– Есть, парни, пошли.
Ребята бросились к забору, готовя себе позиции.
– Сань, мины поставили?
– Да, все вывалили. Тихо точно не подойдут. Лишь бы полицаи местные раньше времени не сорвали, – поиграл желваками Зимин.
– Добро, я наверх.
Мурат, казалось, прилип к прицелу, даже не оторвал головы при моем появлении.
– Чего там? – я улегся у своей бойницы.
– Хмырь какой-то с лейтенантом говорит.
– Что за хмырь? – я навел оптику на людей в немецкой форме, надеясь увидеть знакомое лицо.
– Не знаю, такого не показывали, – ответил Мурат, все так же, не отрываясь от прицела.
– Едрит твою в дышло. Да это же собака Шмидт!
– Кто? – удивленно шепнул казах.
– Начштаба шестой танковой Паулюса, а где же сам Фридрих?
Я не верил глазам, Артур Шмидт, нянька, подсунутая Гитлером Паулюсу. Командующий шестой танковой слыл довольно нерешительным человеком, опыта командования действующей армией у него почти не было. Шмидт был довольно грубым и прямым как бревно, поэтому Фриди его, мягко говоря, не жаловал.
– Возле второй машины, слева от «Ганомага» посмотри, но могу и ошибиться.
– Точняк, длинный и тощий, а рядом с ним, по-моему, Вейхс. Что они делают на площади у машины, почему не идут в Комендатуру?
– Серег, из первой вроде этот, Папа Гот вылез, – перебил меня Мурат.
– О, даже если не уйдем, то их с собой возьмем. Мурат, на тебе Шмидт и наш лейтеха, сможешь? Да и остальных тоже надо, – я поперхнулся. Мурат, казалось, содрогнулся всем телом.
– Да, – прошептал он после короткой паузы.
– Тогда работаем. Я беру Гота, потом Вейхса. Паулюс пусть пока поживет, – если честно, то я просто не знал, с кого начать. Приказ был однозначным, но я как-то растерялся.
Все решил его величество случай, а точнее – ребята разведчики. Один из пленных вдруг выпрямился и кинулся на ближайшего к нему эсэсмана, у парня даже вышло сомкнуть пальцы на горле врага. Но тот стоял, не выпуская из рук МР-40, выстрелов было почти не слыхать. Автомат задергался в руках фрица, а наш боец, обмякнув, начал медленно заваливаться на бок. Фашист пытался отпихнуть от себя мертвое тело, разжимая руки разведчика, но тот, казалось, вцепился в него как клещ. Вокруг них забегали другие уроды в черной форме, а Артур Шмидт благополучно отправился в ад. Мурат не стал больше ждать, винтовка в его руках издала глухой «пыхх», и начштаба шестой армии раскинул мозгами. Причем в прямом смысле этого слова. Казах с такого расстояния легко попадал туда, куда хотел. Я судорожно пытался поймать в прицел старого Вейхса, но он, собака, крутился как юла. Высоченный, худой Фридрих Паулюс возвышался над всеми остальными и, казалось, не понимал, что вообще произошло.
Наконец генерал Вейхс что-то прокричал Паулюсу и махнул рукой куда-то в сторону, но не в нашу. Выполняя этот жест, он на пару секунд остановился, и я успел. «Пыхх-пыхх», два выстрела слились в один. Мой настиг Максимилиана, и его очки рассыпались в пыль, а казах убил лейтенанта-разведчика. Да, тяжело это, но что делать, я сам попрошу, чтобы в такой ситуации для меня сделали то же самое. Мало того, что будут зверски пытать, так еще и потянешь за собой других. Оставался еще один разведчик, ему крепко досталось от эсэсовцев, но он все же нашел в себе силы подняться. Мурат медлил, я смотрел на Папу Гота, командующий четвертой танковой армией почему-то не спешил скрыться за стенами здания, а только присел, укрывшись за крылом машины. Изредка выглядывая, он отдавал какие-то команды и махал рукой с зажатым в ней «Вальтером».
