– Кто ж это тут ползает у меня? – прошамкал беззубым ртом дедан, на вид – лет ста!
– Дед, свои мы, – шепнул я, озираясь по сторонам и убирая маску, открывая лицо. Дед поначалу отшатнулся. Да, влипли мы, даже не начав работать. Надо было как-то выкручиваться. Вон, Мурат уже нож достал, показываю ему, не надо, не трогай дедушку.
– Свои-то кому? Откуда вы тут взялись? – дед расправил плечи и стал как-то враз моложе.
– Советские мы, дедушка, вы тут один?
– Зачем один, старуха в доме. Плохо спать-то стали натощак, больше так сидим.
– Неужто в деревне и натощак? – удивился я. Знаю, конечно, что немчура все отбирала, но у селян всегда заначки есть, иначе бы с голодухи все вымерли.
– Да полицаи тут у нас лютуют. Местные, про всех все знают, забирают все, до крошек. Креста на них нету! – Дед погрозил в темноту кулаком.
– Дедушка, дело есть, поговорим? – так же тихо прошептал я.
– Ну, давай попробуем, только разговором сыт не будешь. Что за разговор-то у вас, «советские»? – как-то ехидно скривился дед, когда произносил последнее слово.
– Вот держи, дедушка, чем богаты, уж извини, – я, развязав сидор, вытянул буханку хлеба и две банки тушенки. Немецкой тушенки, специально такую взяли.
– Эх! Да ты солдат очумел, что ли? А вы как же?
– Ничего, дед, мы ненадолго. Вот про это и хотел поговорить.
– Пойдем в хату, чего тут в кустах-то шептаться, – махнул дед рукой на дом.
– А полицаи не нагрянут? С проверкой? – это Мурат.
– Да не, по ночам не ходют, боятся!
Войдя в хату, дед отдал своей старухе хлеб и консервы, та без слова удалилась. Я заметил, как дед показал ей палец, приложенный к губам. Бабулька молча перекрестилась, скользнула по нам быстрым взглядом и исчезла где-то в глубине избы.
– Ну, служивый, говори, – важно продекламировал дед. – Эвон вы как нарядились-то, не на парад совсем.
– Как вас по батюшке, разрешите узнать? А то неудобно как-то, – извиняющимся тоном спросил я.
– Дед Афанасий, так и зови, – дед сел на лавку.
– Дед Афанасий, нам бы на чердачок к вам попасть…
– Шуметь будете? – покачал головой дед. Я его прекрасно понял, мы-то уйдем, а им здесь жить.
– Самим шума не надо, все будет тихо. Обещаю.
– Что удумали-то? Пострелять кого или посмотреть? – Дед был не промах.
– Так точно. И посмотреть, и пострелять, задание у нас, дедушка, – я кивнул головой и хлопнул себя по ноге.
– Ишь ты, так точно! Давно такого не слыхал.
– Еще не раз услышите, и многое другое. Ну, так что?
– Пойдем, покажу, как ловчее будет.
Вышли в сени, затем на двор. Дед показал на приставленную лесенку и кивнул.
Друг за другом мы поднялись под крышу, когда залез последний из нас, дед ошарашил нас еще одним фокусом.
– Куда стрелять будешь, по Комендатуре? – Дед подмигнул, а мне стало ясно, что дед стопроцентный вояка.
– Так точно, можете что-то предложить? – заинтересованно посмотрел я на деда, стоящего с таким хитрым лицом, что я невольно вздрогнул.
– Идите сюда, – склонившись под нависающей крышей, дед поплелся по чердаку. Мы за ним. Почти в присядку дед подлез к стыку крыши и пола, нажал на одну из досок рукой, та охотно поддалась. Дед Афанасий ловким, коротким движением сдвинул доску в сторону. Приникнув к образовавшейся щели, он несколько секунд смотрел.
– Вон твоя Комендатура, гляди! – он жестом руки указал в сторону щели в крыше.
