Даниэль Марес примечателен уже хотя бы тем, что, в отличие от многих своих коллег, ни разу не изменял любимому жанру{5}. Начав с публикаций в фэнзинах, он ярко заявил о себе в 1997 году повестью «Шесть», номинированной на премию UPC; с тех пор он опубликовал в сборниках десяток рассказов и несколько повестей и успел заслужить репутацию самого многообещающего автора испанской НФ.
Эдуардо Вакерисо – не слишком распространенный пример в испанской НФ автора, сделавшего себе имя не романами, а короткими рассказами. Блестящий стилист, настоящий мастер малой и средней форм, его повести «Метатель» (1997) и «Рекс» (2000) стали заметными событиями фантастической жизни. В 2001 году вышел первый (и пока единственный) роман Вакерисо «Ледяные ночные умы», написанный на стыке антиутопии (в результате нанотехнологической войны в Европе утвердилась военная теократия) и космо-оперы (борьба с инопланетной расой хамелеонов за обладание космическим артефактом – порталом, позволяющим свободно странствовать по Вселенной). Этот роман сделал писателя одним из самых популярных фантастов Испании.
В жанрах приключенческой и юмористической фантастики работает многократный номинант и лауреат премии UPC, преподаватель греческого языка Хавьер Негрете, отдающий предпочтение короткой повести. Дебютировал он, однако, мрачной работой «Кроткая луна» (1992), но подлинную популярность автору принесли вещи «легкие» – такие, как комическая история про инопланетян «Состояние небосклона» (1993), космоопера «Lux Aeterna» (1996) и повесть в жанре science fantasy «Искатели теней» (2000). Впрочем, после не слишком удачного НФ-триллера «Взгляд фурий» (1997) Негрете удивил читателей и критиков неожиданно глубокой, многоплановой эпической книгой «Огненная шпага» (2003).
Среди авторов, пришедших в литературу уже в нынешнем веке, заметнее других выделяется Виктор Конде. Молодой фантаст явно ориентируется на коммерческий успех своих книг. Пожалуй, они ближе всего стоят к американским стандартам, которым испанская НФ так долго и упрямо стремилась противостоять, старательно оберегая свою индивидуальность. Действительно, не блистая оригинальностью НФ-идей и сюжетов, фантастика древней Кастилии выделялась стилистическими изысками, многоцветней языка, своим родством с Большой литературой. Конде попытался направить фантастику в русло качественной массовой литературы. Впервые этот фантаст был замечен критикой в 2002 году, после публикации повестей «феминистской» космооперы «Бассейн Зинтры» и «Бассейн Песка», за которыми последовала масштабная космическая сага в манере романов Дэна Симмонса и Фрэнка Херберта «Третье имя императора» (2002). Последний на сегодняшний день роман молодого автора «Мистес» (2004), номинировавшийся на премию «Минотавр», подтвердил верность Конде космической тематике: действие книги снова разворачивается на планете иной звездной системы, а герои пытаются разгадать тайну последнего Сфинкса, оставленного на планете неведомыми пришельцами.
Непросто оценить перспективы фантастики современной Испании. С одной стороны, действительно, в стране наблюдаются все признаки расцвета жанра, с другой же, вызывает смущение, как часто испанские фантасты мигрируют в направлении более респектабельных жанров – будь то триллер, детская литература или мейнстрим.
Авторы статьи выражают благодарность испанскому издателю и критику Луису ПРАДО за помощь в подготовке данного материала.
ПРОЗА
СТИВЕН ПОПКЕС ВЕЛИКИЙ КАРУЗО
Норма бросила курить, когда обнаружила, что беременна. Все ее поздравляли, но каждый счел своим долгом напомнить, как важно во время беременности не курить. Ведь это ужасно вредно для ребенка! Норма смирилась, но пообещала себе, что уж после родов-то она оторвется… Однако не тут-то было. В городской больнице Альбукерке новорожденный Ленни показался ей таким крошечным и сморщенным, он с таким отчаянным усилием дышал и цеплялся за жизнь, что Норма решила дать ему еще пару лет – пока она кормит грудью и все такое… Но уж когда он окрепнет, никто не запретит ей дымить как паровоз!
Томас, кстати, тоже не одобрял этой ее вредной привычки. Впрочем, он вообще не одобрял всего, что не надо было вдыхать через нос… Он был в восторге от того, что она бросила курить. Точнее, был бы в восторге, если бы его не застрелили за неделю до того, как Норма узнала о беременности. Он играл в местной рок-группе «Тюрбан Кингс», но пристрастие к кокаину его сгубило. И хотя Томас был настоящий красавчик, Норма всегда знала, что все это у них ненадолго.
