– Мистер Нхам, вы посещаете Соединенные Штаты в первый раз?
– Да. Я прибыл для поступления в университет по приглашению вашего государственного департамента. Цель прибытия – обучение.
– Что ж, очень хорошо, – проговорил Ханрахан, шлепая резиновым штампом.
Уже через секунду он забыл этого студента, заметив краем глаза, что женщина, следующая в очереди к его стойке, потеет. Нервничает или просто жарко ей в норковой пелерине? Богачи – плохие контрабандисты, дилетанты, это общеизвестно. Моментально сделав суровое лицо, таможенник поманил к себе даму.
– Будьте любезны, откройте, – вежливо попросил Мигуэль Родригес, офицер таможенной службы США.
Весь багаж, прибывающий с Востока, подлежал обязательной проверке. Очень уж много там привлекательного для контрабандиста товара, и все такое мелкое, удобное для тайной перевозки: наркотики, жемчуг, слоновая кость, драгоценные камни. Отработанными движениями он перебрал аккуратно уложенную одежду, провел пальцами вдоль швов обивки. Среди туалетных принадлежностей тоже ничего подозрительного. Во внутреннем кармане второго чемодана обнаружился полиэтиленовый пакет, офицер вынул его, приподнял, давая развернуться. Какие-то пуговицы, военные вроде, знаки отличия и различия, и на многих алеет звезда. Родригес протянул пакет владельцу и при этом выразительно приподнял брови.
– Это с мундира офицера северовьетнамских ВВС, – бесстрастно пояснил Иран Туан Нхам. – Сувенир для моих американских друзей, благодаря любезности которых я получил приглашение в вашу страну, где смогу учиться в университете.
– Да? А как насчет этого? – спросил опешивший Мигуэль. – Вот эти темные пятна – неужели кровь? Его что, сбили?
Но владелец пакета не выказывал расположенности к разговору, он лишь стоял с равнодушным видом и ждал. Родригес вернул необычный сувенир на место, закрыл, не застегивая, чемоданы и на каждом начертал мелом каббалистический знак. После чего повернулся к следующему пассажиру.
Без малейшей спешки Иран Туан Нхам поправил одежду, застегнул чемоданы и понес их мимо носильщиков к выходу на улицу. Там ждала длинная шеренга такси, все желтые, большущие, – парковка за ними была сплошь уставлена такими же громоздкими автомобилями. Сразу видно, Америка – очень богатая страна.
– Мистер Нхам? – прозвучало сзади.
Он повернулся и ответил:
– Да, это мое имя.
Пестро одетый парень был взволнован до крайности. Он грыз кончик вислого взлохмаченного уса, его взгляд метался, не пропуская ни одного прохожего. Юнец порывисто шагнул к Нхаму, так близко подступил, что неприятно дохнул в лицо запахом мяса, и прошептал:
– Вместе с антагонизмом классов внутри наций…
– …Падут и враждебные отношения наций между собой, – ответил Гхам. – Какая необходимость в столь длинном пароле?
– Это же из Карла Маркса!
– А, ну да, это все объясняет. Весьма многословный писатель.
Парню такая реплика явно не пришлась по нраву.
– Вот наша машина, садимся.
Перед ними резко затормозил очень необычного вида автомобиль: корпус похож на перевернутую ванну, разрисован золотыми звездами на пурпурном фоне. Задние колеса в два раза больше передних, отчего штуковина напоминает бегуна на низком старте. Расположенный сзади двигатель ничем не прикрыт, длинная выхлопная труба змеится кверху. На водителе, тоже молодом, замшевый костюм с бахромой и шляпа в красно-белую полоску со звездами. Он указал большим пальцем на сиденье рядом с собой, а тем временем первый парень забрал у Нхама чемоданы и полез вместе с ними назад. Едва расселись, машина рванула вперед и устремилась к выезду из аэропорта.
