Джума мгновенно сформировал из диагностера нечто напоминающее двухметровое блюдо.
— Садитесь, довезем.
«Черный человек» всколыхнулся кристаллами тела, неуклюже влез на «блюдо».
— Я вперед… время совсем удар сердца… тревога да… ждат контролеры кризис… быстрие…
— «Контролеры кризиса» — это, наверное, их врачи. — Джума выглянул в коридор. — Я пойду первым, ты за ним.
Процессия вылетела из палаты, стены которой вдруг задымились и покрылись сеткой мелких электрических разрядов. Свернули налево, потом еще раз налево, по коридору, ведущему в глубь клиники. Встретили целую толпу маатан в голубом, но Хан не снизил скорость, а, наоборот, направился прямо на них, «вопя» во всю мочь заранее составленную на маатанском языке фразу («вопил», конечно, киб-интеллект скафандра):
— Прочь! Опасность! Освободите путь! Он уходит в хаос!
«Черный человек» вдруг засмеялся — так расшифровал его пси-всхлип Мальгин и не поверил себе: маатане не умели смеяться и не знали, что такое юмор. Видимо, отпечаток личности Шаламова был настолько глубок, что и в самом деле перестроил личность маатанина: «черный человек» был «болен» человеком…
Мальгин посмотрел на громоздкую тушу, с поврежденных боков которой «сочились» и стекали вниз струйки голубоватого сияния — электрическая «кровь» маатанина, и хирурга обдало горячей волной благодарности, нежности и жалости: «черный человек» рисковал, как и они, но если они спасали человека, своего соплеменника, то маатанин шел на риск ради чужака гуманоида, вопреки колоссальным традициям морально-этического кодекса цивилизации. Мальгин снова пожалел, что затеял эту экспедицию, заставившую переступить грань дозволенного риска сотне людей и совершенно чужому разумному существу, уже пострадавшему от встречи с человеком, хотя и спасенному им же.
Нырнули в прозрачный пузырь в тупике коридора — лифт, «мустанг» по терминологии Шаламова, который вынес их в просторный зал, чем-то напоминающий рубку маатанского корабля. У черного плоского экрана во всю стену зала сидели на «журавлиных гнездах» пять маатан в синем. Рядом с каждым рос из пола пучок членистых прутьев, похожих на бамбуковые удочки. Все пятеро «оглянулись» на шум.
— Не мешать! — рявкнул Джума Хан. — Контролеры кризиса. Вытолкнуть «черного человека» на «блюдце» диагностера вперед. Приступайте.
Неизвестно, что поняли из перевода маатане, сидящие у экрана, но они не сделали ни одной попытки воспрепятствовать смельчакам, застыв словно в столбняке лоснящимися тюленьими тушами.
Маатанин Шаламова что-то сказал соотечественнику, располагавшемуся в центре. В ответ раздалось такое сверкание чужой пси-речи — Мальгин и Хан тоже «увидели» этот взрыв эмоций, — что не приходилось сомневаться в смысле сказанного. Джума отреагировал мгновенно: туша маатанина кувырком вылетела из гнездообразного кресла и врезалась в барьер перед экраном.
— Полегче, — проворчал недовольно Мальгин.
— Я всего лишь толкнул его немножко в назидание другим, времени на уговоры у нас нет.
«Черный человек», которого они привезли, с некоторой заминкой — опешил, видать — занял освободившееся место. «Удочки» возле «гнезда» легли на него, образовав нечто вроде клетки. Экран напротив тут же выдал сноп светящихся стрел и кривых.
Выбитый «из седла» маатанин повозился у экрана и застыл в нелепой позе, сильно смахивая на карикатуру изваянной из металла гориллы.
— Быстрие писание ответ, — заговорил «черный человек» спустя минуту, он был специалистом высокого класса, несмотря на травму психики, и умел работать со своей компьютерной техникой.
Джума Хан метнулся к нему, покопался в диагностере, отогнул три «удочки» от маатанина и воткнул их в спецгнездо на корпусе аппарата: со стороны этого никто не видел, видеопризрак тела маатанина, «надетый» на скафандр, надежно скрывал действия человека, просто Мальгин знал, что так все и было на самом деле.
— Готов.
— Писание идти… много нет время… опасно близь… должно бегствие быстрие да… быстрие…
Среди маатан у экрана началось вдруг какое-то общее движение, Мальгин почувствовал на затылке давление чужого угрожающего взгляда, оглянулся. Вход в зал раскрылся, и в образовавшийся широкий многоугольный проем ворвалось вдруг жуткое страшилище: колоссальная туша, похожая на зубра и носорога одновременно, в пластинчатой броне, с кучей хвороста вместо ног.