Когда его не стало, ей пришлось всерьез задуматься о хлебе насущном. Вздохнув, Норма стала искать работу. После полутора месяцев бесплодных поисков ей удалось зацепиться за место служащей хладокомбината, неподалеку от университета. Никотиновую жажду она утоляла, слоняясь в клубах табачного дыма возле индейцев, которые торгуют безделушками из бирюзы на углу Старого города. Нередко можно было встретить ее на улице перед дешевой забегаловкой, рядом с каким-нибудь древним мексиканцем, попыхивающим изумительно скверной сигарой. Плюс иногда удавалось выкроить минутку для «пассивного перекура» на грузовом причале, рядом с вечно раздраженными сослуживцами. Благодаря этим уловкам жизнь казалась Норме почти сносной. «Два года, всего два года», – твердила она себе. А потом она снова начнет курить, и все будет прекрасно.
Но когда Ленни исполнилось пять, по телевизору, как назло, день и ночь стали твердить о том, как плачевно пассивное курение сказывается на умственных способностях детей. Норма точно знала, что если возьмется за сигарету, от курения в доме ей не удержаться. Скрепя сердце, она решила потерпеть еще немного – пока Ленни не освоится в школе.
Когда ему было десять, Норме стукнуло пятьдесят – опасный возраст, если верить газетам. Возраст, когда запросто можно взять да и отбросить копыта от сердечного приступа. А что приводит к сердечным приступам? Правильно, сигареты… Она ведь не хочет, чтобы сыну пришлось хоронить ее? Он ведь еще совсем малыш…
И только когда Ленни, тридцатилетний здоровяк, уже несколько лет отслужил в полиции Альбукерке, Норма решила: все, с нее хватит. Помирать – так с музыкой! Теперь ей было семьдесят, и похоронить мамашу – его сыновний долг. В конце концов, рано или поздно ему в любом случае придется это сделать…
Ей никогда не забыть эту затяжку. Пожар в горле, мурашки до кончиков пальцев, кровь в лицо и резкий зуд в глазах… Боже, как давно она не чувствовала себя такой здоровой и счастливой! Она будто снова стала сопливой девчонкой, и это была ее первая сигарета… И как тогда, в тринадцать лет, через минуту-другую она позеленела и ее вырвало. «Ну что ж, – философски рассудила Норма, – за удовольствия надо платить».
Не прошло и пары недель, как она уже снова смолила по две пачки в день.
Ленни, разумеется, пришел в ужас. Явившись к ней домой, он, перекрикивая музыку, пытался поговорить с матерью. В доме Нормы всегда звучала музыка: блюз, кантри, классика, рок… Если мотив был знакомый, она непременно подпевала ему. По красоте и нежности ее голос больше всего напоминал рычание переполненного городского автобуса, однако Норму это нисколько не смущало.
Сперва Ленни пытался вести с ней душеспасительные беседы.
– Ну, мам, – упрашивал он, – ты ведь держалась столько лет! К тому же тебе уже за семьдесят, а это не шутки.
Потом он объявил ей бойкот: неделю не пускал в свой дом и запретил видеться с внуками. Но из этой затеи тоже ничего путного не вышло. Ленни с семьей жил на одной улице с матерью, в таком же четырехкомнатном бунгало, и если Норма не могла попасть к внукам, те сами прибегали к ней.
Убедившись, что уговоры и угрозы не возымели никакого эффекта, Ленни перешел к «зачисткам территории». Пользуясь служебным положением, он просто врывался к ней и конфисковывал все найденные сигареты. Эта тактика могла сработать: курево стоило теперь одиннадцать долларов за пачку, а Норма за тридцать лет так и не сменила работу… Припертая к стенке, она стала искать способ курить, не храня при этом сигареты в доме. А еще лучше – найти сорт подешевле, чтобы не жалко было и пожертвовать несколькими пачками в месяц.
В интернете, как оказалось, можно найти все. «Реджинальд Сигаретс», крошечная фирмочка, основанная на Сандвичевых островах (которые прежде, пока не отделились, звались Гавайями), торговала сигаретами по почте. В этом была масса преимуществ. Во-первых, Норма дала им адрес ближайшего отделения «до востребования», чтобы Ленни не мог доставать сигареты из почтового ящика раньше нее. Во-вторых, они поступали из другой страны, а значит, не облагались грабительскими американскими налогами. В-третьих, они обходились дешевле изначально, поскольку были синтетическими.
В интернете, как оказалось, можно найти все. «Реджинальд Сигаретс», крошечная фирмочка, основанная на Сандвичевых островах (которые прежде, пока не отделились, звались Гавайями), торговала сигаретами по почте. В этом была масса преимуществ. Во-первых, Норма дала им адрес ближайшего отделения «до востребования», чтобы Ленни не мог доставать сигареты из почтового ящика раньше нее. Во-вторых, они поступали из другой страны, а значит, не облагались грабительскими американскими налогами. В-третьих, они обходились дешевле изначально, поскольку были синтетическими.
