– Вы молчать пришли? – хмыкнула хозяйка.
Я опомнилась:
– Нет, конечно. Дайте мне адрес Егора.
– Кого?
– Егора.
Стелла в изумлении уставилась на меня.
– Это кто же такой?
– Егор Валентинович Платов, брат Насти Звягинцевой, он раньше жил в квартире на Новокисловской, а потом туда въехали вы.
Стелла рассмеялась:
– Уж извините, но я совершенно не знала, кто занимал до меня квартирку, да и зачем бы?
– Ну иногда люди, когда уезжают, оставляют свои координаты новым жильцам, вдруг кто звонить станет!
Манекенщица тряхнула безукоризненной прической.
– Нет, никаких телефонов или адресов мне не давали.
– А как вы нашли это жилье?
– Очень просто. Купила «Из рук в руки» и позвонила.
– Почему вы оттуда уехали?
– Интересное дело, – вспылила Стелла, – допрос устроили! Делать больше нечего, на ваши вопросы отвечать! С хозяйкой поругалась. Договаривались за сто долларов в месяц, а потом она сначала сто пятьдесят захотела, затем двести, ну я и съехала.
– Дайте телефон хозяйки.
«Вешалка» пожала плечами:
– Давно выбросила.
Пришлось уходить, ничегошеньки не узнав.
Очень не люблю, когда день проходит бесцельно, поэтому домой ехала в отвратительном настроении. По дороге обдумала сложившееся положение и решила – завтра прямо с раннего утра явлюсь на Новокисловский. Небось Регина ведет богемный образ жизни: ложится под утро, встает в полдень. Застану девицу тепленькой в кроватке и узнаю координаты хозяйки. Слегка успокоившись, я довольно бодро вошла в коридор и ахнула. Почти весь пол был устелен газетами.
– Эй, у нас ремонт?
– Нет, – буркнула выглянувшая из кухни Юля.
– Что с полом?
Юлечка закатила глаза:
– Гостья писается.
– Которая? Люся? Или двойняшки?
– Нет, конечно, собака их, болонка придурочная. Словно затычку вынули. И как только в маленьком тельце столько воды умещается.
Будто поняв, что речь идет о ней, собачка, одышливо дыша, вползла на кухню.
– Ей очень много лет, – примиряюще сказала я, – небось стресс испытала, выехав из привычной обстановки, ничего, наладится. Интересно, как ее зовут?
– Муму, – хихикнула Юля.
– Как?!
– Именно так, – подтвердила девушка, – Муму.
Ничего себе кличка, они что, Тургенева не читали?
– Муму, – спросила я, – ты почему везде лужи оставляешь? – Но не успела я закончить фразу, как болонка, апатично вздыхая, присела, и из-под тучного зада полилась блестящая струйка.
– Ну, – торжествующе возвестила Юля, – что я говорила, пожалуйста!
– Может, у нее невроз, – забормотала я, вытаскивая очередную газету.
– Невроз скоро начнется у тебя, – пообещала Юлечка, – я полы мыть с гипсом не могу, так что все писы твои.
Намотав на швабру тряпку, я поинтересовалась:
– А гости где?
– Пошли погулять.
– Ладно, сейчас уберу и приготовлю ужин.
– Люся уже сгоношила, – оповестила Юля и сняла крышку со сковородки.
По кухне поплыл отвратительно кислый запах.
Солянка! Единственная вещь, которую в нашем всеядном доме никто и в рот не возьмет. Вообще мы не привередливы и с одинаковым азартом уничтожаем домашние пироги и покупные пельмени. Но сочетание кислой капусты, сосисок и томат-пасты вызывает у всех только одни слова – спасибо, не хочется.
Сгоряча я хотела вытряхнуть «угощение» в помойку, но потом передумала. Может, Катя попробует выяснить у гостей, на сколько те приехали!
К моменту ужина я уже владела малоутешительной информацией. Во-первых, Катюня вспомнила про милое семейство.
