Профессор положил на верстак пятьсот евро и поблагодарил часовщика.
— Кто, по вашему мнению, ее создал? — спросил тот. — Не припомню ничего подобного.
— Вы проделали фантастическую работу, — сказал Айвори, — у вас золотые руки, и я не премину рекомендовать вас моим друзьям, если потребуется отреставрировать ценную вещь.
— Буду рад поработать для них, если они проявят чуть больше терпения, чем вы, — ответил мастер, провожая нас до двери.
— Какой еще способ потратить мои деньги вы придумали? — язвительно поинтересовался Айвори, когда мы вышли на улицу. — До сего дня я не видел ничего более трансцендентного!
— Нам нужен лазер, — объявил я. — Мощный лазер сможет перезарядить устройство, и мы получим новую проекцию карты. Возможно, наличие третьего фрагмента позволит нам обнаружить нечто важное.
— Мощный лазер… и только-то? И где же нам его взять? — раздражился Айвори.
В разговор вступил Вим, не проронивший ни слова, пока мы были в мастерской.
— Лазерная установка есть в Амстердамском свободном университете, в ЛЦ. Факультеты физики, астрономии и химии по очереди на ней работают.
— ЛЦ? — переспросил Айвори.
— Лазерный центр Свободного университета, — пояснил Вим, — его основал Хогерфорст. Я учился на этом факультете и хорошо знал профессора; он ушел на пенсию, но я могу с ним связаться и попросить похлопотать, чтобы нас допустили к установке.
— Так чего же вы ждете? — спросил Айвори.
Вим достал из кармана небольшой блокнот и начал нервно перелистывать страницы.
— У меня нет его номера, но я позвоню в университет и узнаю.
Вим минут тридцать говорил по телефону, сделал с десяток звонков, пытаясь отыскать Хогерфорста, но вернулся ни с чем.
— Удалось узнать домашний номер телефона, и стоило это немалого труда, но ассистент сообщил мне неутешительные новости: Хогерфорст в Аргентине, на конгрессе, и вернется только в начале следующей недели.
То, что сработало один раз, имеет все шансы сработать снова. Я вспомнил о Крите и хитрой уловке Уолтера, когда нам понадобилось такое же оборудование. Он тогда представился шишкой из Академии. Я взял телефон Айвори и позвонил Уолтеру. Его голос в трубке прозвучал мрачнее мрачного.
— Что случилось? — спросил я.
— Ничего!
— Я слышу по голосу, Уолтер. В чем дело?
— Говорю же — ни в чем.
— Я не отстану, вы явно не в своей тарелке.
— Вы звоните по «посудному» вопросу?
— Не ребячьтесь, Уолтер, с вами явно что-то не так. Вы пили?
— А если и так! Я волен поступать как пожелаю.
— Сейчас только семь вечера, где вы?
— У себя в кабинете!
— Вы нализались на рабочем месте?!
— Не выдумывайте, я слегка навеселе! И не поучайте меня, я сейчас не в том состоянии, чтобы выслушивать ваши назидания.
— У меня и в мыслях ничего подобного не было, но я не повешу трубку, пока вы не объясните, в чем дело.
Уолтер замолчал. Я слышал в трубке его дыхание, а потом он вдруг разрыдался.
— Вы что, плачете, Уолтер?
— А вам что за дело? Лучше бы мне никогда с вами не встречаться…
Я не знал, отчего Уолтер впал в такое состояние, но его последние слова сильно меня задели. Снова тишина, опять всхлип. Уолтер шумно высморкался:
— Простите меня, я не то хотел сказать.
— Но сказали. Чем я провинился, за что вы так на меня обиделись?
— Вы, вы, вы, всегда и повсюду только вы! Уолтер, подите туда. Уолтер, сделайте это. Если вы звоните, значит, вам нужна услуга. А не говорите, что просто хотели узнать, как я поживаю!
— Именно это я тщетно пытаюсь сделать с самого начала разговора.
Уолтер затаился, уже в третий раз, он размышлял.
— Вы правы, — наконец произнес он с тяжелым вздохом.
— Выкладывайте, что вас так расстроило.
Потерявший терпение Айвори начал подавать мне знаки, и я отошел подальше, оставив его в обществе Кейры и Вима.
— Ваша тетушка вернулась на Гидру, и я никогда в жизни не чувствовал себя таким одиноким, — со слезами в голосе поведал мне Уолтер.
— Вы хорошо провели уик-энд? — спросил я, молясь в душе, чтобы так оно и было.
— Не то слово, каждое мгновение было чистой, упоительной идиллией.
