– Ее погибшей дочери.
– Вот именно! – с отчаянием воскликнула Алена. – Понимаешь теперь? Даже если ничего и не докажут, про Васю все равно станут говорить, что он не только заводит себе любовниц, но что он их еще и убивает!
– Да, первое ему еще могли бы простить, особенно мужчины. А вот второе… Люди не очень-то любят голосовать за тех, кто убивает женщин.
Вместо ответа Алена схватилась за голову.
– Это какой-то кошмар! Мне кажется, что я сплю.
– Ты не спишь. И кошмар, как я понимаю, еще только начинается…
– Ты думаешь?
– Если все то, что ты мне рассказала, станет известно прессе и журналистам, а им это станет известно, на то они и журналисты, то завтра возле ворот усадьбы будет целая толпа, жаждущая взять интервью у твоего Васи, а при его отсутствии и у тебя самой.
– И что я им скажу?
– Правду, – произнесла Инга, немного подумав. – Скажи людям, что ты слишком любишь своего мужа, чтобы поверить в то, в чем сейчас его обвиняют.
Но Алена считала, что этого недостаточно.
– Нам нужно не оправдываться, а действовать. Нам нужно изобличить и схватить этого злодея. Это и будет лучшим оправданием для Василия Петровича.
– Ну, схватить преступника – это будет трудненько сделать. Мерзавец подчистил за собой хвосты. Ни одна, ни другая его любовница уже не заговорят.
– Но ведь если не поймать настоящего убийцу, выборы Васи можно считать проигранными.
– Согласна. Народ не пойдет за него голосовать.
– И поэтому единственный выход – найти настоящего убийцу, – твердила свое Алена.
– Но как нам это сделать?
– У меня есть версия, кто это мог быть.
– И кто? – заинтересовалась Инга.
– Это – Никитин. Главный оппонент моего мужа. Комплекция у него подходящая, он высокий и сильный мужчина. И представительный. И при деньгах. Такому вполне под силу очаровать не только простодушную Наташку и нимфоманку Зыкову, но и кого похлеще. Кстати, Арину он явно уже очаровал. И она, и ее маменька – змея подколодная живут сейчас в поместье этого типа. И я уверена, что это с его подачи тетка Вера обливает нас с Васей грязью. Никитин ей за это заплатил или что-то пообещал!
– Значит, ты считаешь, что этот Никитин встречается с женщинами из «Дубочков», заставляет их всем рассказывать о том, что они встречаются с Василием Петровичем, а потом этих женщин убивает? Но убивает так, чтобы подозрение пало на Василия Петровича?
– Да, когда начинается следствие и выясняется, что Вася встречался с ними обеими, то на моего мужа падает главное подозрение.
– Да! Вот это подлость! Слушай, а алиби?.. У Василия Петровича ведь есть алиби!
– Какое там алиби! Преступления совершены ночью. Разумеется, я могу подтвердить, что муж был со мной каждую ночь, но кто мне поверит? Да еще тело первой жертвы было обнаружено в кровати тетки Веры. Представляешь, если бы ее нашла не я, а кто-то другой, какой разразился бы скандал?
– Да, тогда и второй жертвы могло бы не быть, – задумчиво произнесла Инга. – Достаточно было бы и одного трупа, чтобы загубить политическую карьеру твоего мужа в самом зачатке.
– Поэтому завтра мы с тобой должны разоблачить этого негодяя Никитина.
– Ты уже знаешь, как мы это сделаем?
– Пока нет, – откровенно призналась ей Алена. – У меня от всего происходящего вообще голова кругом идет. Я уже ничего не понимаю. Откровенно говоря, я надеялась, что ты мне подскажешь, как нам лучше дальше действовать.
Инга не стала разочаровывать подругу сразу же. Хотя она сильно сомневалась, что сможет придумать в такой ситуации что-то толковое, все-таки пообещала:
– Я буду думать всю ночь и к утру что-нибудь придумаю.
Инга сдержала данное подруге слово. Она честно думала об их деле очень долго и утром сообщила:
– Нам надо проникнуть к этому господину Никитину прямо в дом, в его логово.
– Великолепно! – вскричала Алена с фальшивым энтузиазмом. – И как ты себе это представляешь?
Так как подруга молчала, она прибавила:
– Позволь тебе напомнить, что мы уже пытались наведаться в гости к Никитину и ничего у нас не получилось.
– Еще бы! Вы явились с барабанным боем и строем. Неудивительно, что бедняга струсил и окопался у себя в доме, как в крепости. Штурмовать вы ее не решились, потому и вернулись обратно в «Дубочки» ни с чем.
– А что ты предлагаешь?
– Поеду я одна. Меня никто не знает, прикинусь рьяной фанаткой господина Никитина, желающей помогать ему на добровольной основе в предстоящих выборах.
