Тот еще не оправился от боли и страха и смотрел на девушку, словно не понимая, о чем она говорит.
– Как ты это сделал? Как заставил ее повиноваться? – спросила Алиса настойчиво.
– Я не знаю! – ребенок заметался по постели. – Я боюсь! Я не хотел, чтобы она меня мучила! Я хотел, чтобы она вылила эту гадость и оставила меня в покое. Я сделал что-то плохо? Я плохой? Меня нужно наказать?
Он впал в настоящую панику, и Алисе пришлось обнять его, бормоча успокаивающие слова, гладя трясущееся крохотное тельце.
– Ты все сделал правильно. Ты спасся, а это самое главное, – прошептала она, удивляясь, сколько же в этом несчастном искалеченном ребенке силы, если он способен быть одновременно в обоих мирах, если он способен передавать свои мысли на расстояние и внушать что-либо взрослым, вполне сформировавшимся людям.
Этот несчастный малыш, бесспорно, гораздо сильнее ее самой. Он гораздо сильнее всех тех, кого она только знала!
– Скоро мы вытащим тебя отсюда, – пообещала она Квазимодо. – А пока не позволяй им себя обидеть! И зови меня на помощь.
Он посмотрел на нее удивительными, очень большими и темными, словно пронизывающими, глазами.
– Спасибо, – он ткнулся большим шишковатым лбом ей в плечо, прижался и замер.
Девушка сидела, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить малыша, а он вдруг глубоко и горестно вздохнул.
– Я хотел бы, чтобы ты побыла здесь подольше, – сказал он грустно, – но тебя зовут. Ты должна вернуться.
– Кто зовет? – удивилась Алиса. Она уже забыла, что происходит с ней в реальности, и вдруг и вправду услышала отдаленный голос.
– Панова! Алиса Панова! Девочке, кажется, плохо!
Еще секунда – и перед глазами снова возник зал, где проходил конкурс. Члены жюри толпились перед ней. Кто-то держал ее за руку, пытаясь нащупать пульс.
– Пришла в себя! Слава богу! – темпераментно воскликнула румяная полнокровная женщина. – Тебе плохо?
Алиса покраснела.
Она ненавидела вранье, но отчего-то ей приходилось врать все чаще и чаще.
– Я… я заснула. Извините, пожалуйста, – пробормотала она, уставившись на носки своих сапог.
– То есть как это заснула?! – изумилась все та же женщина. Кажется, она была откуда-то из министерства, Алиса не очень интересовалась, а потому не запомнила, кто есть кто, когда членов жюри представляли участникам.
– Случайно… Я не хотела…
Послышались смешки, а Алиса из красной стала, наверное, темно-малиновой.
– Да эта девочка издевается, Ирада Тимофеевна, – высказался высокий лысоватый мужчина, тоже один из членов жюри. – Алиса Панова, прошу вас встать и покинуть зал! Вы отстраняетесь от участия в конкурсе!
Алиса медленно поднялась с места.
Оля, сидевшая рядом, посмотрела на подругу сочувственно, но, конечно, промолчала.
– Извините, – громко сказала Алиса и вышла вон.
Ей вовсе не было жаль, что так случилось. В конце концов, гораздо важнее спасти ребенка, чем выиграть какой-то дурацкий конкурс.
9 Побег
В этот вечер все заинтересованные лица снова собрались в номере Сержа. Как-то так случилось, что ни один портье, ни одна официантка не зашли в номер, когда там были ребята, и ни разу ребята не встретили на ресепшене никого, кто задал бы им хоть один вопрос.
Что удивительно, как-то так получилось, что животные, кошка Маркиза и щенок неопознанной породы Чудик, или Чуд, для краткости, стали ездить к Сержу вместе с хозяевами. Чуд приходил на коротком поводке, возле левой ноги Олега и, начиная с крыльца гостиницы, преисполнялся такой светской элегантности, словно привык красоваться на званых приемах. Как он вел себя чуть раньше, рассказывать не стоит!
Маркиза добиралась до нового места дневного обитания у Алисы за пазухой, по приезде, принюхиваясь, обходила номер, благосклонно подставляла спину Сержу, позволяя себя погладить, привычным шипением заставляла Чуда держаться на расстоянии, укладывалась на возвышение так, чтобы держать в поле зрения весь номер, и делала вид, что задремала. Несколько раз поверивший в это Чуд, собравшийся подстроить Маркизе каверзу, огребал когтистой лапой по морде. Не больно, но очень обидно и по заслугам.
– Итак, что происходит? – Серж оглядел обоих ребят, и Алиса взялась рассказывать свои новости, связанные со спасением Квазимодо.