— Значит, вы должны быть безмерно счастливы, а не изображать мировую скорбь.
— Я по ней скучаю, Эдриен, вы не представляете, как мне ее не хватает. Я никогда не переживал ничего подобного. До встречи с Эленой моя любовная жизнь была пустыней с редкими оазисами, которые оказывались миражами, но с ней все всерьез, все по-настоящему.
— Обещаю не говорить Элене, что вы сравнивали ее с пальмовой рощей, это останется между нами.
Кажется, моя шутка заставила Уолтера улыбнуться, и настроение у него поднялось.
— Когда вы должны снова встретиться?
— Мы не назначали даты, ваша тетушка была ужасно смущена, когда мы ехали в аэропорт, Боюсь, она даже плакала, вам ведь известна ее деликатность. Всю дорогу она смотрела в окно, но я понял, как сильно она опечалена.
— И вы не условились о новой встрече?
— Перед отлетом она сказала, что продолжать наши отношения было бы неразумно. Ее жизнь — на Гидре, рядом с вашей матушкой, кроме того, у нее магазин, а я живу в Лондоне, просиживаю штаны в своем мрачном кабинете в Академии. Нас разделяют две с половиной тысячи километров.
— Боже, Уолтер, и вы еще называли меня неуклюжим медведем! Выходит, вы не поняли смысла ее слов?
— Она имела в виду, что предпочитает закончить нашу историю и больше со мной не видеться, — прорыдал в трубку Уолтер.
Я дал ему успокоиться.
— Вовсе нет! — Мне пришлось почти кричать, чтобы несчастный влюбленный отреагировал.
— То есть как это нет?
— Смысл сказанного Эленой был прямо противоположным. Ее слова означали «приезжайте поскорее ко мне на остров, я буду каждое утро ждать вас с первым паромом».
Если я не ошибся, наступившая пауза была четвертой по счету.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Но почему, как?..
— Она ведь моя тетушка, не ваша!
— И я благодарю за это Небеса! Даже обезумев от любви, я бы ни за что не стал флиртовать со своей теткой, это был бы верх неприличия.
— Само собой разумеется!
— Что мне делать, Эдриен?
— Продайте машину и возьмите билет на самолет до Гидры.
— Вы — гений! — прежним бодрым голосом воскликнул Уолтер.
— Благодарю, друг мой.
— Вешаю трубку, возвращаюсь домой, ложусь в постель, ставлю будильник на семь, а завтра, прямо с утра, отправляюсь в гараж, а потом в турагентство.
— Окажите мне небольшую услугу, прежде чем уедете, Уолтер.
— Все, что угодно.
— Помните наше маленькое приключение на Крите?
— Помню ли я? Еще бы мне не помнить! Я до сих пор смеюсь, когда вспоминаю, какое у вас стало лицо после того, как я уложил того охранника…
— Я в Амстердаме, и мне необходим доступ к таким же установкам, как на Крите. То, что меня интересуют, находятся в кампусе Свободного университета. Сумеете помочь?
Уолтер помолчал, размышляя.
— Перезвоните мне через полчаса, посмотрим, что я смогу сделать.
Я вернулся к Кейре. Айвори предложил поужинать в гостинице. Он поблагодарил Вима за помощь, сказав, что вечером мы обойдемся без его помощи. Кейра спросила, как дела у Уолтера, и я ответил, что хорошо, даже прекрасно. В середине ужина я извинился и поднялся наверх, чтобы позвонить. Номер Уолтера оказался занят, потом он наконец снял трубку:
— Завтра в 9.30 вас ждут в Амстердаме, на улице де Бойлелаан, 1081. Не опаздывайте. Лазер будет в вашем распоряжении один час, и ни минутой больше.
— Вы волшебник! Как вам это удалось?
— Все равно не поверите!
— Рассказывайте!
— Я связался с университетом, представился президентом нашей Академии, сказал, что должен немедленно поговорить с их генеральным директором и прошу его как можно скорее перезвонить мне в Академию, оставил номер телефона и электронной почты — дабы не решили, что это шутка. Дальше все было легче легкого. Через четверть часа мне позвонил из Амстердама директор Центра, некий профессор Убах. Я рассыпался в благодарностях за поздний звонок и объяснил, что в Голландии сейчас находятся двое наших лучших исследователей, что они заканчивают важнейшую работу и им необходим лазер дли проверки некоторых данных.
— И он согласился нас принять!
— Да. Я пообещал, что в благодарность за эту маленькую услугу Академия удвоит квоту приема голландских студентов. Не забывайте, он считал, что беседует с президентом Королевской Академии паук! Я очень веселился.
— Как мне вас благодарить, Уолтер?
