали – скромный, застенчивый…
– А разве скромным и застенчивым нельзя заглядываться? – парировал он. – Так бы я проглядел самых прекрасных и обаятельных девушек Москвы – Лену и Аллу. С того самого момента, как увидел вас в метро, я мысленно не расстаюсь с вами.
– И все летчики такие льстецы, как вы? – с улыбкой спросила Алла.
– Не льстецы – пылкие влюбленные. И это понятно: огонь войны обострил наши чувства.
– И влюбляетесь в первую встречную с первого взгляда? – с упреком глянула ему в глаза Лена.
– Не в первую встречную, и не с первого взгляда, – возразил он. – Вас я три дня искал по Москве, могу документами подтвердить. А сколько часов ждал, когда вы в академии задерживались? И можете мне поверить – я не искатель легких приключений. Вы мне нравитесь, и мне с вами хорошо.
Лена и Алла переглянулись. И он прочитал их мысль: «А кто нравится больше?»
Что ж, скоро ответит.
Они говорили о всяких пустяках, но в каждом слове ловили оттенок отношения к себе, хотели понять чувства друг к другу. Это была немая игра в разгадку мыслей и сердечных отзвуков. Девушки хитрили, оказывая ему равноценное внимание, и он старался ухаживать за обеими одинаково, боясь расстроить их дружбу: если обеим он по нраву и одна почувствует, что предпочтение отдается не ей, ревность может разрушить их крепкую дружбу.
Они погуляли по госпитальному парку, и Владимир предложил перейти в городской, где на концертной площадке выступали артисты, а в кафе можно полакомиться мороженым, выпить сока или вина.
Девушки согласились, и, прежде чем идти на концертную площадку, он пригласил их в кафе. Девушки стали отнекиваться, что неодобрительно относятся к посещению таких заведений, но он стал уверять, что ныне кафе – самое безобидное место для встреч. Потом понял, что их больше беспокоит его бюджет, и потому сказал настойчиво:
– У меня есть серьезный повод отметить важное событие в моей жизни: рана моя зажила, и я скоро снова буду летать – это во-первых. Во-вторых, получил премиальные за боевые вылеты – грех не пропить их.
Девушки согласились.
Они отыскали свободный столик, Владимир заказал бутылку «Муската», омлет с горошком – других закусок не было – и кофе с мороженым.
Вино благотворно подействовало на девушек, и они стали более откровенны. На его вопрос, много ли с ними учится парней, ответили, что на их кафедре трое: один на костылях; другой косоглазый, с очень плохим зрением; третий – без руки, инвалид чеченской войны. Неприятная мысль, что у девушек уже есть возлюбленные, улетучилась из головы.
Они весело провели время в кафе и парке. Владимир пригласил девушек приезжать еще, чем вызвал у них удивление: «Разве вы надолго здесь?»
– Не знаю, все зависит от эскулапов и от анализов, – ответил он. – Пациентов здесь немало. Если до следующего выходного не выпишут, я вам позвоню. Приезжайте.
– Постараемся. Если другие дела не помешают.
На том и расстались.
Новый знакомый
А в палате его ждал сосед, как оказалось, тоже авиатор, полковник Приходько, компанейский и веселый человек. Разговорились. Виктор Петрович поинтересовался, где служит Крутогоров и по какому поводу направлен в госпиталь. Владимир рассказал.
– Это 49-я бомбардировочная отдельная эскадрилья, что сейчас в Ставрополе?
– Она самая, – подтвердил Владимир. – Доводилось там бывать?
– Пока нет. Но по выходе из госпиталя придется. Эскадрилья попала под сокращение. Молодых, перспективных летчиков мы, разумеется, пристроим в другие подразделения, а «старичкам» придется переходить на сельское хозяйство.
– Вы говорите «мы». Имеете к этому отношение?
– Само собой. Я служу в отделе кадров штаба ВВС. Так что и вы, наверное, попадете в мое распоряжение. – И рассмеялся.
– Тогда по этому поводу и выпить не грех, – пошутил Владимир.
– Само собой. С тебя – извини, не люблю «выкать» – причитается прописка.
– Всегда готов. А достать спиртное не проблема?
– Само собой. Я служу в отделе кадров штаба ВВС. Так что и вы, наверное, попадете в мое распоряжение. – И рассмеялся.
– Тогда по этому поводу и выпить не грех, – пошутил Владимир.
– Само собой. С тебя – извини, не люблю «выкать» – причитается прописка.
– Всегда готов. А достать спиртное не проблема?
– Абсолютно. Рядом парк, там на каждом шагу забегаловки.
