- На той стороне вздохнули с большим облегчением. Этот вздох рычагом запала ударил по психике главаря.
- Рано вздыхаешь, - произнес он свистящим шепотом, - ты насчет наркоты губищи-то не раскатывай! Думаешь, обдолбятся лохи - и можно собирать урожай?! Хрен тебе на всю морду! Героин - тоже валюта. Мы будем пускать его в дело, пока не изыщем возможность безопасно использовать доллары. На чеках, на дозах номера не проставишь. И мы их погоним в Москву, на самые элитные дискотеки. Пускай твои дети, и дети таких же ублюдков, как ты, сызмальства приобщаются к разовой демократии.
Со стороны Мимино, осмотр самолета не вызвал никаких нареканий. Горючего было море: с избытком хватало не только до Ханкалы - на хороший трансатлантический перелет. Посторонними на борту тоже не пахло. Пожилой бортмеханик открывал все отсеки и "нычки" без раздумий, по первому требованию. Деревянный контейнер с запаянным цинком внутри оказался и вовсе вне подозрений. Каждый летун знает, что это такое.
- Жмур? - радостно спросил Мимино, тыча в него перстом.
- Жмур, - кивнул бортмеханик.
- Это есть хорошо! Наш любимый "Аэрофлот" и тут попадает на бабки. Жмура мы вернем за выкуп - или зароем без отпевания. Ладно, иди прогревать двигатели. Взлетать буду сам.
Сквозь дерево и железо я посмотрел на себя: сама безмятежность! Лежу, как гранитный памятник, на который надели штаны, пиджак и рубашку. Все морщинки разглажены, скруглены, исчезли тонкие сеточки на захлопнувшихся глазницах. Нет ни теней, ни полутеней. Лицо и руки одинаково ровного цвета. Таким я себя не видел ни разу. Это и есть самата - состояние, при котором человек становится камнем. Тело не дышит. Зачем ему кислород, если крови больше не существует? Что там кровь, ни одной жидкой субстанции. Все, из чего состоит человек, превратилось в чистую воду со всеми ее чудесными свойствами.
- Все нормально, Салман, - закричал Мимино, поднимая вверх большой палец.
Говорит, все нормально, - подал голос Яхъя, возникая из-за дерюги. Если шофер еще без сознания, могу подменить
- Стоять! Слишком просто все у них получается, - рявкнул ковбой. - Так не бывает, нужно самому убедиться. Может, нашего брата держат сейчас на мушке, и заставляют кричать, что все хорошо.
- Ты куда?! - встрепенулся Яхъя, хватаясь за руку Салмана, как за спасательный круг.
- Останешься старшим, - мрачно сказал ковбой. - Я уже говорил, что делать, если меня убьют. Еще раз скажу: не верьте гяурам, пощады не будет. А ну-ка, - Салман нерешительно почесал в бороде, - а ну-ка, достань Коран.
- Достал, что теперь?
- Раскрой на любой странице, читай, что там написано.
- С какой стороны?
- Как хочешь. На чем взгляд остановится.
- О народ мой! - с выражением начал Яхъя, - Я боюсь для вас дня зова друг друга, дня, когда вы обратитесь вспять; нет у вас защитника от Аллаха - кого Аллах сбил, тому нет водителя...
- Достаточно. Ты что-нибудь понял?
- Нет.
- И я тоже нет. Ну ладно, пошел.
...На землю падали сумерки. В городе робко зажигались огни. Трещали цикады. Дело тронулось с мертвой точки: автобус, со всеми предосторожностями, подъехал к опущенной аппарели.