— Уходим! — сказал Хан хладнокровно. — Это по наши души.
— Я прикрою! — не колеблясь, отозвался Мальгин. — Главное теперь — запись! Уноси диагностер и «черного». Быстро!
— Только не отставай.
В то же мгновение тело Джумы разделилось на три совершенно одинаковые фигуры, две из них бросились навстречу ворвавшемуся существу или механизму, третья — сам врач — выдернула диагностер с маатанином из объятий «удочек»-антенн управления и превратилась в туманное облако, в котором скрылись и Джума, и диагностер, и «черный человек». Облако стремительно рванулось в обход «зуброносорога», который замешкался с выбором цели, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Джума скрылся в дыре выхода.
Мальгин увидел, как черный рог чужого автомата повернулся в его сторону — автомат разобрался в запущенных Джумой «призраках». Состязание в скорости реакций теперь шло между маатанским компьютером и земным, вмонтированным в скафандр, но Кир успел обработать ситуацию раньше и без подсказки Мальгина чиркнул лучом «универсала» по кончику рога. «Зуброносорог» окутался мощной короной электрических разрядов, на месте его рога вздулся ослепительный радужный пузырь, несколько разрядов сорвалось с «хвороста» ног под телом «сторожа» в пол. Что последовало за этим, Мальгин увидеть не успел, он был уже в коридоре, оставив за собой «крик» маатан в пси-диапазоне, а в звуковом — вой и треск поврежденного автомата.
В конце коридора мелькнуло маскировочное облако Джумы, Мальгин рванул за ним с такой скоростью, что едва не сломал себе шею от этого рывка. Он сбил какого-то маатанина в голубом, не успевшего увернуться, увидел сзади еще двух «зуброносорогов» и выстрелил для острастки: прозрачно-желтый хлыст разряда проложил огненную дорожку в полу коридора, отгородив маатанскую стражу от беглецов.
«Черный человек» вывел их другим путем — со стороны «леса» — зарослей «стрекозиных крыльев» величиной с лопасть воздушной мельницы. Тотчас включилась связь с Умником и началась отработка операции возвращения, рассчитанной аналитиками отдела безопасности, но и маатане не дремали, все-таки технологический потенциал их цивилизации был очень высок, хотя и необычен.
Над зданием клиники висели один над другим аппараты маатан, асимметричные, плоские, похожие на гигантских каракатиц диаметром в две сотни метров. Из днища нижнего аппарата торчала вращающаяся кособокая решетка, окутанная шубой электрического сияния. Второй снизу через дыру в борту «метал икру» — выгружал маатанский десант в зеленой броне; эта операция здорово напоминала выброс парашютного десанта из самолета на Землю двухвековой давности.
Стоило только беглецам появиться на открытом пространстве, как их тут же заметили. Из зарослей «стрекозиного леса» с треском выползла навстречу кошмарного вида конструкция, слепленная из ржавых на вид балок, штанг и рычагов, сквозь мешанину которых виднелась туша маатанина. Из носовой части этой машины угрожающе выдвинулась вперед косая ажурная башенка.
— Нет оружие, — торопливо высветил предупреждение «черный человек». — Службе контроля нет загроза… опасно да вверх… беглие назад быстрие…
— Не стрелять, — торопливо перевел Мальгин Умнику. — Первый, у нас всего одна-две минуты, здесь их десант.
— Видим, успеем, — отозвался Ромашин. — Отойдите от «черного», быстрее!
— Прощай, друг, — сказал Джума Хан, освобождая диагностер от туши «черного человека». — Извини за хлопоты и боль. Держись!
— Понятие да хомо эмоцие, — ответил маатанин, грузно осев на одну из серых плит, цепочкой уходивших в заросли леса. — Маатание безнадежност… желание дружно Шаламо здоровие да… вам здоровие… мы не ест разумно хомо да… не есто понятие вы.
— Спасибо! — успел крикнуть Мальгин до того, как их накрыл силовой трал упавшего с неба десантного когга, втянул внутрь корабля. Стены дезокамеры сомкнулись вокруг, в глазах померк свет…
В джамп-режиме когг преодолел атмосферу Маата в три прыжка и растаял во тьме космоса, подхваченный невидимым спейсером «Стратег», готовым прийти на помощь всей своей интеллект-компьютерной и энергетической мощью. Отпустив на волю задержанный чужой зонд, под который был замаскирован когг, спейсер включил компакт-генераторы и ушел в «струну», а вышел из нее уже в Солнечной системе, дома.
