— И таинственная, — добавляю я.
— Не зря пришли, — обрадованно заключает Вик. — Что будем делать?
— Спать, — решительно отвечает Арзон.
Сползаем с гребня и заворачиваемся в свои подстилки. Усталость берёт своё, и я проваливаюсь во временное небытие.
* * *Солнце пробивается сквозь опущенные веки и птицы тоже сигналят, что пора вставать. Костерок уже горит и Вик с Арзоном что-то колдуют у него. Завтрак готов. Чувствуется во всех какое-то напряжение и стремление побыстрее покончить с обязательными, неизбежными делами.
Покончили и взобрались на гребень. Никакого пения нет. По очереди долго рассматриваем город в бинокль Вика.
— Отличная вещь, — хвалит оптику Везер, передавая бинокль мне.
В свете солнца разглядываю двух — трёхэтажные дома, довольно широкие улицы, небольшие площади. Некоторые площади, похоже, даже с фонтанами и какими-то статуями. Много одичавших садов и садиков, заросших лужаек между домами. Сами дома светлого камня явно давно заброшены, но очень хорошо сохранились. Между плитами мостовых высокая трава, а стёкла домов серые от вековой пыли. Но со стёклами домов очень мало. Рамы окон и двери почти везде давно вывалились. В центре города большая площадь с каким-то храмом. Тут же, рядом с храмом внушительная арка. Похоже, что это какой-то памятник. Внутри арки на цепях в углах, словно растянутый этими цепями в четыре стороны висит сверкающий золотом диск. Если хорошо навести бинокль на резкость, то можно различить на диске изображение какой-то диковинной летящей птицы вроде павлина на фоне стилизованного солнца. Арка высотой с трёхэтажный дом. Так что, если взять это для сравнения, то диск должен быть метров пять-шесть в диаметре. Возвращаю бинокль владельцу.
— Ну, что, — спрашивает Вик, — пойдём? Вроде всё спокойно.
— Пойдём, — неохотно соглашается Арзон. Эй-эй, Везер, не трогай мешки. Пусть здесь остаются.
— Почему.
— На всякий случай. Без них бежать легче.
Медленно спускаемся в тарелку долины. Ничего. Только жарковато. Спокойно идём дальше, удаляясь от гребня шагов на триста. Лёгкий ветерок прилетает, немного развевая жару и освежая кожу. Страх и ужас наваливаются внезапно, парализуя волю. Кровь в голове начинает молотом бухать в стенки черепа. Глаза стремятся вылезти из орбит. Вижу, как лицо Везера искажает страшная гримаса. Арзон словно оцепенел, сжав зубы. Вик опомнился первым, схватил гнома поперёк туловища и со стариком подмышкой стремительно понёсся туда, откуда пришли. Мы с Везером за ним.
На гребне остановились. За нами никто не гонится, кровь в голове не бухает и страха как не бывало. Может быть, даже лишнее пробежали обратно. Однако проверять, где лежит граница страха, нет никакого желания.
— Вот так, — констатирует оживший немного Арзон. — Дальше не пройти.
— Что это было? — ни у кого спрашивает Везер.
— Что, что? Заклятье или проклятье, — отвечает Арзон.
— Нужно подумать заклятье ли, — с сомнением в голосе говорит Вик. — Что-то вроде бы знакомое есть в этом, но условия совсем какие-то не те — странные и непонятные. Всё не так, как могло бы быть.
— Любопытно, что это вам пришло в голову Вик? — спрашиваю я, садясь на траву.
Остальные тоже опустились на землю.
— В южных морях часто ходят разговоры о вдруг возникающей во время шторма панике, ужасе, который лишает человека рассудка и побуждает его броситься за борт. Не раз встречали плавающие суда, брошенные командой. Учёные говорят, что такое может случаться с людьми в жестокий шторм. Когда ветер очень силён, а волны велики.
— Да, я читал об этом где-то тоже. Инфразвук.
— Вот-вот. Ветер, создающий вихри между волн порождает инфразвук. Но здесь нет ни бури, ни штормового ветра, ни морских волн. А вот ощущение кошмара, расстройство организма есть.
— Что это такое — инфразвук? — чуть ли не в один голос спросили Арзон с Везером.
— Серж, попробуй, объясни это попроще. У тебя это хорошо получается.
— Ладно, попытаюсь. Что такое звук вы знаете.
— Ещё бы, — хмыкнул Везер.
— Вот именно. И бывает он разный. Тонкий и толстый. Звонкий и глухой. Высокий и низкий. Человек слышит не все звуки, какие существуют в природе. Если звук тоньше писка комара, то человек его не слышит и, если звук ниже буханья большого барабана, то тогда тоже не слышит.
— И что из того? Не слышишь ты его и ладно.