Алена покачала головой.
– Вряд ли у тебя это получится: если Никитин задался целью уничтожить моего мужа, у него в «Дубочках» должен быть свой осведомитель.
– А возможно, что и не один.
– Значит, Никитин уже в курсе твоего приезда. Наверное, и фотографию твою уже получил.
– Ну, не такая уж я и большая птица, – застеснялась Инга и все же не удержалась и восхищенно спросила: – Неужели и фотографию?
– Не понимаю, чему ты радуешься? Если это Никитин убил этих женщин, то я бы испугалась, окажись у него в руках моя фотография.
– Ничего он мне не сделает, – самонадеянно произнесла Инга.
Но Алена все равно держалась той линии, что Никитин – человек опасный.
– Нет, одну я тебя к нему в усадьбу ни за что не пущу. Пойдем вместе.
– А ты… Разве тебя там не узнают?
– Придется замаскироваться.
– А как?
– Я слышала, у Никитина мать очень богомольная, к ней со всех сторон едут разные странницы и монашки. Вот мы ими и прикинемся. Платок на голову, волосы напудрим крахмалом, станут как седые. На нос старомодные очки. Никто и не догадается, кто перед ними. Думаю, охранники к богомолкам особо не приглядываются.
– Может, ты в старушку замаскируешься, а я в старичка?
Но Алена считала, что среди паломников старички большая редкость. В подавляющем числе случаев в «Никитское» приезжали пожилые или не очень пожилые, но женщины.
Инга не стала спорить и вместо этого поинтересовалась:
– А зачем они едут-то?
– Кто за пожертвованием, кто за помощью, кто просто за утешением. Но с пустыми руками, насколько я знаю, старушка никого еще от себя не отпускала.
Ну что же, невольно подумала Инга, пожилой даме повезло. Ведь, имея богатого сына, нетрудно творить на старости лет добро, искупая тем самым грехи юности. Судя по той активности, с какой женщина занималась благотворительностью, грехов у нее накопилось немало.
Глава 9
На сей раз к имению «Никитское» подруги подошли без всякой помпы. Алена настояла на том, чтобы избавиться даже от машины, потому последнюю часть пути женщины проделали пешком. Это в достаточной степени запылило их одежду и придало обеим страннический вид.
– Вы к кому? – строго спросил охранник у ворот главной усадьбы.
– Мы к Марье Евгеньевне.
– Сейчас спрошу, можно ли вас впустить.
И стражник захлопнул окошечко, через которое общался с женщинами.
Инга с недоумением вертела головой по сторонам.
Если в «Дубочках» любой желающий мог спокойно подойти к главному зданию и в означенные часы изложить хозяевам свои претензии, просьбы или предложения, то тут людям было не так-то просто проникнуть к хозяину. Дом окружала высокая ограда, снабженная вышками, на которых располагались часовые, угрожая всем дерзким, осмелившимся посягнуть на покой хозяев.
– Разве что частокола с отрубленными головами дерзких чужаков по периметру не хватает, – шепнула Инга на ухо Алене.
Но та была на взводе и шутку подруги не оценила.
Наконец вернулся стражник. Он угрюмо кивнул подругам:
– Проходите! Марья Евгеньевна вас ждет. Миха, проводи их!
Вот этого подруги не учли. Они-то думали, что, пройдя контрольно-пропускной пункт, дальше будут предоставлены сами себе и смогут найти тетку Веру с Ариной или даже самого Никитина. А лучше всего, если им повезет добраться до кабинета Никитина, где они и пороются всласть в его бумагах.
Самого Никитина сегодня с утра не было дома, потому что он участвовал в общественных дебатах наравне с Василием Петровичем и другими кандидатами в депутаты от их округа. И подруги рассчитывали, что в отсутствие хозяина дисциплина в доме будет ослаблена. Оказалось, ничуть не бывало.
– Миха, ты спишь, что ли? – повторил старший. – Не слышал, проводи богомолок к Марье Евгеньевне.
Михой оказался веселый ушастый парень, который нехотя поднялся на ноги и помахал подругам рукой:
– Тетки! За мной!
Никогда к ним еще не обращались таким образом, но пришлось подчиниться, и подруги поспешили следом за Михой. Однако оказалось, что на этом их испытания еще не закончились.
Не пройдя и пяти шагов, Миха неожиданно произнес:
– Вот скажите мне, женщины, вы ведь в Бога веруете?
И что им оставалось сказать?
– Веруем, сынок, – стараясь добавить в голос старческой хрипотцы, просипела Алена.
– И давно веруете?
– Теперь уж и не упомнить. Всю жизнь, почитай.
И что им оставалось сказать?
– Веруем, сынок, – стараясь добавить в голос старческой хрипотцы, просипела Алена.
