Аллодис молча вывел на стену изображение центральной площади Гиркана. Гэйткипером стоит молодая женщина, и почти сразу же к ней подбежал один с двумя мечами и начал бить ее как отдельными ударами, так и комбинациями. Понаблюдав за ним, приблизился еще один, с огромным топором, ударил, потом подпрыгнул и нанес сокрушительный удар, вложив в него треть накопленной маны. Женщина только вздрагивает, ее трясет, как молодую березку, но с ее бессмертием убить ее трудновато, так что единственное, чего достигают мелкие ублюдки, – что ее трясет всю.
Скоффин сказал со злостью:
– Как удобно!.. Все равно что бить связанную.
– У него одна рука на мышке, – пояснил Аллодис, – а другая в штанишках.
– Думаешь, это из тех, что балдеют, избивая женщин?
– Ну да.
Скоффин пожал плечами.
– А я думаю, что избивает как раз потому, что не может. Только есть импотенты спокойные, а есть вот такие… Трахнуть не могу, так хоть морду набью!
Аллодис усмехнулся, я наблюдал, как он повернулся к своему столу и переключил на черный экран, где вскоре, повинуясь его пальцам, побежали странные значки, которые в старину сразу бы назвали рунами.
Глава 4
Я отсутствовал полдня, а когда вернулся, в офисе царит веселье, все ржут и посматривают на экраны. Везде разные локации, но все держат в центре НПСов: гэйткиперов, продавцов животных, семян, квестовиков, глав НПСовских гильдий. Аллодис быстро рассказал мне тихой скороговоркой, что им со Скоффином не просто надоело, но уже, так сказать, взъярило.
Написал крохотную прогу, вошел в шкуру НПСовца и дал сдачи. Причем дождался, когда начали лупить сразу трое, всех троих завалил с первых же ударов. Слух разнесся быстро, так что, если когда находится дурак, что пробует отрабатывать на беззащитном НПСе удары, вокруг сразу ж собирается толпа любопытных в предвкушении развязки.
Аллодис добавил пару параметров и поставил все на автомат. Теперь НПС, выждав чуть, наносит ответный удар. Скоффин заложил в каждого десять тысяч дэмиджа, так что даже самый лэвельный должен погибать с первого же удара. Это чтоб не успел отскочить, гад.
Ворпед, блестя глазами, азартно рассказывал:
– У нас тут прямо соревнование! Кто кого!
– Это как? – спросил я солидно.
– А самые азартные сразу ощутили вызов, начали расстреливать из луков, представляешь? Пришлось НПСов вооружить такими же луками…
Я спросил, уже догадываясь:
– И что, это ненадолго?
– Да! Пришли маги, у тех удар на треть дальше по дистанции, чем у лучников. Перебили половину НПСов, мы ж им по дурости убрали бессмертие! Пришлось спешно писать проги, добавляющие НПСам умение магов хай-лэвелов.
– Победа? – спросил я. – Или, как понимаю, у нас не самые тупые игроки?
– Опять ты прав, даже неинтересно. Группки магов и лучников ухитряются заваливать НПСов, действуя сообща. Одни стунят и рутят, а когда стунят трое хайлэвельных, то противостун пробивается с такой же легкостью, как капустный лист, другие морозят и замедляют движения НПСа, так что он успевает завалить одного-двух, а основная группа наносит сокрушающий удар. Конечно, убийство одного-двух – потеря, но это покрывается заработанным СП.
Кулиев сказал раздраженно:
– Ребята, что-то мы не тем занимаемся! Давайте я просто поставлю всем НПС режим бога, на этом и закончим.
Все смотрели на меня с ожиданием. Я вздохнул, развел руками.
– Я целиком «за», но этого делать нельзя. Пусть всегда остается возможность убить НПСа. Это придаст азарту самым сильным и настойчивым. Пусть ищут варианты, как обойти нашу защиту. Мы на этом еще и выиграем.
В помещении устойчивый аромат кофе, даже стены пропитались густым бодрящим запахом. Я разделся, в большом зеркале отразился поджарый молодой мужчина с усталым серьезным лицом. На столах рядом с клавиатурами чашки, блюдца – пустые, с булочками или печеньем. Никто даже не оглянулся, когда я топал ногами, стряхивая остатки снега с подошв.
– Вот так встречаете начальство, – сказал я с укором. – Нет чтобы выстроиться, сказать что-нить вроде «здра-жла-Ваше-Величество». Вам ничего не стоит, а мне приятно… Ребята, вы не заметили, что двухлетний аврал давно прошел, ночевать можно и дома?
Скоффин буркнул, не оглядываясь:
– Дома? А что это?
Николай все же развернулся вместе с креслом, лицо порозовевшее, то ли от кофе с булочками, то ли начинает приходить в себя после нашей добровольной каторги.
