И Лара растянула на необъятной, застеленной грязным, некогда розовым бельем постели черную шелковую простыню и покидала на нее все попавшиеся на глаза вещи, связала в узел и вынесла из спальни на кухню. Там же аккуратно сложила и чемоданчик Вики, какие-то ее сумки и пакеты. И тоже распахнула окно, решила проветрить…
Сердце ее колотилось. Имела ли она право на такие поступки? Она считала в тот момент, что имела. Она делала все это ради Луки. Пусть она не права и он сам скажет ей об этом… Но разве поступила бы она таким образом, застань вокруг больного Луки преданных ему друзей, ухаживающих за ним, заботящихся о нем, любящих его. Беспорядок в доме свидетельствовал о том, что такой же беспорядок царил и в головах и душах поселившихся здесь прихлебателей… Квартира была больной, как и хозяин… Как же это печально.
Где же Лука?
Надо было как-то действовать, что-то предпринимать, чтобы найти его, и Лара, поискав глазами ключи и обнаружив их в передней на полочке с телефоном, решила отправиться на поиски хозяина. Но вдруг остановилась, прислушиваясь к незнакомым звукам. В квартире было несколько комнат, и не во все она заглянула… Комната, где вчера спал Лука, была пуста. А вот рядом со стенным шкафом, где хранилось белье, она заметила еще одну дверь. Открыла ее, и волосы на голове встали дыбом… Посреди захламленной, похожей на чулан комнаты стояла коробка из-под телевизора, обклеенная коричневыми полосками скотча, из которой доносился многоголосый писк… Так могли пищать только совсем маленькие котята. Вот это звукоизоляция, пронеслось у нее в голове, когда она спросила себя, почему же раньше не слышала этого писка. Или же котята просто спали?
Их было около двадцати штук. Крошечные сиамские, они, разбуженные, вероятно, хлопаньем дверей и криками разговаривающих на повышенных тонах людей, теперь требовали к себе внимания и наверняка мучились голодом. Как они здесь оказались, кто их принес и зачем – она не могла понять до тех пор, пока не нашла в кухне на столе записку: «Лука, привет! Приехала вот из Питера, с котятами. Мне их надо срочно продать. Сам понимаешь, жить-то как-то нужно… Я скоро вернусь. У меня в Москве куча дел. Не обращай внимания на их писк. Ключи от квартиры мне дала Викуша. Целую тебя, мой дорогой, не сердись, Лера Сирина».
Это было уже слишком! Лера Сирина, надо же, додумалась! Притащилась из Питера, ждали ее тут, как же… Голодных котят оставила, на тебе, Лука, покорми их…
Она недолго думала. Оделась, взяла ключи и с трудом вытащила коробку на лестницу. Заперла квартиру и на лифте спустилась с коробкой вниз.
На улице шел дождь… Все дома казались темно-серыми, голубыми, синими. Свет, горевший в окнах, был желтый, уютный. Там жили нормальные люди, которых никто не предавал, не бросал, в квартирах которых не селились Чемберлены и у которых родители как родители… Как же она раньше не заметила, кем была ее мать? Женщина, всю жизнь продающая себя своим мужьям и никого и никогда не любившая. Даже свою единственную дочь, с помощью которой она надеялась поправить свое материальное положение…
Лара тащила коробку с орущими котятами по тротуару, прохожие смотрели на нее с удивлением…
Она довольно быстро добралась до метро и, увидев сидящего на ступенях молодого парня-инвалида, рядом с которым привалились к стене костыли, предложила ему котят.
– Продавай, все деньги твои, – сказала она.
– А ты? – не понял парень с обросшим янтарными гнойниками лицом. – Какой тебе процент?
– Никакой. Мне главное – избавиться от них. И чтобы с ними ничего не случилось. Отдай или продай их в хорошие руки.
– Да ладно, – пожал плечами инвалид.
