Мимо прогнали стадо коров, пастух издали сорвал шляпу и, прижав ее к груди, отвесил в нашу сторону низкий поклон. С довольным гоготом прошло плотное стадо гусей, во главе двигался гусак и хищно посматривал по сторонам.
– Чемпион, – сказал мне Секира шепотом. – Шесть соревнований выиграл!..
Я спросил с подозрением:
– А ты не подчитерил?
Он перекрестился:
– Свят-свят! У всех изначальные установки одинаковые!.. За этим следим строго. А теперь, когда ключ только у тебя, никто читерить не может. Нет, просто у меня есть мастера по дрессуре. Из любого пацифиста зверя сделают.
Я вышел из баймы, снял наушники и откинулся на спину роскошного директорского кресла. Начали мы в две тысяча седьмом, в восьмом провели первый тест, а в девятом выпустили в свет. Сейчас две тысячи одиннадцатый, за это время выпустили шесть патчей, фиксящих множество багов и, самое главное, три аддона.
В первый аддон запихнули все то, что пришлось обрезать при выпуске клиента, а над вторым поработали во всю мощь, ввели новые локации, новых мобов, НПСов, пару городов, добавили лесенку умений, десяток новых классов. Третий вышел уже со встроенным автопереводчиком с языка на язык, а самое главное – Аллодис продемонстрировал возможности движка, плавно приспособив к тем возможностям, что дает быстро наращивающее мускулы железо.
Байму мы выпустили в расчете на четырехъядерные процы, хотя и двухъядерные пока в новинку. Весь мир, не только Россия, работает на привычных одноядерных, но сейчас в продаже уже шестидесятичетырехъядерные, а через три месяца на заводе в Гонконге начнется пробный выпуск проца со стодвадцатью восемью ядрами!
Швейцар почтительно распахнул передо мной двери, я вышел на залитую ярким солнцем улицу, прищурился, перед глазами все еще ползут, извиваясь, кривые графиков роста доходов завода чипов по 20мм-технологии. Машина, припаркованная на той стороне площади, сорвалась с места и понеслась стрелой к нашему подъезду.
Телохранители разошлись на все четыре стороны, я ждал, в сторонке раздался удивленный голос:
– Володька!.. Вот уж кого не ожидала встретить в этом районе!
В трех шагах замедлила шаг и остановилась Кларисса, ее под локоток держит и довольно улыбается мужчина средних лет, с полными розовыми щеками, улыбка сытая, одет очень тщательно, я не знаю, какой сейчас писк в подборе цветовой гаммы галстука, носков и ремня, но уверен, он им соответствует полностью.
– Привет, Кларисса, – ответил я.
Машина остановилась у бордюра, водитель остался за рулем, телохранитель выскочил с переднего сиденья и открыл заднюю дверцу. Я медлил, всматриваясь в эту женщину, что стала еще краше, выглядит довольной, одета с иголочки, фигура у нее все такая же безукоризненная…
– Ты здесь работаешь? – поинтересовалась она щебечущим голосом. – Кстати, это Стивен! Вы не знакомы?
Я пожал руку Стивену.
– Я много слышал о вас от Клариссы. Она всегда восторгалась вашей целеустремленностью.
Он довольно улыбнулся, хотя догадывается, что брешу, как попова собака, но ласковое слово и кошке приятно.
– Ты похудел, Володя!.. – заявила Кларисса категорично. – И выглядишь просто ужасно. Нельзя так изнурять себя. Правда, Стивен?
– Да, – ответил тот жирным голосом преуспевающего служащего среднего звена. – Нужно вовремя отдыхать, чтобы все было в тонусе.
