Да и кто бы посмел обратиться к Ване с подобным укором, учитывая вес самого Вани и его пудовые кулаки, одним ударом которого он запросто мог оглушить молодого бычка! И общественный вес, какой он имел в поместье.
– А Василий Петрович тоже слышал, как она на нас эту грязь лила?
– Да. И еще утром, когда ты ушел, эта девчонка Поля принялась твердить, что тоже видела тебя в комнате. Конечно, я велела ей заткнуться, но она продолжала талдычить, что ты был со мной.
– То-то я смотрю, Василий Петрович сегодня со мной какой-то не такой! И еще спросил, что я сегодня все утро делал… Значит, он этим бабам поверил?
– Нет, не думаю. Просто ему неприятно, что такой разговор вообще состоялся. Ты же знаешь, как Вася трепетно относится к вопросам супружеской верности. Поэтому, щадя его чувства, чтобы кто-нибудь еще ему чего-нибудь не наплел, лучше будет нам с тобой видеться пореже.
– Я-то – пожалуйста, – отозвался Ваня и с тоской спросил: – И когда Инга приедет, мне тоже к вам не приближаться?
– Когда Инга приедет, милости просим. Втроем – это ведь не то, что вдвоем. И еще для тебя хорошая новость: скорее всего, Залесный приехать не сможет.
Ваня заметно повеселел, но все же из гордости сделал вид, что его это не касается.
– А почему меня это должно радовать? Пусть приезжает, если для дела надо. Только я не о том говорю… Мы ведь с вами и Ингой всегда отлично и втроем справлялись.
– Да, справлялись. Но боюсь, что сейчас не тот случай. Мне кажется, что этот труп накануне выборов у нас в «Дубочках» появился отнюдь не случайно.
– По-прежнему думаете, что это конкуренты Василия Петровича нам его подбросили?
– А что ты об этом слышал? – насторожилась Алена.
– Всякие слухи ходят. Очень наш Василий Петрович многим не по нутру.
– И кому именно?
– Да хотя бы взять нынешнего губернатора и его команду. Они ведь понимают: если Василий Петрович сейчас на выборах пройдет, то он и своих людей за собой подтянет. Да и не остановится он на простом депутатстве. Он выше метит. А кому со своим креслом расставаться захочется? Только не нашему Кузьме.
Алена с недоумением покачала головой. Нынешний губернатор области, Кузьма Петрович Вертков всегда производил на нее впечатление этакого простоватого деревенского дядечки, не очень умного, не очень образованного, но зато ратующего за родной край и искренне его любящего.
– Не могу поверить, чтобы Кузьма Петрович приказал убить эту женщину, лишь бы насолить моему Васе.
– А ему самому и не надо было. У него в штабе есть люди, которые не побрезгуют и грязной работой.
– Ты откуда знаешь?
– У всех есть такие люди, – упрямо произнес Ваня. – Впрочем, не хотите Кузьму подозревать, есть и другие.
Алена недоверчиво посмотрела на него. Видела она этих других. И в подавляющем большинстве они были и вовсе деревенщинами неотесанными. И предположить, что кто-то из этих очень простых людей способен на такую изощренную жестокость и коварство в отношении своего оппонента, Алена никак не могла. Впрочем, она понимала общую тревогу, когда на политическом небосводе области появилась такая крупная величина, какой, без всякого сомнения, был ее Василий Петрович. Тут его оппонентам было от чего прийти в ужас.
Доберись Василий Петрович до реальной власти, прежней жизни в области больше уже бы не было. Тут бы все изменилось. И прежним руководителям, и их людям, а также тем, кто не пожелал бы приноравливаться к новой власти, пришлось бы уйти. Люди же в подавляющем большинстве всегда боятся любых перемен. Но не мог же Василий Петрович привести их в такую панику, что они совершенно потеряли головы и стали вытворять совсем несвойственные им вещи? Убивать ни в чем не повинных женщин да еще глумиться над их телами?
– Ты рассказал Васе правду?
– Да, пришлось.
– И как он отреагировал?
– Как он мог отреагировать? Плохо. Он тоже думает, что труп у нас в доме – это чьи-то происки. Скорее всего, его конкурентов.
– Ты их всех знаешь?
– Встречался. Выглядят они простаками, но кто-то же из них прислал нам этот подарочек?
– Ты имеешь в виду покойницу?
– Да. А зовут ее Анастасия Сергеевна Зыкова. Тысяча девятьсот шестидесятого года рождения. Разведена. Проживает в Питере, где имеет постоянную прописку. Вот и все, что удалось узнать из паспорта.
– Погоди, из какого паспорта? – удивилась Алена. – Когда ты ее уносил, при ней не было никакого паспорта.
