Все внимательно слушали. Принц говорил с трудом, от волнения у него сдавило горло. А меня мучил стыд. Впервые в жизни я слышала, чтобы человек так беззастенчиво врал, спасая свою шкуру.
— …И пришла нам на помощь. Вероятно, ей тоже не спалось, она тоже поднялась, чтобы прогуляться, и случайно наткнулась на нас — как раз вовремя, чтобы спасти… Правда, Лена?
Я нервно сглотнула. От меня еще и требуется всю эту чушь подтверждать?
Оберон неожиданно пришел мне на помощь:
— Мага дороги мы спросим потом. Рассказывайте, что было дальше, ваше высочество.
— Ну… после нападения чудовища мы были… растеряны. Мы немного заблудились… Тут нахлынул туман, такая струйчатая река. Подхватил нас всех троих и поволок по дну оврага…
— Так это было в овраге?
— Это… — Принц запнулся. — Ну, в общем… мы очутились овраге, да. После чудовища у нас помутились мозги…
— Настолько помутились, что вы не могли найти лагеря «в нескольких десятках шагов»?
— Это было очень свирепое чудовище, — подала голос Эльвира. — Вам ли не знать, ваше величество…
— Прошу вас, принцесса, помолчите. У вас будет возможность высказаться.
Эльвира покраснела еще больше.
— Итак, вас понесла туманная река… И куда она вас занесла?
— В неизвестную местность. — Принц приободрился, ведь теперь он говорил чистую правду. — Мы увидели женщину, сотканную из тумана, она жестами и смехом дала нам понять…
— Спасибо, достаточно. Я догадываюсь, что именно дала вам понять туманная женщина. Принцесса Эльвира, вы хотите что-то добавить?
— Да, ваше величество. — Эльвира сделала кокетливый реверанс. — Мы прекрасно понимаем, как дорого обошлось Королевству наше внезапное исчезновение. Но я говорю и повторяю: это был несчастный случай. Как если бы на нас упало, например, дерево. Мы столько всего пережили… нам горько, что в родном Королевстве нас считают… я даже не понимаю кем.
— Изменниками, — тихо сказал Оберон. — Изменниками вас считают… Вы подтверждаете все, что говорил принц? Вы пошли прогуляться звездной ночью, прихватив заплечный мешок с едой, котелком и сменой белья? На вас напало чудовище, похожее на быка и лягушку? Но не нанесло вам вреда, а дождалось, пока на помощь придет маг дороги?
— Да, — медленно сказала Эльвира. — Я только не понимаю: при чем здесь какой-то мешок? И что это за справедливый суд, если нас заранее называют изменниками? Сначала наша вина должна быть доказана, а потом уж…
— Хорошо, — оборвал ее Оберон. — Скажите еще раз, громко и внятно: была у вас с принцем цель покинуть Королевство — или не было?
Протянулась длинная пауза.
— Но я же говорю…
— Вы хотели уйти — или не хотели?
— Не хотели, — твердо сказала Эльвира. — Мы гуляли. В темноте забрели в овраг. У нас же нет ночного зрения!
— Тогда спросим того, у кого ночное зрение есть.
Снова стало очень тихо. Мои уши грозили лопнуть от жара, отвалиться и шлепнуться на пол.
— Лена, — сказал Оберон спокойно и холодно. — Ты готова отвечать?
— Да.
— Тогда скажи: все, что говорили здесь эти люди, — правда? Ты можешь подтвердить?
Умоляющие взгляды принца и Эльвиры лежали у меня на щеках. Я вела этих двоих, много раз спасая от смерти. Я отвечала за них. Да, они думают только о себе. Да, они лгуны и дураки. Но ведь они, проклятые, в дороге стали моим Королевством. Неужели я берегла их для палача?
Ну что мне делать? И да и нет — плохо. Получится, что я предала сперва одно свое Королевство, потом другое…
— Маг дороги, мы ждем твоего ответа. Почему ты молчишь?
— Нас в самом деле подхватила туманная река. И занесла во владения такой толстой, бурой… бабы.
— Понятно. Река текла по дну оврага?
— Да.
— Как вы очутились на дне оврага?
Принц еле слышно застонал сквозь зубы.
— Так как вы очутились на дне оврага, Лена?
— Мы туда… зашли.
— Зачем?
— Мы… гуляли.
— Втроем? Влюбленная пара — и маг дороги?
— А почему нет? — не сдержавшись, выкрикнула Эльвира. — На нас напало…
— Вас мы уже слышали, принцесса… Лена, ты станешь лгать мне или все-таки скажешь правду?
— Это давление, — быстро сказал принц. — Отец! Вы же давите на нее, заставляя…
— Помолчите, принц. Лена? Твое слово?
