– Тебе придется это сделать, – сказал Глеб холодным, не терпящим возражений голосом. – Это мой путь, и я должен завершить его в одиночку.
– Но…
– Рамон, никаких возражений. Если ты вздумаешь пойти со мной, клянусь Хорсом, я оглушу тебя мечом и оставлю лежать в траве.
Толмач вынул из ножен свои короткие, острые мечи и хмуро проговорил:
– Хорошо. Я подожду тебя здесь. Но если тебе понадобится моя помощь – крикни, и я тут же примчусь.
– Заметано, – кивнул Глеб. – Но пока не позову, не смей отходить отсюда ни на аршин. Что бы ты ни увидел, оставайся тут и защищай Лудобока.
Глеб отвернулся, пригнул голову от холодного встречного ветра и двинулся к черному зданию. Лес порывисто гудел. Губы Первохода были плотно сжаты, в его карих глазах застыла холодная решимость.
На первый взгляд большая поляна перед Храмом выглядела совершенно пустынной. Но стоило Глебу пройти десять шагов, как с разных ее сторон навстречу ходоку, как темные вихри пыли, двинулись зловещие фигуры. Одна, две, три, четыре, пять…
Глеб, не замедляя шага, вынул из кобуры ольстру.
Фигуры все прибывали. Шесть, семь, восемь…
Отсюда уже можно было различить лица чудовищ, охраняющих Храм Падших. Четыре долговязых, жилистых стригоя с налитыми кровью глазами. Бледные лица исказила злоба, на губах – оцепеневшие усмешки.
Семь или восемь рослых, мускулистых оборотней. Волчьи морды оскалены, глаза пылают голодным огнем, с клыков капает слюна.
Еще несколько черных волколаков – каждый размером с медведя.
Оборотни сорвались с места и рванулись к Глебу крупными, пружинистыми скачками. Кровососы-стригои взлетели в воздух и, раскинув черные полы плащей, подобно огромным крыльям, стремительно понеслись к Первоходу. За ними ринулись в бой и волколаки.
Первых двух стригоев Глеб сшиб в воздухе выстрелами из ольстры.
Два оборотня, оттолкнувшись задними лапами от поляны, взвились в воздух, намереваясь сбить Глеба с ног и разорвать его на части, но, прежде чем клыки тварей коснулись горла ходока, он успел размозжить им головы серебряными пулями.
Увернувшись от рухнувших туш, Глеб прострелил грудь еще одному стригою. А потом все закружилось и завертелось. Глеб, с молниеносной скоростью перемещаясь между нападающими тварями, расстреливал их из ольстры.
Когда магазин ольстры опустел, Первоход швырнул оружие на брусчатку и выхватил из ножен заговоренный от нечисти меч Рутгор.
– Боги Хорс и Семаргл, помогите мне! – крикнул он и отсек голову спикировавшему на него кровососу-стригою.
Затем, не останавливаясь, повернулся к следующей твари. Это был волколак. Глеб рубанул его мечом наискось и повернулся к новому противнику.
Заслонив глаза ладонью от ветра, Глеб вгляделся в лицо этого противника и без всякого удивления узнал в нем самого себя. Длинные темные волосы, нос с горбинкой, покрытый бисеринками пота лоб. Призрачная тварь![2]
Глеб шагнул вперед и рубанул двойника мечом, но тот в точности повторил движение Глеба. Конец его клинка вспорол на груди Первохода куртку. Глеб отпрянул назад, его двойник – тоже.
Секунду спустя Первоход вновь ринулся на двойника с мечом, и тот сделал то же самое. Два Глеба, настоящий и мнимый, скрестили клинки, глядя друг на друга пылающими от ярости глазами.
«Дьявол! – в отчаянии подумал Глеб. – Как же мне его убить?!»
Боковым зрением он уловил новое движение и понял, что к месту схватки бежит еще один противник. Отбив удар меча, Глеб повернул голову и понял, что противник этот – стригой. Бледное, сухое, костлявое лицо. Оскаленные клыки.
