- То, о чем ты сейчас думаешь, тоже - гибель.
- Докажи!
- Пойдем со мной! Разве их горе - не доказательство?
- Если принять, что они те, кого мы ищем, да, быть может.
- Они - те, кого мы ищем. Гидеон покачал головой.
- Не знаю, - тихо сказал он, - уже не знаю.
*
Туман разошелся, и полуденное солнце так ярко било в глаза, что он невольно прищурился - так больно было смотреть на белые рубахи вереницы людей, тянущихся к кладбищу. Старуха шла впереди, поддерживаемая Михеем. Под мышкой она держала черную курицу - та вела себя настолько индифферентно, что Симон, было, решил, что это просто тушка, но Зденко, который семенил рядом с ним, шепотом пояснил:
- Она спит, птица-то. Старуха положила ее на стол, пошептала что-то, она и заснула. Теперь так и будет спать, пока ее будут передавать…
- Как это - передавать?
- Ну, если Ядзю-то впрямь упырь попортил… нужно ее, бедняжку, успокоить как следует, чтобы не маялась она на том свете. А то еще начнет ходить…
- И что?
-А то, что будет у нас упырем больше, - мрачно заключил мальчик.
Толпа сгрудилась вокруг свежевырытой могилы, и запах развороченной земли показался Симону острым, как нож. Черная курица, которую старуха, наконец, опустила на землю, очнулась и теперь отчаянно хлопала крыльями.
- Дурной знак, - озабоченно пояснил Зденко.
- А теперь что они делают?
- Мак сыплют. Чтоб, значит, заснула…
- Кто? - удивился Симон. - Курица?
-Да Ядзя же… Ну вот, теперь все. Вечером только пойдут, спустят на воду свечку - пусть плывет, ведет Ядзю с собой, на тот свет. Вы куда это?
- Да вот, со старухой хотел поговорить…
- Нельзя сейчас. Она молчать до самого порога будет, а потом уж выть начнет… так уж заведено…
- Послушай, - сказал Симон, - а что люди говорят?
- Известно что. Говорят, плохо дело. И Михея жалко - дочка как-никак…
Он помялся, ковыряя босой ногой в пыли.
- А приятель ваш, который эту штуку смастерил, он еще придет?
- Наверное, - сказал Симон.
- Он обещал еще одну сделать… чтобы показывала, куда ветер дует.
- Ты же и так знаешь, куда ветер дует.
- Ну и что? Все равно, интересно… Я подумал, может, ее можно сделать, чтобы к примеру, была на петуха похожа… или на кошку…
- Я ему обязательно скажу, - пообещал Симон.
*
- Ты хотел со мной поговорить? - спросил Коменски.
- Да, - ответил Симон. - Я так полагаю, что Винер уже с тобой говорил?
Коменски пожал плечами.
-Возможно…
- И что ты думаешь?
- Симон, - вздохнул Коменски, - а что я могу думать? Это же теория… Если она подтверждается на практике, значит, нужно пытаться как-нибудь выйти на контакт… Я сказал Винеру, пусть попробует - в конце концов, это с самого начала была его идея.
- Ты понимаешь, что это значит?
- Я понимаю, что шанс ничтожен, - устало сказал Коменски, - но все-таки, это шанс…
- И что же он будет делать? Займется черной магией, чтобы путем какого-нибудь мерзкого ритуала вызвать опасную нечисть - так? Может, он это уже сделал?
- Ну ты же отлично понимаешь, что это просто суеверия, - укоризненно произнес Коменски.
- Вот именно. Послушай, Амос… А что было бы если бы ему не попалась эта чертова книжка? Если бы он не знал ничего про этого проклятущего Носферату? Что тогда? Он занялся бы чем-нибудь другим? И Ядзя была бы жива?
- Ты противоречишь сам себе. Только что утверждал, что не веришь в его теорию, - заметил Коменски. - А ведь это бы многое объясняло. В частности, и то, почему мы застали тут именно то, что застали. Ну и… все остальное… Кстати, и исчезновение группы Хлебникова в том числе…
-Чушь! Это же… ненаучно!
- Не веришь в метаморфозы, так?
-Ну…
-Тогда предложи свою теорию, - сказал Коменски, - и я с удовольствием ее выслушаю. А сейчас прости, у меня полно дел…
- Очередное толковище с Винером?
- Да нет… Лагранж хотел посоветоваться. Они, похоже, тоже завязли. Тот путь тоже тупиковый, Симон… У нас нет выбора - а значит, нам следовало бы проявить гибкость.
- До какой степени? - горько спросил Симон.
“Гибкость, - думал он, идя по поридору. - Можно понять Коменски - на нем лежит ответственность за всю миссию; по крайней мере здесь, в этом лагере. Мы все взяли билет в один конец и рассчитывали, что с обратным не будет проблем. Что человечество шагнуло далеко вперед - что им стоит снарядить хоть одну, одну-единственную звездную экспедицию? Без высоких технологий мы обречены - все обречены. Но может статься и так, что просто вернуться недостаточно…
Вся беда в том, что, кого бы мы ни искали, кого бы мы ни нашли, это не люди. Люди на такое не способны… А если это не люди…”
“Тогда, - подумал он, - все равно - мрак и гибель”… В библиотеке горел свет - одинокая лампа на гнутой ножке. Кто-то сидел в кресле; он почему-то подумал, что это Винер, но это оказался Гидеон - рядом с ним на полу громоздилась груда книг, и он нетерпеливо просматривал их, одну за одной, откладывая в сторону…
- Осторожней, - сказал Симон, - они еще не обработаны. Рассыплются. И добавил:
- А я думал, ты со своей авиеткой возишься.