– Люся – медсестра в реанимации, – тихо прошептала она, моя руки. – Я ей и впрямь сказала: будете в Москве, заходите.
– И адрес дала!
Катя молча кивнула.
В ходе ужина выяснилось, что семейство прибыло «не надолго».
– Недели на три, не больше, – пояснила Люся, – хотим девочкам столицу показать, кой-чего купить, ну и в театры походить, в музеи, на выставки.
– Хорошо москвичам, – вступил в разговор Иван, – столько культурных заведений, а у нас…
И он стал быстро поедать солянку. Я встала из-за стола, так и не прикоснувшись к угощению.
Культурные заведения! Да бедные столичные жители туда и не ходят, хорошо, если после тяжелого рабочего дня остаются силы на телевизор.
– Что на ужин? – закричал из коридора Сережка. – Надеюсь, котлеты?
Влетев в кухню и увидев солянку, он скорчил недовольную мину и пробормотал:
– Ну, Лампец, сколько раз…
– Знакомься, Сереженька, – быстро перебила его я. – Это наши гости из Кемерово, кстати, ужин готовила Люся.
– Очень рад, – сбавил тон парень и попросил: – Мне бы чаю, есть не хочется.
Ни Катя, ни Кирюша, ни Юля тоже не прикоснулись к сосискам, засунутым в капусту. Впрочем, приехавшее семейство съело почти все. Остатки Люся выложила на блюдечко и дала болонке.
– Она обожает солянку.
Потом все разбрелись по комнатам, а в «пищеблоке» остались только я и Муму, меланхолично жующая ужин.
– Помочь? – предложила Катя, отчаянно зевая.
– Ладно, справлюсь.
Гора тарелок постепенно перекочевала из мойки в сушку. Нет, ну до чего противная еда, даже мыть посуду неприятно. Тут до уха долетели странные, булькающие звуки. Я обернулась. Несчастная болонка стояла у холодильника, наклонив кудлатую голову.
– Эй, дорогуша, что с тобой?
Муму напряглась и выдала назад только что сожранный ужин. Маленькое тельце собачки дрожало, пушистый хвостик безвольно повис, ушки прижались, а шерстка взъерошилась.
– Ну, бедолага, – вздохнула я, убирая малоаппетитную кучку, – тоже терпеть не можешь солянку, очень хорошо тебя понимаю. На мой взгляд, подобное блюдо и пробовать не стоило.
Муму подняла хвостик и робко замахала им. Я погладила собачку. Она, в конце концов, ни в чем не виновата.
* * *Едва часы показали десять, как я начала трезвонить в квартиру на Новокисловском. Но дверь опять никто не открывал. Небось хозяйка спит. Подергав за ручку и стукнув для порядка пару раз ногой в филенку, я достала сигареты и уселась на подоконник. Надо было прийти пораньше, с чего это я решила, будто Регина станет дрыхнуть полдня. Девчонка небось давным-давно в клубе Горбунова, и мне опять придется ехать туда.
Сигарета как-то странно пахла, словно тлеющая тряпка. Я подергала носом. Вообще я курю недавно и делаю это не слишком правильно. Люди вдыхают дым, а я – глотаю. Все попытки научиться обращаться с сигаретами правильно пошли прахом. Моментально начинается жуткий, раздирающий кашель. Зато «проглоченный» дым вызывает чувство умиротворения. Причем ментоловое курево нравится мне больше всего, и сейчас я курю именно его. Так откуда чад?
Не успела я задаться вопросом, как из замочной скважины квартиры Регины выползла тоненькая синяя струйка дыма.
Быстрее молнии я подлетела к соседней двери и позвонила.
– Что надо? – прохрипел мужик в несвежей футболке. – Пожар начался?
– Именно пожар! – завопила я. – Регина горит!