– Меня можете звать Диком, – сказал водитель. – А он Спиро. Это, конечно, не настоящие имена, сами понимаете. Предосторожность. Как долетели?
– Разумная предосторожность. Спасибо, благополучно.
– С таможней, иммиграционной службой не было проблем?
– Вроде все чисто. Но слежка за нами, конечно, не исключается.
– Сейчас проверим.
Машина разогналась по въезду на высокую магистраль, где с чудовищной скоростью неслись многие колонны автомобилей. Ловкий, опытный водитель вписал «ванну» в общий поток и «заиграл в пятнашки», часто меняя полосу. Невыносимо запахло бензиновым выхлопом, вся картина показалась Нхаму сюрреалистической. Пришлось держаться за специальную ручку на торпедо, пока машина не махнула наискось через все полосы к выезду с автострады и не юркнула в боковую улицу между высотками, причем большой красный знак «СТОП» Дика нимало не смутил. Резкая остановка у обочины, рычаг ручного тормоза до отказа кверху – и водитель выскакивает наружу.
– Я тут приберусь, – выхватил он тряпку из кармана и принялся тереть баранку, – а вы садитесь в другую тачку и ждите.
– Пошли. – Спиро опять схватился за багаж, а Нхам заторопился вдогонку.
– Что он делает?
– Пальцы стирает. Тачка-то паленая, Дик ее в Кол-Уэсте увел с час назад. Лох на занятиях до сих пор сидит, кипиш еще не скоро поднимет. Если копы попробуют нас вычислить, они пройдут до этого «баха-багги», ну а мы сейчас оторвемся на детройтском утюге.
Он закинул чемоданы в мятый грязнющий седан и уселся за руль. Нхаму большинство терминов было незнакомо, но замысел он понял.
– Очень хорошая работа.
Через несколько секунд прибежал Дик.
– Ни машин за нами, ни пеших хвостов. Все чисто.
Они поехали дальше по узким улицам и вскоре очутились в жилом районе: кругом элегантные дома, зеленые лужайки, пальмы.
– Вот что, – заговорил Спиро, снова грызя ус, – это может показаться смешным, но давай ты глаза закроешь, ненадолго, а? Сам понимаешь, названия улиц…
– Я не против.
Это была необходимая мера. Нхам не открывал зажмуренных глаз до самого конца пути. Машина затормозила на подъездной дорожке перед одноэтажным домом, очень похожим на соседние, – привести сюда дознавателей просто не получится, сколь бы суровыми ни были формы воздействия.
Когда трое приблизились к двери, та распахнулась, а еще через секунду она была торопливо заперта у них за спиной.
– Это наши, остальные, – представил товарищей Дик. – Пэт, Мартин-Лютер, встречайте гостя.
Сначала Нхам пожал руку Пэт, стройной, с очень искренним взглядом, длинными прямыми локонами и на диво крупной грудью, обтянутой белым свитерком. Вьетнамские девушки субтильны и, как правило, малогруды. Мартином-Лютером звали очень темнокожего негра с длинными жесткими волосами, уложенными в пышный шар вокруг головы. Пожатие у него было крепким, и он не улыбался.
– А давайте перейдем в гостиную, – нетерпеливо предложила Пэт. – Выпьем, тост произнесем, – все-таки исторический момент.
– Самый что ни на есть, – хмыкнул Дик и пошел в другую комнату первым.
– Бурбон, скотч, текила, выбирайте, у папы все имеется. Мама пошла играть в бридж, нам никто не помешает.
– Благодарю, – вежливо отказался Нхам, – но я не употребляю алкогольные напитки.
– Ну так у нас найдется кола. Или, может быть, хотите чая?
– Кола годится, спасибо. Впрочем, если есть чай…
– Сейчас принесу. Но тост должен быть непременно.
Американцы встали в кружок и подняли стаканы. Никто уже не улыбался.
– Спиро, как насчет тебя? – обратилась к юнцу Пэт. – Это ведь ты все придумал и организовал.