— Благодарите бутылку бурбона, которую я уговорил за ужином, без нее я бы так хорошо не сыграл! Прошу вас, Эдриен, будьте осторожны и сразу же возвращайтесь, мне вас очень не хватает.
— Взаимно, Уолтер. В любом случае завтра решающий день. Если моя идея не сработает, нам придется все бросить.
— Не то чтобы я вам этого желал, но не стану скрывать, что временами очень на это надеюсь.
Я повесил трубку и вернулся в ресторан, чтобы сообщить добрую весть Кейре и Айвори.
Лондон
Дворецкий сэра Эштона сообщил хозяину, что ему звонят, он извинился перед гостями и вышел из-за стола, чтобы поговорить в кабинете.
— Что у нас? — спросил он.
— Все трое проводят вечер в отеле. Я оставил там своего человека, она караулит в машине на случай, если им вдруг вздумается выйти ночью, но не думаю, что это случится. Завтра утром у нас назначена встреча, я перезвоню, как только появятся новые данные.
— Главное, не упустите их.
— Можете на меня положиться.
— Я рад, что поспособствовал вашему продвижению, для первого дня в новом качестве вы проделали хорошую работу.
— Спасибо, сэр Эштон.
— Не благодарите, Амстердам, желаю хорошо провести вечер.
Эштон положил трубку и вернулся к сотрапезникам.
Амстердамский свободный университет
Мы встретились с Вимом у дверей Лазерного центра в 9.25. Все сотрудники свободно говорили по-английски, но в случае необходимости Вим мог поработать переводчиком. Директору Исследовательского центра профессору Убаху оказалось не больше сорока, и он сразу расположил меня к себе открытостью и простотой в общении. Все время, пока длилось наше невероятное приключение, я встретил немного по-настоящему доброжелательных людей и потому решил честно и подробно объяснить Убаху цель эксперимента и рассказать, какой результат надеюсь получить.
Он был изумлен:
— Если бы не личная рекомендация президента вашей Академии, я принял бы вас за одержимого, но теперь понимаю, почему он намекал на Нобелевскую премию! Идемте, наша лазерная установка находится в глубине здания.
Я поймал удивленный взгляд Кейры и знаком попросил ее молчать. Мы шли по длинному коридору, и ни сотрудники, ни студенты не обращали особого внимания на директора Центра.
— Сюда, — сказал он, набирая код доступа в помещение, скрытое за двойными дверями. — С учетом того, что вы мне рассказали, предпочитаю никого больше не привлекать и буду сам управлять лазером.
Наисовременнейшее оборудование лаборатории и гигантский лазер заставили бы побледнеть от зависти исследователей всех европейских центров. Мне не терпелось увидеть прибор в действии.
На полу под лазерной пушкой лежал стальной рельс. Кейра помогла мне закрепить кольцо с фрагментами на подставке.
— Какая ширина луча вам нужна? — спросил Убах.
— π, умноженное на десять, — ответил я.
Профессор склонился над пультом управления и ввел требуемую величину. Айвори не отходил от него ни на шаг. Лазер начал медленно вращаться.
— Какая интенсивность?
— Максимальная!
— Ваш предмет мгновенно расплавится, ни один материал не устоит перед максимальным зарядом.
— Доверьтесь мне!
— Ты уверен? — шепнула Кейра.
— Очень на это надеюсь.
— Встаньте за защитный экран, — приказал Убах.
Лазер начал потрескивать, энергия электронов передавалась атомам газа в стеклянных трубках. Фотоны между двумя зеркалами на оконечностях трубок вошли в резонанс. Мощность возрастала, через несколько секунд луч преодолеет полупрозрачную поверхность зеркала, и я наконец узнаю, прав был или ошибался.
— Готовы? — нетерпеливо-возбужденным голосом спросил Убах.
— Да, — ответил Айвори, — мы готовы как никогда, вы и представить себе не можете, как долго мы ждали этого мгновения.
— Подождите! — крикнул я. — У вас есть фотоаппарат?
— Он нам не нужен, — ответил Убах, — шесть камер включаются одновременно с лазером и снимают с разных точек все, что происходит. Мы можем начинать?
Убах повернул рычаг, и невероятно мощный луч ударил по трем фрагментам. Обруч расплавился, и фрагменты приобрели синий цвет, еще более яркий, чем наблюдали мы с Кейрой. Поверхность камней начала светиться, интенсивность нарастала с каждой секундой, и внезапно на стене напротив пушки возникло изображение миллиардов точек. Каждый, кто находился в лаборатории, с благоговейным восторгом узнал величественную картину небесного свода.