Мужчина дернул носом и кинулся к телефону. Не прошло и пяти минут, как во дворе взвыли сирены, и на лестничной клетке появились несколько парней в касках с какими-то палками в руках и ящиками за спиной. Действовали они четко и слаженно. Дверь была выбита в мгновение ока, и клубы темно-синего цвета вырвались на лестницу. Мы с мужиком закашлялись.
– Посторонись, – велел один из бойцов, таща нечто оранжевое, – не театр, чего уставились.
Но мы с полураздетым парнем только поднялись вверх на несколько ступенек, наблюдая за суетой.
– Леша, – проговорил мужик.
– Да? – не поняла я.
– Зовут меня так, – пояснил сосед и прибавил: – Ну, спасибо тебе, неровен час все бы сгорели. Вот ведь шалава. Напилась небось.
– Она злоупотребляла?
– Сколько раз на карачках приползала, – вздохнул Леша. – Третьего дня еду, а Регина стоит, качается, ключом в скважину попасть не может – тырк, тырк… Я уж и чаю попил, и поужинал, понес ведро, а она все тычется, да мимо. Ну взял я ключик и открыл. И ведь что странно, явно в стельку нажралась, а запаха никакого. Небось антиполицаем заела.
Или наркотиками накачалась. Но не успела я озвучить пришедшую в голову мысль, как один из бойцов, выйдя на лестничную клетку, сухо спросил:
– Хозяйку знает кто?
– Да, – поспешила ответить я, – а что? Регина Плотникова, манекенщица из агентства «Силуэт», она сейчас, скорей всего, в Доме культуры Горбунова, на фестивале боди-арт.
– Останьтесь до приезда милиции, – велел парень, – показания дадите.
– Зачем? – удивилась я.
Пожарный поманил меня пальцем:
– Идите сюда.
Недоумевая, я двинулась за ним. Квартира оказалась двухкомнатной, огонь затронул только спальню, коридор и гостиная, мимо которой мы прошли, были почти не тронуты, только всюду копоть и неприятный запах. Спальня же черным-черна, особенно странно выглядела кровать с обгоревшим постельным бельем. Несколько пожарных сматывало в кольцо брезентовую ленту.
– Зачем? – удивилась я.
Пожарный поманил меня пальцем:
– Идите сюда.
Недоумевая, я двинулась за ним. Квартира оказалась двухкомнатной, огонь затронул только спальню, коридор и гостиная, мимо которой мы прошли, были почти не тронуты, только всюду копоть и неприятный запах. Спальня же черным-черна, особенно странно выглядела кровать с обгоревшим постельным бельем. Несколько пожарных сматывало в кольцо брезентовую ленту.
– Опознать можете? – спросил парень.
– Кого?
Боец ткнул пальцем в сторону окна. Я проследила взглядом за его рукой и моментально почувствовала, как желудок рванулся к горлу. На полу, странно задрав вверх сжатые в кулаки руки, лежало тело с совершенно обгоревшей верхней частью. Лица не различить, сплошная головешка, только сверкают зубы в почему-то открытом рту. Плечи, руки, грудь – все сплошной уголь. Ниже пояса виднелись голубые коротенькие штанишки, из которых торчали невероятно белые ноги, левая украшена татуировкой на щиколотке – красно-синий орнамент из треугольников и квадратов.
Моя голова закружилась, отвратительный запах достиг ноздрей. Пожарный начал что-то говорить, но слова долетали как сквозь вату, в глазах заскакали точки, потом перед лицом словно повесили марлю, и свет погас.
Когда я пришла в себя, то услышала голос.
– Каждый третий пожар – из-за непотушенного курева, – объяснял мужик в каске, – прямо тянет их себя поджечь. Нажрутся – и с папиросой в койку. Говорим, пугаем, объясняем – без толку. Пьяному море по колено. А тут одеяло синтетическое, подушка новомодная, враз вспыхнуло. Хорошо еще, вовремя заметили.
Да и милиционер, записывавший мои показания, услыхав, что Регина манекенщица, вздохнул и протянул:
– А-а, понятно, пила небось, вот и результат.
– Родственники у нее есть?