На сайте компании немало говорилось о медицинских преимуществах таких сигарет перед натуральными, и Норма знала, что ответить, когда Ленни все-таки вычислит ее. Хотя как раз на это ей самой было глубоко наплевать. Она резонно рассудила, что всегда можно опорожнить несколько пачек «Реджинальда» и наполнить их старыми добрыми «Мальборо». А Ленни пусть думает, что она курит синтетику. Однако когда прислали первую партию, новые сигареты ей понравились. Да, по вкусу они уступали «Мальборо», зато были, что называется, «забористее».
Когда Ленни, как и следовало ожидать, обо всем пронюхал, она продемонстрировала ему пачку.
– Вот! – визгливым старческим голосом заявила она. – Видишь?! Они полезные!
– Мам, – возразил Ленни, глянув на пачку, – в них ведь все равно есть табак.
– Да, но ты взгляни на цифры! Вот здесь, сбоку. Видишь, они намного лучше, чем «Мальборо».
Ленни только вздохнул, и Норма поняла, что победа осталась за ней. У нее наконец-то были сигареты. Жизнь наконец-то начинала складываться!
Пять лет спустя Норма проснулась от привычного утреннего кашля. Выбравшись из кровати, она заковыляла вниз, чтобы поставить кофе. Дожидаясь, пока он закипит, она как всегда включила радио – утреннюю программу классической музыки. Была неделя оперы (а оперу Норма обожала), передавали какую-то старинную запись Энрико Карузо – «великого Карузо», как говаривала ее матушка, когда Норма была еще девчонкой. Дожидаясь по-настоящему сильного приступа кашля, знаменующего начало дня, она подумала мельком, что надо будет как-нибудь взять посмотреть один старый фильм о Карузо – там, где еще играет Марио Ланца.
Вдруг в горле у Нормы запершило, словно там что-то застряло. И что самое противное, это что-то не собиралось оттуда выходить. Норма в панике бросилась к раковине, чтобы выпить воды, но спазмы в груди буквально парализовали ее. Все, что ей оставалось, это стоять прямо и не падать. Эта штука, чем бы она ни была, постепенно продиралась вверх по горлу, и вскоре Норма выплюнула ее – окровавленную и покрытую слизью – в раковину.
Это был комочек примерно четверть дюйма в ширину и вдвое больше в длину. Норма выудила его из раковины и поднесла к глазам. Он был пористый, как губка, и неожиданно твердый на ощупь. Она аккуратно промыла его под краном.
Она догадывалась, что это. То самое, о чем ей столько твердил Ленни. Рак легких. Не то чтобы это стало для нее неожиданностью, но неужели так скоро? Норма вздохнула. За удовольствия надо платить.
Радио зашипело, и она машинально поправила волну, не отрывая глаз от выпавшего из нее комочка пораженной плоти. Тот слегка вибрировал в пальцах. Просто так, из любопытства, Норма поднесла его к уху. Звук был едва различим, но ошибки быть не могло: он пел. Пел вместе с Карузо. И тоже весьма неплохо.
Врач не знал, что и сказать. Норма уже битый час сидела в его кабинете, а он все изучал результаты обследования. Женщине до смерти хотелось курить. Поймав себя на этой мысли, она сочла ее забавной и хрипло хихикнула.
Доктор Пибоди поднял на нее глаза и так грозно сдвинул брови, что Норма сразу притихла. Здесь явно было не до смеха. Ну что ж, она посмеется потом. Когда покурит.
– Миссис Карстейрс… – начал было доктор Пибоди.
– Мисс, – перебила его Норма.
– Что, простите?
– Я не замужем. Так что «мисс» будет в самый раз. Врач кивнул.
– Буду с вами откровенен: мне и самому не вполне ясно, что с вашими… гм… легкими. Но явно что-то не то. И не только с ними. Затронуты также трахея и гортань. Необходимо провести дополнительные исследования. – Он помолчал. – Вы курите?
– Разумеется, – радостно сообщила она. – Две пачки в день.
– Вот как, – заметил доктор с плохо скрываемым неодобрением.
– Да, кстати, об исследованиях… – Норма покопалась в сумочке. – Может, вам пригодится вот это?
Вытащив из недр своего ридикюля прозрачный пакетик, Норма водрузила его на стол. Некогда трепещущий комочек плоти теперь высох и сморщился, поэтому она встала, смочила бумажное полотенце и промокнула его. Однако и это не помогло: комочек не ожил.
