Швейных машинок оказалось хоть завались. Всяких разных, но мне нужен старенький, универсальный Зингер, который можно поставить и на обычный стол, и на специальный столик с педалью для вращения шпинделя. Таких оказалось две. Состояние не ахти, но вроде обе работают. Однако выбирать было не из чего. Одна из них уже ножная в комплекте с чугунным столиком и тащить такую тяжесть с собой, смысла нет.
— Мне важно, чтобы она была в рабочем состоянии, — заявил я продавцу.
— Сейчас проверим.
Мигом нашлись нитки и тряпочки. Работает!
— Давно она у нас стоит, — посетовал продавец. — Зачем только директор берёт такое на комиссию, когда новых электрических и более дешёвых полным полно. Вы что, для бабушки берёте?
— Нет, для театра. Нужен работающий реквизит.
— Тогда понятно. А что за постановка? Может билетик презентуете на радостях счастливой находки?
— Постановка "Волшебный портняжка", а билетика не презентую — нет их. Репетиции ещё даже не начались.
С трудом доволок эту тяжесть до Дома. Позвонил Капитану и когда он переодетый во что-то походное, явился ко мне со своим громадным биноклем — отправились обратно в Верн. Тут опять разделились. Капитан, но теперь уже капитан Вик отправился благоустраивать своё новое приобретение, а я, как прόклятый потащился с этой тяжеленной машинкой в лавку гномов. Арзон и Везер ещё не успели уехать в лес, но как видно уже вот-вот собирались. Грузили что-то в маленькую, ещё ничем не запряжённую тележку.
— Вот, получите, — как бы обрадовал я их, грохая свою ношу на стол.
Оба лесных жителя мигом столпились вокруг меня, с интересом разглядывая неведомую штуку. Понятно, что раз есть ручка, то её непременно нужно вертеть для получения эффекта. Чем оба первым делом и занялись. Конечно, интересно как находящаяся вверху иголка быстро-быстро делает тырк-тырк в нижнюю дырочку.
— И что дальше? — поинтересовался Арзон.
— Нужно нитки зарядить.
Зарядил, подложил пару тряпочек, опустил ножку.
— Крутите.
Арзон покрутил, и тряпочки сами побежали вперёд, обретая строчку сшитой ткани.
— Здорово! — оценил работу машинки Везер, пробуя тряпочки на разрыв. А кожу сшивать можно?
— Наверное, можно. Только иглу надо потолще. Вот я захватил с собой несколько.
Между тем, сообразительный Арзон отвернул защёлки на основании, завалил механизм на бок, и, вертя ручку, изучает, как там крутится шпиндель и бегает туда-сюда шпулька.
— Здорово, — согласился он с Везером, — и не так уж и сложно. Есть над чем подумать.
— Думайте, — напутствовал я эту пару и потихоньку отчалил домой.
* * *Утром не успели мы с капитаном Виком дойти до "Морского дракона" как нас нагнали Арзон с Везером, сидящие в своей маленькой тележке, запряжённой тоже маленькой, симпатичной лошадкой с большими, добрыми и весёлыми глазами. Не пони. Где это они взрастили или добыли такую симпатягу?
— Мы специально выехали из леса пораньше, чтобы позавтракать вместе со всеми.
Во дворе таверны Крис принял от Везера повозку, выпряг лошадку и увёл её в конюшню. Лесная братия перегрузила свои котомки в повозку Криса и через минуту мы все уже поглощали яичницу с ветчиной. А ещё через четверть часа весь персонал "Морского дракона" высыпал во двор, провожая наш отъезд самыми разными пожеланиями. Но лишь только одна Жанна сказала, напутственно целуя всех подряд, что-то в действительности ценное для нас:
— Возвращайтесь скорее!
Королевский волшебник помахал нам рукой из окна своего дома, когда мы проезжали через Королевскую площадь. Выезжали не через главные, а боковые ворота, которые поближе к морю и буквально локтей через триста, совершив вслед за дорогой крутой поворот влево, уже въезжали в старый лес. Мощные деревья, простирающие свои ветви над дорогой, низкая лесная трава, проблески солнца сквозь густую, ещё не опадающую листву и просто одурманивающее своим разнообразием и мелодичностью пение птиц.
Дорога мощёная и определённо наезженная. Слева вдоль неё тянется медная, позеленевшая труба диаметром сантиметров пятнадцать, опирающаяся через каждые десять локтей на каменные подкладки. Давление в трубе, похоже, не маленькое. Кое-где капает в соединениях, а изредка прорываются и тонкие, длинные струйки.
— Эта дорога идёт к границе с Коруной, а за Коруной лежит Либра и ещё дальше Альгамара. Сейчас никого не видно, потому что выехавшие утром из Коруны путники досюда ещё не добрались, — объясняет Везер. — Мы так никого и не встретим. Нам скоро сворачивать.
