— Согласен, — твердо сказал Мальгин.
— Ваш дублер?
— Провалиться мне на этом месте, — поклялся Джума серьезно, — если я откажусь.
— Узнаю по когтю льва, — пробормотал Фредерик; на лицах десантников замелькали улыбки: многие из них знали нрав врача СПАС-службы.
— Тогда перейдем к делу. — Ромашин кивнул. — Так как традиционного РК-ВК-ИК[25] с маатанами не получается, вступает в силу специфика работы нашего отдела, и, пока мы будем готовиться, вам придется пройти сеанс гипнообучения для получения кое-каких жизненно необходимых сведений. — Начальник десанта повернулся к своим подчиненным. — Обойме смены усиления — на замену.
Несколько десантников, в том числе кибернетики и специалисты-инженеры, молча встали и вышли, их место заняли другие безопасники. Проделано это было без единого слова, каждый человек знал свои обязанности.
Группа риска была готова к новой работе.
Глава 4
Спейсер начал ориентацию в пространстве, чтобы прыгнуть на двадцать девять парсеков и выйти у Маата, соблюдая все меры предосторожности режима «инкогнито». На маневр и прыжок ушло около часа, готовить, собственно, было нечего, все было давно подготовлено к операции, остальное было делом техники, а компьютерная техника человека уже давно не подводила.
За это время Мальгин успел пройти сеанс гипнообучения и владел теперь не только специфичной терминологией безопасников и пограничников, но и знал все приемы работы и страховки групп риска, подобных их риск-обойме. Кроме того, ему прокрутили пятиминутный видеоклип психологической разгрузки, и намечавшиеся признаки усталости отступили.
Пока «Конунг» устанавливал связь со станцией «Эдип-2», находившейся в системе Маата уже семь лет, — Ромашин хотел предупредить контакторов о предстоящей работе, — Мальгин перекинулся с Ханом несколькими фразами и убедился в том, что оба они реагируют на происходящее одинаково: не без волнения, но сдержанно и ровно. К тому же Джума умел слушать собеседника, что всегда нравилось Мальгину, и он даже подумал мимолетно — почему же при таких достоинствах Джума не смог удержать Карой Чокой? Но тут же пришла мысль: а ты почему не удержал Купаву? Тоже, видать, есть какая-то червоточина, нивелирующая личное благополучие и счастье? И Клим, усмехнувшись в душе, переключил внимание на предстоящую работу.
Процедура переодевания не заняла много времени, хотя экипировка нового десанта отличалась от первого — в Горловину «серой дыры». Скафандры десантников представляли собой компьютеризированные автономные оболочки, увеличивающие вероятность выживания в экстремальных условиях, снабженные усилителями силы мышц, системами защиты, реагирующими на любую потенциальную опасность, и оружием, имеющим шлемные системы наводки и управляемым мысленным приказом.
Компьютер-инк скафандра Мальгина носил звучное имя Кир и очень быстро оптимизировал работу систем скафандра, подгоняя их под личность и особенности хозяина таким образом, что Клим почти перестал ощущать его на себе.
Опробовав скафандр в движении, Мальгин занялся проверкой автономного медицинского диагностера-инка, напичканного множеством сложнейших систем для записи и анализа состояния живых организмов. Этот диагностер был специально подготовлен для работы с неземными существами.
Джума Хан молча наблюдал за действиями хирурга, хотя мог бы спросить — зачем Мальгину диагностер: работать на аппарате предстояло ему.
— Перекличка-проверка, — послышался пси-шепот Ромашина.
— Второй готов, — отреагировал Мальгин, чувствуя возбуждение и желание действовать.
Десантники один за другим выдали готовность, и Ромашин первым вошел в кабину метро. Через минуту они вышли из финиш-камеры метро спейсера «Стратег», прибывшего раньше для анализа обстановки и подстраховки основных сил, затем, сопровождаемые одним из членов экипажа, опустились на горизонт транспортного обеспечения. Их ждал необычного вида аппарат, похожий на засохший кленовый лист буро-желтого цвета, с загнутыми краями и утолщением в центре. Размеры его превосходили размеры десантного когга: высота утолщения — пять метров, диаметр окружности «листа» — тридцать.
— Это и есть когг, — пояснил Кир, едва Мальгин успел подумать о форме аппарата, — но его «динго» уже включен. Включай свой.
Десантники превратились в черно-металлические туши маатан, один за другим влезли в щель люка. В неподвижности и молчании потянулись минуты ожидания. Вид черных фигур действовал на Мальгина угнетающе, ему почему-то казалось, что от них веет угрюмым презрением и даже угрозой, и хотелось быстрее включиться в дело, чувствовать себя хозяином положения, а не гостем на чужом пиру. В грузовом отсеке когга было ровно столько места, чтобы десантники разместились стоя, касаясь друг друга локтями и плечами, так что иллюзорные тела «маатан» проникали от соседа к соседу.