– Что… это? – пролепетал доктор.
Норма пожала плечами и вложила ссохшийся шарик ему в руку.
– Без понятия, – сказала она. – Но эта штука была во мне. Откашлялась вчера утром. Вот, думала, вам пригодится…
Доктор Пибоди не отвечал. С брезгливым ужасом он смотрел на кусочек мертвой плоти в своей ладони.
Врач велел ей явиться снова на следующей неделе. Когда Норма пришла, он был не один. В кабинете кроме него сидели еще три врача – видимо, для моральной поддержки. Консилиум пришел к мнению, что у нее рак легких какой-то редкой, возможно, даже неизвестной разновидности. Норма с притворной заинтересованностью поразглядывала рентгеновские снимки, потом мило улыбнулась и, извинившись, попросилась в туалет. Доктора кивнули все разом, словно связанные одной ниточкой.
Выбравшись из кабинета, Норма решительно направилась по коридору к выходу, а оттуда – прямиком на стоянку. Приехав домой, она устроилась за кухонным столом в компании бутылки портвейна и пачки любимого «Реджинальда».
Доктор Пибоди, разумеется, позвонил Ленни. Рабочий день еще не кончился, а он уже барабанил кулаками в ее дверь.
– Что тебе нужно, Ленни? – крикнула Норма из-за двери.
– Ради Бога, мама! Ты знаешь, что мне нужно. Мне нужно, чтобы ты вернулась в больницу!
Она отхлебнула вина. Бутылка к этому моменту, не устояв перед ее вполне здоровой жаждой, уже почти опустела.
– Не хочу.
– Что это еще за «не хочу»! А умереть – хочешь? Пибоди сказал, если начать лечение вовремя, у тебя хорошие шансы.
Норма отрицательно покачала головой. Потом, спохватившись, что сын ее не видит, ответила вслух:
– Нет!
– Мам, ты что, пьяна?
– Как ты мог обо мне такое подумать! – воскликнула она возмущенно.
– Тебе не стоит пить в твоем возрасте.
– Меня многого лишали в детстве.
– Ну, пожалуйста, мам! Ты должна туда пойти. Норма прислонилась лбом к двери.
– Нет, – повторила она, старательно выговаривая слова. – Не должна.
– Ну, мам!
– Я так решила! – выкрикнула она. – Мои легкие – что хочу, то и делаю. Могу я, в конце концов, сама выбрать, умереть мне или нет?! Это мое священное право!
– Кстати, раз уж ты заговорила о священном. Не хочешь слушать меня, послушай хотя бы церковь. Знаешь, что тебе там скажут? Чтобы ты быстренько подняла свою задницу и бегом бежала в больницу!
– Нехорошо так разговаривать с матерью, Ленни.
– Нехорошо вести разговоры через дверь.
– А почему нет? – Норма постучала по дереву. – По-моему, отличная дверь.
Ленни минуту помолчал. Даже не видя его, она знала, что сейчас он озадаченно трет переносицу. Наконец он предпринял еще одну попытку:
– Впусти меня.
Она снова покачала головой.
– Завтра поговорим.
Предоставив сыну кричать за дверью, сколько влезет, Норма нетвердым шагом направилась в спальню. Как это важно – иметь хороший жесткий матрац, думала она. Если не держишь равновесие, хотя бы не свалишься с кровати…
Однако не видеться с Ленни вечно Норма не могла. Да и не хотела. Она гордилась своим сыном: застенчивый и худенький в юности, теперь он стал таким высоким и сильным. Кроме того, она всегда была неравнодушна к мужчинам в форме. Именно этим в свое время пленил ее и Томас – у «Тюрбан Кингс» были похожие на униформу сценические костюмы.
Ленни пытался добиться от матери вразумительного ответа, почему она отказывается от лечения. Такого ответа у Нормы не было. Было только инстинктивное чувство, что все идет своим чередом: с этим телом она пришла в эту жизнь, с ним, когда понадобится, из нее и уйдет. Но споры с сыном действовали на нее удручающе.
Через неделю после побега от доктора Пибоди Норма отправилась в ближайший магазинчик, чтобы пополнить запасы хлеба и мороженого. Вернувшись домой, она увидала на крыльце своего дома человека с дипломатом.
Когда она подошла ближе, он поднялся. Вид у незнакомца был странноватый. Во-первых, он был чрезвычайно тощим. И хотя покрой дорогого костюма призван был скрыть это обстоятельство, худоба просвечивала сквозь него, как солнце через стекло. Скулы явственно выпирали над впалыми щеками, и если бы не полные губы и большие глаза, он выглядел бы отталкивающе. А так вид у него был просто затравленный и унылый, словно у монаха, горько сожалеющего о своем обете.