— Мы гуляли втроем, — сказала я тихо. — Нас унесла туманная река. Вот и все.
— Все?
— Все. — Я закрыла глаза. — Можно, я пока ненадолго выйду?
…Толпа снаружи расступилась передо мной, как перед прокаженной.
Глава 27 РАСПЛАТА
Вот так бесславно я перестала быть магом дороги. Потому что настоящий маг, пусть даже маг-изменник, спокойно смотрел бы в глаза судье и без трепета выслушал приговор, каким бы суровым тот ни был. А юлить, краснеть, отговариваться и врать — на это способны только принцы и принцессы.
Хотя какие же они «высочества» после этого!
За мной никто не следил. Оно и понятно: куда я денусь? Куда убегу? Даже если бы захотела?
Гарольд остался в шатре — там продолжалось совещание. Те, что столпились вокруг, провожали меня взглядами, и, чтобы от этих взглядов спрятаться, я побрела по берегу.
На запад вдоль кромки прибоя. Наверное, по привычке.
В двух шагах от лагеря было очень красивое место. Из песка здесь выступала огромная скала — она была похожа на толстого кота, лежащего на брюхе, распростершего перед собой передние лапы. Приглядевшись, можно было даже различить кошачью морду с прищуренными глазами. Камень был темно-красный, с серыми прожилками, и кое-где поблескивали кристаллы кварца. Я остановилась.
Что-то величественное было в этой скале. Каменный кот щурился, глядя на море, и будто говорил: глупые, суетливые люди. Вот вы постареете и умрете, и внуки ваши умрут от старости, а я буду смотреть на море и жмурить глаза. Чего стоят ваши беды в сравнении с моей неподвижностью?
Я подняла камень и бросила в море. Прибой сглотнул подачку и попросил еще.
Я повернулась к морю спиной и медленно двинулась в обход скалы.
В трещинах росли колючие травы. На черных шипастых веточках покачивались белые, зеленые, красные и синие цветы. Непонятно было, как такое уродливое растение может производить на свет такую красоту. Чем выше, тем цветов было больше. Ни о чем особенно не думая, я стала взбираться вверх, тем более что «кот» оказался очень удобным для лазанья.
Чем выше я поднималась, тем сильнее задувал ветер. Он приносил запах моря, леса, трав — настоящий ветер странствий, которые для меня, увы, закончены. Вокруг все шире открывался мир — и линия прибоя, и светлый сосновый лес на берегу, и море в барашках и солнечных бликах. Со страшной скоростью неслись по небу облака. Это было красиво и жутковато: все, как обещал Оберон. Скоро поблизости встанет замок, забелеют паруса на горизонте, из речки выглянет русалка, а над горами пролетит дракон.
Только я ничего этого не увижу.
И мне стало жалко себя. Почему, собственно, Королевство — пусть даже сто человек — важнее меня? А я что, не важная? Другой Лены не будет… Кто имеет право сравнивать мою жизнь, мое здоровье — и благополучие какой-то сказочной страны? Меня так любит мама… Я же хорошая девчонка, храбрая, умная, добрая! Кто вообще смеет меня в чем-то обвинять?
Я заревела в голос, и на смену жалости к себе пришел стыд. Он погнал меня выше и выше. Я цеплялась за каждую трещину, за каждый выступ, даже за колючие стебли. Пару раз чуть не свалилась вниз. Слезы высыхали, их сдувал ветер, я лезла и лезла, не обращая внимания ни на что, и когда я выбралась на «плечо» коту и посмотрела вокруг — у меня дух захватило.
Вот она, новая волшебная страна. Такая красивая…
Я уселась на камень и обхватила колени. Вот бы никогда не уходить отсюда. Здесь и остаться навсегда.
Что случится с моим миром, если я здесь — в Королевстве — погибну? Вряд ли Оберон не предусмотрел этой возможности. Он всегда был со мной честным, Оберон. В дороге с магом может случиться что угодно — разве это повод навсегда «замораживать» его мир?
Жаль, я вовремя не спросила об этом короля. А теперь придется догадываться, убеждать себя: мир вернется к обычной жизни. Только меня уже в нем не будет. Жальче всех маму, но даже она утешится. У нее же есть Петька и Димка…
Шло время. Наверное, совет уже закончился. Интересно, какой нам вынесли приговор? Хотя нет. Ни капельки не интересно. Море штормило все сильнее — барашков становилось больше, а солнечные блики, наоборот, пропали: на солнце набежала туча, море сделалось матовым и непрозрачным. Волны разбивались о камни между передними лапами «кота». «Плечо», где я сидела, было высотой примерно с девятиэтажный дом.