– И давно веруете?
– Теперь уж и не упомнить. Всю жизнь, почитай.
– А я вот не верю, – сокрушенно признался им Миха. – Да и как мне в него поверить, его же нет!
– Почему же нет?
– А если он есть, то где?
– Он всюду, сынок.
– И в воздухе тоже?
– Да.
– Выходит, я дышу им?
– Ты дышишь кислородом. Это душа твоя дышит Богом. Не было бы Бога, нечем было бы и твоей душе дышать.
– А душа, она где? – не успокаивался Миха, который был, по всей видимости, любознательным парнем. – Вы мне место четко покажите, где душа обитает, тогда и я поверю в Бога.
– Тогда уж не надо будет верить, если ты сам будешь знать. Зачем же тебе тогда вера нужна, если точно знать будешь?
– Нет, вы не понимаете, – не успокаивался Миха. – Каждому должно быть свое место. Кто-то тут находится, кто-то там. А душа, она где? Нет у нее места, получается.
И скорчив потешную гримасу, он воскликнул:
– Где Бог? Я хочу его видеть!
– Получается, что мозгов у тебя нет, – несколько сердито для смиренной странницы отозвалась Алена. – А Бога видеть – не дорос ты еще! Этой чести лишь немногие избранные удостаивались. За всю историю всего несколько человек и видели, да не самого, а лишь спину, или одежду, или славу Божью, то есть сияние. Ну или голос слышали. Да и то это великие праведники были, не чета тебе или мне. Ясно теперь?
– Нет, не ясно. Если Бог со мной не желает говорить, как же мне в него поверить?
И сдался ты ему! Алену так и тянуло сказать настырному парню, чтобы забыл об этой идее. Видать, нос еще не дорос, чтобы поверить. Но это было как-то не по-христиански, так что Алена промолчала.
Какое-то время Миха шел смирно, но потом снова разговорился.
– Вот Марья Евгеньевна – та верит. И в церковь каждые выходные ездит. И милостыню творит. И по монастырям на богомолье ездит. Да и образки у нее в комнате всякие, и кусочки святых мощей, а здоровья как не было, так и нет. И что вы скажете?
– Что?
– Почему если Бог есть, то он так жесток со старухой? – неожиданно тихо спросил Миха. – Она ему поклоны и днем и ночью бьет, а он ей здоровье не возвращает.
– Значит, она его об этом и не просит.
– Ну да, – усомнился Миха. – Как же! А о чем же ей еще просить? Дом у ее сына – полная чаша. Каждый день на обед только первое трех видов варят. Вдруг хозяину рассольника не захочется, а захочется ему окрошки или куриного бульона? У меня дома маманя когда одно что-нибудь за день горяченькое состряпает, так мы всей семьей радуемся. А тут у людей еды навалом, а удовольствия они от нее не получают. Разве это справедливо? Им и не нужно, а у них есть. А нам нужно, да не имеем.
– Значит, другое что-то имеете.
– Нищету имеем, это точно. Уж я просил у Бога денег, просил, а он все не дает. Вот если бы дал мне чемоданчик с червонцами, я бы поверил. Да и вообще, за чемоданчик с червонцами я во что угодно бы поверил!
Миха был парень простой и душу свою бессмертную, раз и навсегда ему данную, ценил недорого. Чемоданчик с червонцами, которые разойдутся у него за год – вот и вся плата. Или пусть даже червонцев будет так много, что до конца жизненного пути хватило бы Михе. Но жизнь на земле для него рано или поздно закончится, как и для всех прочих. И что потом? Кому Миха будет интересен там с этими своими червонцами? Да и вряд ли он сможет взять с собой хотя бы одну монетку.
Миха еще долго рассуждал в том же духе, мол, богатым легко верить в Бога, потому что он их осыпал благодеяниями сверх всякой меры. А вот нищим куда как труднее верить, потому что с ними Бог обходится совсем немилостиво. А Миха хотел бы, чтобы милостиво, в такого Бога он охотно бы поверил и сам стал бы хорошим, добрым, начал бы делать благие дела и все такое прочее.
Он порядком надоел подругам своим базарным отношением к вере, ты – мне, а я – тебе, и обе женщины были даже рады, когда охранник наконец произнес:
– Вот мы и пришли. Это комната хозяйки. Постучите, она вас ждет.
И застыл перед дверью. Подруги, которые ожидали, что, доставив их до места назначения, парень уйдет, удивились:
– Почему ты не уходишь?
– А чего? Мешаю, что ли?
– Нет, не мешаешь, но…
– Вы входите, – повторил Миха. – Ждет ведь старуха.
И в его голосе прозвучало что-то, похожее на нежность. Но глаз он с подруг по-прежнему не сводил, так что им пришлось постучать и после разрешения войти в комнату матери Никитина.