Ларе хотелось как можно скорее уйти отсюда, чтобы не видеть этого распухшего от гнойников лица, не слышать орущих голодных котят…
– Подожди, я сейчас куплю корм…
Купив «Вискас» для котят, она распаковала пластиковые пакетики с мягким, похожим на тушенку, розовым мясным кормом и выдавила его в коробку, в перепачканную миску… Котята так мяукали, так орали, что хотелось заткнуть уши. Убить бы эту Сирину или же затолкать в такую же коробку, голодную…
Ей захотелось к себе домой, в чистоту и тишину. Но она не могла вот так исчезнуть, раз уж натворила дел в квартире Луки… Выставила Манцова, собрала вещи Лейбманши, украла (иначе и не назовешь) и отдала котят… Лара не могла допустить, что за все то, что она предприняла, придется отвечать Луке.
Она вернулась и принялась за уборку. Оглушала себя рвущейся из магнитофона музыкой. Собрала по всей квартире грязное белье и запустила стиральную машину. Перемыла всю посуду, пропылесосила ковры, помыла полы. Впустила в квартиру холодный, осенний, пахнущий гарью и свежестью ветер…
Наступил вечер, а Лука так и не пришел. Она провела ревизию двух огромных холодильников, свалила в пакет все испортившиеся продукты и вынесла во двор, в мусорный бак, опустевшие полки вымыла, вытерла насухо, быстро сбегала в находящийся в этом же доме продуктовый магазин, накупила еды…
Она так устала, что не заметила, как уснула. В кресле в гостиной.
Лару разбудил звонок ее мобильного телефона. Она очень удивилась, услышав взволнованный голос Чемберлена:
– Лариса? Это я, Игорь. Тут тебя искали… Какие-то люди. Серьезные люди.
– Кто? Снова Кирилл?
– Нет, Кирилла я уже знаю… Это были незнакомые люди. Я открыл им, сказал, что тебя нет, но они не поверили, искали тебя в каждой комнате…
– Они не представились?
– Нет, вообще ничего не сказали.
– Как они были одеты?
– В костюмах. Солидные, накачанные. Похожи на секьюрити.
– И что им нужно было от меня?
– Только ты.
– И что? – У нее от неожиданности такого звонка застучали зубы. – Что дальше?
– Ты сама должна знать… Я умываю руки.
Раздался звонок в дверь. Лара, превозмогая страх, поплелась в переднюю.
Пришла Вика Лейбман.
13
Реакция, последовавшая после того, как Вика увидела свои вещи собранными, потрясла готовую к скандалу Лару.
– Ну и ладно, – как-то мягко сказала Вика, достала телефон и вызвала такси. – Я только чайку на дорожку выпью… Ты все правильно сделала, я нисколько не злюсь на тебя. Да и вообще я в каждом событии вижу знак, понимаешь? – Она улыбнулась Ларе. – Значит, так тому и быть. Мне пора возвращаться домой. Жизнь, как ни крути, не спектакль, в ней живые люди…
Что она хотела этим сказать? Знала только она, эта симпатичная актриса, запутавшаяся, по всей вероятности, в своей личной жизни и пытавшаяся найти ответы на свои вопросы в тех ролях, которые ей приходилось играть в театре и кино.
– Я думала, ты будешь кричать, топать ногами… – тихо произнесла Лара. – Понимаешь, кто-то должен присматривать за ним по-настоящему… А не использовать.
– К сожалению, я не смогла стать для него сиделкой. Я хотела определить его в клинику, но надо знать Луку – он отказался. Вся его свора недоумевала…
– Какая свора?
Лара смотрела, как Вика подогревает воду в чашке в микроволновке, как готовит себе чай, нарезает кольцами лимон… Она проделывала это так изящно и спокойно, что ею, ее ухоженными гладкими пальчиками невозможно было не залюбоваться.
– Его же окружает целая свора – охрана, помощники, секретари… У него большое хозяйство. Так вот: он всех их отправил по домам… Некоторым приказал работать в офисе… Я тоже никак не могла понять, почему он распустил на время своей болезни всю охрану… И ведь квартира тоже не охранялась.
– Так чем он был болен?
