- Я Винсент де Онори, следующий граф в этих владениях, - прошептал я. Каждое слово давалось мне с трудом. Казалось, язык распух, а губы занемели.
Три красавицы смотрели на меня игриво, почти вызывающе.
- Так давай подружимся со следующим графом, - сказала Фамьетта, и все они с легкостью рассмеялись.
Горящая головня вдруг откатилась от костра и опалила мне лодыжку. Я тихо ойкнул, бархатные бриджи оказались прожжены. Над голенищем высоких сапог расползалась дыра. Знакомство мне дорого обошлось. Я надеялся, что дублоны из кармана сейчас тоже не посыплются на землю, чтобы кто-то мог проворно их подобрать. Например, те низкорослые существа, которых я замечал то на деревьях, то в кустах. Они, казалось, шастали повсюду.
- Ну, вот мы и знакомы, - почти пропела Меллисандра. Ее смех тек ко мне серебристым ручейком и полностью завораживал.
- Всегда приятно знать, с кого будешь собирать налоги на землю после очередных графских похорон, - ехидно добавила Роксана.
- Простите? - я не понял.
- Видишь, старик ему ничего не сказал, - Роксана взглянула на Фамьетту так, будто выиграла пари. - Я была права.
Она протянула руку вперед, но величественная дама в золотом даже не шелохнулась, будто заранее знала, что подруга лишь опалит об нее пальцы. Раздался тихий всхлип.
- Ну, зачем ты так, - Роксана насупилась. - Он ведь тоже должен платить нам дань, когда придет его черед наследовать. Иначе мы затопчем его пахотные поля и перебьем всех селян.
- Его отец об этом знал и не платил, - недовольно заметила Меллисандра.
- Однако он не похож на отца, - Фамьетта разглядывала меня внимательно и даже немного заинтригованно.
- То есть он более щедрый, - я заметил в речи рыжей скептицизм. - Или ему больше жаль крестьян. Старику вот будет жаль только если мы раздерем и его собственное горло. Он спит и грезит стать королем.
- Но этот другой, - Фамьетта взмахнула рукой, в миг пресекая все споры, похоже, в этой маленькой компании лидировала она. - Не такой, как его отец. Особенный. В нем есть что-то... наше.
Она тоже принюхалась.
- Но он никто, просто человек, - Меллисандра сжала кулаки. Я вдруг представил ее парящей над обрывом и манящей меня к себе, на верную смерть. Она бы это могла. Радуга вокруг нее, подобная ореолу, могла создать любые иллюзии. Иногда это меня пленяло.
- Не просто человек, - Фамьетта провела пальцем по цепочкам на своей ладони, закрепленным в колечки на пальцах, и те разом зашевелились, как живые змеи из золота. Как конечности саламандры.
- Поди сюда, мальчик, - она поманила меня к себе. - Винсент, говоришь? Мне нравится твое имя, и многим в моем мире понравилось бы твое лицо.
- В вашем мире? - взволнованно и с недоверием переспросил я. - Но вы говорили, что этот мир вокруг - ваши угодья. Так зачем же идти куда-то еще.
Опять смех. На этот раз почти беззлобный.
- Смышленый малыш, но уже не ребенок, чтобы его похищать.
Кажется, это сказала Роксана. Три голоса сливались для меня в одну мелодию, и я уже не мог различить, кто из них что говорил.
- Хочешь пойти станцевать с нами на полях? - пригласила Меллисандра. - На пахотных полях твоего отца?
- Это так весело танцевать под луной, - добавила Роксана. - И топтать посевы.
- И ломать капканы.
- И опрокидывать кринки с молоком.
- И выжигать рожь.
- И насылать плесень на хлеба.
- И убивать людей - этих глупых насекомых в нашем мире. В мире, который изначально после падения принадлежал нам.
Женщины смеялись, а я весь съежился у костра, будто его пламя могло меня от них защитить. Бесполезный карабин лежал рядом, и какое-то существо из леса уже осматривало его, даже трогало, но я то знал, что пули мне не помогут.