Никита успел вовремя. Он приехал на старинном "газоне" с брезентовым верхом, когда детишек уже собрались заводить в самолет. На землю упали три бумажных мешка с деньгами, оружием и наркотой. Доллары были в мелких купюрах, оружие - в заводской смазке. Спецназовцу помогал "досрочно освобожденный", пристегнутый к Никите наручниками. Это был сутулый седой старик, еще достаточно ловкий и крепкий, с живыми, пронзительными глазами. Был он одет в спортивный костюм и новенькие кроссовки. Черная куртка "под замшу" висела на сгибе свободной руки. Судя по крутому прикиду, этот товарищ у кума не голодал. Впрочем, "браслет" с него сразу же снял и надели его на вторую руку Никиты.
- Э-э-э, Аслан! - ласково прошептал бородач. - Слава Аллаху, милостивому, милосердному, царю в день суда!
- Ему поклоняемся и просим помочь! Веди нас по дороге прямой, - старик подхватил слова мусульманской молитвы.
Потом они пару минут обнимались, хлопали друг друга ладонями по плечам, по спине и по шее. В конце ритуала Салман достал из-за пазухи, разгладил, встряхнул и надел на седую голову "гостя" каракулевую папаху.
Насколько я понял, все затевалось из-за этого человека. Он - цель. Все остальное - средства: и дети, и самолет, и я, подвернувшийся под раздачу. Деньги и наркоту никто не взвешивал, не считал, все принималось на веру. Автоматы все же опробовали. Дали из каждого по несколько коротких очередей. Вселенское зло салютовало своей удаче.
Как их теперь со склада списывать будут? - думал возмущенный Никита. - Организуют пожар? Или есть у каждой страны специальная неучтенка для таких форс-мажорных случаев?
До полуночи шли торги. Салман отпустил всех, кроме Никиты и экипажа. Водитель успел оклематься - ЛИАЗ отъехал от поднятой аппарели солидно, не торопясь, как от обычной автобусной остановки. Детишки смеялись и плакали. Облегченно вздыхали взрослые. Все утонуло в реве турбин. Самолет развернулся, все быстрей заскользил по бетонке. Где-то в середине пробега, он немного присел на хвост и устремился в ночное небо.
Я улетел, но был еще на земле, рядом с Морданом.
Сашка тоже зря не терял времени - успел позвонить в Мурманск, связаться с Котом. Старый законник дал слово "подсуетиться" и тоже уселся на телефон. С его подачи, Сашка "надыбал" ростовских авторитетов - Черкеса и Ганса. Эти двое должны были выяснить главное: кто затеял весь этот кипиш и ради чего.
На телефонной станции подсчитывали барыши: уточнения шли то из Ростова на Мурманск, то из Мурманска на Ростов, а Сашка Мордан был в этом деле вроде посредника.
Кот раскручивал дело, как стопроцентный опер. Прежде всего, выяснил: кого из ростовской тюрьмы затребовали угонщики. Остальное уже по схеме: узнал человека - ищи ключевые фигуры в его окружении. Кто жареные каштаны заказывал? Кто таскал их из горящей печи? С кем конкретно, можно договориться? А дальше - как карта ляжет. В зависимости от масти, в дело вступает авторитетный посредник, чье слово имеет вес.
Гогу Сухумского нашли где-то в Нью-Йорке. На него выходил непосредственно Кот. Ситуация в его изложении получилась самая нездоровая:
- Все под Богом ходим, милок. Все там будем. От креста на могилке никто не откупится. Последняя воля покойного - закон для живущих. Хорошего пацана хороним, козырного фраера. Предъявы? Да что ты! Какие предъявы?! По твоей "непонятке" дело прахом пошло? - будь добр, исправляйся. Хочешь самолет нанимай, а хочешь Шумахера, но чтобы к утру тело было в Ростове.
Я с интересом прислушался.
- Слышишь, Кот, - отчетливо прозвучало в трубке, - с каких это пор мы стали такими богобоязненными? А если там нет никакого покойника? Если в гробу что-то другое, а? Что тогда?
Старый законник пожевал беззубыми деснами:
- По грехам нашим воздастся. Все что найдете - ваше.