В голове мгновенно созрел план. Глеб швырнул меч на землю (двойник сделал то же самое), затем схватил псевдо-Глеба за горло, напряг мышцы и резко развернул двойника к стригою спиной. Острые клыки кровососа, готовые впиться в горло Первоходу, вонзились в сонную артерию его двойника.
Призрачная тварь разжала пальцы и захрипела. По лицу ее пробежала судорога, и черты лица стали стремительно меняться.
Когда стригой понял свою ошибку, было уже поздно. Глеб подхватил с травы меч и одним ударом отсек кровососу голову. Затем быстро огляделся. Поляна перед Храмом Падших была усеяна телами сумеречных тварей. Некоторые из чудовищ были еще живы и, с ужасом глядя на Глеба, пытались отползти подальше.
Первоход посмотрел на небо, отсалютовал ему окровавленным мечом и сказал:
– Благодарю!
Затем опустил голову и стремительно зашагал к черному зданию Храма.
2
На гладкой черной стене не было ни дверной ручки, ни самой двери. Однако на уровне двух саженей от земли Глеб увидел небольшую выемку. Ходок достал из кармана ключ, полученный от темного кузнеца, и вложил его в бороздку, как в замочную скважину.
Раздался сухой щелчок, и стена пришла в движение. Глеб испуганно отдернул руку, и как раз вовремя – кусок стены мягко и бесшумно отъехал в сторону, и в лицо Глебу ударил белый свет.
Первоход заслонился рукой, но не отступил. Подождав, пока глаза привыкнут к свету, он опустил руку и шагнул внутрь Храма.
Переступив невысокий порог, Глеб оказался в большом зале, стены, потолок и пол которого освещал ровный белый матовый свет, источник которого был непонятен. У дальней стены стоял огромный, черный, полированный шар, а на шаре, свесив ноги, сидел человек. Человек был одет в черный плащ и курил длинную коричневую сигарету. Взглянув на Глеба, незнакомец улыбнулся и сказал:
– Отличная работа, ходок! А ты гораздо сильнее, чем я думал.
Мужчина был худощав и высок. У него были длинные черные волосы, смуглая кожа и черные, миндалевидные глаза. На вид – лет тридцать, не больше.
– Кто ты? – спросил его Глеб.
Незнакомец стряхнул пепел сигареты на белый пол, сдвинул черные брови и произнес голосом охотника Громола:
– «Тьма существует, Глеб. И она всегда готова принять какую-то определенную форму». – Затем улыбнулся и весело сказал: – Я – та самая Тьма, которой тебя пугал охотник Громол.
Глеб молча разглядывал незнакомца.
– Что? – насмешливо спросил тот. – Не похож? А между тем, это правда. Если тебе так удобнее, можешь считать меня персонификацией Гиблого места.
– Чем? – не понял Глеб.
– Представь себе, что Гиблое место – это не ужасная чащоба с мертвым городом, голодными прогалинами, упырями, оборотнями и тому подобными страшилками, а просто человек. Представил? Так вот, этот человек – я.
Незнакомец прищурил черные, миндалевидные глаза.
– Финал трагедии уже близок. И тебя, ходок, я сделаю его главным зрителем.
Глеб сжал зубы и процедил, с ненавистью глядя на черного человека:
– Ты не сильнее меня.
– Ты так думаешь? – Незнакомец щелчком пальца отшвырнул сигарету в сторону и презрительно усмехнулся: – Ошибаешься, ходок. Я намного сильнее, чем…
Договорить монстр не успел. Глеб вскинул ольстру и нажал на спуск. Однако что-то мигнуло перед глазами Первохода, и он остановился как вкопанный, увидев, что на черном шаре уже никто не сидит.
– Что-то потерял, Первоход? – окликнул его из-за спины насмешливый голос.
Глеб резко повернулся. Посланник Тьмы стоял у открытой двери и, чуть склонив голову набок, с любопытством разглядывал Первохода.