– А в самом деле… Смутно помню, но как в тумане…
– Хорошая память, – заметил Ворпед одобрительно. – Я тоже… иногда вспоминаю. Хотел было проверить, что это такое – «дом», но как подумаю, что на дорогу почти час в один конец, а утром снова час в обратную сторону… нет, это как-то непродуктивно.
От дальнего стола, где сгорбился Ворпед, вдруг раздались вопли и проклятия. Ворпед отшатнулся от экрана, потрясал кулаками. Когда резко развернулся вместе с креслом, все увидели его багровое лицо и трясущиеся в ярости губы. Это было так неожиданно, что мы скорее ожидали бы увидеть танцующий небоскреб, чем всегда улыбающегося и приветливого Ворпеда в таком гневе.
Аллодис вскрикнул испуганно:
– Что случилось?
Ворпед заорал:
– Ну как же так? Это мы создали эту игру, мы!.. А меня развели, как последнего идиота, убили, сняли одежду и дуалы!.. А теперь ходят и смеются!
Скоффин поинтересовался лениво:
– Как развели?
– Да теперь вижу, – прорычал Ворпед зло и опозорено, – что просто! Развели просто, как по детским нотам. Но я тоже умный потом, а не сразу… Шел к некрополю, за мной увязался какой-то сопляк по имени Gsp. Лупит меня, оскорбляет… Я развернулся и ударил его. Всего один раз! Кто ж думал, что убью? Сразу стал красным. Пока стоял в недоумении, как откуда ни возьмись появляется еще один сопляк по имени хМаlех, заорал, что я ПКашник, бросился на меня… и тоже упал от первого же удара! И тут откуда ни возьмись лучник Передоз, с одного выстрела застунил меня и, не выпуская из стуна, убил. Понятно, с меня дропнулись дуалы. Передоз подхватил их и, посмеявшись, ушел победителем.
– Вот сволочь, – сказал Аллодис, но в его голосе было больше восхищения, чем осуждения. – Понятно, комбинация несложная. Ссору затевает кто-то мелкий, ты убиваешь и становишься ПКшником, а долг каждого порядочного баймера убить подлого ПКшника… к тому же с тебя обязательно дропнется что-то ценное, эту фишку мы сами ввели, и все такую возможность намотали на ус…
Ворпед сказал со злым унынием:
– Все это я понял. Я ж и говорю, что развели, как кролика.
Часа через три снова раздался возмущенный рев.
– Что? Еще раз?
– Нет, пришли и начинают издеваться.
– Как?
– Мы сейчас качались в некрополе, так тот самый Передоз явился со своим дружком Фскалом, и начали задирать нас, смеяться и провоцировать на драку.
– И что? – спросил Скоффин насмешливо. – Вы им дали жару?
– Нет, увы.
– Почему? Вас же пятеро, я видел, как вы качались.
Ворпед сказал нервно:
– Мы были в пати, с нами был некий Гурбан. Я быстро заглянул в базу данных, вижу, он с Фскалом в одном клане. А Передоз лишь два дня был исключен из их клана! Но я сразу увидел, что дело нечисто: Передоза исключили, а с ним всегда охрана. То есть исключили, чтобы вот так провоцировать склоки и ссоры между кланами. И если вчера развели только меня, то сейчас хотят развести уже весь клан. Понимаешь, дело не только в том, что Передоз и Фскал выше по лэвелу и лучше вооружены, но этот Гурбан ударит в спину! А еще важное, что Гурбан, будучи с нами в пати, видит индексы нашего здоровья и нашей маны, сможет координировать удары на слабейшего, на добивание раненых… Нет, мы бы проиграли схватку. Они заранее просчитали, заранее заслали к нам Гурбана. Понял?
– Понял, – ответил Аллодис мудро. – Ты прав, противнику надо давать сдачи, но не тогда, когда он готов к схватке, а когда сами сочтем удобным. И чтоб мало не показалось!
– Мало не покажется, – пообещал Ворпед люто. – Я вообще-то злой, и память у меня хорошая.
– А я злой, – ответил Николай со вздохом, – но память плохая. Отомщу, забуду и снова мщу…
Секира и Кулиев тихонько посмеивались, их такая судьба пока миновала, Николай вообще заржал, только Ворпед оставался хмурым и раздраженным. Я молча ему посочувствовал, у наших программеров работы невпроворот, играть некогда, не то, что бездельничающим Передозу и Фскалу, что явно сидят на шее родителей.
Лимузин сбавил скорость на Тверской, здесь вялотекущая пробка, движение, мимо проплыла плохо освещенная подворотня, я успел рассмотреть размалеванных работниц горизонтального промысла, среди них двух разукрашенных, как попугаи, трансвеститов. Два – много для одного места, я с улыбкой подумал, какой же из них Джаст Варриор, так раздражавший нашего Николая, но машина уже вышла из затора, набрала скорость, и мы пошли навстречу простору и свжему воздуху.