Меньше всего подруги ожидали, что им придется общаться с этой женщиной. И к разговору с ней совсем не подготовились. А вдруг она примется их расспрашивать о монастырях, в которых они побывали, и о святынях, которые они видели? Они же ей и слова в ответ не смогут промолвить. Старуха их сразу раскусит! Поймет, что никакие они не богомолки, а аферистки, прокравшиеся в дом к ее сыну обманом.
Заробев, подруги замешкались у дверей. И тут из комнаты вдруг раздался молодой и зычный голос:
– Что же вы застряли там? Идите ко мне!
Делать было нечего, пришлось подругам войти в небольшую и очень просто обставленную комнату. Тут была кровать под белым покрывалом, письменный стол и несколько стульев. На побеленных стенах висели иконы, перед которыми теплилась лампадка. Но, несмотря на простоту обстановки, в комнате было удивительно чисто и светло.
– Я тут, подойдите.
Подойдя поближе, подруги увидели высокую худощавую женщину, сидящую в инвалидной коляске. На ногах у нее был плед, а нос украшали темные очки. Лицо и кожа были у женщины бледными, как бывает, когда много времени проводишь в закрытых от солнца помещениях.
Это и была мать Никитина, Алена видела ее впервые, она даже не подозревала, что у Никитина мать – инвалид, способный передвигаться лишь в коляске. Разумеется, она слышала, что люди говорили, будто бы старуха нездорова, но не подозревала, насколько далеко зашла болезнь этой женщины.
И теперь Алена испытывала острые угрызения совести, что посмела обмануть больную.
– Мне сказали, что вы хотели меня видеть, – произнесла Марья Евгеньевна приветливо. – Вы к нам издалека?
– Из Питера.
– Ого, – удивилась Марья Евгеньевна. – Везет нам нынче на питерских. Наверное, вам будет интересно узнать, что у нас в доме уже есть две гостьи из вашего города. Правда, они, скорее гостьи моего сына, но и мои тоже.
Тетка Вера и Арина! Помимо воли Алена ощутила в груди некоторый трепет, а в руках – конвульсивные подергивания. Так бы и придушила мерзких обманщиц, окопавшихся неподалеку!
Марья Евгеньевна тем временем продолжала:
– Однако если вы так издалека приехали, то наверное, сильно устали?
– Есть такое.
– Тогда я распоряжусь, чтобы вам дали отдохнуть с дороги и обязательно накормили. А потом вы придете ко мне и мы с вами обсудим то, ради чего вы приехали. Если у вас в чем есть нужда, то я постараюсь ее удовлетворить.
– Мы много слышали о вашей доброте.
– Люди часто преувеличивают сделанное мной. К тому же подавляющее большинство хочет одного – денег. А этого добра благодаря моему сыну у нас в доме навалом. Но я чувствую, что вы приехали ко мне не ради денег.
– Верно.
– Ну, идите-идите, отдыхайте, – поторопила их Марья Евгеньевна. – Хоть мне и любопытно, но я потерплю.
Она позвонила в колокольчик, и почти сразу же на пороге появилась молодая девушка.
– Накормить и обиходить, – лаконично приказала ей старуха. – И позови Арину, пусть почитает мне Евангелие.
Услышав, что сейчас тут появится Арина, подруги постарались побыстрее ретироваться. Но как они ни спешили, а все-таки столкнулись с Ариной на лестнице. Впрочем, Арина так торопилась, что даже не взглянула на двух скромных богомолок.
– Посторонитесь, бабки! – рявкнула она на подруг. – В сторону!
Алена с Ингой испуганно шарахнулись от нее. Это не укрылось от глаз прислуги, которая улыбнулась им:
– Не бойтесь.
– А кто это такая?
– Это знакомая хозяина. Зовут ее Арина.
– Любовница?
– Никакая не любовница, – решительно отмела это соображение девушка. – Говорю же: просто знакомая. И я вам так скажу, эта Арина не имеет никакого права вам указывать, что делать. И толкать тоже не имеет права. Я бы на вашем месте пожаловалась на ее поведение Марье Евгеньевне.
– Тебе так не нравится эта Арина?
– Пришлая она и подлая к тому же. Что она, что ее маменька, как приехали, целыми днями по дому шныр-шныр, а потом между собою шур-шур! И давай хозяевам на всех сплетничать и гадости обо всех говорить. Мастерицы обе козни другим строить и интриги плести. Слышали бы вы, какие у них планы насчет Марьи Евгеньевны, волосы бы дыбом встали!
– А что за планы-то?
– Ну, вы же сами видели, Марья Евгеньевна у нас глазами слаба. Почитай ничего и не видит. Обмануть ее – проще простого. Об этом Арина с матерью между собой и судачат целый день. К тому же Марья Евгеньевна одинока.