Глава 13
Земля круглая. И в этом полковнику Максимейко лишний раз довелось убедиться. Брехня, что разведчики бывшими не бывают. С развалом СССР закончилась и его государева служба. Настоящие офицеры два раза не присягают.
Они ушли всем отделом. Было такое безвременье, что люди не знали, на чье имя подавать рапорт об увольнении. К руководству спецслужбами приходили случайные люди. Их кадровая политика строилась по принципу личной лояльности.
Уходя, его хлопцы прихватили кое-что из спецтехники и всю "неучтенку": страна уже стреляла вовсю, и было бы глупо войти в новый мир со старыми идеалами, не подкрепив их чем-нибудь огнестрельным.
На душе было паршиво. Особенно, в первое время. Ребята ушли в запой, больше похожий на эпидемию. Валерий Георгиевич их понимал. Самому хотелось выть волком, или нарезаться, ворваться на танке под кремлевские звезды, повести башней туда-сюда и заорать во все горло: "А ну, выходите по одному! Горбатый первый! Я сказал, Горбатый первый!"
А потом позвонила Анастасия. Та самая Настя - бывший внештатный сотрудник, информатор, свой человек в секретариате ЦК. Как он ее про себя называл, "рыжеволосое золото партии". Позвонила дождливым вечером, на секретный домашний номер, доселе ей неизвестный. И назначила встречу. Не где-нибудь - у себя дома! Кому? - бывшему полковнику бывшего КГБ бывшего СССР. Вот тебе и повод для размышлений. Молодая, эффектная женщина, в прошлом - косвенно подчиненная, так... самую малость, по собственной прихоти. У нее в записной книжке такие фамилии!
Размышления были потом. А тогда... Валерий Георгиевич сам не понял, каким таким ветром его подхватило и понесло.
Размышления были потом. А тогда... Валерий Георгиевич сам не понял, каким таким ветром его подхватило и понесло.
- А, это вы? Здравствуйте! - сказала она с милой улыбкой, как будто ждала кого-то другого. - Какой роскошный букет! Огромное вам спасибо, мне давно не дарили цветов. Мужчины считают, что золото лучше - наверное, потому, что дольше не портится.
Максимейко хотел сказать, что так не считает, но не успел. Черт бы побрал этих женщин!
- Проходите, - щебетала Анастасия, - сразу предупреждаю, что секса не будет. Не будет и признаний в любви. Но это не значит, что вы мне противны. Просто сегодня у нас совсем другая задача.
- Как жаль! - притворно вздохнул Максимейко,
хотел было ввернуть соответствующий случаю комплимент, но не успел: она притушила его губы ладошкой.
Все получилось как-то по-глупому: инстинктивно, он отклонился к стене и затылком задел выключатель. Естественно, свет погас. Она, приподнявшись на цыпочки, зашарила рукой по стене, но нашла только его шею. Обняла, тихо охнула и обмякла.
Полковник не был бы мужиком, упустив такую оказию. В то же мгновение Настя сидела в его руках, как пистолет в кобуре, а найти горячие губы было уже делом техники. Два тела слились воедино, теряя рассудок и равновесие. Под ногами скрипел целлофан от растоптанного букета. С шумом, похожим на вздох, опрокинулась вешалка. Раздевать "косвенно подчиненную" Максимейко принялся прямо в прихожей.
- Не здесь, глупый, не здесь! - задыхаясь, шептала она и, как ведущий партнер в танце, отступая, вела за собой. Хотелось надеяться, туда куда надо.
Когда под двойною нагрузкой скрипнули пружины дивана (а может, кровати?), полковник разбирался с колготками. Они распускались рваными лентами, как летний загар. Поэтому трусики Настя снимала сама. И свои и его.
Все в жизни когда-то бывает впервые. И Максимейко - прожженный седеющий волк - впервые в своей жизни занимался сексом по-трезвому. Получалось, как никогда: дважды, не вынимая.
