В феврале 1815 года, спасая друга, Роберт Фултон провалился под лед и сильно простудился. Через несколько дней он умер от воспаления легких.
Наполеон, оказавшись в ссылке на Святой Елене, не раз говорил, что зря он в свое время не прислушался к предложениям гениального изобретателя. История Европы могла бы пойти по совсем другому пути.
(По материалам В. Мицурова)
Бриг «Меркурий» и Судьба
В 1828 году, когда началась Русско-турецкая война, после Наваринского сражения перед Черноморским флотом встает единственная задача – удержать господство на море. Это означает, что русский флот не должен выпустить из Босфора в Черное море неприятельские корабли…
24 мая 1829 года 44-пушечный фрегат «Штандарт», 20-пушечные бриги «Орфей» и «Меркурий» 32-го флотского экипажа получили приказ курсировать у входа в пролив Босфор, наблюдая за турецким флотом. На рассвете 26 мая в 13 милях от пролива отряд заметил турецкую эскадру, шедшую от берегов Анатолии. На фалах «Штандарта», где находился командир отряда П. Я. Сахновский, тут же взвились сигнальные флаги: «Меркурию – лечь в дрейф». Пока командир брига выполнял приказ, более быстроходные «Штандарт» и «Орфей» приблизились к турецкой эскадре и принялись пересчитывать вымпелы кораблей. Их оказалось четырнадцать.
Картина И. Айвазовского, на которой бриг «Меркурий» ведет бой с двумя турецкими кораблями
Посмотрев на быстро удаляющиеся «Штандарт» и «Орфей», бросив взгляд на приближающуюся эскадру и оценив дующий вест-зюйд-вест, капитан «Меркурия» Александр Иванович Казарский скомандовал: «Курс норд-норд-вест!» Повинуясь повороту руля, судно устремилось прочь от турок. Но турецкая эскадра медленно, но неуклонно начала догонять русский корабль. Вперед вырвались два линкора – 110-пушечный «Селиме» под флагом капудан-паши (командующего флотом) и 74-пушечный «Реал-бей» под флагом младшего флагмана.
Никто из турецких моряков, корабли которых легли в дрейф, и помыслить не мог, что бой может завершиться победой русских.
В три часа дня ветер вновь усилился, и «Селиме» с «Реал-беем» открыли огонь по «Меркурию» из погонных орудий. В кают-компании «Меркурия» собрался офицерский совет. На нем единодушно решили сражаться до последнего, а если поражение станет неминуемым, то сцепиться с каким-нибудь вражеским кораблем и взорвать «Меркурий». Закончив офицерский совет, командир брига обратился к матросам и канонирам с призывом не посрамить чести Андреевского флага. Команда ответила дружным «ура»…
«Меркурий» начал готовиться к бою. Моряки встали к брасам. Две трехфунтовые пушки были перетащены на корму, заряжены и тщательно наведены. У флаг-фала встал матрос с приказом Казарского стрелять в любого, кто попытается спустить флаг корабля. «Меркурий» сдаваться в плен не собирался. Но и умирать напрасно тоже. Спасти русских могли только искусство маневра и меткость канониров…
Настоящее сражение началось около четырех часов дня. «Селиме» развернулся к бригу левым бортом и дал бортовой залп, твердо уверенный, что на этом бой и закончится. Но вышло иначе. Казарский за несколько минут до разворота турецкого корабля скомандовал: «Поворот». И практически все турецкие ядра просвистели мимо цели…
Далее в течение получаса «Меркурий», искусно маневрируя, иногда помогая себе веслами, вел бой с вражескими кораблями. Но и капудан-паша тоже кое-что смыслил в тактике морского боя. В итоге турецкие корабли предприняли удачный маневр – «Меркурий» был вынужден пройти между «Селиме» и «Реал-беем». 80 с лишним 36-фунтовых орудий, высунувшись из открытых пушечных портов, ухмылялись в лицо «Меркурию». Казарский, посмотрев направо и налево, улыбнулся в ответ.
Когда все пушки взревели почти одновременно, русским морякам показалось, что разверзлись небеса. Простые, картечные и сцепленные ядра обрушились на палубу «Меркурия», сметая с нее все живое, разрывая в клочья такелаж и паруса, пробивая борта.
Но капитан-лейтенант Казарский недаром был награжден за бои под Варной золотой саблей и не напрасно считался одним из самых отчаянных офицеров Черноморского флота. Он отлично знал, что у гигантов наряду с мощным корпусом есть и ахиллесова пята. Это – рангоут, такелаж и паруса, представляющие собой огромную мишень. Поэтому, подойдя к турецким кораблям еще ближе, русские артиллеристы обрушили на них меткий орудийный и даже ружейный огонь.