Какая разница, мелькнула мысль, что этот Джаст предпочитает получить удовольствие именно так. Для нас важнее, что он подписчик нашей баймы. Доллар в кармане трансвестита точно такой же, как и у папы римского. И пусть сосет или подставляет зад в той подворотне, это не наше дело. Это дело тех, кто на нем оттягивается, или не знаю, словом, не наше.
Какая разница, мелькнула мысль, что этот Джаст предпочитает получить удовольствие именно так. Для нас важнее, что он подписчик нашей баймы. Доллар в кармане трансвестита точно такой же, как и у папы римского. И пусть сосет или подставляет зад в той подворотне, это не наше дело. Это дело тех, кто на нем оттягивается, или не знаю, словом, не наше.
Дальше мысль с раздолбанной задницы ДжастВарриора лихо прыгнула к инвестициям в строительство новой очереди завода по производству чипов на очередном витке нанотехнологии. Нам нужен не только сверхмощный сервер, но и свой компьютер, что войдет в десятку или хотя бы двадцатку… да пусть даже первую сотню самых мощных компов мира!
Никуда не деться: железо стремительно усложняется, а вместе с тем расширяются возможности для программистов. А так как от начала и до написания программы в окончательном варианте проходит года три, то нужно их сразу рассчитывать на такие компы, которые пока только у президентов и директоров банков, потому что через три года такие же будут стоять у всех домохозяек и школьников.
Аллодис внимательно следит за программерами, подбирает в команду энергичных и самолюбивых, готовых горы свернуть, если им дать такую возможность. К нам рвутся на работу, мы обещаем не только высокую зарплату, но и возможность осуществить свои амбиции, работая над уникальными проектами, что, конечно же, потрясут мир.
Хронический недосып – постоянный спутник онлайновика. Даже если он свободный художник, не обязанный ходить на службу. Тот недосыпает потому, что разрешает себе после работы поиграть часок-другой, но увлекается, играет до полуночи, а через два-три часа уже нужно подниматься, пить кофе и спешить на службу, а человек свободной профессии просто живет в том мире постоянно, выходя лишь на торопливый обед и скомканный сон: как можно долго спать, когда твои соклановцы пошли бить мобов, ввязались в войну с соседним кланом или вообще-то куда-то собираются?
Я просматривал статистику и видел, что немало таких, кто играет по десять-двенадцать часов в сутки. Такая игра либо исключает работу вообще, либо человек приходит на службу, а там играет, лишь изредка, при виде появившегося босса, переключая экраны альт-табом. Или подбирает себе работу ночного сторожа в компьютерном клубе, чтобы играть сразу на двух-трех компах.
Аллодис постоял у меня за спиной, посочувствовал:
– Скоро нам впарят иски.
– За что?
– За все хорошее. Скажут, что именно из-за нашей баймы школьники плохо учатся, студенты убегают с лекций, супружеские пары разводятся, а какой-то дурак схватил ружжо и начал стрелять в прохожих…
– У нас нет ружей, – напомнил я невесело.
– А кто будет вдаваться в тонкости? В прошлом году двадцать тысяч человек было убито из-за неверно налитого стакана водки – это нормально, никого не беспокоит, но когда один придурок зарезал другого придурка бензопилой, почему-то потребовали запретить игру Дум!
Через три дня Передоза за очередной развод прилюдно повесили в центре Гиркана. Он болтался в петле двенадцать часов, соответственно, полузабаненный, то есть все видел с высоты виселицы и слышал, но не мог выйти из города и вообще играть. На следующие сутки труп сняли, Передозу вынесли предупреждение, что в следующий раз повесят на неделю. А в третий раз после повешения сразу забанят перманентно.
Ворпед потирал руки, однако через два дня Передоз появился с надписью «Я не Передоз!». Объяснил, что его зовут Игорь, он здесь впервые, захотел поиграть в нашу игру, подвернулся человек, который предложил чара высокого лэвела, показал, сторговались, ударили по рукам… и вот он, честно купив за четыреста долларов чара, сразу на воротах столкнулся с игроками, которые тут же попытались его убить и все-таки убили. И сказали, что будут убивать, как только увидят. Игрок, баймящий Передозом, в ужасе, а Ворпед зло шипел: этот Передоз снова всех обхитрил, вышел не только сухим из воды, но еще и нагрел простака на четыреста долларов. Вряд ли ему помогут оправдания, что он не тот самый гад, который их разводил, накалывал, пэкашил… В игре сперва стреляют, а потом разбираются.
– Может, – предложил Аллодис, – сделаем возможность смены имени?
– И профы, – добавил Николай.