– А где ты была, когда все случилось? – вдруг перебил ее рассказ Олег.
Он явно чувствовал, что девушка недоговаривает.
Она ожидаемо смутилась и пробормотала, что, мол, это вовсе не важно.
– Как раз это – очень важно! – отрезал Волков, поворачиваясь к Сержу. – Мне кажется, у нас проблемы. Я уже замечал, что Алису выдергивает во сны в любое время суток, а еще она начала путать сон с реальностью. Это ни к чему хорошему не приведет!
– Ты не можешь мне запрещать! – Алиса в возбуждении вскочила на ноги, а Маркиза, отреагировав на поведение хозяйки, тоже вскочила и громко, предупреждающе мяукнула.
– Могу! – Олег снова повернулся к ней и, не отрываясь, смотрел девушке в глаза, привычно прикрытые контактными линзами – интересно, хватит ли у нее смелости когда-то избавиться от них? – Мне вообще сейчас не о ком заботиться, кроме тебя… – Щенок возмущенно тявкнул, и Олегу пришлось добавить: – И Чуда.
– Но я же хочу помочь тебе и Квазимодо! – девушка медленно опустилась обратно на кресло. – Я старюсь быть осторожной, но сейчас нам нужно срочно что-то делать, скажите, Серж!
Тот задумчиво покачал головой:
– Мы так еще и не поняли, является ли Квазимодо сыном Моник…
– Какая разница! – запальчиво перебила его Алиса. – Он ребенок, и его хотят убить!
Сейчас, с разрумянившимися от гнева щеками, с прилипшей ко лбу непослушной прядкой волос, она была необыкновенно красива. Настолько, что Олег поспешно отвел взгляд, боясь показать больше, чем планировал.
– Допустим, – медленно проговорил Серж, – но ты сама видела, что проникнуть в клинику совсем нелегко. Штурм будет связан с человеческими потерями.
– Я как раз об этом думала! – неизвестно чему обрадовалась девушка. – Сегодня Квазимодо заставил сиделку вылить ядовитую жидкость. Он очень силен и может влиять на сознание других людей. А это даст нам шанс.
– Ты думаешь, Квазимодо может повлиять на сознание кого-то из персонала и его выпустят из клиники? – сообразил Олег. – Идея хорошая. Но, как понимаю, он же не может ходить?.. А еще там мама…
– Вот и отлично! – к его удивлению, Алиса довольно рассмеялась. – Присутствие твоей мамы вовсе не осложняет, а облегчает задачу… Я уже могу добраться до нее во сне.
Когда с ними связалась Моник, план был уже полностью разработан.
Выслушав его, француженка заметно обрадовалась.
Она сказала что-то безапелляционным тоном. Серж попытался было возражать, но госпожа Аль-Каддур надменно остановила его, и он сразу сник.
– Что происходит? – спросил Олег.
– Она вылетает в Москву. Я пытался убедить госпожу Аль-Каддур, что это слишком опасно, но… – Серж замолчал и безнадежно махнул рукой.
Волков покосился на Алису. Похоже, все особы женского пола склонны рисковать, не думая о последствиях, и ни во что не ставят мужское мнение.
– А я ничего! – поспешно заявила Панова, хлопая длинными ресницами. – Мне еще придется сходить в мир снов. Кто, кроме меня, сможет связаться с твоей мамой, чтобы предупредить ее и согласовать некоторые детали побега? А после того как мы проведем… операцию, я отдохну и целую неделю не буду ходить по снам… без вашего разрешения!
Маркиза, чувствуя приближение завершения беседы, прыгнула на колени к хозяйке и потерлась мордой о ее щеку, выражая полное одобрение.
– И не надейся! Никто тебе не разрешит! – хмыкнул Олег и снова посмотрел на Сержа. – А что там с цирком и этим карликом? Ничего пока не узнали?
– Все темно, – развел руками Серж. – Этот цирк действительно очень темная организация…
* * *Когда сиделка в очередной раз зашла к Квазимодо, он пристально посмотрел на нее.
– Ну же, давай, у тебя все получится! – подбодрила его Алиса.
Сейчас она спала и присутствовала во сне малыша, но благодаря его способности пребывать между сном и явью могла смотреть на происходящее его глазами. Девушка мысленно постаралась придать Квазимодо сил.
Видимо, внушение подействовало, потому что сиделка застыла, глядя в пустоту невидящими глазами, а потом вздрогнула и потерла рукой лоб:
– Что это я хотела? Совсем ум за разум заходит!