- Ведьмы, - хотелось прошептать мне, но я понимал, что существа, которые стоят передо мной, куда более древние и опасные, чем те, которые занимаются в закрытых хижинах колдовством. Ведьмы лишь пытаются призвать себе на помощь чары, которые пошли от этих существ. А сами эти существа сейчас стоят рядом с моим костром, который вот-вот затухнет, потому что длинные тени от их фигур уже ложатся на пламя и оно шипит, как от контакта с ветром и водой.
Мне стало холодно, хотя я сидел у огня.
- Пошли танцевать, - настаивала Меллисандра. Она протягивала ко мне руки, гибкие и цепкие, как сухие ветви кустарника.
- Пошли, тебе понравится с нами плясать, но за ночь ты стопчешь свои башмаки.
- И ноги сотрешь до крови.
- Даже сильнее. До самой кости.
Новый взрыв смеха сотряс мое сознание. Я пьянел от этих звуков. Они сводили меня с ума. Но даже в таком состоянии разум четко отмечал, что Фамьетта нравится мне больше остальных. Возможно потому, что она здесь самая сильная и самая соблазнительная. Я не мог оторвать взгляда от полушарий ее груди, от шнура в корсаже, который извивался, как живая змея, от тонкого стана, затянутого в корсет, как в стальной лист. Я знал, что она может вырвать мне глаза или сжечь их прямо в глазницах из-за того, что я так беззастенчиво пялюсь на нее, но мне на какой-то миг стало все равно. Я хотел ее, несмотря на то, что она вся будто создана из огня. Она сама огонь. Но я жаждал сгореть в ее объятиях. Мне до боли хотелось обхватить руками тонкий стан, гибкий, как у саламандры и пусть контакт с ее кожей обратит меня самого в золотую глыбу. Мне все равно.
- Саламандра, - прошептал я одни губами. Этим именем назвать ее было бы правильнее и точнее. И она вдруг улыбнулась мне в ответ. Почти призывно. Я с трудом сглотнул. Сейчас я готов был бы пойти с ней куда угодно, даже если она сама сбросит меня в обрыв.
Де другие дамы смеялись так, будто хотели заманить меня даже не в разбойничье логово, а в место куда пострашнее.
- Да, не трусь же, пойдем. Неужели ты не любишь развлекаться, - не отставала Меллисандра. - Светский щеголь в деревне забыл о торжествах. Или твой отец против того, чтобы ты веселился.
- Что еще можно ждать от сына такого отца, - равнодушно проговорила Фамьетта, но ее равнодушие задело меня сильнее, чем любое презрение. Я будто получил пощечину и никак не мог прийти в себя.
Карабин под моей рукой выстрелил, потому что крохотное существо все-таки надавило на курок. Пуля задела мои пальцы и расщепила полено, которое я собирался отправить в огонь. Я почему-то не мог отделаться от ощущения, что она должна была меня убить или хотя бы смертельно ранить. Дамы смотрели на меня слегка разочарованно. Неужели живой я не так симпатичен, как мог бы оказаться мой труп.
- Милый мальчик, - протянула Миллисандра так издевательски, что любой был бы унижен.
- Но не тот, - эхом повторила Меллисандра. - Совсем не тот. Не тот, перед кем, нам сейчас следовало бы сделать реверанс.
Она хитро посмотрела на своих подруг, как если бы совершенно простая фраза имела для всех троих какое-то особое значение.
- Пошли, - пропела она и развернулась в сторону чащи.
- А как же он? - Роксана не хотела уходить та просто.
- Его так легко не тронешь, - бабочки в волосах Меллисандры еще сильнее забили крылышками. - А жаль. Он мог бы стать нашим избранным для сегодняшнего развлечения. Он ведь все-таки аристократ. У нас давно уже не было гостя-аристократа на ночном собрании. Видно придется опять выбрать какого-нибудь крестьянина.