Он заговорщицки усмехнулся, намекая, что именно за тонус он имел в виду, я кисло усмехнулся, почему-то раздражает мысль, что он приведет сейчас Клариссу домой и будет ее трахать, а в перерывах будут перемывать мне кости, как я хреново выгляжу, как постарел за пару лет сразу лет на десять, как удачно и мудро она поступила, что ушла от меня к нему…
– Когда отдыхать, – ответил я и ощутил, что голос мой прозвучал в самом деле замученно, – вот впервые на небо глянул за последний месяц… Вам хорошо, а мне… гм…
Кларисса сказала нежно:
– Все-таки, дорогой, не изнуряй себя так. Мы все к тебе хорошо относимся! Ведь правда, Стивен?
Тот важно кивнул:
– Да-да, Кларисса говорила много хорошего о тебе тоже.
Я развел руками.
– Сейчас будет говорить еще больше…
Они сочувствующе усмехались, о поверженных и о тех, кого обогнали на жизненном пути, говорят всегда с удовольствием и только хорошо, ибо уже не соперники.
– Ну давай, – сказала Кларисса нежно, – еще увидимся. Мир тесен!
Она дружески чмокнула меня в щеку, пахнуло дорогими духами. Они пошли по залитому солнцем тротуару, выложенному изразцовыми плитками в том районе, что закреплен за концерном «Реальный Мир», а я проводил долгим взглядом, чувствуя, как нечто забытое колыхнулось и начало подниматься с глубины души.
Телохранители не шевелятся, я прошел к машине и, уже опускаясь на сиденье, увидел, как оглянулась Кларисса. По-моему, успела увидеть, в какую машину сажусь, а может, и не смотрела именно на меня, как мне почудилось.
Машина тронулась с места и понеслась, быстро набирая скорость.
Ворпед вошел в кабинет и остановился у порога с видом провинившегося школьника. Я посмотрел хмуро, Ворпед обычно не лезет с проблемами, решает сам. И если пришел, то неприятность не самая мелкая.
– Шеф, – сказал он просительно, – у нас проблема.
– Говори, – буркнул я. – Только иди сюда и сядь. Или тебя за дверью кто-то слушает?
Он приблизился, осторожно опустился на самый краешек кресла.
– Серьезная, – сказал он, понизив голос.
– Да у нас все серьезное!
– Архисерьезное, – ответил он шепотом. – Как говаривал дедушка Ленин. О сексе.
– А-а-а, – сказал я, – тогда давай еще тише. Дверь хорошо закрыл? А то сейчас все сбегутся, уши развесят, слюни распустят…
Он вымученно улыбнулся, развел руками, покачиваясь на краешке кресла, как попугай на жердочке.
– Никак баланс не удается выставить! Это не дамаги и дебафы, там все просто, даже сдирать не пришлось, а тут и содрать не у кого, мы первые. Так с позами и движениями все в порядке, ребята поработали с чувством и со знанием дела, с полной отдачей, так сказать… но мы все ограничили рамками дома и постелей…
Я поморщился.
– Забыл, какой бой пришлось выдержать с правозащитными организациями? А с юристами? А с депутатами?.. И то едва-едва отстояли, чтобы допустили к продаже хотя бы с категорией «восемнадцать-плюс».
– Да я понимаю… Но времена меняются! Вон уже все больше на улице голых ходит. Надо и нам послабление сделать.
– Нам?
– Ну и им, какая разница?
Я спросил с подозрением:
– Чьи интересы лоббируешь?
– Нашего бюджета, – ответил он скорбно. – Сейчас в моде экстремальный секс…
– Это как?
– Не так, как ты подумал, по глазам вижу. Имеются в виду лишь необычные места. К примеру, на движущемся эскалаторе, на крыше дома, в автобусе или в вагоне метро, на скамейке перед зданием Государственной думы…
– А, – сказал я, – слышал. Даже по жвачнику показывали пару, что пыталась в свободном падении, когда из самолета прыгнули… Ни фига не получилось. И что ты хочешь? Мы не можем допустить, чтобы трахались на улицах города.