Солдаты противника, пялились в разные стороны, пытаясь понять, что им угрожает. Кто-то из них лежал, выставив перед собой автомат, кто-то стоял во весь рост. Я навел винтовку на то место, откуда до этого выглядывал Гот, но он не спешил появляться. Услышав очередной «пыхх», быстро оглядел солдат и не заметил последнего из разведчиков. Мурату досталось самое тяжелое, он застрелил двоих наших, советских солдат, врагу не пожелаю.
В следующий момент я на миг уронил челюсть: тот боец, которого я уже списал, поднялся с земли. Подхватив на ходу оброненный Шмидтом пистолет, направил его на третью, ближайшую к нему машину и открыл огонь. Не знаю, успел он положить хоть кого-то, но все внимание эсэсовцев сосредоточилось на нем.
На площади перед зданием Комендатуры закрутилась такая кутерьма, хорошо, что нас там нет. Стреляли все и куда попало. С той минуты, когда прозвучал первый выстрел, прошло не больше полминуты, а ситуация развернулась в такую бойню. Самое смешное было в том, что немчура ничего не понимала, стреляли в белый свет. Несколько выстрелов прозвучали и в нашу сторону, но так как мы были далековато, нам это повредить никак не могло. Я опустошил первый магазин, Мурат сменил свой секундами раньше. Я упорно продолжал искать высокую фигуру Паулюса, но никак не мог его разглядеть. Сзади и сбоку послышался щелчок. Я обернулся и увидел голову Зимина.
– Что тебе, чего ты здесь забыл? – рявкнул я зло, но все-таки шепотом.
– Серег, Паулюс уехал!
– Куда? – удивился я. – А ты-то откуда знаешь?
– Да я в бинокль смотрел, как закрутилось, я с него глаз не сводил. Его какой-то молодой офицерик в машину затащил, и они повернули на запад. Я вот чего думаю, они, наверное, на переправу поехали.
– С чего ты взял?
– Так у него штаб в Кантемировке, не читал, что ли, сводку-то?
– Точно, было что-то такое, ну и что?
– Да то, что разведчики, в первую очередь должны были ее заминировать. Если рвануть прямо сейчас, успеем раньше.
– Это каким же макаром, ты что, быстрее машины бегаешь?
– Нет, только одного его не отпустят, особенно после всего, что здесь случилось.
– И?
– Танк и один из «Ганомагов» за ним поехали, только что. Но они ведь быстро не смогут, а там еще и на улицах завалы местами. Прямого подъезда к переправе с площади нет, мы через парк быстрее добежим. Короче, я пошел, зря не подставляйтесь.
– Сань, ты тоже зря не рискуй, получится мост рвануть, рви и сваливай. Если убьют, назад не приходи!
– Понял тебя, оставить вам кого-нибудь?
– Не надо, нам вдвоем легче будет уйти, а тебе лишним ни один не будет.
– Удачи, командир!
– Удачи, братишка! – я вернулся к своей бойнице и снова прилип к прицелу.
– Серег, ну чего, старших больше не видать, валим отсюда?
– Патроны остались?
– Последний магазин поставил, один раз выстрелил, четыре поросенка, значит, еще хрюкают.
– У меня восемь, в двух магазинах. Добиваем и валим! – Я поймал в сетку прицела какого-то жирного хрена, размахивающего руками как дирижер. «Пыхх-пыхх», жирдяй рухнул с простреленной головой. Вместе с ним упал кто-то еще, видно насквозь такое сало пробил.
– Серег, смотри справа, – Мурат вытянул руку, показывая направление, – хрен какой-то, что за форма?
– Полицаи, мать их, это их старший, что ли?
– Уберем, может, не так лютовать здесь будут?