- Зачем? - я не должен был задавать вопрос, но не смог удержаться.
Женщины обернулись ко мне так удивленно, будто считали, что я вообще не могу их расслышать. Наконец, Роксана хищно улыбнулась.
- Чтобы потанцевать с нами, - пояснила она, тряхнула рыжими волосами, как плащом и уже не она, а рыжая лиса убегала т меня в чащу.
Последние мгновение я мог наблюдать за изящной рукой Фамьетты, ласкавшей зверька, а потом видел уже только опаленную тушку белки на земле недалеко от костра. У меня голова шла кругом, в ушах все еще стоял серебристый смех. Такой гадкий, ехидный, издевательский. И все равно такой красивый.
Мне стало дурно. В глазах помутилось. Казалось, прямо сейчас меня вырвет, но этого не произошло. Еще бы. Стоило ли опорожнять и без того пустой желудок. Слишком поздно я заметил, что мой ужин исчез прямо с вертела. Монеты, табакерка и ажурный носовой платок из кармана тоже куда-то пропали. Нужно было внимательнее следить за теми странным существами, что вертелись вокруг костра. А я вместо этого уставился на обольстительные женские фигуры и поплатился за это. А было бы за что. Возможно это вовсе и не женщины флиртовали со мной. Падшие создания леса, духи природы, нечисть, имеющая сходство с девицами, о которых я мечтал. При чем лишь отдаленное сходство. Я вспоминал нечеловеческие черты своих новых подруг и сам содрогался от мысли, что они меня совсем не отпугнули. Ни кожа саламандры, ни перья и бабочки, будто произрастающие прямо из волос, ни лисий мех на коже, ни конечности похожие на сухие ветки. Красота и уродство в одном лице. Меня должно было бы от этого тошнить, а я ощущал лишь болезненное желание.
Все было так сложно.
- И какого сейчас храбрецу, который пошел охотиться на нечисть, - в моей голове, как проклятие, зазвучал презрительный голос Магнуса, хотя его самого, конечно же, не было рядом.
Зато какой-то шаловливый огонек продвигался сквозь листву. Я не сразу различил мальчика в зеленом. Это он вроде бы нес фонарь, хотя самого фонаря я не видел. Но свет двигался рядом с ним. Свет в форме мерцающего шара.
- Эй, ты, - окликнул он меня, едва от моего костра остались лишь затухшие головни. - Устал плясать на полях и решил присесть тут. Это не твое место.
- Я и не ходил сегодня плясать, - ответил я, игнорируя наглость. Он обращался ко мне, как к давнему знакомому, хотя я совсем его не знал.
- Надоело? - острые уши шевельнулись под зеленой шапкой, сшитой в форме клинового листа. Со стороны казалось, что это именно кленовый лист обмотали вокруг его золотистой головы и придали черенку вид украшения. Он был похож на лакея. Только его зеленая ливрея и бриджи тоже как будто были сшиты из листьев, что придавало одежде роскошный и щегольский вид. Лакеи так нарядно не выглядят и не ведут себя так развязно.
Он принял меня за кого-то своего. За кого-то, кто пляшет на полях всю ночь вместе с остальными. И я решил подыграть ему.
- Не то чтобы надоело, - с деланным безразличием признался я. - Мне просто не хватает компании.
- Да там ее полно, - весело отмахнулся он.
- Я имел в виду моего личного компаньона.
Теперь он посмотрел на меня уже с явным интересом. Обратил внимание на распахнутый ворот и кровь.
- От тебя несет человеком, - он принюхался к крови. - Недавно убил?
Я медленно кивнул, не желая признаваться в праве.
- Но ведь еще не полнолуние, - обвинил он. - раньше полнолуния нельзя.
Я виновато пожал плечами.
- Ты ведь не выдашь, - как легко оказалось притворяться и лгать.
В один миг он оказался рядом. Нечто похожее на фонарь бухнулось на землю рядом с ним и тут же перестало сиять. Его губы легко коснулись моей кожи, чтобы жадно слизнуть кровь. Лишь с трудом я заставил его отстраниться.