Он расправил плечи и перестал жевать ус.
– Ладно, скажу. Давайте, что ли, за него. За успех.
– За успех, – с чувством подхватили молодые голоса.
Путь назад был отрезан – в ту минуту, когда здесь появился Иран Туан Нхам.
– А теперь-то можно? – обратился к нему Спиро. – Узнать, как тебя зовут?
– Разумеется, это уже не секрет. Я лейтенант Тран Хунг Дао. Иран Туан Нхам был студентом из Сайгона, собирался лететь сюда. Я воспользовался его биографией и паспортом только для того, чтобы проникнуть в страну.
– Вы сказали «был»… – В дверном проеме стояла с дымящейся чашкой Пэт. – Он что, теперь мертв?
– Думаю, да. Не знаю. В операции на этом этапе я не участвовал. Меня послали в Токио, там я получил его вещи.
– Он мертв, – ровным тоном произнес Мартин-Лютер. – Или ты забыла, что идет война? Он не первый.
– И не последний, – добавил лейтенант Дао.
Девушка все еще стояла, держа чашку перед грудью, глаза были круглы – она только сейчас осознала реальность смерти, собирающей где-то далеко свою жатву. Лейтенанту же вообще случалось ходить со смертью в обнимку, причем много раз.
– Если это чай для меня, я буду вам весьма благодарен.
– Ой… конечно, простите. – Пэт поспешила к нему, на блюдце рядом с чашкой лежала белая бумажка.
– Чай? – неуверенно спросил вьетнамец.
– Да, в пакетике, надо просто в воду опустить. Молока, сахара?
– Сахара, пожалуйста, если вас не затруднит.
– Все на мази, – сообщил Спиро. – Если хочешь, можем обтяпать дельце уже сегодня.
– Я совершенно не против того, чтобы мы управились до вечера. Говорите, все подготовлено?
– Если это чай для меня, я буду вам весьма благодарен.
– Ой… конечно, простите. – Пэт поспешила к нему, на блюдце рядом с чашкой лежала белая бумажка.
– Чай? – неуверенно спросил вьетнамец.
– Да, в пакетике, надо просто в воду опустить. Молока, сахара?
– Сахара, пожалуйста, если вас не затруднит.
– Все на мази, – сообщил Спиро. – Если хочешь, можем обтяпать дельце уже сегодня.
– Я совершенно не против того, чтобы мы управились до вечера. Говорите, все подготовлено?
– Ага. Они в горах. В прошлом году сгорело одно ранчо, никто туда не суется, зато там есть взлетка. Мы уже сделали предоплату за аренду самолета. Для этого еще нужна пилотская лицензия – у меня есть.
– О, так вы летчик?
– Нет. Взял пару уроков, чтобы правильные слова говорить, ну, как будто я шарю, что там к чему. А лицуха – фальшак. Просто ксерокопия, но мы ее подрихтовали, теперь как настоящая. Сам глянь, нормально?
Спиро вручил лицензию Дао, и тот склонился над ней.
– Трудно сказать. Вроде выглядит вполне официально.
– Пришлось обчистить одного чувака, – лучезарно улыбнулся Дик. – Это уже по моему ведомству. Я, можно сказать, на таких делах руку набил. Мы поошивались вокруг аэропорта, пока не срисовали типа, который парковал частный самолет. Этот лошок здорово похож на нашего Спиро.
– У человека на фотографии нет усов.
– Перед отъездом сбрею, – пообещал юноша в пестром.
– Так вот, все прошло как по маслу, – продолжал Дик. – Я подобрался на парковке к чуваку сзади, вырубил его, забрал лопатник. Мы отксерили лицензию в библиотеке. Деньги из бумажника забрали, двести баксов с лишним, но вернули пилотскую и все кредитки, бросили ему в почтовый ящик. Это чтобы он не побежал жаловаться копам на пропажу важной бумажки, не поднял шума.