В дезокамере когга вспыхнул свет, открылась дверь наружу.
— Выползаем, — сказал Джума Хан, превращаясь в человека в скафандре. — Рокамболь[27] наш кончился.
Мальгин с удивлением обнаружил, что со времени старта к Маату на когге прошло всего лишь тридцать восемь минут.
— Я думал — по крайней мере два часа, — сказал он хриплым голосом. — Знаешь, чего я хочу больше всего?
— Чего? — спросил Хан из ангара спейсера.
— Пить и есть!
Мальгин выключил аппаратуру «динго», расправил плечи и вышел из дезокамеры. В конце коридора показался Ромашин без скафандра, в белом кокосе, за ним вся его гвардия, десантники риск-обоймы, пограничники, члены экипажа спейсера и оперативники бригады сопровождения.
— Поздравляю с успехом, — невозмутимо сказал начальник отдела, протягивая руку. — Вы, Джума, были неподражаемы, особенно когда скомандовали маатанам не мешать от имени «контроля кризиса». Знаешь, как переводится на маатанский ваш грозный рык «не мешать, контроль кризиса»? У маатан нет такой службы, и, будь с вами Умник, он перевел бы эту фразу как «могильщики энтропии». К счастью, «черные люди» вас не поняли и поэтому не вмешались.
Ромашин пожал руку Мальгину, пристально взглянул ему в глаза:
— Вы довольны?
— Еще минуту назад я ответил бы — да, — сказал Мальгин.
— Что же изменилось?
— Я подумал… что будет с «черным человеком»? По сути, он допустил утечку информации…
Ромашин улыбнулся, оглядываясь на зашумевших парней.
— На Маате не знают, что такое смертная казнь, это раз. Мы не находимся в состоянии войны с маатанами, это два. Наша работа не есть игра в «шпионов и контрразведчиков», как может показаться с первого взгляда, — не те масштабы и задачи, — это три. И наконец, последнее. Проведенная операция — только начало намеченного контакта, давно подготовленного Институтом внеземных культур. Комиссия по контактам порядка работает у Маата на «Эдипе-2» и готова объяснить смысл нашей вылазки, которая должна бы всколыхнуть омут маатанского равнодушия и подготовить почву для переговоров. Контакторы испробовали до этого момента все доступные им средства и методы ведения переговоров — безрезультатно, наш десант — последний шанс.
— И все же… — Мальгин откашлялся. — Поймите меня правильно… может быть, я не затевал бы подобного эксперимента, подумай об этом раньше… вероятно, мы в душе больше антропоцентристы, чем принято считать… мы не подумали… вернее, я не подумал о судьбе «черного человека». Вы можете сказать точно, что будет с ним?
Участники операции замолчали.
Ромашин не отвел взгляда, но в глубине его глаз вдруг всплыла печаль. Не презрение, жестокость или ирония — печаль!
— Точно — нет, — сказал он тихо. — Я думаю, что ничего плохого с ним не случится, если верить ксенопсихологам, а я им верю. Они давно возятся с Маатом и, хотя вынуждены довольствоваться только косвенными методами исследований, смогли довольно верно определить основные аксиомы психологии «черных людей». Успешный финал десанта — тому подтверждение.
— И все же история маатан темна и непонятна…
— Согласен. Я, кажется, понял вас. Но учтите — невозможно, жалея двоих, остаться посередине, нейтралитет в такой ситуации хуже предательства. Вы не сможете помочь обоим сразу, а значит, не поможете никому. Убедил?
— Не знаю… я подумаю. Извините меня, я еще не пришел в себя и поэтому столь резок в оценках.
— Все нормально, Клим, — вмешался Джума Хан, — не вешай на себя ярлык. На их месте я бы сразу взял тебя если не в безопасники, то уж в пограничники обязательно.
Обступившие их десантники засмеялись.
— А что? — улыбнулся и Ромашин, он понимал Мальгина и сочувствовал ему, но характер и положение не давали ему права на колебания. — Пойдете?
— Нет, — сказал Мальгин, внезапно ощутив на губах горечь этого слова. Слова, которое так ненавидела Купава.
Глава 5
Отдыхать не пришлось.
Шел уже десятый час вечера, когда Мальгина доставили на базу погранслужбы «Луна — центр», откуда он сразу позвонил в институт Таланову — предупредить, что будет на месте к десяти, лишь слегка приведет себя в порядок.