Вытащив бинокль, я осторожно приблизился и посмотрел. Во блин, как на ладони. Здание бывшей Управы, ныне Комендатуры, стояло к нам торцевой стеной так, что весь парадный подъезд был перед нами.
– Отлично, чуть более пятисот, я думаю, – посмотрев на Мурата, проговорил я.
– Семьсот шагов ровно! – пробурчал стоявший рядом дед Афанасий.
– Дед Афанасий, а вы кто?
– Это я для других дед Афанасий, а для вас, служивые, унтер-офицер Луганов, повоевал я, ребята, в свое время. Артиллерист.
– Ну, вы даете! – осталось только выдохнуть, удивившись.
– Второму можно туда, – дед показал на другую часть крыши.
Мурат скользнул в указанном направлении. После нехитрых манипуляций с досками тоже сделал себе щель.
– Только вот… – запнулся дед.
– Да, дед Афанасий, говорите, – кивнул я ему, предлагая продолжить.
– Уйти постарайтесь быстро, не хотелось бы сгореть здесь. Хочется умереть как человек.
– Почему сгореть? – не понял я.
– Да суки эти, полицаи. Кого заподозрят в укрывательстве или помощи партизанам, сжигают вместе с домом, – поник головой дед.
– Постараемся все сделать аккуратно. У нас оружие, дед, почти бесшумное. Вспышки тоже почти нет, будем надеяться, не заметят.
– Помоги вам Господь! Выполняйте ваше задание, – дед полез вниз, а мы принялись за наблюдение.
– Сколько он сказал? Семьсот шагов? – прошептал Мурат.
– Ага, где-то метров пятьсот десять – пятьсот двадцать. Мы с тобой точку выводили на пять сантиметров вверх?
– Ага, только на четырех сотнях.
– Ну, возьми повыше, смотри у себя, видишь, надпись висит? – Я смотрел через прицел на здание Комендатуры.
– Понял, она вровень с нами почти. Эх, так же без ветра бы и утром.
– Может, так и будет, парней не видишь? – спросил я. Ребята должны минировать подступы со стороны площади. Мы не боялись, что может пострадать мирное население. Оно сейчас сидит по домам, у немцев не погуляешь. А после нашей акции немчура тут все так вытопчет, что все наши подарки им и достанутся.
– Нет, прячутся где-то, – Мурат разглядывал в бинокль округу.
– Я покемарю чуток, толкнешь.
– Давай, я потом тоже. Часа три у нас есть, думаю.
Я поставил винтовку на сошки, проверил магазин и прицел и взглянул. Нормально, стрелять буду, не высовывая ствол из глубины чердака, обзор вполне достаточный, вспышки вообще не видно будет. Откинувшись на спину, прикрыл глаза.
– Серег, подъем, – услышал я голос Мурата.
– Чего, уже время, что ли? – удивился я. Посмотрев на часы, цокнул языком, – однако. Полтора часа пролетело, а казалось, только лег. Ладно, надо глаза промыть.
Достав флягу, брызнул на ладонь и растер по лицу, шее и вискам холодную воду. Хорошо, кусок сахара в рот, пускай тает. Выглянул в щель, темнота уже скоро начнет редеть, середина июля, полностью рассветет около шести. Стараясь не замылить глаз, смотрел по сторонам, не приглядываясь. Главное для нас, чтобы сведения нашего «Штирлица» оказались верны и немецкое офицерье выползло на площадь разом. Если они должны отчалить по своим частям одновременно, это именно то, что нам и требуется. Остальное дело техники. По идее, моделируя на тренировках такую ситуацию, я успевал произвести три выстрела, прежде чем цели покидали сектор обстрела. Проще говоря, пока они будут разбегаться или ломанутся всем скопом назад в Комендатуру, я должен буду успеть сделать дело. Тем более я не один. Цели мы с Муратом распределили так. Казах начинает слева, я справа и идем к центру, это для того, чтобы не стрелять вдвоем в одну цель. Ближние его, я буду работать по дальним. По данным, народу там будет прилично, в оптику мы сможем отличить тех, кто нам нужен, все-таки не километр. Темп стрельбы у новой винтовки такой, что магазин в пять патронов можно опустошить за несколько секунд. Но все-таки будем придерживаться плана. Сразу после стрельбы по основным целям перевод огня на БТРы охраны и пулеметные точки. Нам отсюда видно две таковые, сколько и будут ли вообще БТРы, предстоит узнать в последний момент. Если по нам не стреляют, просто валим отсюда на всех парах. Спрыгиваем вниз и деру со двора в огород. Затем усадом к парку. Если дойдем до леса, дальше будет легче. От дома до парка метров триста, луг, но с понижением рельефа, плюс сам дом нас прикроет. На плане все складывается как надо, будем надеяться, так же и пройдет. Остается только ждать.