Что там сопела партнерша, Валерий Георгиевич не вникал. В постели она почти ничего не умела. На первых парах это льстило, потом раздражало. Когда, обессилев, он откинулся на спину, Настя зажгла ночник. При свете стало понятно, что это кровать: широкая, ладная, как минимум, на троих.
Под пышной подушкой нашлась у нее и чистая тряпочка. Старый разведчик это отметил. Тогда же мелькнуло первое подозрение, что все специально подстроено. Радость победы прошла. Полковник расстроился, чувствовал себя чуть ли ни потерпевшим, но одеваться пока не спешил.
Анастасия была весела. Накинув халатик, она, как на крыльях, летала по комнате, гремела посудой на кухне. А когда заявилась с двумя чашками кофе, он почти задремал.
- Что нужно бывшим руководителям? - спросило "золото партии", когда кофе был почти выпит.
Подозрения вспыхнули с новою силой. Да, все специально подстроено. От него что-то хотят.
- Ты имеешь в виду меня? - попытался пошутить Максимейко. Но голос звучал агрессивно и сухо. В общем, шутки не получилось.
- Нет, тем самым влиятельным людям, что вышли в тираж, у которых есть все, кроме спокойной жизни?
Кажется, она ничего не заметила.
- Может быть, почести, звания, или признание бывших заслуг на нынешнем высшем уровне? - он брякнул "от фонаря" очевидную глупость и замер в ожидании ответного паса.
- Что ты, конечно же нет! - весело расхохоталась Анастасия. - Ты куришь? Я сейчас принесу пепельницу...
Неожиданно для себя, Максимейко открыто вспылил:
- Конечно курю. И ты об этом прекрасно знаешь, как и точный ответ на поставленный тобою вопрос. От новой власти не примут они ничего, даже рукопожатия, хотя бы из чувства элементарной брезгливости. А нужно им всего ничего: чтобы жить не мешали и уважали. Просто уважали, как обычного человека, на бытовом уровне.
Она округлила глаза:
- Что ты, родной? Успокойся! Никто никого никуда не вербует, даже в мужья. Если тема тебе неприятна, поговорим о погоде. Кстати, где твои сигареты?
- Кажется, в пиджаке.
- Это где?
- В районе прихожей.
- Сейчас принесу...
Оба смущенно заулыбались, потом не спеша покурили и повторно нырнули в постель. Процесс был долгим и обстоятельным. Анастасия постепенно входила во вкус. Что касается Максимейко, он действовал чисто автоматически. Голова была забита другим: в какую дурную затею его против воли собрались втянуть?
Когда оба в конец обессилили, он мысленно почти сдался:
- Тебе от меня что-то нужно? Сделаю все, что могу.
- И даже пообещаешь не психовать?
- Обещаю.
- Хорошо, дорогой. А теперь представь, что ты, как обычно в субботу, приехал к себе на дачу. Замки и запоры на месте, в доме чистота и порядок, на столе бутылка хорошего коньяка, а рядом с бутылкой записка с примерно таким текстом: "Молодец, братан, хорошая у тебя хавела. Можешь бывать здесь по пятницам и субботам. В остальные дни - ни ногой!" Представил?
- Мне-то что представлять? - засмеялся полковник. - В России опять смута. Хлопцы из Гарварда на всех ключевых постах. Отстоится это дерьмо, маленько заматереет, да начнет ковыряться в прошлом и сажать по подвалам мелкую сошку, вроде меня. "Ах, ты сволочь, душил демократию?!" В лучшем случае годика три припаяют, если не откуплюсь. Так думаешь, плакать буду? - отсижу и не похудею. У нас, в бывшем социалистическом лагере, так уж заведено: редко кто застрахован от беды и барака. И я не из их числа.
- А вот ему-то, ему каково, - не унималась Анастасия, - человеку, привыкшему только повелевать?