Я только покачала головой:
– Понятия не имею. – И это было правда.
Глава 11
Домой я добралась, покачиваясь. На мое счастье, Юлечка спала, а остальные разбрелись кто куда. Я вползла на кухню и машинально открыла стоящую на плите сковородку. Омерзительный запах жареного мяса ударил в нос. По счастью, мойка у нас находится у плиты, поэтому я успела донести выпитый в метро кофе до раковины.
Выпив крепко заваренный чай, я рухнула в кровать и проспала без задних ног до следующего утра. Один раз в комнату заглянула Катя и поинтересовалась:
– Лампа, тебе плохо?
– Голова болит, мигрень, – сквозь сон пробормотала я.
Потом до ушей донесся звон, и в руку впился комар.
– Кыш, кыш, – заворочалась я.
– Тише, – сказала Катя, – я уколола обезболивающее, спи.
То ли баралгин подействовал усыпляюще, то ли подруга добавила в шприц еще и димедрол, но очнулась я лишь в одиннадцать утра.
Яркое солнце било в незанавешенное окно. Я побрела на кухню, держась за голову. На столе лежала записка от Кати: «Ничего не делай, отдыхай». Внизу приписано Юлиной рукой: «Ушла к Нине».
У холодильника поблескивала свежая лужица, очевидно, Муму набезобразничала. Налив себе чаю, я тупо уставилась на гору грязной посуды. И что же теперь делать? Больше всего хотелось плюнуть на все, лечь назад в кровать, обложиться детективами, поставить у изголовья коробочку отвратительно-дорогих, но замечательно вкусных конфет «Коркунов» и погрузиться в вымышленные захватывающие истории. Именно в выдуманные, потому что на самом деле обгоревшие покойники выглядят отвратительно, а уж жареное мясо я гарантированно не смогу проглотить еще очень долго. Но воплощению в жизнь этого плана мешали дети. Тридцать тысяч баксов, жуткая, невероятная сумма, да на нее можно купить дачу, квартиру или джип. Может быть, иди речь о ста долларах, я не стала бы и сомневаться, но тридцать «кусков»! «Нет, Егора нужно искать обязательно. Надеюсь, господин Рагозин, несмотря на всю его святость, окажется после кончины в аду, – думала я, влезая в куртку. – Ну почему мне всегда так везет? Почему именно мне достался ключик от ячейки? Ведь в палате, кроме Иры, Насти и Юли, была еще вполне бодрая Анна Ивановна, всего лишь со сломанной рукой. Ну почему бы Ирочке не отдать ей ключ, почему она выбрала меня!!!»
* * *Возле подъезда дома на Новокисловском толпились возбужденные соседи.
– Вот она! – закричал небритый мужик и ткнул в мою сторону пальцем.
Увидав, что я от неожиданности попятилась, парень стащил с головы грязно-серую кроличью шапку и спросил:
– Не узнала, что ли? Я – Леша!
Стоявшие рядом тетки обернулись и смерили меня с головы до ног подозрительными взглядами.
– Хорошо, вовремя заметили, – выдохнула одна.
– Просто безобразие, – вскипела другая, – надо Надьку вызвать на собрание жильцов! Раз сдаешь квартиру, так следи, чтобы люди прилично себя вели, ведь мы все сгореть могли.
– Ну как она за ними проследит? – улыбнулась третья, толстенная баба в сером стеганом пальто, делавшем ее и без того не слишком стройную фигуру похожей на танк. – Вон в третьем чеченцы устроились, их бояться надо, а не русскую девушку…
– Наркоманку и проститутку, – захихикала первая.
– Откуда знаешь? – не сдавалась толстуха. – Вместе кололись?
Потеряв интерес к нарастающему скандалу, я тихо поинтересовалась у Леши:
– Хозяйку сгоревшей квартиры где отыскать можно?
– Надька щас наверху, у себя, там милиция, еще кто-то, – охотно пояснил Леша. – Пошли ко мне, какао тяпнем.