– Договорились.
Полковник уже завершал лечение – несколько дней назад отравился арбузом; Владимир же ходил по кабинетам от одного врача к другому. Процедур ему назначили уйму, недели на две. Его это не волновало: коль над эскадрильей нависла угроза расформирования – и нервотрепка начальникам предстоит серьезная, лучше отлежаться здесь.
Вечером, как и договорились, они пошли с Виктором Петровичем в парк. «Прописку» Владимир организовал по высшему разряду – коньяком, дорогими закусками, – деньги у него были, и он понимал: от кадровика многое зависит в его дальнейшей службе.
На следующий день, в воскресенье, Владимиру позвонила Лена и выразила желание повидаться с ним.
– Жду с нетерпением! – обрадовался он.
– Хорошо, мы с Аллой приедем.
Владимир рассказал о предстоящем свидании Виктору.
– Не желаешь познакомиться со студентками Тимирязевской академии?
– С удовольствием.
Вечер они провели в кафе, где «прописывались» накануне. Алла Виктору понравилась, они обменялись телефонами и договорились о новой встрече. Владимир не знал, когда закончатся его обследования, и пообещал Лене звонить ей по вечерам и информировать о своем положении.
В палате Владимир спросил у Виктора:
– Как думаешь, что ждет меня в связи с сокращением нашей эскадрильи? Мне всего тридцать, неужели я устарел для наших Вооруженных сил?
– Знаешь анекдот о вдовушке, которая отказалась от любовников? – спросил Виктор. И рассказал: – Подружка спрашивает, как же ты будешь теперь обходиться? А вдовушка показывает ей громадный фаллос. Вот, отвечает, ни выпивки не требует, ни закуски, а сколько хочу, столько и дает. – И Виктор рассмеялся. – Вот так и правители наши: зачем тратить лишние деньги, пусть техника служит вместо солдат. А тебе вот что посоветую. Ты, понял, хороший парень. Есть у меня в заначке одна хорошая должность – командира эскадрильи в Остафьеве. Это так называемый придворный полк особого назначения. Подчинен непосредственно штабу Дальней авиации. Претенденты уже есть, но ты больше подходишь – боевой офицер, прошел войну в Чечне. Назначение будет на конкурсной основе. Думаю, стоит потягаться – у тебя все данные для победы. Разумеется, и я помогу… если не забудешь, останешься другом…
Перспектива заманчивая. Транспортная авиация, правда, не очень прельщала Владимира, но самолет есть самолет, и «Илы» ничуть не хуже «Су-24». Даже могучее, внушительнее. И экипаж – 3–5 человек. Летают по дальним городам, по заграницам. И Остафьево – Подмосковье. Лена здесь. Тут же вспомнилась Диана… Вот стерва! Обида снова шевельнулась в груди. Он не забыл ее и не разлюбил. Но почему, почему она так подло поступила?..
Перспектива
Владимир явился в штаб Дальней авиации, что на Большой Пироговке, из бюро пропусков позвонил кадровику Виктору Петровичу. Полковник распорядился выписать пропуск Крутогорову и тепло принял его в кабинете.
Владимир, приложив руку к фуражке, доложил, что обследование завершил успешно, признан врачами медицинской комиссии – годен без ограничений.
– Поздравляю! – Виктор Петрович пожал ему руку. – Обдумал мое предложение? Согласен из бомбардиров в транспортники? – спросил с улыбкой.
– Без сомнений. Сразу не только новый самолет, но и новая симпатия подвалила. Лена мне очень нравится. Может, чем черт не шутит, и женюсь.
– Пора, – одобрил Виктор Петрович. – Лена и мне понравилась. Алла тоже ничего. – Расхохотался. – Для куражу – у меня жена хорошая и двое детишек. Ну что ж, выписываю тебе направление на конкурс, не подведи.
– Постараюсь.
Предложение
Прежде чем ехать в Остафьево, он помчался на «Маяковскую», к Клавдии Федоровне. Четко отбив каблуками и приложив руку к фуражке, доложил, как и подобает бравому военному:
– Прибыл по случаю благополучного завершения медицинского освидетельствования: здоров по всем статьям и годен к летной работе без ограничений, прошу руки вашей племянницы Елены Ивановны.
Клавдия Федоровна с улыбкой приняла его рапорт, но на просьбу руки племянницы покачала головой:
– Это с ней решайте и с дядей Геннадием Лаврентьевичем. Он в командировке, на днях вернется.