- Пойдем со мной, - с придыханием прошептал незнакомец. - Мы спляшем вместе на зло другим. И вместе напьемся, когда придет срок. У меня припрятан серп в дупле дерева, я могу кого-нибудь зарезать.
Мне стало дурно, но я не подал вида. Моя кровь поблескивала на его губах. Он придвигался все ближе, а его потухший фонарь недовольно шипел. Мне даже почудилось, что это живое существо. То ли кукла, то ли женщина похожая на шар размером с кулак. Я уже ничему не удивлялся.
- Пошли, - он потянул меня за рукав. - В отличие от тебя я скороход, а ты кажется немного медлителен.
Я заметил, как проворно он двигается, но промолчал.
- Я мог бы пронести тебя над всем королевством всего за одну ночь, - похвастался он. - Я делаю так с путниками, которых застаю в сумерках на дорогах. Проношу их над всей страной всего за одну золотую монету. А потом сбрасываю их в пропасть. Ну знаешь там где ущелье в самом конце этой проклятой страны.
- Почему ты называешь эту страну проклятой. По-моему она благословенна, - я рассчитывал это лишь с учетом отцовского богатства. Нечисть на его землях как раз в счет не шла.
- Ну, потому что ею будет править он... разве сам не знаешь, - парень заворожено уставился на луну, проглядывающую сквозь ветви деревьев и его глаза расширились, сами напоминая две круглые луны.
Я действительно не знал, что ответить. Мне мало, что было известно. Но я уже считал себя хорошим актером, потому что смог ввести этого встречного в заблуждение. Если только смог.
А вдруг он тоже притворялся?
Его фонарь уже сам летел перед нами, озаряя путь. Он вел нас из леса к пахотным полям. Визг и крики, доносившиеся оттуда, сразу меня насторожили. Похоже там и впрямь шли пляски, как в дни сбора урожая, когда селяне поют и танцуют, украшают лентами стога, пьют крепкие напитки и празднуют. Но сейчас праздник был другим. Я сразу уловил различия. Крестьян там как раз не было. Восхитительные наряды с деталями, как на маскараде в свете луны производили поистине зловещее впечатление. Я замер, хотя мой друг тянул меня в пляс. Н удивлялся тому, что я такой пассивный, тянул меня за рукав, так, что ткань трещала, царапал, кусал до крови, злился, что я не уделяю ему достаточного внимания. Его живой фонарь меня обжигал, а я все не мог оторвать взгляд от буйства красок, мистические знаков, лиц, похожих на маски и крыльев. Да, самых настоящих крыльев, которые двигались за спинами собравшихся и были живыми, а не пришитыми к дьявольским костюмам. Хвосты и рога шевелились. Отвратительные ступни с когтями выглядывали из-под шитых золотом юбок, плешивые затылки обрамляли живые черви вместо локонов, темно-синие наряды на самом деле оказывались павлиньими перьями, растущими прямо из кожи, шляпки в форме грибов действительно были ядовитыми грибами. Мелькали копыта под бриджами кавалеров, и они топтали отцовские поля, и я пришедший сюда воевать с нечистью, не мог вымолвить ни слова. Потому что при всех своих жутких уродствах это сборище было прекрасным. Настолько прекрасным, что их лица и манеры полностью заворожили меня. Одна фея со стрекозиными крыльями посмотрела на меня, и я понял, что сейчас отдал бы этому сборищу не только посевы, но и все отцовское добро, если только эти изумительные создания примут меня в свои круги.
И это с ними я хотел воевать.