Хан прямо с базы умчался к экспертам-кибернетикам с драгоценным диагностером, битком набитым полученными от «черного человека» сведениями, и обещал явиться сразу, как только удастся расшифровать хотя бы небольшой фрагмент записи. Мальгин попрощался с Ромашиным и с базы отправился домой, мечтая только о горячей хвойной ванне и глотке клюквенного морса, а в гостиной ему навстречу встала с дивана Купава.
С минуту они молча смотрели друг на друга, потом Купава шагнула к нему и, как в былые времена, ткнулась в грудь лицом. Прошла вечность, прежде чем Мальгин опомнился и отстранил женщину, вглядываясь в ее ставшее мокрым от слез лицо. Пришли на ум некрасовские строки:
Купава потянулась к нему губами, странно робкая и беззащитная, но Мальгин уже овладел собой, погладил ее по щеке и усадил на диван.
— Подожди немного, я переоденусь, а то с корабля на бал.
Вскоре он появился в гостиной в строгом сером костюме. Купава заметила эту перемену, усмехнулась:
— Ты, словно крепость, намерен выдерживать долговременную жестокую осаду. Неужели боишься, что возьму тебя измором?
— Боюсь, — серьезно кивнул Мальгин, усаживаясь напротив; она тоже привела себя в порядок, и слез уже не было заметно. — Но боюсь не тебя, а себя.
— Плохо верится, что мастер Клим Мальгин может чего-либо бояться. И не говори намеками, я давно перестала тебя понимать, ты стал загадочен как сфинкс.
— Хорошо, давай говорить прямо. Зачем ты пришла?
Купава стойко выдержала его взгляд.
— Мне сказали, что ты ушел на Маат для встречи с…
— Кто сказал?! — спросил он с тихим бешенством. — Кто этот благодетель?
— Не важно. Ты был там и…
Он встал так резко, что Купава испуганно отшатнулась, отвернувшись, сказал глухо:
— Купава, если ты хочешь, чтобы я не потерял рассудок, не приходи ко мне больше.
Женщина задумалась, пристально разглядывая профиль хозяина, встала тоже, подошла к нему, не решаясь дотронуться; он слышал ее тихое дыхание, чувствовал теплоту ее тела, и душа рвалась на части.
— Не сердись, — тихо проговорила Купава. — Сердиться — мстить себе за ошибки других. Я знаю, ты не простил мне мою, хотя ошибкой это назвать трудно. Я не приду больше… может быть. Ответь мне только на один вопрос: почему ты рискуешь собой, пытаясь вытащить Дана? Из-за того, что я… обещала… вернуться?
Мальгин медленно повернул голову к ней, лицо его побледнело. Внутри с крутых гор души сошла лавина, столкнулись тайфуны, замерз океан, погасло солнце, взорвалась сверхновая звезда… Несколько секунд он смотрел на Купаву, изогнув бровь, будто силясь сдержать стон, и произнес только одно слово:
— Нет!
Глаза Купавы вспыхнули, заискрились радостью и слезами, она поняла наконец, что пряталось на дне израненной души Клима.
— Благодарю.
И не успел Мальгин ничего сообразить, как горячие ладони женщины обожгли его щеки, горячие губы прижались к его губам — поцелуй был оглушающе долог, — и Купава исчезла, оставив после себя тонкий запах ландыша. И горьковато-нежный привкус поцелуя на губах…
Мальгин почувствовал боль, перевел взгляд на руку: он сжал кулаки с такой силой, что ногти впились в ладони до крови.
— Намеки тонкие на то, чего не ведает никто… — пробормотал он глубокомысленно. — Еще одна такая встреча, и меня можно будет класть вместо Даниила…
Окончательно хирург пришел в себя только после пятиминутного сеанса аутотренинга. По дороге в институт дал себе обещание выяснить, кто же все-таки сообщает Купаве о действиях безопасников и какие цели преследует этот «друг-благодетель». Правда, это мог быть и сотрудник института, однако Мальгин не верил в отсутствие у коллег врачебной этики.
Таланов встретил заведующего отделением в кабинете вопросом:
— Тебе никто не звонил?
— Нет, а что случилось?
— Джума Хан…
— Что?! — у Мальгина перехватило дыхание. — Что с ним?
— Тебе придется оперировать двоих.
Мальгин так и сел.
— У кибернетиков он включил диагностер через Умника, — продолжал Таланов, — сначала в режиме выдачи диагноза, то есть выдачи тех данных, что записал сам диагностер с помощью своих датчиков при обследовании «черного человека». Потом включили программу, с помощью которой записали информацию, выведенную маатанином из своего компьютера. На выходе — тарабарщина! Код записи оказался не тем, что рассчитали кибернетики при составлении программы. И тогда Джума подключился к диагностеру напрямую.