Он спросил проникновенно:
– А почему нет? Разве борьба за нравственность – наша проблема? К тому же сегодня она одна, завтра другая. Моя бабушка крестится и плюется, когда видит голых девок на улице, а мне уже как-то и ничего. Привык. Если ничего особенного, то и не оглядываюсь даже. Сейчас и такие начали раздеваться, что ни жопы, ни рожи, а туда же – эксгибиционистки!
– Нет, – сказал я, – зачем нам лишние неприятности?
– Ну сейчас разве что церковь возразит, да у нас и церковь такая, что спит…
– Ну, подумать можно… но не обещаю, что пройдет.
– Спасибо, шеф!
Перед обедом я зашел в общий зал, где старая команда корпит неразлучно, сказал громко:
– Эй вы, морды!.. Что, в самом деле никого не интересует, что за этот квартал, а это всего три месяца, если кто не знает, наш капитал с сорока миллионов возрос до восьмисот?..
Николай присвистнул, но как-то дежурно, а Ворпед спросил рассеянно:
– А это много или мало?
Я фыркнул:
– Это не высшая математика. Арифметику еще не забыли, надеюсь, миллионеры!
Кулиев, как обычно, помалкивал, в трудных ситуациях предпочитая, чтобы кто-то взял огонь на себя, наконец Аллодис сказал:
– Да, это много… наверное. Но если заметна разница между сторублевкой и тысячной, то между миллионом долларов и десятью миллионами… как-то не очень. Только количеством нулей. А когда нулей все больше, то это вообще вроде бы только нули… хотя умом понимаем, что не нули, не нули.
Теперь, когда Аллодис, судя по лицам, выразил общее настроение, Кулиев произнес мудро:
– Нам ведь хотелось вырваться из нищеты, вот и вырвались. Хотели получить по миллиону долларов – получили. Хотя даже не знаю, кто-то им воспользовался? Ты умело подсадил нас сперва на разработку баймы, а теперь мы еще попались и на жизнь в ней!..
Теперь, когда Аллодис, судя по лицам, выразил общее настроение, Кулиев произнес мудро:
– Нам ведь хотелось вырваться из нищеты, вот и вырвались. Хотели получить по миллиону долларов – получили. Хотя даже не знаю, кто-то им воспользовался? Ты умело подсадил нас сперва на разработку баймы, а теперь мы еще попались и на жизнь в ней!..
Ворпед сказал с мягкой виноватой улыбкой:
– Ты уж рули сам и дальше, хорошо?
– Это в каком смысле? – спросил я с подозрением.
– Ну, вкладывай деньги куда-нить… Скажем, приобрети заводик по выпуску чипов…
Я фыркнул:
– Приобрел.
– Ну, это на свои деньги, а теперь и на наши купи. Еще один. Вкладывай во что-нить полезное для нашей баймы! Мы тебе доверяем.
Остальные радостно загалдели, как гуси на рынке, довольные, что так легко спихивают с плеч такую тяжесть. Я прорычал:
– То есть вы будете заниматься творчеством, а также баймить, а я должен носиться с высунутым языком в рилайфе, как можно удачнее пристраивая ваши деньги?
– Наши деньги, – поправил педантично Скоффин. – Зачем ты дистанцируешься?
Аллодис сказал настойчиво:
– Володя, но разве не так было? Ты и раньше нес всю финансовую и административную тяжесть. Нам либо нанимать чужих брокеров, что разворуют все, либо пытаться самим вкладывать деньги в чьи-то активы… а с нашим умением это что утюгам учиться плавать на глубоком месте. Ты уж, пожалуйста… не ломай то, что так хорошо пашет!
Глава 11
Взбитые, как нежные сливки, облака медленно и величаво плывут по дивно-голубому небу. Солнце выглянуло из-за самого крупного игриво и неожиданно, мир озарился золотым огнем, как будто радостно и счастливо улыбнулся в ответ. Далекий темный лес, злобный и мрачный, сразу стал зеленым и приветливым, хмурая вода озера словно исчезла, стали видны все камешки на дне, ракушки и весело шныряющие рыбки: яркие и разукрашенные, как попугайчики.