Сиделка вернулась к своим обычным делам. Алиса облегченно выдохнула. Они уже несколько раз пользовались способностями Квазимодо, чтобы расспросить ее об устройстве клиники и продумать план побега.
Сиделка вернулась к своим обычным делам. Алиса облегченно выдохнула. Они уже несколько раз пользовались способностями Квазимодо, чтобы расспросить ее об устройстве клиники и продумать план побега.
– Ну как? – спросил Олег.
По плану предполагалось, что, пока Алиса во сне глазами Квазимодо будет следить за происходящим, Волков через сеть клиники устроит так, чтобы беглецов не заметили через камеры наблюдения, а электронные двери открывались вовремя.
– Все отлично, – девушка улыбнулась, – Квазимодо справится. Малыш сильный, иначе бы он просто там не выдержал.
Алиса невольно вздрогнула, представляя, каково малышу приходилось в клинике. А выдержала бы она сама, если бы оказалась на его месте?..
Вечером девушка вновь вошла в сон. Время тянулось медленно-медленно. Алиса ужасно боялась, что сиделка все же что-то заподозрила и вот-вот завоет сирена, а в палату ворвется армия врачей, вооруженных самыми сильнодействующими и дурманящими лекарствами. Чтобы успокоить себя и Квазимодо, который тоже был как на иголках, она стала рассказывать ему сказку про трех медведей, местами путалась или придумывала что-то, но, к счастью, он слушал не перебивая.
Наконец дверь палаты открылась, и вошла сиделка, толкая перед собой инвалидное кресло. Женщина удивленно осмотрелась, как бы пытаясь понять, зачем она здесь.
– Быстрее, сейчас она придет в себя! – закричала Алиса.
Квазимодо посмотрел на женщину, Алиса почувствовала, как что-то, похожее на невидимую упругую нить, протянулось между ними.
«Наверное, это и есть его влияние», – подумала девушка.
В какой-то момент ее даже напугала сила этого ребенка, но Алиса отбросила сомнения: Квазимодо добрый, он никому не причинит вреда и не использует силу во зло.
Она не сомневалась в этом.
– Ты молодец, у тебя все получается. Поехали! – обратилась она к Квазимодо.
Тот велел санитарке перенести его на кресло и везти к палате, где находилась мама Олега.
Алиса недавно навещала ее, чтобы проговорить все детали предстоящего побега. Мама Олега восприняла ее появление без особого удивления – мало ли что происходит во снах. Весь вопрос в том, что она будет делать в реальности.
Сиделка легко подняла тщедушное тело, привычно устроила его в каталке и выкатила коляску из палаты.
Коридоры клиники были пусты. Их заливал холодный безжизненный свет люминесцентных ламп, и Алисе казалось, что они страшнее, чем самое страшное и темное подземелье. Часы на стене показывали три пятнадцать. Несчастные пациенты и большая часть персонала клиники крепко спали. Алиса так ясно видела все происходящее, что почти забыла о том, что находится в чужом сознании. Ей казалось, что это она бежит из давно опостылевшей темницы.
Сиделка осторожно выглянула за угол коридора.
– Никого нет, – сказала она и бодро покатила инвалидное кресло с его маленьким пассажиром. Висевшая в коридоре камера подмигнула красным глазком.
«Наверное, это привет от Олега», – подумала девушка. Олег уже успел войти в систему и страховал их, зацикливая изображение камер.
Дверь в секцию, где держали маму Олега, несмотря на кодовый электронный замок, оказалась открытой.
А вот это – точно Олег!
Алисе захотелось как-то подбодрить его, попросить Квазимодо помахать рукой, но она предпочла не рисковать. У палаты сиделка остановилась.
Квазимодо, напрягшись, мысленно дал женщине новое задание.
Ей было необходимо войти в палату и вывести оттуда маму Олега.
На этот раз сиделка послушалась не сразу.
– Не могу. У меня нет допуска в эту палату, – возразила она. Видимо, больничные установки вполне могли конкурировать с настоящим гипнозом.
Квазимодо усилил воздействие, и женщина повиновалась.
Шагая механически, как робот, она скрылась за дверью. Квазимодо тяжело вздохнул.
– Я не могу, я устал, – пожаловался он. – Она сопротивляется и не хочет нам помогать. Очень боится профессора.
– Конечно, не хочет, но нам придется ее заставить, – сказала Алиса. – У тебя хватит сил, вот увидишь.
– Но разве это хорошо? – возразил Квазимодо.