— Очень многое из того, Везер. Ты ведь радуешься или грустишь, когда слышишь музыку. Это значит, что звук действует на организм. Неслышимый звук тоже действует на организм, но не через уши. От очень низкого, неслышного звука выходят из строя внутренние органы. В первую очередь мозг и сердце. Если такой разрушительный звук очень силён или действует долго, то человек может не только почувствовать страх, но и умереть быстро или медленно.
— Этого ещё не хватало! Неужели, правда? Но, если, правда, то откуда этот ваш инфразвук здесь. Ведь нет ни моря, ни сильного ветра.
— Верно. Нет ни моря, ни ураганного ветра, которые существуют в природе. Но также, как ты делаешь виолу со струнами, дающими слышимый звук, можно построить и машину, инструмент, дающие неслышимый звук. Капитан Вик намекает на то, что здесь дело может быть совсем не в заклятье. Кто-то постарался сделать машину, создающую инфразвук и поставил её в городе, чтобы отпугивать любопытных.
Арзон мрачно взглянул на Вика и спросил:
— А в вашей стране такие машины есть?
— Бывают. Случайно появляются и наносят много вреда. Боремся по мере сил. Низкий звук в машинах возникает против нашего желания. А специально делать машины для получения инфразвука запрещено.
— Если ты прав Вик, то вы нас с Везером сильно озадачили. Может, в городе вместо заклятья и есть машина, пугающая нас, но мы же не можем к ней подойти, чтобы сломать. Сами же говорите, что она может и убить на расстоянии. С заклятьем хоть можно разделаться другим заклятьем, а тут…
— Как такая вредная машина может хоть выглядеть? — спросил Везер, берясь за капитанов бинокль.
— Кто его знает! Высматривай что-нибудь необычное, а я, пожалуй, схожу всё-таки проверю, где начинается это безобразие.
— Ты с ума сошёл! — воскликнул Арзон.
— Вряд ли, — откликнулся Вик. — Серж очень осторожен. Пусть идёт.
Шагах в ста от края долины я ощутил смутное и беспричинное беспокойство. Ещё через десяток шагов беспокойство усилилось. Ещё через двадцать стало почти невыносимым, и я поспешил назад. Беспокойство быстро спало.
— Ну, что? — поинтересовался Вик.
— Картина всё страннее и страннее. Инфразвук, говорят, почти не встречает сопротивления в атмосфере и распространяется очень далеко. По тому, что мы все ощутили он очень сильный и не мог бы заметно ослабнуть к краю долины. А ведь здесь, на краю его совсем нет. И там, куда я сейчас дошёл он по силе изменяется очень резко. Словно что-то не природное ограничивает его распространение.
— Или, наоборот, природное, — тихонько подсказал умудрённый жизнью Арзон. — Звук может отражаться.
— Точно! — воскликнул Вик. — Чашеобразная форма долины. Собирает всё в пучок, как вогнутое зеркало.
Я подошёл к Везеру.
— Ну, что ты насмотрел интересного?
— Почти ничего. Странно, что среди маленьких входов в рудник на той стороне долины есть одна огромная дыра. Почему? А в городе ничего странного не видно. Только корова.
— Какая ещё корова?
— Обыкновенная корова — с пятнышками.
— Где? Дай взглянуть!
— Вон там, почти в середине города, на лужайке.
— Да, действительно, корова. Инфразвук не действует на многих животных. А некоторые могут даже его создавать. Ничего странного в корове нет.
— Может быть, ничего в самой корове странного и нет, но её кто-то должен доить и кормить сеном зимой, — тихо заметил Везер. — Ей неоткуда здесь взяться самой или выжить в одиночестве сотни лет.
Повисло минутное молчание.
— Ты хочешь сказать, что там есть человек, на которого инфразвук не действует?
— Или люди, но я их не видел.
— Час от часу не легче! Если это так, то нам не дадут приблизиться к машине даже, если мы всё-таки её обнаружим.
— Известно, что мужчины не любители возиться с коровами, — подметил Арзон.
— Женщина? Всё ещё больше запутывается. Что будем делать прямо сейчас? — спросил Вик. — Арзон правильно вчера заметил, что наше пребывание здесь ограничено запасами провизии. Или завтра мы уйдём отсюда ни с чем, или прорвёмся в город и начнём доить чужую корову. А может быть, послать Везера на охоту за дичью? Кто за какой вариант?
Опять наступила пауза. Только Арзон тяжело вздохнул.
— Понятно, — оценил коллективное молчание Вик. — Все хотят молока. Тогда нужно шевелиться. Серж!
— Пойдём на ту сторону. Осмотрим рудник. Может, там какой-нибудь ключик найдём, и хоть что-то станет понятнее.
— Пойдём на ту сторону. Осмотрим рудник. Может, там какой-нибудь ключик найдём, и хоть что-то станет понятнее.
