«Вы стали обладателем старинного русского народного средства, приготовленного из стопроцентно экологически чистого натурального материала. При создании „Ушного каната“ мы объединили лучший опыт прошлых веков с современными технологиями, что позволило достичь полной излечиваемости в кратчайший срок. „Ушной канат“ не имеет противопоказаний, он рекомендован для всех групп населения, включая малолетних детей, беременных женщин и стариков с хроническими заболеваниями. Состав основного действующего вещества является коммерческой тайной. Патент зарегистрирован под номером 603845211/Z.
Способ употребления. Через два часа после еды положите голову на стол больным ухом вверх. Прикрепите канат к держателю, подожгите его и вставьте в слуховой проход. Внимание: приспособление должно иметь строго перпендикулярное положение. Во время процедуры нельзя пить, есть, принимать душ и пользоваться электроприборами. Будьте внимательны при обращении с открытым огнем. Время процедуры – 2 минуты. Если канат не успеет догореть до конца, его нужно тщательно залить водой, предварительно вынув из больного уха».
Несмотря на боль в голове, я рассмеялась. Похоже, производители считают покупателей идиотами! Вам придет в голову наплескать себе в ухо большое количество воды? А еще меня удивляют слова «через два часа после еды». При чем тут желудок? Как он связан с органом слуха?
Я понюхала кусок бечевки, от него безобидно пахло каким-то лекарством. Что ж, хуже не будет, решила я. Очевидно, медленно тлея, веревочка совершает прогревание ушного канала, никакого вреда она мне не нанесет. Это не таблетки или уколы, а наружное средство.
Ванная комната у нас с Гри вполне комфортабельная, в ней стоит удобная раковина с широкими бортами. Я пододвинула к ней табуретку, положила голову на холодную белую поверхность и попыталась впихнуть бечевку в воронку. После нескольких неудачных попыток мне стало ясно: в инструкции неправильно указана последовательность действий. Лучше вначале подготовить держатель, запалить веревочку, и лишь потом положить голову на плоскую поверхность и вставить конструкцию в слуховой проход.
Кое-как я справилась с трудной задачей и замерла в ожидании. Но ничего интересного не происходило. Веревочка мирно тлела, в моей голове копошилась боль, потом она превратилась в яростное царапанье, шею заломило, в горле запершило, я чихнула и вздрогнула от ужаса.
Глава 18
Прямо перед глазами висело большое зеркало, оно отразило темно-синий дым, валивший из моих ноздрей. Сначала я оцепенела, потом чихнула еще раз. Клубы стали гуще, я теперь походила на огнедышащего дракона. Больше всего сходство со сказочным чудовищем мне придавали интенсивно зеленый халат и пластмассовая воронка, напоминавшая гигантское ухо. Из нее тоже валил дым, но он имел фиолетовый оттенок.
Основательно испугавшись, я попыталась вытряхнуть конструкцию из уха и помотала головой, но ощутила резкую боль. Страх стал еще сильней. С трудом дотянувшись до крана, я набрала пригоршню воды, плеснула ее в держатель, промахнулась и тут же вспомнила инструкцию, предписывающую ни в коем случае не применять этот метод. Тогда я дернула за верх воронки и взвизгнула от боли, потому что обожгла палец.
Во мне росла злость на производителей. Как, по их мнению, можно вытащить из уха кусок пластика? И почему они написали, что во время прогревания не следует ни есть, ни пить? Сами-то пробовали ужинать, лежа щекой на столе? Мысль о жратве придет в таком положении только человеку, страдающему патологическим обжорством. Может, надо подождать еще некоторое время? Пусть веревочка от горения укоротится, и я тогда смогу ухватить воронку за край…
Я замерла в неудобной позе. Из носа продолжали валить сизые клубы, из уха вздымался фиолетовый дым, периодическое чихание сотрясало тело. К нывшей шее прибавились ломота в пояснице и боль в правой руке. Вдруг мне очень захотелось есть, и я пожалела, что не позаботилась приготовить себе чаю и разогреть пару абсолютно не калорийных пирожков с капустой. Я купила их в супермаркете, теста в выпечке практически нет, а от тушеных овощей вперемешку с крутыми яйцами вес не прибавится.