– Я вам не говорил… Когда я спустился с теткой вниз, то в саду прямо под окнами нашел сумку и какие-то шмотки. Сначала машинально поднял, а в машине рассмотрел, что сумка-то покойницы. И вещи, похоже, тоже ее. Видимо, убийца как тело наверх поднял и переодел в ночнушку, то сумку и одежу вниз сбросил. А когда убегал, то не взял эти вещи. То ли забыл про них, они чуть в сторонку упали, то ли запаниковал, то ли темно еще было, не нашел их просто.
– Последнее вернее всего, – пробормотала Алена, вспоминая о том, что когда она шла к тетке Вере в спальню, то за окном еще толком не рассвело. – И значит, ты несчастную обратно в ее одежду переодел?
– Ага. Не хотелось мне ее в ночнушке вашей гостьи оставлять. Вдруг бы кто узнал? Но и голой оставлять тоже нехорошо как-то было. Вот и повозился, обратно переодел.
– А в сумке что было, кроме документов? – продолжила расспрашивать его Алена.
– Денег немного, и еще разные мелочи.
– Какие?
– Ничего особенного, обычный женский хлам.
– А все же?
– Да не помню я!
Алена вздохнула:
– Ладно, рассказывай дальше.
– Ну вот, я и рассказываю. Ребята из полиции, когда я им намекнул, что наш хозяин будет лично заинтересован в том, чтобы преступник был изобличен и наказан, сразу же согласились сотрудничать. Как только у них появится новая информация, они сразу же сообщат мне. Если только…
– Что?
– Если только кто-нибудь из конкурентов Василия Петровича их на свою сторону не переманит. Тот, кто эту бабу нам подбросил, может и расследование попытаться застопорить.
– Давай не будем зацикливаться на версии происков врагов Василия Петровича. Попытаемся нащупать и другие ниточки. Может, у этой Зыковой был личный враг, который ее и убил? Сейчас я поеду в водолечебницу.
– Куда?
– В банный комплекс.
Водолечебница, которую в «Дубочках» почему-то называли баней, может быть, из-за внешнего сходства строения с обычной деревенской рубленой банькой, притягивала к себе Алену словно магнит. Она была уверена, что там, где женщина проходила свои процедуры, она наверняка проводила и все свое основное время.
– Расспрошу там, что и как. Кстати говоря, это и для поисков тети Веры с Ариной тоже полезно.
– Как? – изумился Ваня. – Эти шлендры еще не возвращались?
– Нет. И я понять не могу, куда они подевались. Вещи их тут, в том числе и ценные. Чтобы тетя Вера оставила свою одежду и обувь – такое в голове не укладывается!
– Вы им звонили?
– Арина свой телефон забыла. А тетка Вера не берет трубку.
– Надо бы узнать, покупали ли они билеты. Я могу смотаться на нашу станцию.
– Будь добр, съезди туда, – обрадовалась Алена. – Потому что, если они просто оскорбились после моего отказа и уехали в надежде, что вещи, одежду и все прочее я им пришлю, это одно. А если они где-то тут, но в усадьбе почему-то не появляются, это уже другое.
И это другое Алену очень тревожило. Убийство неизвестной ей Зыковой, оказавшейся каким-то образом в кровати исчезнувшей тети Веры, заставило Алену задуматься о том, а не угрожает ли опасность также и самой тете Вере. Если с тетей Верой что-то случится, то мама Алену в живых тоже не оставит.
– Вот противная тетка! Так или иначе, а от нее постоянная головная боль!
Но делать было нечего, надо было решать вопрос. И Алена, простившись с Ваней, как и планировала раньше, отправилась в водолечебницу.
Об этом здании надо сказать отдельно. Когда возник вопрос о его постройке, Василий Петрович сразу же заявил:
– Строить будем только из дерева!
Учитывая тот факт, что почти все строения в «Дубочках» возводились основательно, из бетона или кирпича, то этот выбор хозяина удивил всех.
Но Василий Петрович объяснил:
– Дерево – живое, оно дышит и даже спиленное еще долго излучает живое тепло. А камень – он и есть камень. Для места, которое должно лечить само по себе, он совершенно не подходит.
И все возражения, касающиеся меньшей долговечности дерева по сравнению с бетоном или тем же кирпичом, отметались Василием Петровичем без колебаний.
– Ничего, со временем построим другой комплекс. Побольше!
Вера хозяина «Дубочков» во всякое свое начинание приносила удивительные плоды. Чтобы он ни задумывал, все немедленно начинало работать и давать людям несомненную пользу. В «Дубочках» уже была своя пекарня, снабжающая население вкусным ржаным хлебом, а также белыми батонами и даже булочками. Причем во время поста пекари специально делали выпечку без молока и яиц, исключительно для употребления в пищу верующими. Число таковых росло с каждым годом, особенно среди молодежи, ведь молодое поколение, как правило, не желает быть похожим на своих родителей.