Стоящая рядом глыба «черного человека» не шевельнулась, но Клим почувствовал хлопок по плечу.
— Джума? — сказал хирург наугад.
Раздался смешок Хана.
— Я думал, ты меня не узнаешь.
— У меня перед ответственным делом развивается импринтинг.[26]
— Поди ж ты — у меня то же самое.
— Хочу пояснить, — сказал Ромашин, неотличимый от остальных «маатан». — Операция уже началась, но первыми включились обоймы сопровождения, поддержки и обеспечения, всего около трехсот человек, а наша задержка вызвана тем, что спейсер сейчас проводит захват и замену настоящего маатанского аппарата нашим, чтобы не насторожить маатанскую систему контроля пространства. Сам спейсер невидим для любых радаров, а наш когг будет имитировать форму маатанского шлюпа и копировать его сигналы.
Мальгина снова охватило чувство неловкости и вины: чтобы помочь ему сделать свою работу, включились огромные человеческие коллективы, вынужденные рисковать ради решения чужой проблемы своим здоровьем и, может быть, жизнью, привелись в движение громадные технические и энергетические ресурсы, и все это — ради спасения одного человека. Не велика ли цена?..
Эта мысль мелькнула и погасла: Мальгин вспомнил выражение глаз Купавы, растерянно-ждущие лица родителей Шаламова. Чувство вины растаяло.
— Есть захват, — прошелестело в наушниках эмкана. — Пошел десант!
Толчок был несильным, а движение не ощущалось вообще. Эфир вдруг взорвался множеством голосов — на несколько секунд:
— Сопровождение — форма «экстра», тройное дублирование!
— Юг — на контроль атмосферы.
— Реакция нулевая…
— Север — планетарный контроль…
— Реакция нулевая…
— Вруб «абракадабры», отбой аналоговой связи!
Тишина в эфире, потом дробь писков и гудков, снова тишина. Толчок, совсем легкий.
— Группа обеспечения! — Голос Ромашина.
Несколько черных фигур отделились от толпы «маатан» — десантники обоймы обеспечения пошли на работу. Истекла минута, другая…
— Двойка и тройка — ваш выход!
Как ни был Мальгин готов к вызову, все же вздрогнул, хотя рефлексы сработали мгновенно и не дали ему замешкаться. Джума Хан последовал за ним вместе с диагностером, «динго» которого превратил аппарат в нечто напоминающее пень с массой плотно упакованных корней.
В световом диапазоне пейзаж Маата был угрюм, необычен и дик, в его красках преобладали багровые и бурые тона, и казалось, что вся планета окутана туманом. Объяснялось это просто: окно прозрачности атмосферы было сдвинуто в сторону ультрафиолетового диапазона. Кир включил нужный диапазон видения скафандра, «туман» растаял.
Небо планеты показалось низким и плотным, по его темно-серому с бурыми пятнами фону неслись перистые светящиеся облака. Светило висело над горизонтом в зеленом ореоле, неяркое и негреющее. Когг произвел посадку на плоской, как стол, равнине, в центре круглой площадки, засыпанной слоем янтарно-желтой, светящейся изнутри гальки. За площадкой шла твердая почва, напоминавшая бетон или асфальт, но зеленовато-желтого цвета, с черным узором, похожим на след древоточца в коре дерева. В трех десятках метров от когга начиналось небольшое озеро, вернее, пруд строгой геометрической формы — трапеции, с черной водой и громадными дышащими пузырями. За прудом начинался пологий склон холма, поросший ярко-оранжевыми языками, гребнями и перепонками. На холме стояло низкое уродливое здание с покоробленной черной крышей, без окон и дверей. Слева от него из почвы вырастали немыслимые конструкции, похожие на заросли из металлических шипов и проволоки, а справа шел ряд «парусов» — громадных рваных полотен из полупрозрачного материала с прожилками, обрамленных металлически блестевшими полосами. За ними виднелись какие-то увенчанные черными «розами» мачты и ажурные башни. И замыкалось голое пространство за коггом невысокой стеной, сложенной из грубых, плохо обработанных блоков не то камня, не то металла серебристого цвета.
Тишина в этом мире царила удивительная, лишь изредка откуда-то из-за стены доносился какой-то цокот и скрип.
— К зданию! — раздался в наушниках голос Ромашина. — Он там, внутри. Прошу быть готовыми к отходу, в глубине здания отмечена громадная концентрация энергии. Факт этот непонятен и потому особо опасен!