Голод грыз желудок, и я решила перейти к активным действиям. Старательно держа голову наклоненной к плечу, я с трудом добралась до кухни. Там надела толстую варежку, с помощью которой достают из духовки раскаленные противни, и принялась дергать держатель. Но он намертво приклеился к уху!
После долгих, но бесплодных попыток я пришла в отчаяние. И вскоре поняла: нужно обратиться за помощью к специалистам. Вы когда-нибудь пользовались телефоном в таком вот положении: голова на левом плече, правое ухо вверх, из него как из вулкана валит дым? Нет? И не пытайтесь повторить мой подвиг.
Кое-как изловчившись, я набрала две цифры и услышала девичий голос:
– «Скорая», тридцать вторая.
– Мне плохо, – прохрипела я, фыркая от дыма, который стал еще гуще.
– Что с вами?
– Отит, – выдохнула я.
– Вы посещали врача? – равнодушно спросила девушка.
– Конечно, – прокашляла я, – но доктор прописала последние новинки тысяча девятьсот тринадцатого года, и мне пришлось купить по совету провизора веревку. А теперь она горит! Пришлите, пожалуйста, доктора поскорее, не то я задохнусь.
На том конце провода молчали.
– «Скорая», ау! – попыталась я «достучаться» до диспетчера.
Послышался щелчок, затем прорезался голос, на сей раз мужской приятный баритон:
– Что случилось?
– Вы кто? – удивилась я.
– Дежурный терапевт. Не волнуйтесь, спокойно объясните проблему, чтобы мы выслали бригаду со специальным оборудованием, – вежливо попросил эскулап.
Я обрадовалась. А некоторые люди еще ругают сотрудников «Скорой помощи», жалуются, что к ним отнеслись невнимательно, приехали через сутки после вызова, взяли деньги за укол анальгина. Враки! Со мной сейчас обращаются как с родной дочерью. Приободрившись, я начала объяснять терапевту ситуацию.
– Сегодня у меня очень сильно заболело ухо.
– Угу, – одобрительно раздалось из трубки.
– Отоларинголог прописала лекарства, которых в продаже нет, они давно сняты с производства, как устаревшие, – пожаловалась я.
– Нехорошо вышло, – посочувствовал Айболит.
Услышав в голосе чужого человека намек на жалость, я окончательно расслабилась.
– Фармацевт предложила мне веревку.
– Кхм… – закашлялся терапевт, – кхм…
– Я засунула ее в ухо и подожгла, – сообщила я главный факт.
– Зачем? – с явным интересом спросил мужчина.
– Действовала по инструкции. Теперь из ноздрей валит дым, и я не могу вынуть бечевку. Она застряла в голове! Мне горячо! Помогите! – взмолилась я.
– Как же вы разговариваете, если у вас в черепе тлеет шпагат? – протянул терапевт.
Тупость доктора меня потрясла.
– Я же его не во рту держу. У меня из уха дым валит.
– Вы только что сказали про задымление носа, – возразил терапевт.
Я чихнула.
– Просто я забыла об ухе.
– Выньте канат и залейте его водой, – дал идиотский совет эскулап.
Пришлось напомнить ему об основной проблеме:
– Говорю же, он не выдергивается.
– Прирос? – уточнил сотрудник «Скорой».
– Может, и так, – испугалась я. И не сдержала эмоций: – Сделайте хоть что-нибудь! Я сижу дома одна, муж в командировке!
– Хорошо, – мирно согласился доктор, – давайте адрес.