В отдалении послышались раскаты грома и какой-то странный шум. Незнакомец прислушался к ним и с восторгом проговорил:
– Уже скоро!
Шум нарастал и приближался.
– Слышишь этот гул, Первоход? – с улыбкой спросил посланник Тьмы. – Надвигается буря. Скоро вся ваша земля превратится в одно сплошное Гиблое место.
Белый пол содрогнулся под ногами у Глеба. Он устремил взгляд на посланника Тьмы и крикнул:
– Что такое Гиблое место? Кто вы? Откуда вы взялись?
Черный незнакомец холодно взглянул на Первохода и спросил:
– Что ты хочешь услышать? Что мы пришли сюда из другой галактики? Или – из самых глубин ада?
– Я хочу услышать правду!
– Правда в том, что ваше время подходит к концу. А наше – только начинается. – Черный человек презрительно усмехнулся. – Глупый, глупый ходок. Ведь это ты сам, минуту назад, открыл мне дверь в ваш мир. Как только я переступлю порог, вашему миру…
Глеб, яростно что-то прорычав, снова вскинул ольстру, но нажать на спуск не успел. Страшная сила вырвала ольстру из рук ходока и отбросила ее далеко в сторону.
Первоход с лязгом вырвал из ножен меч, но посланник Тьмы, чуть шевельнув рукой, выбил меч из судорожно стиснутых пальцев Глеба, а самого Глеба отшвырнул от себя на две сажени.
Ходок грохнулся спиной об пол и на мгновение потерял сознание от боли. А когда снова обрел способность видеть и посмотрел на черного незнакомца, то увидел, что за спиной у того кто-то стоит. Это был невысокий, сухопарый парень с простодушным лицом.
Парень бесшумно вынул из-за пояса кинжал, размахнулся и вонзил клинок посланнику Тьмы в спину. Черный человек вытянулся в струну и замер. А затем покачнулся и рухнул на пол. А его убийца поднял над головой окровавленный кинжал и крикнул:
– И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю Вселенную!
Затем засмеялся и сказал, обращаясь к Глебу:
– Кажется, я вовремя появился, друг.
3
– Как тебя зовут, парень? – спросил Глеб, когда они вышли на поляну.
– Бун, – ответил тот и улыбнулся. – Просто Бун. Разве ты меня не помнишь?
Глеб помнил. Еще как помнил. Но сказать об этом не успел, поскольку совсем близко послышался гомон голосов, а потом из багрового, уже изрядно поредевшего тумана вышли спутники Глеба – потрепанные, исцарапанные, покрытые синяками и ссадинами, но живые. Целым и невредимым был только Лудобок. Он хлопал сонными глазами и с удивлением смотрел на Храм Падших, черным, сверкающим монолитом торчащий из тумана. Игрок Тиш выглядел не очень, кожа его была покрыта морщинами, а волосы – по-стариковски седы. Однако на ногах он стоял крепко.
Завидев Глеба и Буна, путники остановились. Глеб улыбнулся и сказал:
– Черт побери! Как же я рад вас видеть, ребята!
– Кто это с тобой, Первоход? – угрюмо спросил Тиш.
– И откуда он тут взялся? – резонно добавил Облакаст.
Бун робко потупил взгляд, а Глеб положил парню руку на плечо и представил его своим друзьям:
– Этого чудака зовут Бун. Позапрошлой ночью он напал на меня в лесу, чтобы вырвать мне сердце и съесть его. А пять минут назад он спас меня и прикончил посланника Тьмы.
Спутники Глеба продолжали молча разглядывать невесть откуда взявшегося спасителя. Первым молчание прервал Рамон.
– Глеб, как только ты отошел от меня на несколько шагов, поляну заволокло багровым туманом, – произнес он виноватым голосом. – Я ничего не мог разглядеть в этом тумане. И ничего не слышал, кроме завывания ветра.
Глеб улыбнулся и хлопнул толмача ладонью по плечу.