- Ему то? Ему хреново. Дача что? - тьфу! Надо будет, он десяток таких построит, не обеднеет. Тут дело в другом, тут удар ниже пояса: из Григориев Ивановичей - в Гришки?!
Таких ситуаций в масштабах страны очень и очень много, - параллельно размышлял Максимейко, - бывают и хуже. Милиция спит в оглоблях, без окрика сверху ходит кругами, не знает, кому служить. А реагировать надо. Уже и людей "из обоймы" начали ставить на счетчик. И что интересно, никто до сих пор не додумался делать на этом деньги. А что? - прибыльный и беспроигрышный бизнес, с расценками не для всех. Впрочем, о чем это я? Деньги - всего лишь деньги и не более того. Сколько, может "отстегнуть" человек, не стесненный в средствах, чтобы, к примеру, отомстить за честь своей дочери? Отомстить по полной программе, так, чтобы чертям тошно стало? Ай да Настя! Вот тебе и золото партии! Интересно, сама просчитала, или кто подсказал?
- Послушай, - спросил он в упор, чтобы проверить свою догадку, - то что ты мне сейчас рассказала, это просто пример из жизни?
- Нет, - она опустила глаза, - это первый крупный заказ.
Когда Максимейко вышел на улицу, было еще темно. Он шел по предрассветной Москве наугад, не выбирая дороги, и улыбался воспоминаниям. Было все: ужин с выпивкой при свечах, грустная негромкая музыка, чай, конфеты и разговор по душам, в ходе которого стороны заново узнавали друг друга.
С этого все и пошло. У Насти была светлая голова, здоровый цинизм, обширные связи и мертвая хватка акулы капитализма. Идея прозвучала из ее уст. На нее же легли первоначальные хлопоты: регистрация, уставной капитал, непредвиденные расходы. А он что? Его удел - черновая работа плюс личный состав. Основательно застоявшийся личный состав, которому не помешает хорошая встряска.
Любитель чужих дач и хорошего коньяка даже не понял, откуда дохнуло бедой. Хозяин справлял именины. Как обычно, гуляла братва, был самый разгар безудержного веселья. И вдруг, несколько здоровенных харь ворвались в дом, как курей повязали охрану. Кто такие? - не понял никто, но не менты, это точно. Их начальник тоже сидел за столом и был еще в трезвом уме, он бы своих признал.
Гостей уложили носами в салат, а виновника торжества затащили в подвал. Там его не спеша попинали для освежения памяти и стали требовать номера каких-то счетов, какие-то шифры от швейцарких банковских сейфов. При всем притом, его величали "погонялой" настоящего хозяина дачи.
Обалдевший крутой пару раз порывался сказать, не я, мол, это, накладочка вышла! Но каждый раз, доходя до частицы "не", ловил зубами сапог.
Незваные гости ушли, очистив карманы гостей и хозяев. Изымалось все: деньги и документы, золото и оружие. В общую кучу упала даже красная корочка начальника ОВД.
- Смотри! - сказали они крутому, перед тем, как покинуть дачу, - надеемся на твою память. Не вздумай ударяться в бега! Морду твою мы запомнили, достанем из-под земли. Ты пока подлечись, хорошенько поразмышляй. Может, что-нибудь путное и припомнишь. А мы через недельку-другую наведаемся еще.
Любитель хорошего коньяка рвал и метал. Забросил дела, поселился на даче и жил в предвкушении мести. К новой встрече подготовились основательно. Был созван военный совет, объявлена тотальная мобилизация. Под знамена призвали сотню боевиков из дружественных группировок. По всем каналам, в том числе, по линии МВД навели справки. Тщетно. Чужаков, похожих на беспредельщиков хотя бы по габаритам, в городе не приметили. Не встречались такие ни в дачных поселках, ни в окрестных деревнях. Кто они, откуда берутся в таких количествах, кто послал и, главное, что им надо? - это все оставалось загадкой.