Я быстро назвала свои координаты, положила трубку и тут же поняла совершенную ошибку. Увы, в Москве плотные пробки на дорогах даже ночью, раньше чем через час помощь не прибудет. За это время мой мозг успеет поджариться! Надо что-то придумать…
Наплевав на хорошее воспитание, предписывающее никогда не тревожить соседей после десяти вечера, я выскочила на лестничную клетку и позвонила в дверь к Рындиным. Высунулся Павел, старший брат хозяйки. Его раскосые глаза вмиг стали круглыми.
– Блин! – взвизгнул парень и захлопнул дверь.
Я снова позвонила. Теперь из квартиры соседей донеслись шорох, скрип, потом прозвучал недовольный голос Натки:
– Паша, спроси, кто там.
– Не хочу! – заорал брат. – Стоит там какое-то чудище с кадилом, сама интересуйся!
– Идиот! – рявкнула на него Наташка и подошла к двери: – Чего надо?
– Это Таня Сергеева, – отчаянно кашляя, представилась я. – Ната, выйди, пожалуйста.
Рындина открыла дверь и взвизгнула:
– Ой!
– Помоги, – чуть не заплакала я, – вытащи из уха лекарство.
Но вместо того, чтобы мне помочь, Рындина стала задавать глупые вопросы:
– Фу… Чем это воняет?
– Дымом, – стараясь не чихать, объяснила я.
– Пожар! – взвыла Натка. – Люди, горим! Звоните немедленно ноль-один! Эй, кто-нибудь! Все погибнем!
– Замолчи! – Я попробовала переорать Рындину. – Это веревка в моем ухе горит! Ее надо вынуть.
Соседка замерла с открытым ртом, потом растерянно спросила:
Соседка замерла с открытым ртом, потом растерянно спросила:
– Бельевая?
– Что? – не поняла я.
– Веревка, – уточнила Ната.
– Лечебная, – устало ответила я.
Не прошло и пяти минут, как Наташка въехала в ситуацию и вновь завопила как сирена:
– Пашка! Дебил! Иди сюда!
– Че? – высунулся из-за двери брат.
– Таньку видишь? – налетела на него сестра.
– Ага, – подтвердил Паша и неизвестно зачем стал креститься. – А почему она дымится?
Я изумилась. Вот странные люди! Надо срочно помочь человеку, а они задают кретинские вопросы. «Почему она дымится?» Потому! И точка!
– Хорош языком мотать, – наскочила на Павла сестра, – выдерни запал.
– Откуда? – задал гениальный вопрос брат.
– Из лифта! – топнула Натка.
Павел бросил быстрый взгляд на закрытые двери подъемника и растерялся.
– Но там ничего нет.
– Дебил! – снова взвыла Ната. – У Сергеевой в ухе! Туда гляди.
– А-а-а… – протянул непонятливый родственник. – Не, не хочу. Вдруг там граната?
Я икнула, а Рындина схватила братишку и вытащила его на лестницу со словами:
– Ща все сгорим! Потуши Таньку!
– Вдруг там граната, – попугаем повторил он, – сама про запал говорила.
– Это лекарство, – прошептала я, – воронка с веревкой. Неужели не видишь?
– А ну, присядь, – велел Пашка и, кашляя от дыма, стал изучать «поле боя».
– Живей нельзя? – пнула его ногой Натка. – Не на работе ленишься.
– Щас, принесу долото, – заявил Павел, – им и вырубим.
– Ни за что! – испугалась я.
– Дык застряло, – развел руками дурак. – Легонечко молоточком постучу: тук-тук-тук… Долото острое, вмиг веревку подрубит.
Я попыталась подняться. Мне не удалось сегодня нормально пообедать, а потому от слабости колени не хотели выпрямляться, и я с размаху плюхнулась на холодную, не особо чистую плитку. Вдруг что-то мягкое и теплое коснулось моей руки. Я бросила взгляд в сторону и увидела кота Тимофея, любимца Наты. Любопытное животное решило посмотреть, чем занимаются хозяева, и тоже вышло на лестницу.