Над кручей — вдоль «морды» кота — тянулся выступ, не шире жестяного козырька над балконом. Подходящая тропинка для горной козы: не помню, кто мне рассказал «козью тайну». Коз долго считали самыми храбрыми на земле животными: как же, прыгают по камушкам над страшной пропастью! А потом оказалось, что они просто очень близорукие и не видят ничего дальше собственных копыт…
Я встала. Ступила на выступ. Повернулась к скале спиной, прижалась, сделала приставной шаг.
Ветер гладил лицо. Теплый ветер странствий. Я почему-то вспомнила Ланса, который погиб из-за меня. И сделала еще один шаг.
Вниз не смотрела. Что мне там надо? Ну, острые скалы. Ну и пусть.
…А все-таки было много хорошего. Был день, когда мне вручили посох. Была разведка с Обероном. Был тот момент, когда Гарольд сказал мне: «Ты настоящий друг». Был трубач, которому я затянула рану. Все было. Есть что вспомнить.
Даже моя победа над туманной бабищей чего-то стоит. Даже «водолазы», которых я расшвыряла позапрошлой ночью, стоят немало. Конечно, в последних моих «подвигах» была храбрость, но не было славы…
Может, принц и Эльвира догадаются рассказать обо всем Оберону? И тот признает: все-таки она была достойным магом дороги. Давайте не будем вспоминать ее предательство…
Каменный карниз сделался совсем узким. Ступни могли вот-вот соскользнуть. Я посмотрела на горизонт…
В этот момент солнце проглянуло из-за облаков, между мной и горизонтом легла сверкающая дорожка.
Преодолевая ужас, от которого сводило живот, я раскинула руки и запела, стараясь перекричать ветер:
На слове «Варяг» я оттолкнулась от скалы и полетела вниз, на камни.
Ветер сделался плотным до невозможности и почти горячим. И он сжался, как резиновая подушка. Само время сжалось: мне казалось, что я падаю очень медленно. Мне казалось, я вижу, как приближаются скалы, и хочу закрыть глаза, но не могу! И вот верхушка самого острого камня уже перед моим лицом…
Время остановилось совсем. Я зависла в воздухе… Замерла…
И вдруг заскользила над скалами по воздуху, как по льду, самому скользкому, раскатанному санками и ногами и чьими-то пальто. Я скользила вперед и вниз, вот уже подо мной море, и я зависла над волнами метрах в трех…
Я увидела свою тень на поверхности воды. Завопила от ужаса, потеряла равновесие и грохнулась вниз, в море, в волны и брызги. Вода тут же набралась в сапоги, я испугалась теперь уже, что тону, забилась, забарахталась…
И нащупала ногами дно. В этом месте вода была мне по грудь. Я встала; большая волна подхватила меня под мышки, протащила вперед и кинула на песок. Мокрая, жалкая, я поднялась на четвереньки и выбралась на берег — пока другая волна не приложила меня о камень…
У меня зуб на зуб не попадал.
— Лена!
В двух шагах стоял Оберон — а ведь еще минуту назад никого поблизости не было!
— Ты что, рехнулась?!
Он схватил меня за шиворот и рывком вздернул на ноги. Он был по-настоящему взбешен: борода стояла дыбом, глаза казались черными из-за огромных зрачков, на щеках горели красные пятна. Я испугалась, что он меня ударит.
— С ума сошла? — Он здорово тряхнул меня за плечи. — Так никто не взлетает! Так даже я не взлетаю! Так можно разбиться, ясно тебе? Это же черт знает что! Это самоубийство!
Он кричал на меня — в первый раз в жизни. А я смотрела и не понимала, чего он хочет.
Он вдруг перестал кричать. Присмотрелся. Сказал другим голосом, тихим и хрипловатым:
— Лена? Ты что?
Я молчала.
— Лена, — сказал он с ужасом. — Ты…
Он выпустил меня, и я сползла, как дырявая надувная кукла, на песок.
Король стоял надо мной. Ветер раздувал его дорожный плащ. И шумело рядом море. И ползли по мокрому песку уносимые волной камушки.
Оберон наклонился и взял меня на руки. И куда-то понес. Я слышала его шаги и дыхание и видела, как летят по небу облака.
— Лена, так нельзя.
— Почему?
— Потому что это глупость. И еще потому, что человек отвечает не только перед собой. О маме ты подумала?
— Подумала… Я все равно к ней не вернусь.
— Почему?
— Потому что я предатель.
Он долго молчал.
— Вы же сами знаете, что я предатель.
— Лена, — сказал он почти жалобно. — Ты можешь рассказать мне, что случилось?
— Пусть они расскажут.
— Они не расскажут! Они будут врать, бесполезно, по-глупому, но будут врать и делать наивные глаза… И тебя заставят.
— Меня не заставят.
— Уже заставили! Только им как с гуся вода, а ты со скалы кидаешься…
Под ногами у короля поскрипывал гравий. Он нес меня легко, будто мне было годика три.