– Не бери в голову, дружище. Все закончилось хорошо. – Он повернулся к Буну и спросил: – Может, расскажешь, как ты здесь оказался?
Тот приободрился и с готовностью сообщил:
– После того как ты меня отпустил, я шел за вами.
– Зачем?
– Ты пожалел меня. Проявил милосердие. Как только ты это сделал, пелена безумия спала с моих глаз. Я понял, что мною овладел демон, но ты заставил меня прозреть. Когда вы уходили, я услышал, как здоровяк сказал тебе: «Зря ты его отпустил, Первоход. Впереди нас ждет много опасностей, но ты оставил опасность и у нас за спиной». Мне стало нестерпимо стыдно, и я отправился за тобой, чтобы оберегать тебя от опасностей, про которые говорил здоровяк.
– Почему же ты не объявился и не пошел с нами в открытую?
Бун вздохнул.
– Твои друзья – очень осторожные люди, Первоход. Они никогда бы мне этого не позволили.
– Ладно. Как бы то ни было, но теперь все позади.
Глеб посмотрел на своих товарищей. Выглядели они смертельно уставшими.
– Так или иначе, а дело свое мы сделали, – проговорил Глеб. – Осталось забрать Хлопушу из кузницы и вернуться домой.
– Глеб! – негромко позвала Зоряна, и голос ее дрогнул от волнения.
– Что?
– Дверь Храма Падших осталась открытой.
– Да. И что с… – «И что с того?» – хотел сказать Глеб, но осекся на полуслове.
В открытой двери что-то заклубилось, подобно серому дыму, и в дыму этом заискрились, заиграли маленькие молнии. Несколько секунд дым стоял в дверях, как робкий гость, а потом вдруг вывалился наружу и стал быстро заполнять собой поляну. Подобно серым, искрящимся волнам, растекался он по окрестностям, а путники стояли и смотрели на него, не зная, что предпринять.
Не прошло и десяти секунд, как серый туман окутал всю поляну, и был он настолько густ и непроницаем, что Глеб потерял своих спутников из виду. А потом он услышал крик Зоряны. Глеб выхватил из ножен меч и бросился к тому месту, где она только что стояла, но крик переместился в другую сторону.
– Зоряна! – громко позвал он.
И тут закричали остальные. Тиш, Облакаст, Лудобок, Балабан, Огнерод – их крики были полны ужаса и боли. Глеб заметался по поляне, пытаясь сориентироваться по этим крикам и найти хоть кого-нибудь из своих товарищей, но все было тщетно. Казалось, туман сделал путников такими же бесплотными и неосязаемыми, как он сам.
И вдруг крики стихли – все, разом. Глеб остановился и завертел головой по сторонам.
– Эй! – окликнул он, сжимая рукоять меча так крепко, что заныли пальцы. – Где вы все?
– Глеб, что происходит? – услышал он крик Рамона.
– Не знаю! Где ты, дьявол тебя побери?
– Я здесь!
Глеб повернулся и увидел Рамона. Тот стоял совсем близко и выглядел не столько напуганным, сколько удивленным.
Туман стал рассеиваться – так же быстро, как прежде сгущался. Прошло несколько секунд, и Глеб увидел всех своих товарищей. Они стояли в разных местах поляны с ошалелым, изумленным, перепуганным, растерянным видом.
Глеб подбежал к Зоряне, схватил ее за плечо и заглянул ей в глаза.
– Ты цела?
Девушка подняла на него мутный взгляд, несколько секунд молчала, будто не узнавала Глеба, а потом чуть качнула головой и пробормотала:
– Д-да… Кажется, да.
– Хорошо!
Глеб обернулся и окинул взглядом бледные лица Облакаста и Тиша.
– Как вы, парни?
Чародеи вздрогнули и тоже посмотрели на Глеба.
– Я цел, – сказал Облакаст.
– И я тоже, – хмуро пробормотал Тиш.
– Что это было? – резко спросил Глеб. – Почему вы кричали?