– Эх, Фридрих Вильгельм Паулюс, когда-то я читал про тебя, ты мне казался вменяемым человеком. В этом варианте истории не придется тебе в Сталинграде в плен сдаваться. А может, и вообще теперь не дойдет твоя шестая до него. Это ведь благодаря тебе наша армия оказалась на коленях, под Харьковом и Калачом мы потеряли в моем времени, наверное, больше, чем летом сорок первого. Кто знает, как вышло бы, не забери Гитлер четвертую танковую Гота у тебя. Возможно, ты проехал бы через Сталинград катком, хотя, конечно, не в одной четвертой дело. Там и наши здорово выступили, но теперь будет по-другому. Возможно, хуже для нас, а возможно, и лучше. По идее, надо вычищать всю вашу шоблу, а не только пару будущих фельдмаршалов, но у нас ведь и другие группы работают. Сейчас мы здесь, а рядом, может, еще кто, того же Виттерсгейма валит или еще какого-нибудь Шмидта, Листа и им подобных.
За размышлениями прошло полтора часа, я осторожно толкнул казаха.
– Чего, пора? – Мурат не тер глаза, не щурился, будто бы и не ложился вовсе.
– Готовься, осталось не так долго. Думаю, разъезжаться они начнут по зорьке, чтобы раньше прибыть в войска. Источник сообщил, что им пришла срочная директива из ставки фюрера, вот они тут и собрались.
За размышлениями прошло полтора часа, я осторожно толкнул казаха.
– Чего, пора? – Мурат не тер глаза, не щурился, будто бы и не ложился вовсе.
– Готовься, осталось не так долго. Думаю, разъезжаться они начнут по зорьке, чтобы раньше прибыть в войска. Источник сообщил, что им пришла срочная директива из ставки фюрера, вот они тут и собрались.
– Слушай, Серег, а кто у нас такой источник? Ведь это ж где надо сидеть, чтобы знать такую информацию, – Мурат сидел и с задумчивым видом протирал патроны.
– Дырку не протри. Я не знаю кто, где, но рискует этот человек серьезно. Возможно, его после этой операции вычислят, может, даже наши сами его решат списать.
– Зачем? – с удивлением посмотрел на меня казах.
– Сам подумай, возьмут за жопу и будет нам дезу сливать. Или еще что, похлеще. Нет, такие люди долго не живут, знают много, – подвел итог я.
– Понятно, а нас не сольют? – Мурат отложил патроны и магазин в сторону и поставил перед собой винтовку.
– Стараюсь об этом не думать, да и какой смысл? Мы же не преступники, не в мирное время народ крошим.
– Будем надеяться, – Мурат стал чистить и без того чистую винтовку.
Утро накатывалось все сильнее, но небо было темным.
– Серег, дождь бы не пошел, – прошептал казах, глядя в дыру на небо.
– Все может быть, росы, кстати, нет, – ответил я, высунув руку и проведя ей по кромке крыши.
– Во-во, и я об этом, – покачал головой Мурат.
– Думаю, не сильно повредит. Если все же польет, бери чуть выше. Помнишь, Равшан объяснял?
– Да помню я, плохо, следы наши видно будет.
– Если все сделаем аккуратно и быстро, нам по фигу будет, видно их или нет. Сваливать будем так, что пятки сверкать будут.