– Да все равно будут, а убирать будем. Сам сделаю, вали эсэсманов, – ответил я и почти сразу спустил крючок. Старший полицай крутанулся на месте, осел на землю и растянулся. Остальные прихлебатели, увидев такой расклад, стали просто разбегаться. Еще одного свалил точным выстрелом в спину, тяжелая пуля калибром двенадцать и семь подранков не оставляет. Вот и этот, раскинув руки, ушел в полет на землю. Полицаи здорово мельтешили, и поймать в прицел больше никого не получалось.
– Серега, у входа движуха, – услышал я.
Прямо ко входу, почти в притирку с крыльцом, подлетел БТР, дверь распахнулась. Так, кого-то хотят вывезти. Из-за открытой двери «Ганомага» я видел только ноги подошедшего человека. Вот одна нога убралась, «пыхх-пыхх». Враг так и не успел сесть в кресло БТРа, я двумя выстрелами прямо сквозь дверь, зацепил его, человек упал на землю. Теперь я его видел полностью. Довольно упитанный фриц, фуражка улетела в сторону, и я увидел лысую, как бильярдный шар, голову. «Пыхх», третьим выстрелом я разнес его голову в клочья.
– Здорово! – воскликнул Мурат. – Командир, наверное, надо уходить?
Раздавшийся где-то со стороны реки сильный взрыв заставил инстинктивно вздрогнуть. Мурат обернулся ко мне.
– Кажись, переправа, – прошептал казах и снова приложился к прицелу.
– Да, отлично, глядишь, и получат свое фашисты. Только бы нашим уйти удалось, – я тоже приник к прицелу, а со стороны переправы вовсю слышалась частая стрельба. – Мурат, гильзы собирай и ходу отсюда.
– Есть! – Мурат живо метнулся по чердаку, собирая гильзы.
Паника заканчивалась, после взрыва на переправе туда устремились два грузовика пехоты. Мы с казахом наблюдали за их погрузкой, но стрелять не стали. Два взвода нам все равно не положить, зачем светиться. Пока еще немцы так и не поняли ничего, откуда по ним стреляли, кто убил их командиров, надо было уходить. Мурат первым полез вниз. Спустившись, огляделся и щелкнул пальцами. Когда спускался я, к нам опять как-то неожиданно вышел дед Афанасий.
– Ну и кашу вы тут заварили, но ничего не скажу, стреляете лихо. Я наблюдал немного.
– Спасибо, что не прогнали, дед Афанасий, – проговорил Мурат.
– Да ладно вам, что я не понимаю, что ли? Я вот чего пришел: из окна видел, немцы полицаев сюда направили, а сами сзади на расстоянии идут. Уже близко, я вам сейчас тропинку покажу, вы по ней быстро из виду скроетесь.
Мы как-то даже испугались. Переглянувшись с Муратом и кивнув деду, направились вслед за ним. Прямо за забором был небольшой овраг, дед показал нам направление. Когда стали прощаться, где-то рядом рвануло, послышались крики и сразу второй взрыв. Кто-то открыл огонь, бухнули несколько выстрелов из винтовок, простучал МР-40.
– Это с кем они там воюют? – спросил удивленный Мурат.
– Неважно, бесятся просто. Это парни им подарков оставили. Дед Афанасий, вы пока из дома не высовывайтесь, мало ли что.
– Да что я, дурной, что ли? Тут когда кто-то стреляет, народ и за уши на улицу не выманишь. Давно уже все забыли, как и гулять-то.
– Ладно, пора нам, спасибо за все и…
Дед пожал мою руку, крепко пожал, сила в нем еще есть и какая! А я снял со спины мешок и протянул деду:
– Только сам мешок закопайте где-нибудь или в печь сразу, а то немчура найдет, плохо будет.
– Спасибо, хлопцы, останьтесь в живых!
– И вам не хворать, прощайте.