Линкор сбился с курса и начал двигаться прочь от «Меркурия». Турецкие моряки с дикими криками кинулись в мешанину из снастей и тросов, стремясь как можно быстрее освободить от них свой корабль и вновь вступить в бой. Маленький «Меркурий» тем временем на прощание посылает в «Селиме» полный бортовой залп и поворачивает к «Реал-бею».
Впрочем, командир турецкого линкора быстро оправляется, и турецкие ядра вихрем проносятся над палубой от носа до кормы, сшибая людей. Русский бриг мужественно отстреливается, но силы его тают…
Однако высокая выучка русских артиллеристов помогла и здесь. Вскоре у «Реал-бея» с оглушительным треском валится за борт фор-марса-рей, заодно прихватив с собой лисели и кливер. Управление кораблем резко ухудшается, что заставляет турецких моряков в половине шестого полностью выйти из боя.
Артиллерийская канонада смолкла. «Штандарт» и «Орфей», посчитав, что «Меркурий» уничтожен, в знак траура приспустили флаги. В этот момент несломленный русский бриг продолжал упрямо двигаться к Сизополю… Раненый Казарский подсчитывал потери: четверо убитых, шесть раненых, 22 пробоины в корпусе, 133 – в парусах, 16 повреждений в рангоуте, 148 – в такелаже, все шлюпки разбиты. Чтобы затем починить корабль, потребовалось четыре года…
Газеты того времени писали: «Подвиг сей таков, что не находим другого ему подобного в истории мореплавания: он столь удивителен, что едва можно оному поверить».
Но вот как бывает! Проходит почти 170 лет, и в 2001 году российское судно под названием. «Память Меркурия» (!) тонет в том же самом Черном море при не выясненных до конца обстоятельствах, скорее всего из-за перегрузки дешевыми турецкими (!) товарами. Да уж, воистину Судьба – ироничная особа…
(По материалам А. Платонова)
«Страшный» эксперимент
История знает немало примеров, когда закон использовали как дубину, оглушая граждан страны самыми неожиданными и нелепыми запретами.
В далеком от нас XVIII в. на шведском престоле сидел король Густав III (1746–1792), сын короля Адольфа-Фридриха. Вступив на престол, он отменил аристократическую конституцию и стал править в духе просвещенного абсолютизма. Монарх отменил пытки, преобразовал суды, покровительствовал ученым и художникам, даже основал академию на французский манер. Он вообще везде и во всем старался привнести свою приверженность к французскому стилю, но при этом имел обо всем и собственное мнение и от собственных убеждений никогда не отказывался, а от решений не отступал ни на йоту.
Однажды королю доложили, что аудиенции просит делегация негоциантов.
– Торговля важна для государства. Я непременно приму их, – согласился самодержец.
Войдя, купцы долго низко кланялись королю, а потом изложили свою просьбу:
– Может быть, Ваше Величество будут так добры, что разрешат ввоз в страну чая и кофе и свободную торговлю ими? Это принесет немалые доходы и значительно пополнит казну.
– Вы хотите травить страшным ядом моих добрых шведов? – недобро прищурился Густав. – Давно известно: чай и кофе – ужасная отрава! Я не позволю!
– Но, Ваше Величество, – робко возразили негоцианты. – Нам кажется, что Ваше Величество ошибается, или вас ввели в заблуждение. Весь мир пьет чай и кофе. Даже во Франции!
Густав III, не любивший чай и кофе
Это, конечно, для Густава III, как для истинного галломана, являлось сильным аргументом. Однако король не привык менять своих убеждений и отступать от принципов даже при ссылках на Францию и обещаниях хороших доходов.
– Монарх никогда не ошибается, – холодно ответил он купцам. – И его невозможно ввести в заблуждение. Нет такого человека, которому удалось бы это сделать, господа негоцианты.
– Ваше Величество, – не унимались купцы. – Торговля чаем и кофе процветает во всем мире, и у нее большое будущее.
– Господа! Вы заботитесь о кошельках, а я о здоровье нации, – парировал монарх. – Мой ответ: нет! Поверьте, мне удастся доказать вам, что заблуждения владеют шведскими негоциантами, а не королем!
– Но Ваше Величество, это просто невозможно, – зароптали купцы, удрученные неудачей.
– Невозможно? – переспросил Густав. – Возможно все, господа… Король докажет вам свою правоту на деле. Тогда все сами смогут убедиться, что проклятые зелья, чай и кофе, являются страшным ядом. Шведы всегда пили пиво и отвары из трав. Идите, господа негоцианты, я вас более не задерживаю.