– Да, неплохо. Главное, чтобы лицензия прошла проверку.
– Там не приглядываются. Я походил вокруг, посмотрел, как арендовали пару самолетов. У нас получится.
– Как чай? – спросила Пэт.
Дао хлебнул горького, слишком крепкого, отвратительно заваренного чая.
– Превосходный. Огромное вам спасибо. Мундир мой у вас?
– Вчера взяли напрокат в Голливуде, на складе костюмов, спороли пуговки и прочие цацки, – ответил Дик. – Форма французских ВВС, как вы и просили.
– Да, нашу делают по образцу французской. Можно ее принести? Мне надо пришить свои пуговицы и знаки.
– Я пришью. – Пэт торопливо вышла из комнаты.
Дао вынул полиэтиленовый пакет и снова застегнул чемодан.
– Эти чемоданы мне уже не понадобятся. Нельзя ли избавиться от них, да так, чтобы никто не нашел? И от паспорта.
Дик взял у него паспорт Ирана Туана Нхама.
– Ксиву сожжем, а шмотки вывезем за город и закопаем. Не волнуйтесь.
– Крылышки вот сюда, – указал Дао над левым нагрудным карманом, когда Пэт принесла мундир. – Где должны быть пуговицы, вы, конечно, знаете. Это лейтенантские петлицы.
– Отлично говорите по-английски, – сказала Пэт, продевая нитку в иголку.
– Меня поэтому и выбрали. Я получил диплом по английской литературе, специализировался на творчестве Шекспира. Прежде чем летчиком стал, конечно.
– На МиГах летали? – спросил Мартин-Лютер.
– Да. Но в последние годы на китайских транспортниках.
– Короче, мне нужно вмазать. – Спиро налил добрых два дюйма бурбона и поднес стакан ко рту.
Мартин-Лютер перехватил его запястье.
– Прекрати. Если налижешься, у нас ничего не получится.
– Он правильно говорит, – поддержал негра Дик. – Поставь.
Спиро, жуя непокорный ус, переводил взгляд с одного товарища на другого.
– Тьфу ты. Надо сбрить на хрен. Я хотел совсем чуть-чуть.
– Будет тебе чуть-чуть, – пообещал Мартин-Лютер. – Позже. Перед самым отъездом.
Он забрал стакан и опустил на стол. У Спиро покраснела шея; тяжело топая, он вышел из комнаты.
– Хороший парень, – проводил его взглядом Дик. – Просто воображение слишком буйное. Он будет в порядке.
– Я в этом не сомневаюсь, – кивнул Дао. – Уверен, вы все в порядке. Мне кажется, вы очень смелые и честные люди, раз решились на такой поступок. Совершить его трудней, чем капитулировать или сражаться в армии или на флоте. Меня просили передать… передать официально, что народ Демократической Республики Вьетнам считает вас героями…
– Не хочу я быть гребаным героем, твою мать! – вспылил Мартин-Лютер. – Я хочу быть американцем, который поможет вытащить из сраной войны свою страну, прежде чем она разорвется напополам и весь мир заодно расхерачит. Я хочу, чтобы часть этих вонючих мегабаксов тратилась не на бомбы, а на черные гетто и чтобы мой народ не копошился в грязи с крысами, а имел то, что имеет любой беложопый пидор, какое-то подобие достойной жизни. А твой народ пусть живет как хочет и вытворяет у себя то, что ему нравится.
– Совершенно согласен. – В голосе Дао тоже звучал ледяной гнев. – Мы будем жить в своей стране, а вы – в своей. Именно такой вариант меня устраивает больше всего.
Атмосфера несколько разрядилась. Налив себе спиртного, Мартин-Лютер прихлебывал, глядел в стенку и скалился своим мыслям. Пэт управилась с шитьем и показала Дао комнату, где можно переодеться. Когда вьетнамец вернулся, всем бросилась в глаза перемена в облике: гость как будто стал выше, крепче.