Мальгин скомандовал антиграву старт и за несколько секунд перенесся к зданию маатанского «сумасшедшего дома». За углом торчала фигура маатанина на «журавлином гнезде» — не поймешь: то ли десантник, то ли настоящий «черный человек». Ну да бог с ним!
Сплошная стена здания вдруг раскололась щелью, в образовавшийся звездообразный пролом скользнула на «гнезде» блистающая серебром глыба.
— Переориентировка Умника: персонал клиники одет в голубые «зеркала», мы выглядим чужаками.
— Принял, — отозвался Умник. — Меняю программу «динго».
В ту же секунду цвет маатанских «комбинезонов», в том числе и у Мальгина, изменился на зеркально-голубой.
— За мной! — «Маатанин» нырнул в проем двери, за ним Мальгин, Хан с диагностером и двое десантников.
— Это верхний ярус, — на ходу бросил проводник обоймы обеспечения. — Основной массив клиники внизу, глубина неизвестна, но не менее двухсот метров. Очень много энергоисточников, шумовых помех, невозможно ориентироваться. Такое впечатление, что у них тут куча работающих энергостанций!
Они двигались по широкому коридору с гладким черным полом, бугристыми стенами и багрово светящимся потолком, в толще которого пульсировали прожилки голубого пламени. Ни одной двери Мальгин не заметил, но впереди справа стена коридора лопнула сразу в трех местах, и в образовавшиеся проломы выплыли «черные люди».
У Мальгина екнуло сердце: влипли!
Первый маатанин, в фиолетовом «одеянии», что-то сказал: в голове Мальгина захрипело и затрещало, словно валежник в лесу под ногами, «перед глазами» — таково было впечатление — метнулись пламенные стрелы, складываясь в узор фразы чужого пси-языка. «Вам здесь не место», — перевел Умник.
— Мы идем одним путем, — мгновенно отреагировал десантник сопровождения. Умник послушно перевел фразу на маатанский: треск, шорох, скрип, вязь огненных лент.
Не останавливаясь, они проплыли мимо замерших озадаченных «черных людей». Десантник, замыкавший группу, отстал, загородив коридор, выдал угрюмое:
— Проходите, не задерживайтесь.
Чем закончилась встреча, Мальгин не увидел, проводник вдруг свернул в поперечный коридор, где возле открытой двери их ждал еще один член риск-обоймы.
— Здесь, — сказал сопровождающий, уступая дорогу.
Мальгин не раздумывая устремился в проем двери. Взору открылось странное мрачное помещение, сходящееся клином метрах в двадцати от входа. Освещено оно было слабым ручьем багрового света, струящимся по потолку, но Мальгин все же разглядел впереди тушу «черного человека», буквально заклиненную в остром углу помещения. Хирург приблизился. «Черный человек» не пошевелился, но у Мальгина возникло ощущение, что на него смотрит угрюмая гора.
— Мы идем одним путем, — сказал Клим, не зная, с чего начать. Умник перевел сказанное.
— Но вы идете с закрытыми глазами, — прозвучало в ответ.
Мальгин вздрогнул.
— Открывайтесь, — сказал быстро Хан, выталкивая вперед диагностер. — Иначе он будет принимать нас за своих врачей.
— Обойме-главной! — раздалось в наушниках эмкана. — Штормовое предупреждение! Маатанский глобконтроль обратил внимание на интенсивное движение в районе клиники. Вижу атмосферные объекты «АА». Время подхода — семь минут сорок секунд. Даю отсчет.
— Балансировка, — прорезался голос Ромашина. — Умник — балансировка оптимала!
— Предлагаю вариант-1, наиболее оптимальный в создавшемся положении.
— Двойка, ваше слово.
Мальгин сглотнул застрявший в горле вопрос. По первому варианту применялся отвлекающий маневр с запуском самостоятельного «динго», имитирующего орилоунский зонд с последующей его самоликвидацией, а также бегство десанта на борт спейсера.
— Едва ли мы сможем еще раз прийти сюда, применив первый вариант. Предлагаю второй: я остаюсь, вы уходите на орбиту и ждете сигнала.
Ромашин думал недолго.
— Принимаю. Всем постам императив «Хеопс»! Внешнему наблюдению максимальный «хамелеон»! Кен, обеспечь защиту двойки.
— Я обеспечу, — вмешался Джума Хан. — Требую соблюдения иерархии десанта, я — тройка!
Мгновение спустя голос Ромашина принес короткое: «Разрешаю».
Весь разговор длился девять секунд.