— Пойдём. Только вот удастся ли подойти к руднику, — засомневался Везер.
— Может и удастся. Долина, сам видишь, не идеально круглая, а продолговатая. Город ближе к нам, чем к руднику. Так что от противоположного края до опасной границы должно быть дальше, чем здесь. Во всяком случае, на это можно хотя бы надеяться.
— Да, если источник инфразвука в городе, а не в той дыре на другой стороне.
По краю долины, огибая город, пошли на ту сторону. Добрались за час и стали с опаской спускаться к выработкам. Спустились ниже рудника, не дойдя сотни шагов до какого-то каменного строения с большой трубой. Почувствовали себя плохо, и отошли назад.
— Если это золотой рудник, то, наверное, в том строении с трубой была плавильная мастерская, а, может быть, и чеканка монет. Жаль, что дотуда не добраться. Давайте полазаем по выработкам.
Полазали. Ничего интересного не нашли. В большой пещере почти начисто сгнившие обломки деревянных тачек и тележек с ржавыми железными колёсами. Снаружи тут и там на камнях валяются такие же колёса, превратившиеся в коричневую труху ржавчины. Деревянные детали средств малой механизации здесь не сохранились. Никакую звуковую машину и не искали. Понятно, что она в городе. Но где?
Взял у Вика бинокль, и начал изучать город с этой стороны. Корова лежит на лужайке и занята своей непрерывной жвачкой. Окна храма в центре должно быть красивые, если их отмыть от пыли. Похоже, что витражные. Только цвета под грязью не разобрать.
С этой стороны видно, что золотой диск в арке не плоский, а выпуклый и край диска загнут в эту сторону. И всё также никаких признаков живых существ. Кроме коровы, конечно. За чертой города кладбище. Сравнявшиеся с землёй могилы и покосившиеся кресты. А это что такое? Свеженасыпанные холмики! Разрывали или зарывали? Скорее, зарывали. Если бы цель была разрыть, то обратно зарывать смысла нет.
— Не пора ли нам заправиться? — интересуется Арзон. — Обеденное время давно минуло. Пошли обратно.
И пошли. Только уже по другому краю. Когда проходили со стороны кладбища, я остановил всех.
— Видите? Свежие могилы. Стало быть, люди тут водятся. Или кто-то вроде людей. Коровы копать не умеют и мёртвых не хоронят. Только вот вопрос — кого хоронят?
В нашем лагере уныние. Пришли, хорошо перекусили и теперь под лучами заходящего солнца валяемся на траве, не зная, чем заняться. Одна мыслишка всё шевелится в голове, но делиться ей со всеми как-то пока не хочется. Слишком много вопросов возникнет, а у меня лишь шаткие догадки и предположения.
— Да-а, походили вокруг города, как кот вокруг сметаны, — чуть ли не с безнадёжностью в голосе произнёс Вик. — Так и уйдём отсюда не солоно хлебавши?
— Я же предупреждал, что поход сюда зряшный, — качая головой, ответил старый гном. — Что из того, что там окажется не колдовство, а какая-то вредная машина. Не подступиться.
— А мне жаль, что провизии мы с собой мало взяли, — пробурчал Везер. — Кто-то же в городе есть и как-то попадает туда. Обидно нам так возвращаться. Может, мне и в самом деле охотой заняться? А хлеб растянем, насколько получится. Ручей рядом. Так что не пропадём и за неделю. Ты как, Арзон?
— Как, как? Да вот так! Не обращайте внимания на мою воркотню. Как говорит Вик, не солоно хлебавши, уходить и в самом деле обидно. А что делать? Серж, ты что отмалчиваешься?
— Сегодня ночью пойдём на приступ.
Все на минуту замерли.
— Ты это серьёзно?
— Серьёзно, Арзон. Как стемнеет, и город запоёт, так и пойдём. Я буду впереди.
— Постой, постой, как это впереди? А мы? Вдруг помощь потребуется. Ты это кончай!
— Оставь его, Арзон, — вдруг повеселевшим голосом прервал гнома Вик. — Он знает, что делает. Просто нам пока ничего не скажет, чтобы потом внезапно удивить. Знаю я этого типа.
— А если город не запоёт? — поинтересовался Везер.
— Всё равно пойдём. Но лучше бы запел. Ветерок нужен, а он пока что дует. Так что должен город запеть.
Сидим на внутреннем склоне долины и смотрим, как уходят за горизонт последние проблески солнца. Яркий диск луны медленно поднимается всё выше и выше, но в долине ещё полная тьма. Ветерок ласково обдувает нас и…
И город запел. Сначала очень низко, на пределе слышимости, а потом чуть выше и выше потянул свою единственную, мелодичную и вибрирующую ноту. Какая нота? Какая октава? Не знаю. Может капитан Вик знает? Его же когда-то в детстве учили играть на рояле. И Везер, наверное, по-своему, но тоже знает. Впрочем, какая разница! Звук почти ангельский, хотя и низковатый. Все замерли, внимая ему.