Девушка задумалась. Раньше всякие рассуждения на тему «что такое хорошо и что такое плохо» казались ей занудными и ненужными, ведь и так все понятно. Но как объяснить маленькому человеку, обладающему чудовищной силой, когда можно ее применять, а когда нельзя? Не зря говорят, что ошибки учителей меньше заметны, но иногда приводят к более страшным последствиям, чем ошибки медиков или даже взрывотехников.
– Вообще-то влиять на сознание и заставлять делать что-то не очень хорошо, – признала она, – но для того чтобы спасти хороших людей от плохих, можно. Особенно если плохие хотят их убить. Пообещай мне, что ты не будешь заставлять людей подчиняться себе просто так, или от злости, или если тебе чего-то хочется, а тебе не дают. Этого нельзя делать.
– Хорошо, – ответил Квазимодо, – я верю тебе, обещаю.
Вскоре сиделка и мама Олега, переодетая в медицинскую форму, со штативом и капельницей в руке, вышли из палаты. Увидев Квазимодо, она тихо вскрикнула. Алиса подробно проинструктировала ее накануне, но, похоже, женщина не слишком верила тому, что видела во сне, и теперь не знала, что и думать. В ее глазах читался испуг, а руки заметно дрожали. И немудрено. Если Алиса с Олегом уже давно убедились в реальности непознанного, то для психики обычного взрослого это тяжелый удар.
– Успокой ее, – попросила Алиса Квазимодо, – пусть она верит, что все будет хорошо.
Малыш кивнул, сосредоточился, и от него к маме Олега протянулась еще одна, но более тонкая, почти незаметная нить.
Напряженное лицо женщины разгладилось и стало спокойным.
«Вроде ничего подозрительного, – подумала Алиса, – две медсестры везут больного, который не может ходить. Одна катит кресло, вторая несет капельницу, но я надеюсь, что Олег подстрахует нас с камерами».
В этот момент дежурный охранник пристальнее вгляделся в монитор.
– Что такое? – спросил его напарник.
– Вроде бы изображение дернулось. Пойти проверить?
– Брось, если всю ночь смотреть на пустой коридор, так вообще можно глюки словить, а то и не заметишь, как заснешь, – возразил тот. – Смотри лучше сюда, – он ткнул пальцем в камеры, в которых отображалась территория за оградой больницы. – Если и ждать неприятностей, то отсюда.
Тем временем медсестры прошли до конца этажа, но свернули не в сторону процедурных кабинетов, оснащенных всем необходимым, вплоть до ремней для удержания слишком буйных пациентов, а направились к грузовому лифту, ведущему к хозяйственным помещениям.
В лифте пассажир каталки подвергся чудесному преображению. Его тело полностью скрыл черный пластиковый мешок для мусора с предварительно прорезанными отверстиями для дыхания. Двери лифта раскрылись.
Настало время дать последние распоряжение сиделке, чья помощь сегодня оказалась для них бесценна. Квазимодо велел ей выйти в коридор и отвлечь охранника, а затем забыть все, что произошло этой ночью.
Повинуясь неслышному, но от этого не менее весомому распоряжению, медсестра выплыла в коридор, подобно линкору, прикрывающему более мелкие корабли от вероятного противника.
Мама Олега неуверенно осмотрелась. Алиса с волнением наблюдала за ней: справится или нет?..
Наталья Валентиновна выдохнула и пониже натянула выданную ей вместе с прочей медицинской формой шапочку. После событий последних дней она уже устала чему-либо удивляться, даже навещающей ее во снах и незримо присутствующей рядом подружке сына. Осторожно, чтобы не причинить боль странному ребенку, оставленному на ее попечение, она переложила его на длинную металлическую каталку, помеченную ярко-красной надписью «Мусор», и покатила вперед по коридору.
– Тебе не больно? – спросила малыша Алиса. – Нет? Вот и хорошо. Главное: лежи тихо и ни в коем случае не шевелись.
Когда Наталья Валентиновна проходила мимо охранника, Алиса замерла. Ей казалось, что сейчас он закричит, вытащит оружие и схватит беглецов, но тот мирно и очень увлеченно беседовал с сиделкой.
Слава богу, миновали! Алиса вздрогнула и потянулась, чтобы вытереть со лба испарину, и вдруг поняла, что на самом деле находится совершенно в другом месте. Просто в какой-то момент она забыла, что видит все это во сне, настолько настоящими были и зловещая атмосфера клиники, и страх, и напряжение беглецов.
«Мне показалось, что я на самом деле, по-настоящему, была там, – подумала Алиса, и эта мысль почему-то ее встревожила. – А если бы я забыла, что сплю? Так и осталась бы бестелесным привидением, а на самом деле бы… умерла?..»