А недавно в «Дубочках» появилась даже своя кондитерская, где каждый желающий мог побаловать себя свежими эклерами, меренгами, яблочной пастилой или мармеладом, в которых не было ни единого грамма химии, а только исключительно натуральные продукты, которые произрастали в самих «Дубочках» либо поставлялись окрестными фермерами.
Был в «Дубочках» также и заводик, перерабатывающий дары лесов и полей в консервы. Был рыбный прудик. Были скотный и птичий дворы. Были сады, были оранжереи, была начальная школа и детский садик. Была даже своя церковь с благочинным и щедрым на добрые дела батюшкой. Впрочем, по части милосердия батюшке в «Дубочках» приходилось трудновато. Не было тут людей, хоть в чем-то, кроме духовного наставления, нуждающихся. Все бытовые вопросы решались хозяином, который считал себя ответственным за судьбы людей, доверившихся ему.
Бывали, конечно, и досадные исключения. Пьяницы, дебоширы или просто нечистые на руку и попавшиеся на воровстве на первый раз получали строгое внушение, на второй раз штрафовались, а если и это не помогало им исправиться и они продолжали шкодничать, таким людям Василий Петрович без всяких угрызений совести давал расчет и указывал на порог.
И ни разу не было такого, чтобы кто-нибудь осудил его за это. Ведь жить становилось легче, а люди это очень ценили. Они верили в своего хозяина, а он верил в них. И поэтому все у них сообща получалось легко, просто и вроде бы даже играючи. Как иной раз завистливо говорили их менее удачливые соседи: «Им во всем прет!»
Так же удачно получилось и с водолечебницей. Задуманная вначале совсем небольшой, лишь с помещением для принятия ванн с минеральной водой, русской банькой и помещением для работы костоправа, водолечебница очень быстро обросла дополнительными помещениями.
Теперь тут была также и грязелечебница, где можно было обернуться хоть местными глинами и грязями, хоть медом, который, опять же, производили в «Дубочках», и он был тут на любой вкус, цвет и запах. Ни одна, даже самая капризная модница не смогла бы сказать, что для нее в «Дубочках» не нашлось подходящего сорта меда.
И вот сейчас Алена не без некоторого волнения пришла в эту цитадель удовольствий и здоровья. Сейчас ей придется допрашивать людей, которые были ей хорошо знакомы, с некоторыми даже ее связывали дружеские отношения. Как она справится с этим делом? Ведь одно дело – когда беседуешь с посторонним человеком. Тут можно и приврать для того, чтобы вызвать его на откровенность.
– А с друзьями так не получится. Они знают, кто я и вообще все про меня знают. А я знаю, кто они. И знаю, какие вопросы могут их обидеть. И все равно, если понадобится, эти вопросы я им задам.
В водолечебнице было два администратора – Таня и Наташа. С Таней у Алены сложились теплые и даже доверительные отношения – они были одного возраста и образования, а Наташа была полной противоположностью. Алене много раз докладывали, что Наташа грубо разговаривает с посетителями, позволяет себе отпускать шуточки в их адрес. Может быть, и ничего обидного, но все же такое поведение недопустимо на работе.
Алена не один раз беседовала с Наташей, упрекая в легкомыслии, но та лишь хлопала в ответ глуповатыми круглыми глазами:
– Да что я такого сказала-то, Алена Игоревна? Ну, круглая у нее попа, словно яблоко. Так ведь это же не обидно. И потом, я ведь тихонечко сказала! Почти никто и не слышал. Два-три человека, что рядом стояли, они же не в счет!
– Все равно. Ты на работе и должна выполнять свои должностные обязанности. Обсуждать внешние данные посетителей ты не должна.
Наташа клялась, что она все поняла, что больше не будет, некоторое время все было тихо, а потом ее простецкая натура брала верх, и она снова срывалась. Алена давно бы уволила глупую девицу, но дело в том, что мама Наташи и была тем самым знаменитым костроправом, к которому народ стекался со всех сторон и ехал из самых дальних уголков.
Екатерина Павловна имела два диплома о высшем образовании, почти тридцать лет врачебного стажа и к тому же считалась экстрасенсом. Запись к ней велась на много месяцев вперед. Никогда в жизни эта женщина не поехала бы в «Дубочки», если бы не ее дочь. Наташа страдала аритмией, головокружениями и еще какими-то болячками. И ей была рекомендована жизнь на свежем воздухе, которого в «Дубочках» было сверх всякой меры.
Таким образом и удалось заполучить водолечебнице свою знаменитость. Так как мать считала, что сидеть без дела дочери тоже не следует – от безделья болячки могут только умножиться, то она велела ей работать. Поскольку идти на тяжелую работу дочери было нельзя, а какой-то специальности она обучаться не хотела, мать решила пристроить ее администратором в лечебницу.