— Ну, что? Идём? — встрепенулся Вик.
— Темновато ещё. Подождём, пока луна поднимется повыше.
Ждём. Арзон задремал. Да и у меня что-то веки слипаются. Везер трясёт головой, прогоняя сон. Один Вик настороже. Привык, однако, ночные вахты стоять. Вроде бы стало достаточно светло. Толкаю в бок Арзона:
— Пора. У вас верёвки в мешках есть?
— Конечно, есть.
— Возьмите с собой и один топор на всякий случай.
Подождали Везера, пока он бегал к мешкам, и двинулись вниз. Сто шагов — ничего. Двести — ничего. Перестал считать. Пение города становится всё ближе и громче, но не нарастает настолько, насколько следовало бы ожидать с изменением расстояния. Какой-то акустический эффект?
Входим в город и молча движемся посредине широкой улицы среди мёртвых домов, отбрасывающих чёрные тени. Жутковато. Выходим на главную площадь. Теперь уже все видят и поняли, что является источником звука. Подходим к диску в арке. Гудит. Причём не оглушительно. Мы можем говорить между собой, почти не повышая голоса. Однако отчётливо слышали звон от края долины, а это, наверное, с километр отсюда. Удивительно!
Диск висит низко. Даже Арзон дотянется рукой до нижнего края. Диск и в самом деле выпуклый и с загнутым сзади краем. Если не металлический бубен, то уж гигантский гонг точно. Прикладываю ладонь — вибрирует. Арзон с размаху стукнул в край диска кулаком. В пение диска ненадолго вторглась более высокая, дрожащая составляющая. Но быстро растворилась в основной ноте.
— А он, похоже, и в самом деле золотой, — пощёлкивая ногтём по краю, — сказал Арзон.
Я потрогал одну из нижних цепей. Как и ожидалось — она сильно натянута. Налёг на неё всем телом. Тон звука стал едва заметно выше. Похоже, моя догадка подтвердилась.
— Вот, пожалуйста, перед вами инструмент мелодичного звона и одновременно безжалостный убийца инфразвуком.
— Как это, как это, как это? — зачастил Вик.
— Довольно просто. Он работает, как струна. Чем больше струну натягиваешь, тем выше её звучание. Смотрите, как сильно натянуты ночью цепи, держащие диск. А звук хотя и очень приятный, но и очень низкий. Почти на нижней границе слышимости. Когда восходит солнце, диск под его лучами нагревается, расширяется, цепи удлиняются, ослабевают и диск меняет свой тон на ещё более низкий, уходящий в инфразвук.
Можно предположить, что раз здесь золотой рудник, то из гордыни жители решили поставить самим себе памятник из золота. Планировали ли они сделать его поющим — мы никогда не узнаем. Но две ошибки они совершили точно. Диск слишком тонок для такой большой площади поверхности. Завихрения малейшего ветерка заставляют его дрожать. И слишком велик. Колебания в нём очень низкого тона. Вот и возник сладкоголосый убийца.
— Если ты прав, то получается, что, как только эту штуку освободили от лесов, дунул ветерок и город почти мгновенно вымер, — сообразил Вик.
— Что-то вроде этого. Если это было в выходной день или праздник, то умерли, наверное, все. Если в рабочий день, то в живых остались те, кто был на руднике. Но войти в город они уже не могли.
— А ночью, как мы? — проронил Везер.
— Это уже насилие над моей фантазией. Связать явление с временем суток оставшиеся в живых вряд ли смогли бы. И если и зашли бы ночью, то утром умерли бы и они.
— Что будем делать-то?
— Как что? — вскинулся Везер. — Нужно эту штуку закрыть от ветра или чем-то заглушить. Можно сзади упереть бревном в середину, и оно не даст диску звенеть.
— Верно. Деревьев кругом полно. Срубить пару и кронами упереть в диск. Но тогда он и петь не будет. Можно сделать иначе. Привязать к нижним цепям дополнительные грузы. Когда днём цепи от тепла вытянутся и ослабнут, то диск будут напрягать грузы и колебания не уйдут в область инфразвука.
— С грузами — это удачная мысль, — одобрил Арзон. — С перспективой.
— Какой ещё перспективой? — удивился Везер.
— Такой, что, когда утром диск не замолкнет, тот, кто в городе выберется посмотреть почему. Тут-то мы его или их и накроем!
— Какой же ты, однако, коварный, Арзон. Но мне по сердцу такое коварство. Давайте за работу! — воодушевился Вик.