И в самом деле, минут через десять трубы водопровода свернули к низким горам, похожим на простые, зелёные холмы, которые мы видели, выехав из городских ворот. Тут же начался и едва ощутимый подъём вверх. Вдоль трубы уже не дорога, а петляющая вместе с трубами между деревьев широкая тропа. Впрочем, повозка Криса проходит по ней совершенно свободно.
— К вечеру должны добраться до источника, — высказал предположение Арзон, по праву старшинства, сидящий на козлах рядом с Крисом.
И опять скрип колёс, и убаюкивающее пение птиц.
— Арзон, расскажи, как ты оказался у поющего города? Как он выглядит и о чём поёт? — попросил Вик.
— Не поёт он ничего. Во всяком случае, при мне не пел. А привело меня к нему любопытство молодости. Когда дед рассказывал мне об этом городе, то и нарисовал на песке, где тот находится, а я запомнил. Только лет через десять после смерти деда я отважился сходить и посмотреть на этот диковинный город. От нас он в двух днях неспешного пути. Да и от Верна тоже. Город, а, скорее, городок лежит в небольшой долине, похожей на неглубокую тарелку. Виден как на ладони с холмистых гребней, окружающих его. Или даже не гребней из-за своей отлогости, а словно ты сам сидишь или стоишь на краю огромной безлесной тарелки. А в центре её, где-то локтей за тысячу или две от тебя большие и маленькие дома, безлюдные улицы и площади. Посреди города какая-то большая арка выше окружающих домов. С чем-то внутри её, ярко сверкающим в лучах дневного солнца. Часть противоположного склона тарелки густо изрыта входами в шахты.
Я долго стоял, смотрел и ничего не происходило. Тогда и двинулся вниз. Уже через сто шагов на меня напало какое-то непонятное и беспричинное беспокойство. А ещё через сто настоящий ужас и паника. Голова стала как звенящий котёл, сердце бешено забилось. Было такое ощущение, что на меня вот-вот набросится кто-то большой и страшный. Я опрометью бросился назад. И ещё не добежал до края тарелки, как то, что толкало меня прочь, вдруг резко прекратилось, словно оборвалось. Я обернулся. За мной никто не бежал и я никого не чувствовал поблизости, кроме вездесущих мышей. Какое-то неизвестное мне колдовство. Не зря ведь люди покинули это место. Сильное заклятье на него наложено. Чем-то жители прогневали богов.
— Да-а, — протянул Вик, — любопытная история. Мне становится всё интереснее и интереснее.
Тени деревьев стали очень длинными, когда мы со скрипом подкатили к источнику. Водопровод начинался широкой, медной воронкой, в которую скатывался со скалы довольно-таки не слабый поток неширокого, но полноводного ручья. Даже, пожалуй, очень полноводного ручья. Труба не поглощала и четверти текущей воды, переливалась через край воронки и извилистым путём убегала по камушкам куда-то в сторону.
Крис распряг лошадь и пустил её щипать травку. Арзон с Везером принялись развязывать мешки с провизией.
— Интересно, что там Колин собрал нам для пропитания? — копаясь в мешках, бормочет Арзон. — Нужно ли разогревать? Так, не обязательно, но можно. Серж, Вик, соберите дров. Дай им топорик, Везер, и разжигай костёр.
Огоньки весело лижут собранные ветки и сучья. А мы все, как рыбаки с удочками. Сидим каждый со своим прутиком, с нанизанным на него кусочками жареного мяса и греем его над пламенем.
— Как-то беспокойно мне всё-таки, — говорит Арзон, осторожно, чтобы не обжечься, обкусывая свою порцию. — Когда случайно сталкиваешься с непонятным и угрожающим, то не успеваешь испугаться. А когда сам лезешь в неприятности, то заранее жутковато.
— Но с тобой же ничего не случилось, — замечает на это Везер.
— Так-то оно так, но всё равно не по себе. Проклятое любопытство! До седой бороды дожил, а покоя так и не нажил.
— Ты не один такой, — успокоил его Вик. — Вон Серж ни одной щели не пропустит, чтобы не сунуть в неё свой нос.
— Ха, кто бы говорил, Вик, про носы и щели. Куда мне до вас! Это же надо было удумать — позариться на прибежище чертей и бесов в порту.
Все дружно рассмеялись.
— А ведь и в самом деле, Вик, — подзадорил его Везер, — выглядишь ты внешне солидно, уважающе, но, похоже, что из всех нас в действительности ты самый заядлый авантюрист. Расскажи-ка нам какую-нибудь захватывающую историю из своей жизни.
Все дружно рассмеялись.