– Невозможно? – переспросил Густав. – Возможно все, господа… Король докажет вам свою правоту на деле. Тогда все сами смогут убедиться, что проклятые зелья, чай и кофе, являются страшным ядом. Шведы всегда пили пиво и отвары из трав. Идите, господа негоцианты, я вас более не задерживаю.
Купцы уныло поклонились и потянулись к выходу из зала, а король уже нетерпеливо дергал шнур звонка, вызывая слугу или кого-то из придворных.
– Срочно найдите мне начальника полиции, – приказал монарх появившемуся слуге. – Пусть немедленно прибудет во дворец.
В ожидании прибытия начальника полиции Густав задумчиво прохаживался по залу приемов, прикидывая, как лучше реализовать родившийся у него замысел…
Начальник полиции вошел в зал, поклонился королю и молча застыл у дверей, держа треугольную шляпу под мышкой.
– Хочу поручить вам важное дело, – сообщил Густав III. – Необходимо срочно найти в тюрьмах двух молодых и непременно здоровых преступников, которых суд приговорил к смертной казни.
– Ваше Величество намерено помиловать их? – недоуменно поднял бровь полицейский.
– Помиловать? Как бы не так! Мне не терпится проверить на них действие некоторых ядов. Но это должно пока остаться втайне, если вы дорожите собственной головой!
– Они – смертники, – понимающе усмехнулся начальник полиции, и вновь низко поклонился королю.
– У меня не возникало ни тени сомнений, что вы все правильно поймете, – скупо похвалил его монарх. – Действуйте, не теряя драгоценного времени. Когда найдете преступников, путь их немедля доставят в столицу, а потом я скажу, что следует сделать дальше.
В тот же день карательный аппарат королевства пришел в движение, и по всем тюрьмам, где находились приговоренные к смертной казни, с нарочными разослали циркуляр. Вскоре отобрали несколько человек, которых освидетельствовали врачи. Выбрали, как и приказал король, двоих наиболее молодых и здоровых. Их доставили в столичную тюрьму.
– Ваше Величество, – доложил начальник полиции, – преступники отобраны и находятся в столице. Все предприятие сохранено в полной тайне.
– Прекрасно, – оживленно потер руки Густав. – Теперь найдите в тюремном замке две приличных камеры: не сырые, без сквозняков и противных крыс. Поставьте в них нормальные кровати, стол и стулья. Преступникам выдайте нормальную одежду. Мне хочется, чтобы они вели жизнь, похожую на жизнь обывателей, только в заключении и под стражей. Но ежедневно выводите их на прогулки – дважды в день по часу каждая.
– Жизнь обывателей? – удивленно переспросил начальник полиции. – Я не совсем понимаю, пусть простит меня Ваше Величество: почему такая милость к преступникам, осужденным на смертную казнь?
– Не волнуйтесь, – покровительственно похлопал его по плечу монарх. – Все это продлится недолго. Увидите сами.
– Но все же, Ваше Величество…
– Казнь и смерть не заставят себя долго ждать, – загадочно усмехнулся ужасно довольный своей выдумкой король. – Один из осужденных, по вашему выбору, пусть ежедневно получает к завтраку кружку горячего кофе. Я распоряжусь прислать его. Это жуткий яд, и долго бедняга не протянет.
– А второй? – поинтересовался заинтригованный начальник полиции.
– Второй будет пить чай! Ежедневно.
– Как Ваше Величество узнает, что преступники умерли от чая и кофе?
– Об этом тоже пришлось подумать заранее, – самодовольно усмехнулся Густав. – Придется к каждому из них приставить личного врача, который станет производить ежедневные осмотры и о состоянии здоровья своих тюремных пациентов докладывать лично мне!
– Это грандиозно, Ваше Величество. – Начальник полиции склонился в поклоне.
– Да, – скромно подтвердил король. – Зато теперь негоцианты, которые заботятся о своих кошельках, и весь наш народ смогут воочию убедиться, какая отрава чаи и кофе!
– У меня нет слов, Ваше Величество, – вновь поклонился начальник полиции.
Слово короля, как и его желания, – закон! Особенно при абсолютной монархии. Послушные воле венценосного экспериментатора тюремные чиновники выполнили все указания Густава III в точности. Они даже постелили около кроватей приговоренных небольшие дешевые тонкие коврики. Преступникам выдали халаты, домашние туфли, уличную одежду и кормили их нормальной пищей, а не похлебкой арестантов. Конечно же, и речи быть не могло о кандалах.