– Кепи можно засунуть в карман, форму не будет видно под плащом. Но надо чем-то прикрыть шею. У вас найдется шарф?
– Есть у папы, только верните потом.
Через два часа они выехали на двух машинах. Дао сел вместе со Спиро, от того крепко несло последним «чуть-чуть».
– Едем на «Браун-филд». Где это, знаешь?
– Я очень тщательно изучил присланные вами карты. Это южнее Сан-Диего, примерно в четырнадцати милях. Мили две от океана и почти столько же к северу от мексиканской границы.
– Все правильно. Там прокат самолетов. Есть четырехместный, как ты и просил. Я уже заплатил авансом и заполнил полетный план, будто бы мы направляемся в Сан-Франциско. Все будет тип-топ.
Последнее прозвучало скорее как вопрос, нежели как утверждение, и Дао заметил, что водитель до белизны суставов сжал баранку.
– Да, все будет хорошо, – сказал вьетнамец, надеясь, что его голос звучит безмятежно. – Как только я сяду в самолет, ваша работа будет закончена. Со случившимся никто вас не свяжет.
– У нас насчет этого все схвачено. Мы с Дэйвом… в смысле, с Диком… Черт, забудь имя, ладно? Мы с Диком как бы в Аризоне живем, в палаточном городке. Даже не как бы, у нас припасены квитанции оттуда. Сюда приехали вчера вечером и двинем назад, как только ты вылетишь. Так что и правда на нас никто не подумает.
Они свернули на узкую дорогу, что петляла по обжигаемым солнцем низким холмам. «Браун-филд» служил в годы Второй мировой учебным аэродромом для флотской авиации, а потом достался гражданским, и пользовались им мало. Автомобиль миновал тихую поблекшую столовую и ряды пустующих казарм; наконец этот унылый пейзаж сменился летным полем с красочными рядами легких самолетов. Спиро запарковался так, чтобы машину не было видно с территории аэродрома, и они медленно двинулись к административному зданию с большой вывеской «Прокат» наверху. Когда вошли, из-за стола на них уставился жующий сигару мужчина средних лет.
– Морган моя фамилия, я звонил насчет аренды, деньги по почте отправил…
– Да-да, подождите. – Администратор порылся в лежащих перед ним папках. – Давайте лицензию.
Спиро протянул ее, стараясь вести себя как можно непринужденнее, и заметил, что у него дрожат руки. Рядом стоял молчаливый Дао, он сохранял полнейшее спокойствие, и американцу это немного помогло.
Человек по ту сторону стола несколько секунд щурился на лицензию, затем что-то записал в своем бланке. Вот он уже возвращает документ… но замирает и снова подносит его к глазам. Спиро казалось, у него сейчас остановится сердце.
– До истечения срока действия меньше трех недель, вы в курсе? – спросил администратор.
– В курсе. – Собственный голос показался парню незнакомым. – Всего на два дня лечу, как вернусь, сразу продлю.
Лицензия возвратилась к нему, бланки тоже придвинулись по столу. Едва не раздавив авторучку в пальцах, Спиро поставил тщательно отработанную подпись.
– Красный «команч», – сказал администратор. – Третий в первом ряду. Полный бак, альтиметр обнулен на нашем поле. Вот ключи.
Спиро, уже и вовсе утративший способность говорить, кивнул и вышел, заставляя себя идти помедленней. Дао не отставал ни на шаг.
– Вам надо сесть за штурвал, – сказал вьетнамец. – Сделать вид, будто проверяете приборы. А я займусь вторым комплектом органов управления.
Они забрались в кабину, и Дао без спешки, предельно методично проверил приборы, подвигал вперед-назад штурвал, поднял и опустил элероны. Спиро между тем в тихой истерике лупил кулаком о ладонь. Едва вьетнамец сунул ключ в замок зажигания, послышался частый приближающийся топот, а затем их громко позвали.