Владимир дождался вечера, когда Лена вернулась из академии, и сделал ей предложение. Она помялась и сказала, что еще не собирается замуж: надо защитить диплом и сдать выпускные экзамены. И вдруг выдала совсем неожиданное:
– Если тебе надо так срочно жениться, возьми в жены Аллу. Или Шуру, очень симпатичную и серьезную девушку. Они мечтают о замужестве…
Но он мечтал не о них! Ему нужна была только Лена!
Он в сердцах сказал: «До свидания», – и поехал в Остафьево.
Конкуренты, летчики местного полка, встретили Крутогорова недобрыми взглядами и даже не поинтересовались, откуда он и кем рекомендован. Но когда члены комиссии раздали билеты и майор Крутогоров первым вызвался отвечать, насторожились, стали внимательно слушать ответы на вопросы. Владимир отчеканил все, как отличник на выпуском экзамене.
Члены комиссии, генерал и полковники из штаба Дальней авиации, задали претенденту на должность командира эскадрильи вопросы по тактической подготовке – он и на них ответил без запинки.
Конкуренты Владимира отвечали не с такой уверенностью и точностью, и, когда генерал встал, чтобы объявить решение конкурсной комиссии, без слов было ясно, кто победил. Недобрые взгляды конкурентов потеплели, и они поздравили Владимира с победой.
Так майор Крутогоров стал командиром эскадрильи транспортного авиационного полка особого назначения, подчиненного непосредственно штабу Дальней авиации.
В тот же день был подписан приказ, и Владимиру была дана командировка на неделю в Ставрополь, чтобы рассчитаться со своей прежней должностью.
Транспортная эскадрилья
В апреле Владимир приступил к исполнению своих обязанностей. Надо было освоиться с новыми инструкциями, приказами, познакомиться с подчиненными, изучить новую технику, новые маршруты полетов. На это ушло немало времени, и с Леной он некоторое время не встречался.
Наконец-то приступил к полетам: доставка полевой почты и служебных грузов в Вену, Берлин, Легницу.
В первую свободную субботу с корзиной заморских яств поехал в Москву на улицу Горького. На этот раз ему повезло – познакомился с Геннадием Лаврентьевичем. С мужчиной всегда легче договориться, и, когда он открылся в своей любви к его племяннице и выразил желание жениться, Геннадий Лаврентьевич одобрил его предложение.
Лена и на этот раз озадачила его:
– Вы, летчики, очень горячий и стремительный народ. Увидел две симпатичные мордашки и сразу: «Давай поженимся», еще не осознав, кто твоему сердцу милее, кто соответствует твоим интересам, характеру. Я видела твои взгляды на Аллу. Ты еще сам не уверен, кто тебе больше подходит. А семья – это не на день, не на месяц, на всю жизнь.
– Именно в этом мы сходимся с тобой. Сердце мое хочет принадлежать только тебе.
Но Лена упорствовала:
– Зачем торопиться? Дай мне закончить институт.
– Заканчивай. Я не буду тебе мешать.
– Все равно я не готова вот так, с ходу, дать тебе ответ. Подожди хотя бы неделю.
Что-то и с Леной было не так. То она предлагала ему Аллу, то взяла неделю на раздумья…
Уходя, он догадался о причине ее колебания: у подъезда крутился парень лет двадцати, худощавый, невзрачный очкарик в спортивном костюме, с небольшим букетом цветов. Наверняка дожидался Лену. «Ох уж эти женщины!» Нашел ближайший телефон-автомат и позвонил Диане. Но телефон не ответил и в этот раз.
А в полку его ждало новое задание: полет в Ташкент. Высокие начальники заказали к майским праздникам свежие фрукты, ягоды и овощи.
В Подмосковье лили дожди вперемешку с мокрым снегом, весенняя погода никак не хотела уступать летним солнцепекам, которые уже властвовали в Ташкенте. Члены экипажа «Ил-76», ориентируясь на подмосковную погоду, натянули под летную форму теплые свитеры, а в Ташкенте пришлось снимать и мундиры.
С заказом вышла непонятная неувязка, и бортовой инженер (он же и бортовой техник), отвечающий за грузы, три дня перезванивался с московскими продзаготовителями, пока не добился результата. Но местные поставщики и на этот раз не торопились: то не подвезли высококачественные дыни; то виноград, оказалось, плохо упакован; то вино не той марки. Похоже, местные чиновники, обиженные чем-то на московских, намеревались не выпустить самолет до майских праздников. А на календаре значилось уже 26-е число. Пришлось на командный пункт идти командиру экипажа. А потом встретиться и с самим начальником аэропорта.