– Я так поняла, что он просто устал. От бешеного темпа работы, от бесконечных встреч с людьми, от этой круговерти. Топливо кончилось, понимаешь, как в ракете…
И Лара так поняла. Вот только непонятно было, как же это Вика, актриса, а потому немного психолог, могла пропустить момент, когда к больному неожиданно вернулся аппетит? Как она могла допустить, чтобы он питался объедками в кондитерской? Хотя откуда ей было знать…
– Ты влюбилась в него, что ли? – неожиданно спросила, улыбаясь хитрой улыбкой, Вика. – В нашего Луку?
– Да нет… Вроде бы нет, мне другой мужчина нравится… Но в Луке что-то есть… от юродивого, что ли… мне так хочется ему помочь…
Она собралась было уже начать оправдываться, но вовремя остановилась. С какой стати и перед кем?
– Да, кстати, а где Манцов?
– Выгнала.
– А Лера Сирина?
– Котят я продала. Готова отдать ей деньги хоть сейчас… Правда, я не то чтобы продала, а отдала, чтобы продали… Я не знаю, сколько они стоят.
– Я тоже понятия не имею… Но ты правильно сделала… Понимаешь, у Леры тараканы в голове… Она сама живет в Питере, а в Москве у нее есть любовник, по которому она сходит с ума. И если она сейчас у него, а он женат, и все такое… Словом, она могла бы запросто забыть про своих котят… Она вообще с приветом… Думаю, если один котенок стоит рублей пятьсот, умножь на двадцать… Десять тысяч. Многовато будет. Отдай ей пять. Хватит с нее. И особо с ней не церемонься, а то она тебе на шею сядет, поняла?
– Поняла. А ты не знаешь, где Лука?
– Понятия не имею.
– Может, он снова бродит по улицам, не помня, где у него деньги?
– Бедный Лука, – уклончиво ответила Вика. – А ты ничего, своя… Ты мне нравишься. Я бы могла сыграть тебя… И правильно сделала, что всех повыгоняла и прибралась здесь. В этой квартире уже сто лет никто не убирался.
– Но почему он не может нанять прислугу?
– Да потому что они все дуры, он уже нанимал, а когда заболел, ему такое и в голову не пришло, да и нам с Манцовым не больно-то хотелось, чтобы в квартире был кто-то чужой.
– А как же я?
– Ты уже не чужая. Представляю, как ты устала… У тебя вон уже и язык заплетается… Сиди и жди Луку. А Сирину не бойся, отдай ей деньги и прогони отсюда. Нахалка еще та…
Позвонили, что машина у подъезда. Лара помогла Вике снести вещи вниз, проводила ее, и на прощание они даже обменялись номерами телефонов. На всякий случай.
– Желаю тебе удачи. – Лейбманша поцеловала Лару в нос. – Тебе не помешало бы сделать операцию… Хотя ты и так ужасно симпатичная, можно даже сказать, красивая…
И она юркнула в такси.
Лара поднялась в квартиру, легла на диван, укрылась пледом и поняла, что с ней происходит что-то непонятное, что ей холодно, особенно стынут ноги. И зубы стучат. От холода, озноба или страха? Что это за люди, о которых говорил Чемберлен? И зачем она им понадобилась? Она нигде не работает, никому ничего не должна… Кто эти люди? Кто? Пока она не выяснит это, от Луки не уедет. А Луку она дождется. Во что бы то ни стало. Она знала, чувствовала, что они друг другу нужны: она ему – потому, что он болен; он ей – потому, что ей страшно, а рядом с ним, пусть даже и со слабым и больным, она чувствует себя почему-то удивительно спокойно… И эти стены действуют на нее успокаивающе… Быть может, дело в самой ауре, которая царит в этой квартире, ведь не случайно здесь селятся люди, потерявшиеся в этой жизни?.. Такие, как Вика, как Манцов и Сирина?