– Да уж, главное до леса добраться, там легче. Вообще я в городе себя голым чувствую. Другое дело лес.
– Смотри давай – я указал ему направление, а то проболтаем тут, – чего-то расслабились мы, нервы, что ли?
А мандраж утренний уже начал проявляться. Всегда я так, с утра колотит даже летом. Поежившись, присел пару раз и взмахнул руками. Хорошо мы тут в укрытии, а если бы на травке лежали? Там только и можно, что медленно сгибать и разгибать ноги и руки. Да так медленно, что порой кажется, вообще не двигаешься. Когда Равшан учил в учебке двигаться во время ожидания под «колпаком» или «пауком», это было едва ли не самое трудное. Экзамен принимали люди из НКВД, а мы должны были подкрасться на сотню метров незаметно. Вышло, помню, с большим трудом. Перетаскиваешь ногу или руку, а «экзаменатор» в этот момент прямо на тебя смотрит. Кажется, все, амба, но проходит пара минут, тот поворачивает голову в другую сторону, ты выдыхаешь и, наконец, кладешь конечность на землю.
– Серег, это чего такое? – оторвал меня от воспоминаний казах.
– Где? – посмотрев в щель, ответил я.
– На той стороне улицы, там, где забор упавший, – указал Мурат рукой направление.
Я пригляделся, кто-то есть, точно.
– Немец?
– Да на наших похоже, лохматка наша вроде.
– И чего им тут делать? – я покачал головой, не понимая, что идет не так.
– Пойду спущусь, может, случилось что? – предложил казах.
– Осмотрись сначала. Черт, времени ведь нет совсем, что еще за хрень, – я хотел взвыть от злости.
Мурат шмыгнул вниз, а я остался наблюдать. Рассветало, на улицах городка начиналась движуха. Местных гражданских видно не было, зато я увидел грозных полицаев. Троица проследовала по параллельной улице.
Мурат появился неожиданно, тихо щелкнув пальцами. Я ответил. Казах поднялся на чердак и присел.
– В город с юга вошла колонна, Зимин Костю к нам прислал.
– Ну, так мы их и ждем, какого хрена он там придумал?
– Три грузовика пехтуры, два «Ганомага», один из них наш любимый, с зениткой. На сладкое танк, четверка. В центре колонны аж три красивых «членовоза», битком набитые.
– Мурат, ну не тяни! – недовольно фыркнул я.
– Из кузова одного «Опеля», выкинули трех наших. Все связанные и сильно побитые.
– Та-ак! Это еще кто?
– Ребята в бинокль разглядели лейтенанта, из разведки, что с нами шли.
– Е… твою мать! Мурат, нужно валить.
– А задание? – вопросительно взглянул на меня Мурат, но было видно, что думает он точно так же.
– Нас слили, парней сейчас разговорят, если уже не сделали этого. Тогда нам просто придет пушной зверек! – я лихорадочно соображал, как выйти из этой западни.
– Чего, пойду, скажу Иванову, пусть отходят, мы следом?
– Погоди, говоришь «членовозы» все-таки прибыли?
– Ага, и видать все наши клиенты в сборе.
– Зимин далеко?
– Рядом, в квартале отсюда.
– Пусть сюда пробираются, если смогут. Заведешь их во двор, пусть в кустах схоронятся.
– Командир, чего придумал-то?
– Да есть мыслишка. Мурат, дело все равно было гиблое, надо рискнуть. Похоже, я понял, что имел в виду разведчик, говоря: «Надеюсь, наши смерти не будут напрасными!»
– Не доживем мы до встречи с нашими женами, – мрачно заметил казах и закусил губу.
– Иди уже, хватит душу рвать, – я повернулся и лег на пол, поднося бинокль к глазам.