— А ведь и в самом деле, Вик, — подзадорил его Везер, — выглядишь ты внешне солидно, уважающе, но, похоже, что из всех нас в действительности ты самый заядлый авантюрист. Расскажи-ка нам какую-нибудь захватывающую историю из своей жизни.
— Историю? — не стал ломаться Вик. — Морскую или сухопутную?
— Морскую, конечно. Сухопутная и так нас уже ждёт.
Вик помолчал немного, перекладывая в голове с места на место свои истории и начал:
— Было это довольно давно. Я ещё и капитаном не был, а плавали мы в южных морях. Что такое южные моря вы все, конечно слышали. Неимоверная жара, бешеные бури, огромные волны и миражи, миражи, миражи. Шли мы за хлопком на плантации острова с названием Крузейра. По карте он должен был уже часа через два-три появиться на горизонте. Шли на Крузейру впервые, а карта говорит о не очень-то простом входе в бухту — кругом рифы и мели. И в самом деле, где-то через час на горизонте появился и начал приближаться какой-то остров.
— Что за чёрт! — удивился наш капитан, разглядывая остров в подзорную трубу. — Странный какой-то остров. Или мне мерещится, или у нас прямо по курсу очень редкое явление — надводный мираж.
И действительно, остров как бы слегка мерцает и колеблется, становясь видным то совершенно чётко, то несколько расплывчато. Причём всё больше увеличивается в размерах с нашим приближением. Это не характерно для обычных миражей, висящих в воздухе. Те висят себе и висят, не меняясь в размерах. Сколько ни плыви к ним — никогда не доплывёшь. Надводный мираж совсем другого свойства. Это поднявшийся от поверхности воды плотный столб мельчайших капелек, неразличимых глазом. Вот в этом столбе, как в линзе и появляется отражённое в горизонтали и не перевёрнутое изображение чего-нибудь не очень далёкого. А в отличие от обычного миража, надводный мираж стоит на месте, и в него даже можно вплыть. Тогда изображение пропадает, а всё кругом становится влажным от осевших капелек воды.
Вот такая картина и оказалась перед нами. Несёмся под всеми парусами прямо к ней в то место, где видны расступающиеся берега. Вот бушприт и нос уже погрузились в мираж, и картинка пропала.
— Все на ванты! — раздался неожиданный рёв капитана. — Спустить паруса!
Ещё никогда эта команда не выполнялась так скоро. Но всё равно на исходе движения по инерции судно слегка процарапало килем песчаное дно у берега, к которому мы летели на всех парусах. Когда осмотрелись вокруг, то оказалось, что мы стоим в бухте Крузейры. За кормой узкая щель входа в неё и дальше безбрежный океан. После мы долго гадали, что же это было за явление. Ещё никто не описывал такой штуки, чтобы предмет, который послужил отражением для миража, оказывался внутри самого миража. И как это так нам повезло вслепую влететь в узкий пролив, а не врезаться во внешний берег? Вот такая история.
— Крис, закрой рот, а то муха залетит, — скомандовал Арзон. — Красивая история на сон грядущий. Давайте устраиваться.
* * *На следующее утро после завтрака, Крис отправился в обратный путь. Ещё довольно долго слышался издалека скрип колёс его повозки. Но и он, в конце концов, затих. Молча разделили поклажу и двинулись вверх по лесистому склону.
Арзон, несмотря на почтенный возраст и коротенькие ножки, бойко и уверенно вёл нас за собой. Даже не приходилось придерживать шаг. Идти приятно, словно мы на прогулке. Удивительно обилие жизни вокруг. Птицы само собой, а другая, наземная живность то тут, то там попадается на глаза, совершенно не пугаясь нас. Зайчишки что-то грызут, смешно шевеля усами. Еноты, перестав копаться в земле, провожают нас словно удивлёнными глазами.
Склоны настолько пологие и ровные, что подъём на них почти незаметен. К полудню перевалили уже два холма и взошли на третий. Арзон остановился и начал обозревать дали.
— Похоже нам туда, к горе со словно обрубленной вершиной. Да, точно туда. На вершине нет деревьев, как на других — она. Пожалуй, к вечеру доберёмся. Давайте перекусим. Ужинать будем уже на месте.
Однако планы достижения цели чуть не утонули в глубокой и довольно широкой, стремительной реке, протекающей между холмов.
— Арзон, про реку ты ничего не говорил, — упрекнул старика Везер.
— Сам её впервые вижу. Я ведь шёл с другой стороны. Надо искать или расширение реки с бродом, или камни в русле. Вплавь, пожалуй, опасно. Унесёт неизвестно куда. Давайте пойдём вверх по течению.
С час продирались по берегу через густые кусты, запустив капитана Вика вперёд для протаптывания тропы.