На экране телевизора талантливый мошенник и убийца обстряпывал свои делишки… ему не было страшно, а страшно было Ларе… Какой жуткий фильм… Ларе хотелось плакать от жалости и к убийце, и к убитому, и к себе…
А потом появился Лука, он сел рядом на диван и взял ее голову в свои руки так, словно она существовала отдельно от туловища, он гладил ее и говорил ласковые слова, а Лара плакала…
– У тебя температура, – слышала она сквозь плотный войлок дурноты и озноба. – Сейчас я сделаю тебе укол, и ты поправишься… У меня есть хорошее лекарство…
Она улыбнулась ему, как дурочка. Как же, Лука… Битый небитого везет. И он действительно принес, разложил на столике, прямо на ее глазах, коробочку с ампулами, разукрашенными красными точками, бутылочку с прозрачной жидкостью, видимо, спирт, упаковку с голубыми одноразовыми шприцами и тугой белый столбик ваты с разорванной оберткой…
– Не стесняйся меня только, ради бога, – услышала она и усмехнулась. «Как же, он хочет всадить мне иголку в мягкое место…»
– Валяйте, – разрешила она, понимая, что ей снится забавный сон. – На войне как на войне.
Она не видела его лица, а следила только за руками. Они так ловко набирали прозрачную жидкость в шприц, потом спускали воздух.
Она сама перевернулась на живот и приспустила джинсы. Укол был болезненный и, казалось, тянулся несколько минут. Она заскулила от боли.
– Где ты была? Я искал тебя… – говорил, укрывая ее пледом, Лука. – Кто с тобой живет? Ты же сказала, что твой муж бросил тебя.
– Если сказала, значит, бросил. А в моем доме живет Чемберлен. Красивый парень. Он поселился у меня, когда я была в Мармарисе…
Ее утягивало в сладостный, сильный сон.
– Как же это он мог сам поселиться?
– Снял мою квартиру, ему какая-то тетка сдала, мошенница… Он отдал восемьсот баксов за два месяца, и я разрешила ему жить. Он работает на компьютере… Знаешь, этот Чемберлен, конечно, классный парень, и все такое, но он использует меня так же, как и твои друзья – тебя, ты не находишь?
…Она проснулась ночью и поняла, что в постели не одна. Села, чувствуя, что одежда, в которой она находится, вся мокрая, по вискам, по затылку льется холодный пот… Рядом зашевелились и тоже сели. Она узнала Луку и почему-то обрадовалась. Вспыхнул свет, и она увидела, что они оба спали, оказывается, одетые.
– Ты пропотела, это хорошо… подожди, я принесу тебе сухую пижаму.
И он принес. Отвернулся, пока она переодевалась.
– Лука, ты где был? Я ждала тебя здесь. – Она мыслила уже ясно. Дурман прошел. Видимо, укол был действенным и помог ей. – Если бы ты только знал, что я натворила… Хотела, как лучше. Выгнала Манцова, Вику и продала, вернее, не продала, а просто избавилась от котят Сириной… Что мне теперь за это будет?
– Ты молодец… Я как вошел, сразу понял – в моем доме появился кто-то настоящий… Ты зачем пришла ко мне? Хотела увидеть? Ты думала обо мне?
Он задавал свои вопросы, обезоруживая ее своей прямотой и непосредственностью.
– Я переживала за тебя, во-первых, а во-вторых, но это уже позже, испугалась, мне позвонил Чемберлен, ну, это тот самый парень, что поселился в моей квартире… Словом, он сказал, что меня искали какие-то секьюрити, в костюмах, накачанные… Не представляю, кто мог заинтересоваться моей персоной…
– Это были мои люди. Я тоже искал тебя, – широко и радостно улыбнулся Лука. Она еще ни разу не видела, чтобы он так улыбался.
– Твои люди? Ты у нас такой важный? – Она хлопнула его по руке. – Уф… Ты меня успокоил. Значит, ты поправился и вернулся к нормальной жизни?
– Еще неизвестно, какая жизнь нормальная: та, которую я вел до болезни, или во время болезни… Иногда, я так понял, надо все-таки отдыхать…
– Отдых – понятие относительное, согласись. Я вот отдыхала в Мармарисе, и что проку? Вернулась, как мне кажется, больная… А тут еще Кирилл, это мой бывший муж, просится обратно, как блудный сын…
– А ты что?