– Фамилию пациента, процедуру и время ее проведения записать – много ума не нужно.
Но даже в таком нехитром деле Наташа умудрялась наделать кучу ошибок. Особенно много их было поначалу, тогда Алена просто за голову хваталась. Потом Наташа освоилась, ошибок стало меньше, но и теперь нет-нет да Алена вздыхала про себя: все в девушке было бы прекрасно, если бы только была она чуть поумней и посообразительней.
– Хоть бы она уж замуж вышла. Детей бы нарожала, глядишь, про работу и думать бы забыла.
До мужчин Наташа была охоча, но тут опять выступала властная мама, которая твердо заявляла, что абы кому она свое сокровище не отдаст.
К облегчению Алены, за стойкой сидела Таня. Приготовившаяся к трудному разговору с Наташей, которая опять станет хлопать круглыми глазами и таращиться на хозяйку, словно не понимает ни единого слова из того, что та говорит, Алена радостно воскликнула:
– Танюша! Ты себе не представляешь, как я рада тебя видеть!
– Приветствую вас тоже, Алена Игоревна.
И Таня приветливо улыбнулась хозяйке.
– А разве сегодня твоя смена? – спросила у нее Алена.
– Нет, но Наташа попросила меня подменить ее.
– А сама почему не может? Заболела?
Здоровье у Наташи, как уже говорилось, было не ахти, так что вопрос Алены не удивил Таню. Но вместо ответа она так хитро улыбнулась, что Алена невольно заинтересовалась:
– Что? Говори скорее!
– Любовь у нашей Наташи появилась.
– Любовь? – изумилась Алена и тут же поинтересовалась: – И что же Екатерина Павловна говорит по этому поводу?
– Молчит. Думаю, что ей жених по нраву, потому что обычно она Наташку быстро к порядку призывает. А тут помалкивает. А Наташка от материнского попустительства совсем совесть потеряла. Как ее ни спросишь, все она на работу выйти не может. За последние две недели, она, дай бог, три дня отработала.
– Значит, и у нее тоже любовь? – задумчиво произнесла Алена.
– А у кого еще? – удивилась Таня.
Так как Алена молчала, не желая выдать тайну Натальи Кирилловны, тайну, которую она и сама еще толком не раскусила, Таня вздохнула и прибавила:
– У меня вот все по-прежнему. Муж, дом, семья, работа. Может, у вас?
– У меня? – изумилась Алена. – Почему у меня?
– Говорят, вы свели с ума начальника охраны нашего поместья.
– Ваню?
– Будто бы он потому и жениться ни на ком не может, что ему никто, кроме вас, не нужен. И мол, вы сами ему такое условие поставили, чтобы он не женился.
– Ты от кого такое слышала? – невольно ахнула Алена, уже догадываясь, откуда ветер дует.
Эта сплетня была вполне в духе тетки Веры. Уж чего-чего, а фантазии ей точно было не занимать. Тетка Вера была из породы таких сказочниц, что могла из крохотного просяного зернышка вырастить целую финиковую пальму, да еще чтобы финики росли на этом чудо-дереве уже высушенные и разложенные в аккуратные деревянные упаковочки.
– Вы не думайте, я ни одного раза не поверила, будто это правда.
– Слышала-то от кого? – настаивала Алена.
– Говорила всю эту галиматью у нас одна женщина. Ваша знакомая.
– Тетка Вера, так ведь?
– Да, она.
– И когда ты услышала эти сплетни впервые?
– Ну… около недели назад… вроде того.
– Неделя!
– Простите, Алена Игоревна, я не хотела даже слушать, что эта баба про вас плетет. Но она продолжала со всеми клиентами шушукаться! Я попыталась поговорить с ней, чтобы она не болтала про вас ерунды, а то я вам пожалуюсь. Вроде бы она притихла. Но я все равно замечала, что она время от времени о чем-то шушукается с другими посетительницами и с персоналом.
– И что же ты не пришла ко мне? Не рассказала, что про меня такие гадости говорят?
– Я… я побоялась. Побоялась вас расстроить. И потом… Ну, это же явная нелепица, кто в такое может поверить?
– Боюсь, что очень многие.
– Только не я! – пылко воскликнула Таня. – И все те, кто вас хорошо знает, сразу скажут, что это – грязные враки.
– Спасибо тебе, – расчувствовалась Алена. – Это действительно грязные враки!
Но в душе у нее кипело возмущение. Противная тетка Вера, ну погоди же ты! Оказывается, эта гадина начала распускать про Алену грязные сплетни еще до того, как получила отказ на просьбу дать Арине денег на образование.