– Мужики трусы и сволочи! – визжала Рындина. – Вам лишь бы пиво пить и футбол смотреть! Никакой нет от вас пользы! Истребители продуктов! Кобеляки! За фигом вы нам нужны, уроды?
В ту же секунду я ощутила резкую боль в ухе и увидела, что Наташка идет к мусоропроводу, держа в руке дымящуюся воронку.
– Ты ее вытащила! – обрадовалась я.
Рындина открыла люк, швырнула туда «дымовую шашку» и, дуя на пальцы, ответила:
– Вот так. Хвать – и нету! Обожглась только чуток.
– Спасибо, спасибо, спасибо… – рассыпалась я в благодарностях.
– Пойду спать, – обрадовался Павел. – Вечно эти бабы из-за ерунды кипеж поднимают. Курицы! Че попусту кудахтать? Надо думать мозгами!
Сестра уперла руки в бока, сделала шаг, разинула рот, явно намереваясь убить «храброго» братца, но вдруг замерла на месте. А потом завизжала:
– Тимоша! Сыночка! Мальчик мой! Отравился дымом! Он умер! – и шлепнулась на пол около меня.
Я посмотрела в сторону и увидела, что громадный, раскормленный «британец» лежит на спине, закрыв глаза и безвольно сложив лапы.
– Врача! Скорей! Люди-и-и! – вскрикивала Рындина.
Паша опять впал в ступор. Очевидно, любая форс-мажорная ситуация вызывает у него оцепенение. Наверняка у мужика в роду были жабы, они при опасности часто пытаются превратиться в камни.
Я попыталась встать, но ноги отказывались слушаться, и вдобавок в ухе началось активное царапанье. На секунду мне в голову пришла дикая мысль: где-то внутри слухового прохода отплясывает канкан сороконожка в железных башмаках, несчастная надышалась дыма и одурела.
Двери лифта разъехались, из кабины вышли трое мужчин. Двое из них напоминали бочки, по недоразумению упакованные в синие куртки, третий походил на сушеного кузнечика. Вероятно, он был главным, потому что задал вопрос:
– «Скорую» вызывали?
– Родненькие, приехали! – заблажила Натка. – Помогите! Спасите! Оживите!
– Спокойно, – легко переорал Рындину «кузнечик». – Кому плохо?
– Сыночку, – заголосила соседка, – мальчик умирает. Сделайте ему укол, умоляю.
Врач посмотрел на Павла.
– Что с вами? Отчего мать так взволнована?
– Ничего, – попятился в квартиру Пашка. – Я ваще не с ней, просто так стою. Из любопытства.
– Козел! – огрызнулась Рындина. Потом повернулась к медикам: – И вы хороши! Это мой брат, старший. Мне че, по-вашему, триста лет?
– Возьмите себя в руки, – скомандовал доктор. – Где больной?
– Вот, – Натка показала на Тимофея.
Медик сделал шаг назад.
– Кот?!
– Мой мальчик! – завыла Рындина. – Он умер!
Я чуток отползла в сторону. Ну сейчас начнется… Но ситуация стала развиваться по странному сценарию.
Врач присел на корточки около льющей слезы Наташки.
– Успокойтесь и попробуем понять друг друга. Это кто?
– Тима, – неожиданно спокойно ответила Рындина, – сыночек.
– У вас родился котик? – ласково пропел эскулап. – Чудесно, поздравляю. Но зачем же так нервничать?
– Он умер! – всхлипнула Натка.
– Отлично, – заулыбался доктор. – Что же случилось?
Наташка принялась энергично жестикулировать.
– В ухе Таньки горел запал, здесь дым стоял коромыслом. Она просила помочь, а Пашка, урод, перетрусил. Тогда я хвать и в мусор. Тима надышался, отравился и тю-тю!
– Сергей Леонидович, – пробасил один из санитаров, – обычный?