Я содрогнулся от внезапного прилива радости, счастья, ликования, будто и я могу вот так взлететь и скользить над землей, рассматривая сверху кузнечиков, бабочек, зайцев, а поднимусь выше – и зеленые охотничьи домики эльфов. И не помещают полету даже прочные мифриловые доспехи, металлический щит с затейливым девизом и длинный меч, похожий на вырезанный из тонкой пластины прозрачного льда.
Ноги быстро несут по холмам и долинам, я применил заклинание невидимости, так что даже самые агрессивные монстры на меня не обращают внимания, только в одном ущелье за мной погналась целая стая, я не сразу сообразил, что меня засекли по топоту.
Впрочем, возможно, и по запаху, Аллод за это время мог всобачить и такую фичу. Байма разрастается, за всем не уследишь, а принятые работники лезут из кожи, стараясь показать свою нужность и необходимость.
Наконец вершина последнего холма, открылся сказочно прекрасный эльфийский город, хотя это, конечно, деревня: меньше десятка домиков, но зато каких…
Я мчался по склону и все с большим изумлением рассматривал ажурные мосты, сказочно прекрасные дворцы из чистейшего белого мрамора, дивно тонкие лазурные арки, высокие башенки. Деревня расположилась у чудовищно толстого и неимоверно огромного дерева с пышной и раскидистой кроной. По легенде, все эльфы – дети этого дерева. Они жили на нем, почти не спускаясь на землю, но шли тысячелетия, и эльфы, глядя на вторгнувшихся в их землю людей, вынужденно сошли вниз, отогнали наглых пришельцев, выстроили частоколы, преграждая дорогу, а потом и жилища перенесли сюда, вниз.
Я помню ту первую деревню, вся из дерева, хотя красивая и аккуратная, но теперь разве можно назвать деревней эту сверкающую красоту, эти дивные сооружения из мрамора, где чувствуется рука утонченных художников?
Ноги несли меня медленно, я все рассматривал вырастающие здания, дальше всего из города тянутся изумительно хрупкие и ажурные мосты, тоже из белого мрамора, похожие на клочья застывшей морской пены. К одному из них я приближаюсь, два стража по обе стороны, рослые эльфы в сверкающих, как лед, доспехах.
Они не заступили мне дорогу, хотя оба повернули головы, рассматривают внимательно и оценивающе.
– Приветствую, ребята, – сказал я. – Надеюсь, в Багдаде все спокойно?
Один произнес:
– В наше селение человеку с оружием нельзя.
– Понятно, – ответил я. – сдать здесь?
– Нет, – ответил он. – На том конце моста.
Я кивнул и шагнул на мост. Понятно, если нагрянут орки, то эти двое, вступив в бой, могут погибнуть. Тогда орки разграбят и сданное оружие. Мост длинный, помощь может и не успеть. Подошвы стучат по рифленой поверхности, ведь мост выгнут аркой, сцепление под ногами должно быть хорошим, чтобы не съехать, как по льду. Под мостом целое озеро, а город… язык не поворачивается назвать это чудо деревней на тонких, как спицы, столбах стоит над ним.
На том конце моста… ну да, вон и красиво оформленное хранилище. Двое стражей разом выступили на середину моста, загораживая мне дорогу.
Один произнес:
– В город нельзя человеку с оружием.
– Понятно, – ответил я. – Сдать здесь?
– Сдать здесь, – ответил тот же страж.