Мальгин и Хан остались одни перед травмированным «черным человеком», взиравшим на них с равнодушием тысячелетнего старца. Связь с Умником прервалась, видимо, когг ушел на орбиту: общаться с маатанином предстояло без переводчика. Но он знал земной язык.
— Мы земляне, — сказал Мальгин, подходя ближе, — и нуждаемся в вашей помощи. Вы в состоянии еще раз помочь человеку, который выручил вас из беды после столкновения в «серой дыре»? Помните? Вы понимаете меня?
«Черный человек» не пошевелился, лишь на коже проступила «сыпь» — встопорщились мелкие кристаллики.
Тусклые огненные струйки пси-языка маатанина сплелись в немыслимый узор, потом из него вылепилась фраза на земном языке:
— Я понимат… я понимат да есть… люди Землие что нуждаца конкретну… вопрос.
— Черт возьми! — прошептал Хан. — У маатан нет понятия «я», и они не умеют пользоваться глаголами. А этот — умеет!
— Ваш ксенопсихолог прав: «черный человек» получил знания Шаламова и теперь лучше знает язык. — Мальгин подошел к маатанину вплотную.
— Для лечения вашего спасителя нам необходимо знать биопараметры маатан: физиологию, биологию, нейрохимию, психологию…
— Нет необходимост перечисление… я понимат… я нет помоч нет движение…
— Мы освободим вас. Если бы вы смогли подключиться к банку биологических данных… у вас есть такие банки?
— Банк что есто — вопрос.
— Вместилище информации, склад с запасом данных по всем отраслям науки, техники и культуры.
— У них нет науки и техники, — быстро сказал Джума, он уже включил диагностер и запустил программу исследований — около двух десятков «усов» протянулись от «пня» аппарата к неподвижному «черному человеку». — Их наука есть одновременно и искусство, и культура, и быт, и мораль, и этика.
— Я понимат, — высветил маатанин. — Помочь я да есто движение… быстрие… три… быстрие нет време… опасно да есть…
Мальгин бросился к маатанину, зажатому клиновидно сходящимися стенами его палаты, примерился, как вытолкнуть «черного человека» из щели, и вдруг понял, что тот вовсе не сдавлен стенами, как показалось вначале, а… врос в них боками!
— Джума! — окликнул Мальгин.
— Вижу, — отозвался врач. — Без ножа освободить его невозможно, надо резать… по живому.
— Резат да быстрие… я много понимат ваш друг… нет смыслие жизние без жертвия сам — понимат… нет смыслие любвие без препятство понимат… наш Маат нет состояние определит смыслие хомо жизние — понимат… хомо ценил мы — я мы хомо — нет — плохо да есть…
Маатанин выдохся, на Мальгина пахнуло волной чужой тоски и сложных, не выразимых словами чувств. Человеческий язык не в состоянии определить все возможные оттенки переживаний даже самого человека, не хватило бы слов и точности, так что же тогда говорить о переживаниях «черного человека»!..
— Режу! — возглас Хана вывел Мальгина из ступора.
— Простите нас!
Джума двумя взмахами «лезвия» разряда «универсал» отделил маатанина от стен. Дважды в голове Мальгина вспыхнули огненные клубки — то ли крики боли маатанина, то ли «крепкие выражения», распались на светящиеся лоскуты, сложились в слова:
— Так я легко… контролеры кризис нет понимат я лечит нет время нет быстрие… как я движение — вопрос нет транспорт…
Джума мгновенно сформировал из диагностера нечто напоминающее двухметровое блюдо.
— Садитесь, довезем.
«Черный человек» всколыхнулся кристаллами тела, неуклюже влез на «блюдо».
— Я вперед… время совсем удар сердца… тревога да… ждат контролеры кризис… быстрие…
— «Контролеры кризиса» — это, наверное, их врачи. — Джума выглянул в коридор. — Я пойду первым, ты за ним.
Процессия вылетела из палаты, стены которой вдруг задымились и покрылись сеткой мелких электрических разрядов. Свернули налево, потом еще раз налево, по коридору, ведущему в глубь клиники. Встретили целую толпу маатан в голубом, но Хан не снизил скорость, а, наоборот, направился прямо на них, «вопя» во всю мочь заранее составленную на маатанском языке фразу («вопил», конечно, киб-интеллект скафандра):
— Прочь! Опасность! Освободите путь! Он уходит в хаос!
«Черный человек» вдруг засмеялся — так расшифровал его пси-всхлип Мальгин и не поверил себе: маатане не умели смеяться и не знали, что такое юмор. Видимо, отпечаток личности Шаламова был настолько глубок, что и в самом деле перестроил личность маатанина: «черный человек» был «болен» человеком…