Потом Вселенная начала вращаться, медленно сворачиваясь в спираль. Фрагменты внутри стоявшего на цоколе кольца вращались, набирая все большую скорость.
— Поразительно! — выдохнул Убах.
— Более чем… — со слезами на глазах отозвался Айвори.
— Что это? — спросил директор Лазерного центра.
— Первые мгновения жизни Вселенной, — объяснил я.
Сюрпризы на том не закончились. Интенсивность стечения фрагментов усилилась вдвое, скорость вращения нарастала. Небесный свод продолжал закручиваться вокруг своей оси, потом на короткое мгновение застыл на месте. Я надеялся, что гонка продолжится и мы увидим, как в «нулевой» момент времени зажглась первая звезда, но то, что предстало перед нашими глазами, имело совсем иную природу. Проекция начала увеличиваться в размерах, некоторые звезды исчезали, изгоняемые со стены по мере продвижения вперед. Визуальный эффект был фантастическим, казалось, мы путешествуем через галактики, и одну из них, по мере приближения, я узнал.
— Мы на нашем Млечном Пути, — прокомментировал я, — и путешествие продолжается.
— Куда? — изумилась Кейра.
— Пока не знаю.
Фрагменты на цоколе вращались с бешеной скоростью, издавая пронзительный свист. Звезда, к которой смещалось изображение, увеличивалась в размерах. Появилось наше Солнце, потом Меркурий.
Скорость вращения фрагментов поражала воображение, державший их обруч давно расплавился, но ничто теперь не могло нарушить их единства. Камни приобрели цвет индиго. Я снова взглянул на стену. Мы, вне всяких сомнений, приближались к Земле и уже могли различить океаны и три континента, Проекция сместилась на растущее на глазах изображение Африки, и начался головокружительный спуск к восточной ее части. Резкий звук, издаваемый вращающимися фрагментами становился непереносимым, и Айвори прикрыл уши ладонями. Убах готов был в любой момент выключить лазер. Кения, Уганда, Судан, Эритрея и Сомали исчезали по мере смещения к Эфиопии. Вращение фрагментов замедлилось, и картина стала четче.
— Нужно остановиться! — умоляющим тоном произнес Убах. — Лазер не может больше функционировать на такой мощности!
— Нет! — выкрикнула Кейра. — Смотрите!
В центре картинки появилась едва заметная красная точка, увеличивавшаяся в размерах и яркости свечения.
— Это записывается? — спросил я.
— Все записано, — кивнул Убах, — теперь я могу наконец отключить установку?
— Прошу вас, подождите, — взмолилась Кейра.
Свист стих, фрагменты остановились, красная точка на стене застыла. Не спрашивая нашего согласия, Убах опустил рычаг, и лазерный луч погас. Через несколько мгновении исчезло и изображение со стены.
Мы были ошарашены, и Убах — больше всех. Айвори не произнес ни слова, и мне показалось, что он как-то разом состарился, черты лица изменились, пожилой джентльмен превратился в дряхлого старца.
— Я тридцать лет мечтал об этом моменте, — сказал он. — Понимаете? Знали бы вы, на какие жертвы мне пришлось пойти ради этих предметов! Они стоили жизни моему единственному другу. Я должен чувствовать облегчение, избавление от непосильной ноши, но, как это ни странно, ничего подобного не происходит. Как бы я хотел сбросить несколько лет, прожить достаточно долго, увидеть, чем закончится это приключение, и узнать, что означает красная точка и о чем она нам расскажет. Впервые в жизни я боюсь умереть, понимаете?
Не дожидаясь ответа, он тяжело вздохнул и сел. Я повернулся к Кейре: она стояла и пристально смотрела на белую стену.
— Что ты делаешь? — удивился я.
— Пытаюсь вспомнить, — ответила она. — Пытаюсь удержать в памяти то, что мы сегодня пережили. Перед нами предстало изображение Эфиопии — я не узнала географических очертаний, но это точно была Эфиопия. Ты видел то же, что я?
— Да, последняя картина была отцентрована на Африканский Рог. Ты узнала место, отмеченное красной точкой?
— Не уверена. Есть одна мысль, но я не поручусь, что не выдаю желаемое за действительное.
— Мы очень скоро это узнаем, — пообещал я. — Где Вим?
— Он так разволновался, что дурно себя почувствовал и вышел подышать.
Я повернулся к Убаху:
— Сможете прокрутить последние минуты записи?
— Конечно, — ответил он, — если справлюсь с проектором, он у нас с норовом.
Лондон
— Итак?
— То, чему я стал свидетелем, просто невероятно, — доложил Вим.