Опасные и красивых, они, к сожалению, оказались еще и кровожадными. Восхитительные твари. Они не обращали внимания на меня. А я сходил с ума по каждому из них. По каждому и по каждой, не зависимо от пола. Да и имел ли для них значения пол вообще. Они ведь нечеловеческие создания. Но, кажется, они приняли меня за своего. Лишь кто-то заметил, что от меня разит человеком. Это был красавчик, похожий на черта с копытцами и хвостом, но внешне очень даже привлекательный. Дама с веером из павлиньих перьев, плотно вросшим ей в руку тут же объяснила это тем, что, наверное, я недавно воровал что-то в деревне и теперь на мне остался запах людей. Пусть думают так.
Я жадно разглядывал каждого, а мои ноги сами двигались в пляс в такт их чудесной музыке. Я танцевал уже несколько часов без остановки на отцовских полях, под сияющей луной, в компании нечеловеческих существ. По натертым ступням у меня уже сочилась кровь, а я ощущал себя невыразимо счастливым. Что если этот дурман развеется утром, и я проснусь с ногами стертыми до кости, уже не способным подняться, а только полсти. Что если я допляшусь до того, что больше вообще не смогу ходить? Ну и пусть. Мне было все равно. Такой миг этого стоит. Я был своим в кругу восхитительной нечисти. Я смотрел на нечеловеческие лица. Наблюдал за волшебными фокусами. Пьянен от музыки, ритм которой все ускорялся.
И вдруг я заметил одно напуганное существо в кругу неземных созданий. Оно трепетало от страха, усталости и боли. Оно было здесь таким чужеродным и отвратительным. Почти как гадкое раздавленное насекомое среди ярко оперенных птиц. Мне совсем не было жаль его, напротив я ощутил омерзения. В контрасте с неземной красотой он смотрелся так убого. Я не сразу осознал, что это человек. Всего один смертных в кругу бессмертных. Крестьянин, судя по одежде. Бедняк из ближайшей деревни. Он узнал меня, и его глаза теперь молили о помощи. Какой затравленный у него был взгляд. Неужели он не понимает, какую честь ему оказали, пригласив сюда. Вернее заманив. Но это было не важно. Этот грязный крестьянин может танцевать всю ночь под чудесную музыку в кругу волшебных созданий, а ему страшно. Я не мог его понять.
- Отстань! - я отпихнул его, когда он вцепился мне в рукав и заметил, что пальцы на его руке раздроблены.
- Попробуем его на вкус, - прошептал мой спутник, доставая что-то из кармана одежды. Стилет. Тонкие пальцы пробежали по лезвию. - Я не боюсь железа. Вопреки преданиям людей. Нужно же как-то добывать угощения.
Он нарочно задел кончиком лезвия плечо уставшего измотанного мужчины, который и мог бы упасть, но его подогнувшиеся ноги все еще продолжали выделывать какие-то причудливые па, будто дергал его как марионетку и заставлял продолжать пляску.
Капелька крови выступила как рубин. Такая красота под грязной истрепанной одеждой. Такая роскошь. Мой друг облизнулся.
- Кровь, - прошептал юноша в золотой маске. Я присмотрелся и понял, что это вовсе не маска, а его настоящее лицо, окаймленное золотыми ветвистыми рогами.
Другие принюхались.
Человек, минуту назад моливший меня о помощи, напоминал загнанного зверя. Кажется, его ступни кровоточили, как мои. Существа вокруг жадно хватали своих когтями живое тело. Он падал, а ноги все равно продолжали отчаянное движение.
Я отступил прочь, позволяя другим окружать его все теснее. Я не мог смотреть на то, что они с ним собираются сделать. Ведь это все уже не забава. Красивая дама, из чьей кожи образуя воротник, прорастали павлиньи перья, целовала меня, а я ничего не чувствовал. Ее губы были безвкусными, как вода. Роскошное платье состояло не из кружев, а из таких же перьев прорастающих прямо из ее кожи. На миг я отдался во власть ее поцелуя, потому что не желал слышать крики, доносящиеся будто издалека. Но ведь человек кричал совсем рядом со мной, а я не мог и не собирался ему помочь. Как это на меня не похоже. Похоже, волшебное общество сумело развратить меня всего за ночь. Я все еще не верил, что в него попал.