Появилась панелька с открытым сундуком, я положил туда меч, кинжал и лук. Панелька исчезла. Стражи синхронно встали по краям моста, освобождая дорогу. Городок вознесен высоко над почвой, я вдыхал свежий чистый воздух, навстречу попалась пара эльфов, на меня посмотрели не то чтобы враждебно, однако как на нежеланного гостя. Чуть отрезвев, я уже окинул другим взглядом строения, площади, беседующих между собой НПС-квестодателей. Их, чтобы отличить от остальных НПСов, пришлось одеть в особую форму. В первом варианте они были такие, как и все, стояли на определенных местах, к ним подходили и брали квесты, но сейчас для реалистичности решили дать им свою жизнь, только с запретом покидать деревню, иначе пришлось бы разыскивать по всей карте.
Я так долго рассматривал деревню, что один подошел ко мне сам, очень немолодой эльф с морщинистым лицом, испещренным шрамами, седые волосы падают на плечи, одна рука не сгибается в локте, а в распахнутом вороте видны старые глубокие шрамы.
– Приветствую, воин, – произнес он еще не старческим голосом. – Ты ищешь подвигов? Ты пришел в нужное место и в нужное время. Бродячие орки начали сбиваться в стаи и нападать на эльфов в лесу. Горят наши деревни, люди бегут в города. Если ты сможешь выступить против орков, ты выкажешь свое благородство. Принеси мне двадцать медных нагрудных знаков орков, ты получишь за них награду. Они медные, ты их сразу увидишь по блеску. Орки гордятся ими и постоянно натирают мелом. А если сумеешь принести серебряную бляху капитана, награда будет огромной и ты получишь особый подарок от наших старейшин.
Я поинтересовался:
– А если золотую бляху вождя?
Он вздохнул.
– Мы только мечтаем, чтобы отыскался такой герой. Твое имя будет высечено на стене в Палате Героев!
– Я принимаю квест, – сказал я.
– Отлично! Жду благополучного возвращения. Да будет с тобой благословение EvilDeath'а, так рано ушедшего в мир иной…
Я отошел, он тут же забыл о моем существовании, вперив взгляд в сторону моста, откуда обычно идут искатели приключений. НПСы в одежде квестодателей попадаются довольно часто. Не столько, конечно, как в Варкрафте, там уже в основном варианте было больше тысячи, не считая аддонов, у нас скромнее, зато более разветвленные, многоступенчатые и длительные по времени.
Я обошел деревню по периметру, она расположена на высоких и тонких, как спицы, сваях, тоже мраморно-белого цвета, к ней со всех четырех сторон ведут мосты, раскрывал рот и любовался, как вдруг услышал крики о помощи, лязг оружия, дикий рев и злобных хохот огромных зверей.
На дальней стороне на середине моста сражается целая толпа: блестят обнаженные клинки, падают люди и монстры, реет баннер с бычьей головой, из-за дальних деревьев выскакивают зеленокожие орки и неуклюже бегут к месту схватки.
Я остановился, я же только наблюдатель, толпа орков в конце концов смяла защитников и продвигалась по узкому мосту. В них летят стрелы, топоры, дротики, орки неуклюже закрываются щитами, некоторые падают, но остальные с диким ревом идут быстрым шагом. Время от времени в деревне появились люди, в основном – воины, такой храбрец несся в битву и загораживал оркам дорогу на мосту.
Храбреца тут же усиленно лечат эльфийские хилеры, и воин сражался отважно и красиво, но когда один против толпы, то погибал и он, если не успевал кликнуть на скрол мгновенного возврата в город. Так повторилось несколько раз, орки почти миновали мост, впереди улицы и дома с беззащитными женщинами и детьми, однако набегали все новые и новые защитники из эльфов, погибали, появлялись и отчаянно сражались люди, погибали, не сходя с места, уже не думая о возврате, плевать на те проценты, что сольют, лишь бы успеть нанести на один удар больше…
Последние три орка заколебались и повернулись, намереваясь убежать. В незащищенные спины вонзились стрелы и дротики. Все трое пали горами зеленого мяса. Люди обнимались и поздравляли друг друга, а эльфы смотрели в ужасе большими печальными глазами: никогда враг не подбирался так близко к их жилищам.