Ответил ему Балабан. Скривившись, он брезгливо произнес:
– Какая-то ледяная гадость втекла мне в рот и сдавила грудь.
– И мне тоже, – сказала Зоряна.
– И мне, – растерянно обронил увалень Лудобок.
Глеб взглянул на Рамона.
– С тобой было то же самое? – быстро спросил он.
Толмач покачал чернявой головой:
– Нет. Я слышал, как все они кричали, но со мной ничего страшного или необычного не происходило.
– Значит, нас с тобой туман проигнорировал, – отчеканил Глеб и снова обвел взглядом бледные лица детей падших богов. – Прислушайтесь к себе! – потребовал он. – Не чувствуете ли вы чего-нибудь странного?
Белокурый Облакаст повел плечами и сказал:
– У меня такое ощущение, будто моя сила увеличилась.
– Я тоже чувствую себя сильнее, – сказал Тиш и удивленно посмотрел на свои ладони, по которым пробегали белые, едва заметные искорки.
– А во мне столько силы, что я готов перевернуть мир! – восторженно воскликнул Балабан.
– А я… – Лудобок посмотрел на Глеба. – Первоход, кажется…
– Что? – быстро спросил Глеб.
– Мне кажется, что я могу повелевать временем. – Он сглотнул слюну и добавил робким, хриплым голосом: – И я могу отправить тебя в твое время.
4
Несколько секунд Глеб молча смотрел на Лудобока, потом разомкнул губы и холодно проговорил:
– Повтори, что ты сказал.
Увалень улыбнулся.
– Я чувствую власть над временем, Первоход. Я это чувствую. Я могу войти в поток времени, как в ручей, и пройти по течению воды или вспять. Я могу вернуть тебя в твое время.
Глеб слегка побледнел.
– Ты уверен? – сухо уточнил он.
– Да. Однако у меня такое ощущение, что скоро сила покинет меня так же внезапно, как появилась.
– Лудобок прав, – сказал Облакаст. – Я чувствую то же самое. Я силен, но ненадолго.
– И я, – подал голос Тиш. – Мне тоже кажется, что это – временный дар и скоро у нас его отнимут.
Зоряна посмотрела на черную, полированную коробку Храма, дверь которого все еще была открыта, и сказала:
– Это все Храм. Серый туман вошел в нас и удесятерил наши силы. Но как только дверь Храма закроется…
Глеб поднял правую руку, молча засучил рукав и взглянул на предплечье. Из четырех шрамов не осталось ни одного. На месте двух из них по-прежнему багровели ссадины от змеиного укуса. Третий слился с синяком, оставшимся после того, как опухоль от укуса спала. А четвертый, самый крайний, – исчез, как это бывало всегда после очередного выполненного задания. Рука была изранена, но факт оставался фактом – шрамов Сорни-Най на ней не было.
Впервые путники видели своего предводителя таким растерянным. Глеб опустил рукав и посмотрел на Лудобока. Потом повернулся и глянул на чащобу. Потом снова посмотрел на повелителя времени и произнес таким голосом, будто каждое слово давалось ему с величайшим трудом:
– Я должен спасти Хлопушу.
– Нет, Глеб! – Рамон выступил вперед и посмотрел ходоку в глаза. – Нет, – повторил он. – Ты не можешь упустить такой шанс.
– Охолони, Рамон, – сказал Глеб, но в голосе его послышалась неуверенность. – Я должен…
– Поверь, мы сможем позаботиться о Хлопуше, – поддержал толмача Облакаст. – Нас много, и мы сильны. Балабан только что сказал, что он чувствует себя способным перевернуть мир.
Глеб молчал, и взгляд его был хмур и недоверчив. Тогда Рамон положил ему руку на плечо и сказал:
– Доверься нам, Первоход. Клянусь гвоздями Спасителя, я не уйду из этого проклятого места, пока не вытащу Хлопушу из адской кузни. А они… – он кивнул на стоявших рядом детей падших богов, – помогут мне.