Мы нырнули в овраг, тем более уже совсем рядом слышались крики на немецком. Пройдя еще шагов сто, услышали новый взрыв и заполошную стрельбу. Уходили мы спокойно, как дед и обещал. Тропинка привела нас в лес. Дойдя до назначенного места встречи, остановились. Как бы не было жалко, а винтовки мы утопили. Вместе с последними патронами и гильзами. На месте встречи у нас были спрятаны МР-40, мы вооружились и, замаскировавшись, стали ждать парней. Прицелы от винтовок мы утопили вместе с оружием, поэтому пришлось довольствоваться одним биноклем на двоих. Мурат вскарабкался на дерево и полчаса на нем висел. Когда спустился, спросил:
– Слушай, командир, неужели удалось?
– Сплюнь, нам еще топать и топать, да и парней нет, где их носит, хрен знает.
– Да вернутся они, кстати, от переправы такие дымы поднимаются, чего там разведчики напихали?
– Что, отсюда видать? – я удивился.
– С дерева в бинокль разглядывал. Кстати, место мы хреновое выбрали, тут к нам подойти незамеченными могут. Дальше трехсот метров ничего не видно, мы в овраге сидим.
– Ты же сам вокруг подарки ставил, – напомнил я Мурату его предосторожность.
– Ну, я же их тут не сеял, а так, в нескольких местах повтыкал, – пожал плечами казах.
– Полезу я теперь, погляжу, может, увижу что-нибудь, – я поднялся с земли и полез на дерево. Густая крона не давала возможности все разглядеть, но в то же время она и меня скрывала. Это и спасло. Когда я был уже наверху, на высоте метров семи, удалось чуть отодвинуть одну из веток. Почти тут же я заметил двигающихся людей. Считать не стал, только быстро осмотрев округу, заметил, что идут с одной стороны. Немцы, а это были именно они, форма отлично просматривалась, шли цепью. Вперед выдвинулись четыре солдата с собаками на поводках. Амба.
Как я спустился, даже не понял. Костров мы не разводили, перекусили, не разогревая, консервами, вещи тоже не раскидывали, поэтому собираться нам было не нужно. Слетев с дерева, я только дернул за рукав уже поднимавшегося Мурата и помчался вперед.
Судя по тому, что я видел с дерева, немцы были близко. Собачек уже стало слышно. Нас разделяло метров триста, поэтому бежать надо было тихо. Пролетев с полкилометра, открыли мешочки на ногах, смесь начала медленно сыпаться, а мы устремились вперед.
– Серег, чего так и будем тупо ломиться? – на бегу задал вопрос Мурат.
– Есть предложения? – вопросом ответил я.
– Может, стряхнем?
– Как? Вон они какие умные, ни одной твоей растяжки не зацепили. Молодцы, однако.
– Давай левее уйдем, там болота по карте, может, там и оторвемся?
– Там и утопнем, Мурат, откуда ты знаешь, что там за болота?
– А так мы будем до Дона от них бежать. Слушай, силы-то не резиновые. Я скоро упаду.
– Хрен с тобой, сам уже ног не чую, сворачивай, может, пронесет.
Лай собак слышался все отчетливей. Может, порошок уже кончился, его и было-то мало, а мы уже им пользовались.
Мы свернули, когда под ногами захлюпало, я не успел остановиться. Уйдя с ходу по пояс в воду, от неожиданности вскрикнул. Но крик как-то быстро оборвался. Мурат оказался ловчее меня, да и бежал он сзади. Кинув мне ремень автомата, вытянул он меня быстро, видимо это еще не трясина. Воду выливать было некогда, собачки хоть и гавкали далеко, но рисковать не стал.
Мурат довольно ловко прыгал по кочкам, я повторял его шаги. Когда остановились передохнуть на маленьком островке, на котором рос довольно густой кустарник, я достал карту.
– Мы где? – выдохнул казах.
– Я вообще-то за тобой шел. Погоди, сейчас глянем. Вот смотри, – я достал карту, – это место встречи, мы севернее взяли. Сколько от него мы пробежали?
– Ну, километр, может полтора.
– Тогда, – я почесал затылок, – вот здесь где-то, наверное, – мой палец уперся в место на карте.
– До центра болот недалеко, давай на восток загребать, вроде и загонщики поотстали?