Не понимая, в чем причина такого внезапного благого изменения их судьбы, осужденные поначалу держались настороже, каждую ночь ожидая, что под утро за дверями камеры раздадутся звуки шагов караульных и бедолаг потащат на плаху. Однако день проходил за днем, а их и не думали казнить!
Каждый день одному давали большую кружку ароматного кофе, а другому хорошо заваренный чай. Вскоре преступники привыкли к своему питью и стали получать от него удовольствие. По воскресеньям и праздничным дням им приносили по бутылке дешевого вина, а пиво они могли получать ежедневно. Спали не на соломенном тюфяке, а на хорошей кровати, ели за нормальным столом, что несказанно радовало, как и качество пищи.
Однако самое главное, ежедневно приходили доктора и проводили придирчивый осмотр пациентов. Но никаких признаков болезней не находили, о чем и докладывали королю.
– Надо иметь терпение, – назидательно говорил в ответ Густав. – Еще немного, и они непременно проявятся: яд уже действует, но медленно.
Беда в том, что монарх просчитался: капризная и переменчивая госпожа Судьба уже вынесла СВОЙ приговор!
Результат королевского эксперимента оказался совершенно неожиданным. Один за другим умерли оба врача, наблюдавшие за состоянием здоровья тюремных пациентов. Потом погиб и сам Густав III. Его убил на балу-маскараде ненавидевший короля Анкастрем.
А что же осужденные, принимавшие «страшный яд»? Приговоренный монархом ежедневно пить большую кружку кофе дожил до 83 лет! Второй «подопытный», ежедневно употреблявший чай, также скончался естественной смертью в довольно преклонном возрасте. Оба так и не увидели свободы, зато не взошли на эшафот и провели весь срок в поистине «королевских условиях».
После гибели Густава III чай и кофе в Швеции разрешили ввозить, продавать и употреблять.
Однако распространенные во всем мире напитки запрещали в Швеции еще дважды: в 1816-м и 1822 годах.
Души графских кошек
В первой четверти XIX в. в Санкт-Петербурге своими чудачествами славилась графиня Толстая – одна из представительниц старинного русского дворянского рода. Его первому главе государь-реформатор Петр Великий пожаловал графский титул за большие старания по возвращению на родину наследника престола цесаревича Алексея Петровича. Пристрастия и любопытство графини привели к некоторым курьезам, память о которых сохранялась весьма долго.
Как отмечал великий русский писатель и весьма светский человек, изучивший все тонкости столичного бомонда П. А. Вяземский, пожилая графиня Толстая, в девичестве носившая фамилию Протасова, слыла в высшем свете дамой неглупой, образованной и крайне любопытной, готовой на все, лишь бы узнать то, что ее живо интересовало. Уж очень охочей оказалась ее светлость и до всяческих роковых тайн. Графиня не раз говорила: «На белом свете столько неразгаданных загадок. Даже оторопь берет! Но мечта всей моей жизни – раскрыть жуткую тайну знаменитой Железной Маски!»
В такую кошку уж точно вселилась какая-нибудь знаменитая душа
В тот период на литературном небосклоне еще не взошла звезда ставшего известным на весь мир французского романиста Александра Дюма, описавшего в своих произведениях множество тайн истории. Поэтому старая графиня не могла читать его романы, проливая тем самым бальзам на свои раны, и удовлетворить любознательность.
Другой жгучей тайной, постоянно привлекавшей внимание богатой старухи, была скандальная история, связанная с расстроившейся свадьбой в среде титулованного столичного дворянства. О «свадебном скандале» многое и по-разному говорили в светских салонах Санкт-Петербурга в 20-х годах XIX в.
С этой истории, вернее, с попытки раскрыть связанную с ней тайну и начались странные увлечения графини Толстой.
Старуху неотступно преследовал вопрос: как узнать тайну расстроившейся свадьбы? Одним из самых верных путей считалось обращение к гадателям и прорицателям. Многие представительницы столичного бомонда не чурались древних обычаев держать в доме приживалок, разных старух богомолок, дворовых ворожей и «карлов» в роли шутов. Богатых чудаков на Руси всегда хватало, а подобные развлечения шли по традиции еще из душных боярских теремов. В купеческой среде они сохранялись вплоть до крушения империи.
Старухи богомолки, приживалки, «карлы» и прочая подобная челядь были для богатых барынь рассказчиками о всяческих «чудесах» и «явлениях». Они же приносили циркулировавшие в городе слухи и сплетни. (В высшем свете гуляли свои слухи и сплетни, а среди слуг, лакеев и прочего простого люда – свои.)