— А это что такое? — вдруг остановился он.
— Похоже, что когда-то был мост, — как бы про себя пробормотал Везер.
И в самом деле, когда-то был. Мощная, замшелая арочная кладка из нетёсаных камней. Каменный парапет высотой почти до пояса. Между камнями мостовой прорастает трава и кое-где тоненькие, чахлые кустики. На той стороне реки то же самое и между тем и этим провал шириной метра три. Обломки моста торчат из воды. Если на самом сооружении мостовая шириной метра два с половиной хоть и заросла травой, но явно видна, то продолжаясь на берегу уже неразличимо исчезает под слоем нанесённой земли и растительностью. Едва-едва угадывается, что когда-то очень давно здесь проходила дорога. Угадывается лишь потому, что, если внимательно присмотреться, то деревья словно выстроились вдоль какой-то, довольно далеко просматриваемой линии. Наверное, дорога мощёная.
— Нужно поспешить, — забеспокоился Арзон, доставая свой топорик. — Иначе до темноты не доберёмся. Везер, начинай рубить те, которые толщиной дюйма три-четыре, а мы с Сержем будем настилать. Вик, вот тебе мой топорик. Будешь укорачивать то, что свалит Везер до десяти локтей.
Чёрт, брёвна хоть и тонкие, но тяжёлые. Вику за Везером не угнаться. Эльф буквально дюжиной ударов своего топора валит дерево. Вику на укорачивание ствола нужно намного больше времени. Мы с Арзоном тащим очередной ствол на мост, ставим стоймя и валим на ту сторону.
— Сколько ещё нужно? — кричит нам Везер.
— Ещё штук пять-шесть, — отвечает Арзон.
Последнее бревно Везер с Виком приволокли сами. Настил плотно улёгся между парапетами. Уселись отдышаться.
— Если судить по направлению дороги, то она должна идти к морю. Тогда мы её где-то пересекли и не заметили, — в раздумье произнёс Арзон.
— Почему ты думаешь, что к морю, а не к Верну? — поинтересовался я.
— Верна тогда ещё не было. А двигаться нам всё же надо. Солнце вон уже где. До темноты можем и не успеть. Хотя сейчас легче будет идти. Главное — дорогу не терять и она приведёт, куда нужно. На проверку направления не потребуется время тратить.
— А может быть, нам здесь остановиться до завтра, чтобы в темноте не оказаться?
— Не может. Провизии у нас на лишний день нет.
По старой дороге и в самом деле идти легче. Не нужно вилять между деревьев. Ускорили шаг. Теперь уже не до глазения по сторонам. Встретился маленький, горбатый, каменный мостик-труба через ручей. Около него видно, что и, в самом деле, дорога мощёная. И опять камни скрылись под слоем земли. Становится трудновато поддерживать быстрый темп ходьбы. Арзон заметно устал, но держится. Быстро темнеет. Солнце с трудом освещает дорогу не сверху, а сбоку едва пробиваясь через толщу стволов и крон.
— Вроде бы последний склон, — шумно дыша, произносит старый гном.
Взбираемся на гребень, когда солнце уже ушло за горизонт. Перед нами тёмная чаша долины. Солнца уже нет, а луна ещё только поднимается. Тишина. Дорога впереди исчезает в темноте, проходя в ложбине гребня.
— Здесь и остановимся, — распоряжается Арзон, спускаясь немного назад и сбрасывая свой мешок на землю. — Давайте разводить костёр.
Молча что-то жуём и чем-то запиваем. Сидим с полчаса, тупо глядя на костёр. Ужасно хочется спать. Начинаю расправлять свою подстилку. Остальные тоже зашевелились. Вдруг Везер замирает, прислушиваясь к чему-то.
— Что это? Он и в самом деле поёт!
— Я ничего не слышу, — ответствует Вик.
— Похоже, Везер прав, — поддерживает эльфа Арзон. — Ничего опасного не чувствуется. Давайте выглянем.
Поднимаемся на гребень. В свете поднявшейся луны чаша долины, как на ладони. Теперь уже и нам с Виком слышно. Тихий, мелодичный, приятный для слуха звон. Нет, не звон колокола или колокольчика. Словно кто-то ударил в большой китайский гонг и этот звук не угасает. Он только становится чуть громче или тише. Чуть выше или ниже по тону и не замирает окончательно, как при ударе в гонг. Чарующая мелодия из одной ноты. Откуда она идёт не определить. Вся чаша долины наполнена этим пением.
— Ну, вот, Арзон, а ты говорил, что город не поёт, — шепчет Везер.
— Не пел. Я здесь был днём, а сейчас ночь, — тоже громким шёпотом отвечает тот. — Странная музыка.
— И таинственная, — добавляю я.