– Да вроде тихо. Дай хоть портянки поменяю на сухие да лохматку выжму, а то уже сил нет.
Сырая одежда была тяжелой, да еще усталость навалилась. Однако одежду мы отжали быстро. Сырые портянки я привязал к ветке кустарника, торчавшего из воды. Привязал, естественно, под водой, подождал немного, отлично, не всплывает ничего. Накрутив сухие, запасные лежали у казаха в мешке, и, сунув ноги в сапоги, вздохнул легче. Хоть на время, но все же ногам полегче будет.
Дальше мы двинули на восток, прямо по болоту. Обдумав по дороге план выхода, решили свернуть на север, когда выберемся из болот. Если немчура нас просчитала, то они двинут прямо к Дону и там приготовят нам встречу. Мы заберем севернее, как встретиться с Дедом, пока не представляю.
Тот остался на берегу, ждать он будет до завтрашнего утра, потом будет выбираться один. Крайнее место встречи – там, где через Дон переправлялись.
День был в самом разгаре, когда лес неожиданно кончился. Упав на землю под деревьями на окраине, я достал карту и бинокль.
– Мурат, оглядись пока, а я прикину куда дальше. – Казах, взяв бинокль, двинул вперед.
«Так, куда нам теперь-то?» – я раздумывал над картой, когда примчался казах.
– Командир, там деревня, – отчаянно жестикулируя, протараторил он.
– Да я сам понял, – не отрываясь от карты, ответил я.
– Вроде фрицев не видно, хотя хрен их знает, конечно.
– Смотри, от нее до Дона четыре километра, ни хрена мы бегать, – искренне обалдев от результата, сказал я.
– Точно, если я сейчас сяду, то встать смогу только под дулом автомата, – пробормотал казах.
– Тогда двигаем вперед, а то и я скоро рухну, – на самом деле, я уже еле-еле стоял на ногах. Усталость, почти бессонная ночь, купание и бег в сырой одежде – все эти события не добавляли сил.
– Как пойдем-то? Там поле, как на ладони будем.
– Пройдем, немного пригнувшись, а потом ползком. Благо лохматки мы не бросили, так просто нас не увидишь. Только давай оружие проверим и почистим, а то я раз пять свой в воду макал.
– Та же история. Ты и пистолет протри.
Сняв сапоги, пусть ноги подышат, я повесил портянки на ветку, а сам уселся на землю. Стянул накидку и разложил перед собой, казах уже проделал то же самое. Раскидав быстренько МР-40, вынул из кобуры наган. Оторвал от нательной рубахи кусок тряпки, стал протирать железо. Когда с чисткой было закончено, двинули в путь, обходя деревню севернее. Перестраховавшись, в деревню идти не решились, мало чего там. Поле было ровным как стол, пришлось ползти метров пятьсот на пузе. Однако чуть язык не прикусил от усталости. Когда деревня осталась позади, решили встать и сделать бросок до рощицы, что виднелась невдалеке. Кто его знает, видел ли нас кто-нибудь, нам было уже все равно. Усталость накатила так, ноги подгибаться начали.
– Слышь, Мурат?
– Да, командир, – устало выдохнул казах.
– Не могу больше. Хоть стреляй! – Командир не должен показывать свою слабость, но мне уже было плевать.
– Давай, обопрись на меня, – предложил казах.
– Ты сам еле идешь, а я ноги стер по самую задницу, – ответил я. Ноги в сырых сапогах я действительно стер очень сильно.
– Серег, осталось всего ничего, погони вроде нет, давай потихоньку, спешить не надо уже.
– Мы с тобой уже три часа, как никуда не спешим, – буркнул я.
Двигались мы, мотаясь из стороны в сторону, еще час, а потом наступил амбец.
– Хенде хох! – выкрик на немецком раздался как гром среди ясного неба.
– Пипец! – я выругался и покрутил головой. Из-за ближайших деревьев на нас смотрело несколько стволов.
– Бросить оружие, руки вверх, – на таком корявом русском языке была отдана эта команда, что меня перекосило.