– Мне эта Надя позарез нужна.
– Пошли, пошли, – торопил парень, – Надюха перед уходом ко мне обязательно зайдет.
Леша жил холостяком и не слишком беспокоился об уюте. Дешевые белорусские обои кое-где пообтрепались, линолеум на кухне вытерся, и занавески скорей были похожи на грязные тряпки. Но хозяин чувствовал себя в таком интерьере уютно и вполне комфортно.
– Тебе сколько ложить? – спросил он, вытаскивая огромную желтую коробку с изображением зайца Квики.
– Какао? – изумилась я. – Я думала, ты шутишь!
– Не, – засмеялся Леша, – люблю до дрожи, замерзнешь на работе, горяченького хватишь, кайф!
– Где трудишься? – для поддержания беседы поинтересовалась я.
– Охранником в гараже, сутки на работе, двое дома, – пояснил Леша, смакуя какао. – А ты? Секунду поколебавшись, я ляпнула:
– Частным детективом.
– Ну надо же! – восхищенно протянул мужик. – Баба, а на такой работе!
Несколько секунд мы наслаждались «любимым напитком детворы», потом неожиданно Леша пробормотал:
– Слушай, ты-то мне и нужна…
– Зачем?
– Видишь, дело какое, – замялся хозяин, – тут все говорят: Регинка пьяная в кровати с сигаретой заснула…
– И что?
Леша почесал не слишком чистую голову, поглядел в окно и наконец решился:
– Да она курить бросила.
– Ну? – удивилась я. – Правда?
– Ага, – подтвердил Леша, – целый месяц продержалась. Я у нее раньше сигареты стрелял, а потом она сказала: «Извини, Лешик, кашель замучил, да и цвет лица портится». Очень она за красотой следила. Бывало, позвонишь в дверь, а у нее морда то кефиром, то сметаной обмазана, маска называется. И потом…
Внезапно он замолчал.
– Что? – поторопила я.
Леша продолжал глядеть в окно.
– Раз начал – договаривай.
– Понимаешь, дело какое, – забубнил «информатор», – я в свое время к ней подкатывался, по-соседски. Давай, говорю, телик посмотрим. А она только рассмеялась: «Не обессудь, Лешка, меня мужики не волнуют». Ну я и отстал. А на двери «глазок»…
И он опять примолк. Впрочем, понятно и без объяснений. Решил завести необременительный роман с красавицей, а та послала не слишком богатого и интересного кавалера куда подальше. Вот Алексей и начал подглядывать в «глазок».
– И кого увидел?
– Мужики к ней и впрямь не слишком ходили, – объяснил Леша, – больше бабы размалеванные, все как одна. Шубы шикарные, а запах на лестнице стоял! Париж! Вчера же, ну примерно за час до того, как ты ко мне в дверь забарабанила, парень явился. И что интересно, своими ключами замок открыл, шмыг в квартиру. Пробыл недолго, ну, может, полчаса от силы, и ушел. Опять ключики вынул, запер все чин-чинарем и исчез. Я подумал, с работы кого послали, а потом загорелось…
– Внешность гостя описать сумеешь?
Алексей напрягся.
– Высокий, но не слишком, метр восемьдесят примерно, тощий, рыжий, в очках. На этого похож, ну в группе поет, придурок такой…
– «Иванушки Интернэшнл»? Аполлон Григорьев?
– Во! Вылитый Григорьев, конопатый.
Не успела я переварить информацию, как из прихожей послышался усталый голос:
– Лешик, ты где?
– Надька, – обрадовался хозяин и крикнул: – Топай на кухню!
Худая, даже изможденная женщина появилась на пороге и плюхнулась на табуретку.
– Какао будешь? – засуетился парень. – Выпей, полегчает!
Но гостья безнадежно помотала головой, потом судорожно зарыдала.
– Ну-ну, – бестолково забормотал Леша, – чего расстраиваешься, сама жива, здорова…