– Ничего. Он говорит, что любит, не может без меня, а еще сказал, что у меня нет денег, что я безработная, что я без него пропаду… И мама говорит то же самое, да она вообще считает, что Кирилл – это вариант… Для нее мое материальное благополучие важнее всего.
– А ты как думаешь?
– Сначала надо привести в порядок душу и мозги, а уже потом искать работу, я так считаю. Но пока что я, как и ты, болею… Ты не сердишься на меня за Вику? Виктора? Сирину?
– Я рад. Я сам никогда не смог бы указать им на дверь. Как отреагировала Вика? Устроила тебе скандал?
– Нет, представь себе. Сказала, что это – знак, что ей пора возвращаться домой. И заказала такси… Манцов вел себя много хуже… Но я и это пережила.
Лука прижал ее к себе и поцеловал в макушку.
– Тебе надо отдохнуть. Хочешь чаю? С малиной. Ты же простыла, знаешь? Устроила в квартире жутчайший сквозняк, и тебя продуло. Это очень опасно. Но теперь ты пойдешь на поправку. Ты помнишь, как я делал тебе укол?
– Нет, не помню, – солгала она.
Удивительный человек, подумалось ей, она с ним знакома, если разобраться, всего пару дней, а ей кажется, что они очень близкие люди, что давно знакомы и понимают друг друга без слов.
Лука же, целый день потративший на то, чтобы разыскать Ларису, девушку, которая так понравилась ему тогда и которая, по его мнению, помогла ему окончательно выбраться из депрессии, не мог прийти в себя от радости, от сознания того, что все то время, что он занимался ее поисками, она находилась у него дома, хозяйничала! Фамилию Ларисы, Стрешнева, он узнал в первую же встречу из паспорта, который нашел в ее сумочке; знал, что поступает дурно, открывая сумку, но уж сильно боялся потерять эту девушку.
Если бы не она, он выздоравливал бы еще долго.
Лара лежала сейчас перед ним в его пижаме, такая слабенькая, заспанная, милая, растрепанная и одновременно красивая, соблазнительная, со смешным и в то же время изящным носиком, и он чувствовал, что она просто рождена для того, чтобы оказаться у него в квартире, в его постели, в его пижаме… В его жизни.
Понимал Лука и то, что тот, которого его люди застали у нее в квартире, наверняка является ее любовником, и что рассказ Лары о том, что он самовольно или же с помощью мошенников вселился в ее квартиру, пока она отдыхала в Мармарисе, хоть и кажется байкой, но вполне может оказаться и правдой. Он ревновал ее к этому квартиранту, но изменить что-либо мог лишь с течением времени. Как далеко зашли их отношения? Ведь если бы тот парень был ей совсем чужим, то что в таком случае помешало ей обратиться в милицию? Все надо проверить. Но как же ему хотелось правды! Но разговаривать о том парне он будет с ней потом, когда она поправится. В сущности, она могла оставить его у себя хотя бы из одного эстетического чувства… Или от страха? Последнее для Луки было предпочтительнее.
Что же касается Вики Лейбман или Виктора Манцова – он и сам хотел уже, чтобы его оставили наконец в покое. Хотя во время болезни ему просто необходимо было, чтобы рядом с ним находился кто угодно, лишь бы живая душа. Так почему бы не Вика? Или Виктор? А уж про Леру Сирину и говорить не стоило: не хватало ему еще только коробки с сиамскими котятами! А ведь Леру он знал постольку-поскольку, он даже не мог припомнить, где и при каких обстоятельствах он с ней познакомился. Странная особа с довольно привлекательной внешностью, эксцентричная, шумная, навязчивая, влюбчивая… Кажется, у них был роман длиною в полчаса. Видимо, этого Лере хватило для того, чтобы она чувствовала себя в его квартире, которую, грубо говоря, как-то раз пометила, совершенно свободно. Лука подумал о том, что становится циничным.