– И пола, – сказал Кулиев. – Вы чего смотрите? В рилайфе же меняют…
Я подумал, развел руками.
– А не лазейка это для таких вот? Тогда Передозу не пришлось бы даже уходить. Сменил бы ник…
– А если за большие деньги? – спросил Аллодис. – В рилайфе за хорошие деньги преступники меняют внешность. Пластическим хирургам лишь бы платили…
Я подумал снова, помотал головой:
– Пока нет. Может быть, потом, а пока воздержимся. Мы и так такую бомбу сотворили, что сами еще до конца не поняли. А общество тем более.
Лагает страшно. Не справляемся с нагрузкой. Спешно наращиваем мощности, добавляем оптоволокно, ставим дополнительные сервера, массивы дисков. Достали частые перезагрузки, игроки воют, мы не спим ночами, все правим, улучшаем, правим, улучшаем…
Глава 5
Вышли новые ускорители физических процессов, а следом – Ускоритель Интеллекта-3. Мы успели встроить его поддержку в аддон, ИИ возрос в сотни раз, и теперь мы с интересом наблюдаем, как NPCы постепенно начинают копировать поведение живых игроков не только по базовым характеристикам, но и в более тонких сферах, что, впрочем, ведет их к большей выживаемости. Все-таки процент NPC в байме остается неизменным, и пусть все они сегодня погибнут, через сорок секунд их будет в игре ровно столько же.
На первых порах гибли настолько массово, что мы подумали об изменении их характеристик. Все-таки хоть NPCы и не люди, в смысле, не живые игроки, но те с ними общаются, нанимают на работу, приносят к NPCам-кузнецам заказы, и слишком частая гибель этих персонажей будет раздражать, так как новые возрождаются уже в других локациях.
– Система приспосабливается, – уверял Аллодис. – Погодите еще… еще чуток!.. Вы еще не видите, но сервер собирает статистику и сам устраивает естественный отбор.
– Сам?
– Ну, как и записано в программе, – отмахнулся Аллодис. – Сперва идет накопление статистических данных, обработка, затем начинается генерация персонажей с иными характеристиками…
Ворпед, который, будучи художником, особенно не лез в технические тонкости, спросил настороженно:
– Это что же, NPC может стать таким крутым, что и меня в игре замочит?
Аллодис усмехнулся:
– Это вряд ли. Разве что встанешь перед ним и пойдешь на кухню чай пить. За это время он, конечно, тебя забьет. А так поставлены ограничения, чтобы не нарушался баланс игры. Объясняю на пальцах: матерые волки сильнее молодых, но даже они намного слабее молодых тигров.
– Ну слава богу, – вздохнул Ворпед.
– Не волнуйся, – заверил Аллодис. – Система старается приспособить NPC к этому миру и к общению друг с другом.
– Только друг с другом?
Аллодис тонко улыбнулся:
– Для них нет разделения на NPCов и живых баймеров. В этом вся фишка!.. Но если таких же NPCов они понимают прекрасно, как их мотивы, так и поступки, то поведение реальников бывает загадкой. Преимущества автоматически получают те NPCы, которые хотя бы случайно «понимают», что делают или что хотят эти загадочные персонажи. Это у них тут же закрепляется, они и дальше стараются взаимодействовать с реальниками в плане получения выгодных характеристик.
Психиатр Арнольд Кудрейдер выступил по всем каналам телевидения с программным заявлением на тему онлайновых игр. Он открыл и описал симптомы грозного психического заболевания: сугебайм, то есть онлайновой зависимости. Ну, про опасность онлайновых игр и вообще игр предупреждают все, кому не лень, но на этот раз заговорил нобелевский лауреат чего-то там, медалист и полный академик десятка академий, а главное – прирожденный актер, что обожает и умеет выступать.
Именно благодаря актерскому дарованию он сумел убедить и без того напуганную общественность полудурков во вреде игр и в этой, как ее, сугебайме. Или сугебаймизме, как тут же предложило именовать это явление академическое сообщество психиатров. Подобные заявления о вреде компьютерных игр я слышал и читал раньше, но тут совпало, что одновременно с его выступлением по всем странам пронеслась шокирующая весть, что пятнадцатилетний Ганс Корнер убил шестнадцатилетнего Макса Фрейта за то, что тот украл у него виртуальный меч и не вернул.
И вот по всему миру прокатилась волна репрессий, направленных против компьютерных игр. В одних странах вводили повышенные рейтинги безопасности и цензуры, в некоторых запрещали вовсе. Или вводили ограничение по времени: час поиграл – все, до завтра.
Во всем мире расписывали эти ужасы, смаковали подробности, везде печатаются письма разгневанных родителей с требованием вообще запретить игры, видные деятели организовали демонстрации и пикеты у зданий правительств, а президенты и премьеры выступали с обещаниями разобраться и принять жесткие меры.