– Конечно, Петя, – бормотнул врач. – Ну-ну, продолжайте, моя милая…
Натка начала еще раз пересказывать всю историю. Петр открыл чемоданчик, достал ампулу, шприц и стал деловито двигать поршнем, набирая прозрачную жидкость.
Работая в бригаде Чеслава, я узнала много всего интересного и, увидев сейчас ампулу, поняла – это мощное успокоительное средство, применяемое в психиатрии для усмирения буйных больных. Похоже, к нам прибыла не обычная «Скорая», а спецмашина для перевозки психов. Кажется, мое общение с дежурным врачом не прошло даром… Хорошо хоть сейчас теткой с тараканами в голове выглядит Натка.
– Сделаем укольчик, – пообещал Сергей Леонидович. – Петя, не копайся! Видишь, котику плохо.
– Вот у третьей машины экспериментальное средство есть, – недовольно пробубнил Петр, – они его идиотам просто к телу прикладывают, вроде носового платка. А нам такое не дают, возись тут с иглой…
– Замолчи и быстро шевели руками, – выговорил врач фельдшеру.
Но Петра было не просто остановить.
– Все лучшее достается ихней бригаде, – ворчал он. – Вытащил салфетку – и никаких забот, мигом лекарство через кожу в кровь идет. А мы по старинке колем!
Я, продолжая сидеть на полу, удивилась наступившему в психиатрии прогрессу. Хорошо, что придуманы препараты, которые можно применять «тряпочным» способом. Не смейтесь, пожалуйста, но я честно признаюсь: очень боюсь уколов. А от некоторых таблеток у меня желудок болит. Когда в аптеки массово будут поступать компрессы с медикаментами, я первая кинусь их покупать!
– Не бурчи, – оборвал медбрата врач.
Тимофей чихнул и сел.
– Жив! – возликовала Натка.
– Ну конечно, – кивнул Сергей Леонидович. – А вы не шевелитесь. Петр!
Медбрат вздрогнул и уронил шприц.
– Трендец, – растерянно сказал он, – больше нету.
Сергей Леонидович пошел весь красными пятнами.
– Ничего, ничего, – весело защебетала Рындина, вскакивая, – запишите там, что кольнули Тиму, я возражать не стану. Главное, он ожил. До свидания, спасибо!
Не успел врач охнуть, как Натка со скоростью торнадо исчезла в своей квартире, не забыв крепко запереть дверь. Я быстро поползла к своему порогу. В ухе маршировали сороконожки, на их железных сапогах появились острые шпоры.
– Ну вообще… – только и смог вымолвить Сергей Леонидович.
Петр подобрал шприц.
– Платят нам, конечно, мало, – элегически сказал он, – зато постоянно общаешься с интересными людьми.
Второй медбрат, похоже, был немой, он ухитрился ни разу не произнести ни слова.
Лифт громыхнул, из кабины вывалились парни в брезентовой форме и касках.
– Где очаг возгорания? – гаркнул один.
Сергей Леонидович уставился на пожарных. У меня в ногах неожиданно появилась сила, я вскочила и живо забежала домой. Да, «Скорая» явилась по моему вызову, но врачи опоздали, их помощь не понадобилась. Но вот к приезду бригады огнеборцев я никакого отношения не имею. Пусть за визит красной машины с брандспойтами отвечает Натка. Нечего было истошно вопить: «Люди! Горим!» Видимо, кто-то из соседей поверил Рындиной и позвонил ноль-один.
Впрочем, мне тоже нужно сделать правильный вывод: более никогда не буду поджигать веревку и совать ее в собственное ухо!
Глава 19
Разбудил меня звонок Коробкова.
– Нас утро встречает прохладой, – заорал он в трубку. – Любимая, что ж ты не рада веселому пенью гудка!
– Ужас… – простонала я. – Вставать по зову фабричной сирены – самое страшное, что может случиться с человеком.