На площади тем временем начиналось представление. Эх, и как я угадал-то? Появились солдаты в черной форме, они гордо вышагивали вдоль короткого строя людей в каком-то рванье. Из-за налипшей грязи на разорванной одежде трудно было рассмотреть военную форму. Но человека, высоко поднимавшего голову, я рассмотреть успел. Разведчик лейтеха с залитым кровью лицом смотрел прямо перед собой. Казалось, что он глядит сквозь эсэсманов. Надо глянуть в прицел, там оптика получше. Приникнув к окуляру прицела, я медленно повел стволом. Точно он, досталось парням не слабо. Но это только начало.
Нет, я не собирался попытаться освободить наших солдат. Как бы горько это ни звучало, но сделать это было невозможно. Мне пришло в голову, что если парней еще не кольнули, то фрицы однозначно устроят смотрины для высшего командования. Дескать, вот, вражеская диверсионная группа, задержана в городе во время прибытия сюда командования. Наверняка местный комендант решит прогнуться. И то, что я наблюдал в прицел, больше всего было похоже именно на это. Дальше все закрутилось каруселью.
Казалось, что прошло всего пару минут, но оказалось больше. Вернулся Мурат, доложил, что парни здесь и ждут приказа. Оставив его наблюдать, я решил спуститься к Зимину.
– Мурат, ты ведь у нас по губам читаешь, посмотри внимательно, будут парни что-то говорить или промолчат.
– Понял тебя, – Мурат разлегся перед бойницей.
Спустившись, я наткнулся на деда Афанасия.
– Чего, ребят, сорвалось? – дед сокрушенно мотал головой.
– Пока нет, парней наших взяли.
– Уходить вам надо. А то и вас прижмут. Если сюда пойдут, я навстречу выйду, говорить буду громко, услышите. Попробую задержать немного.
– Не рискуйте понапрасну, унтер-офицер Луганов, вам еще жить здесь, – я отрицательно покачал головой.
– Плохого ты мнения обо мне, лейтенант. Ты еще не родился даже, когда я с германцами уже воевал, не указывай.
Я только пожал плечами и направился на улицу.
– Там, под навесом, копна сена. Пустая она внутри. У меня трое окруженцев прятались неделю назад, спрячь людей туда. Тех не нашли, может, и твоим повезет, – услышал я вслед.
– Спасибо, дед Афанасий. Не забуду, держи! – я расстегнул лохматку и вынул из-за пазухи немецкий пистолет. Всегда носил два. Добавил запасной магазин и протянул деду.
– И тебе спасибо, может и пригодиться, – забирая ствол, ответил дед.
Мы укрылись, как и предложил дед, в копне сена. Классное убежище дед смастерил. Каркас из веток ивы, на нем в несколько слоев солома. Внутри места хватило всем.
– Серега, не дело задумал, уходить надо, – начал Зимин.
– Саня, посмотрим минут десять, если я прав, то у нас все получится. Вас я позвал, чтобы если что, кучей пробиваться.
– Серег, давай наверх, быстро, – снаружи послышался шепот Мурата.
Я осторожно вылез из сена, показав кулак Зимину.
– Чего у тебя, – спросил я казаха, когда мы оказались наверху.
– Сам посмотри, – указал на щель Мурат.
Прильнув к прицелу, я стал разглядывать площадь. Волосы встали дыбом. Один из парней разведчиков валялся на земле. Двое остальных еще стояли.
– Командир, я разглядел парней, – произнес казах.
– В смысле, – не понял я.
– Говорят они, точнее лейтеха их. Я прочитал, он говорит: «Ты ОБЕЩАЛ, лейтенант! Выполняй задание, и нас тоже».
Меня передернуло, вот значит как. А обещал я ему, что смерть их не будет напрасной.
– Чего делать-то? – растерянно спросил Мурат.
– Смотри! Я сейчас.
Я чуть не бегом кинулся к Зимину.
– Саня, будь наготове, мы работаем. Занимай позиции прямо тут. Уходить будем другим путем.
– Есть, парни, пошли.
Ребята бросились к забору, готовя себе позиции.
– Сань, мины поставили?
– Да, все вывалили. Тихо точно не подойдут. Лишь бы полицаи местные раньше времени не сорвали, – поиграл желваками Зимин.