— Почему он такой?
Оберон тяжело вздохнул — я почувствовала, как поднялась и опустилась его грудь.
— А какой он? Просто парень. Просто слабовольный. Просто эгоист. Мало таких?
— Не знаю.
— Много… Мне так стыдно за него, Лена. Ты себе представить не можешь.
— Могу.
Над нами пролетела птица. Король перехватил меня поудобнее; я боялась пошевелиться. Будет ли у меня еще шанс рассказать ему правду?
— Я сражалась с туманной королевой и победила ее.
Он сжал меня чуть сильнее.
— Небо стало опускаться, но я не дала ему упасть… А потом она открыла для меня дверь, вроде бы вход в мой мир. Во двор. Там фонарь, скамейка… Это по правде? Или все-таки ловушка?
— Не знаю, — сказал он, подумав. — Я… нет, честно, не знаю. Может, и ловушка.
— Простите меня, ваше величество, — сказала я шепотом.
— Я простил.
— А Ланс?
— А Ланс был солдат и знал цену жизни и смерти. Он простил бы тоже.
— А вы отрубите мне голову?
— Сейчас, — сказал он с нервным смешком. — Вот только сгоняю за топором.
В лагерь мы вошли рядом — впереди Оберон, я чуть позади. Все Королевство явилось навстречу. Смотрели жадно, с надеждой — то на меня, то на короля.
— Почему толпимся? — спросил Оберон спокойно. — Комендант — готовимся к переходу, снимаем лагерь, сегодня же выступаем, не дожидаясь утра… Это что?
Люди расступились, и вперед вышел принц. Он был бледный, как привидение. Ладони его сжимались и разжимались.
— Ваше величество…
— Что? — спросил Оберон с вежливым удивлением.
Принц сделал несколько шагов — и вдруг опустился на колени. Я отпрянула.
— Ваше величество, — сказал принц громко. — Я… лгал вам… и всем. Только я виноват в том, что случилось: я хотел основать свое Королевство… и обманом заманил с собой Эльвиру и Лену. Я единственный изменник, я расколол Королевство… и делайте со мной, что хотите.
Он опустил голову, будто подставляя ее под топор палача. Я в ужасе посмотрела на Оберона…
Король счастливо улыбался. Он казался помолодевшим, отдохнувшим, свежим; он поднял глаза к небу, будто призывая солнце в свидетели своего триумфа.
— Наконец-то я слышу хоть что-то достойное мужчины и моего сына… Несмотря даже на то, что ты опять лжешь. Вставай и занимайся делом: суд примет окончательное решение, когда Королевство обоснуется на новом месте. В дорогу!
Все снова расступились, а Оберон взял меня за руку и повел к шатру.
Глава 28 КОНЕЦ ПУТИ
Из шатра к тому времени вынесли всю походную мебель, кроме нескольких грубо сколоченных кресел и узкого стола, прежде служившего, похоже, верстаком для какого-нибудь ремесленника. Стол был пуст, если не считать кувшина и пары глиняных кружек. Оберон наполнил обе, одну пододвинул мне:
— Теперь, когда принц наконец сознался… Ты расскажешь мне эту историю? В подробностях?
Говоря так, он коснулся посохом моего рукава, и от мокрой одежды сейчас же повалил пар.
— Времени у нас, как обычно, в обрез… Ну что же ты? Выпей воды.
Я отхлебнула из кружки. В жизни не пробовала ничего вкуснее. Пар от меня все валил и валил, я стояла, окутанная облаком, — не то паровоз у перрона, не то призрак из бани. Мокрая одежда высыхала на глазах. Отваливались песчинки, падали на пол.
Оберон расхаживал по шатру туда-сюда. Глядя на его сапоги, я начала свой рассказ — от того момента, как принц разбудил меня среди ночи. Я рассказывала очень подробно, стараясь ничего не забыть, ничего не исказить и не перепутать; Оберон оставался совершенно бесстрастным, непонятно было, слушает он меня или нет. Только когда я дошла до заброшенного замка и падения с башни, он вдруг поднял голову:
— А теперь снимай штаны и ложись вот сюда.
И убрал со стола кувшин и кружки. Я обомлела:
— За… зачем?
Мой страх его развеселил.
— Затем, что ты же не собираешься хромать до старости, так? Что там у тебя с ногой? Давай-давай, я отвернулся…
Моя рубашка все равно была длиннее самой длинной мини-юбки. Одернув подол пониже, я кое-как вскарабкалась на стол. Оберон подошел, присвистнул и долго молчал, разглядывая мою ногу.
— Как ты падала? Спиной?
— Я толком не помню…
— Везучая, что не сломала позвоночник. Какого лешего ты вообще туда полезла?
— Выбрать направление. Я увидела море…