Гидеон поднял голову - глаза, затененные колпаком лампы, казались черными.
- С авиеткой? - рассеянно повторил он. - Нет… Как прошли похороны?
- Похороны как похороны… Тебя Зденко спрашивал - ты, вроде, обещал ему сделать флюгер…
- Ага… Ты зря тратишь на них время, Симон.
- Мне так не кажется.
- Нам нужно искать цивилизацию. Высокоразвитую цивилизацию… Эти никуда не годятся.
- Раньше ты так не думал.
- Раньше у нас не было выбора.
- А теперь?
Гидеон помолчал, потом сказал:
- Ты знаешь, я все больше убеждаюсь, что Винер прав. Вот послушай.
Он раскрыл книгу на заложенной странице:
-“…Воспользуемся известными фактами. Я, как и все другие шайтаны, сделан из огня, ты - из глины. У меня нет другой силы, кроме той, которую я влил в тебя и которую от тебя же и беру… Вы, люди, на земле все время заточены в одну и ту же форму, ту, которую вы выстроили своим рождением. Мы же, наоборот, на земле принимаем любой вид, в зависимости от нашего желания, причем можем его менять, если захочется… и, хотя наши мучения идут попарно…” Ну, дальше неразброчиво… Ага, вот: “А после вас, людей, туда придет новый, третий род…” Все то же самое, Симон. Ты понимаешь, о чем это? Существа, способные принимать любой облик, черпающие свою энергию на человеческом субстрате… все, как он говорил. Кому-то же удалось вступить с ними в контакт!
- Мне это что-то здорово напоминает, - сказал Симон. - Тебе нет?
- Не понимаю, о чем ты.
- О том, что это может быть, просто случайная догадка… В истории человечества таких полным-полно. Мистификация. Как это называется?
- Хазарский словарь какой-то…
- Наверняка мистификация. Ты же знаешь, они это любили.
- Попробуй допустить, что это все-таки правда. Что тогда? Могущественные существа, Симон! Могущественные!
- Послушай, Гидеон, ну не станет могущественное существо гоняться по лесу за бедной девушкой. Энергию он из нее сосал? Чушь! Могущество - это нечто совсем другое. Если это и впрямь был упырь, в чем я сильно сомневаюсь, то он действовал скорее как слепая сила… механизм…
-Слепая сила? Тогда скажи мне, почему не уцелел ни один магнитный носитель? Почему остались лишь книги да картины? Почему письменность практически исчезла? Почему культура свелась к первобытным ритуалам? Просто их стало слишком много, они стали слишком сильны… им выгодно было затормозить прогресс - для своих собственных нужд.
- Наша техника вне поля работает.
- Пока работает…
- Ты строишь свою гипотезу на суевериях, Гидеон. А ведь первопоселенцы не были ни религиозны, ни суеверны… Неужто в архивах экспедиции не осталось бы ничего, свидетельствующего об иной, высшей расе, если это было для них так важно? А ведь ничего не осталось!
- Это они, - шепотом сказал Гидеон, - они заставили их все забыть…
- Промыли мозги? Перед самым отлетом?
- Да. Выпустили их, позволили им улететь, но заставили все забыть…
- Это только гипотеза.
- Местные в них верят. Верят и боятся. Для них этот мир населен.
Симон открыл было рот, чтобы возразить, но ничего не сказал. “Местные верят, - подумал он. - Ежечасно, ежеминутно, постоянно… Вот в чем дело. Это их вера движет нами… их страх… страх обретает лицо и становится плотью”…
- Подожди здесь, - сказал он. - Пожалуйста…
-А…
- Пойду, поговорю с Винером. Это ненадолго.
Он торопливо шел по коридору, ведущему в лабораторию, и тени шарахались от него, как летучие мыши.
В лаборатории было темно. Он повернул выключатель - холодный свет залил пустое помещение, стол со штативами, блестящую панель анализатора… Он подошел к столу, выдвигая по очереди ящики, вываливая на пол информационные кристаллы и записи… нет, не то… Последний ящик был почти пуст, там лежала одна-единст-венная страница, выдранная из какой-то книги, почему-то обугленная, с черными, осыпавшимися краями, фрагмент старого текста обведен красным… точно кровью…
“А в полночь, в новолуние приди на перекресток четырех дорог, и возьми с собой черную курицу, и жертвенный нож, и начерти пентаграмму, и стань в нее, и зажги по углам пентаграммы свечи, и принеси в жертву курицу, и вылей ее кровь на землю, и позови, и ответят тебе, и придет Князь Тьмы, и поклонишься ты ему, и обретешь силу, какой не бывает у людей…” Еще там были пять стеариновых огарков… Должно быть, он заказал их синтезатору, подумал Симон, и к одному из них прилипло крохотное черное перышко…
Назад по коридору он бежал.
Гидеон, казалось, задремал в своем кресле - рука с книгой свесилась, страница заложена пальцем. Симону пришлось несколько раз встряхнуть его за плечо, прежде, чем он открыл испуганные глаза.
-Что?
- Вставай, - сурово сказал Симон, - пошли.
- Среди ночи? Куда? Ты с ума сошел!
- Лучевик возьми, - Симон торопливо натянул куртку и пристегнул к поясу фонарик.
- Почему среди ночи? - продолжал недоумевать Гидеон. - Почему одни? Нужно по крайней мере известить Коменски, если тебе уж так не терпится…
- Нет времени. Пошли, потом объясню. …Дорога была почти невидима из-за спустившегося с гор тумана, каждая выбоина в узком луче фонаря казалась пропастью, кустарник на обочине ощетинился копьями, сова бесшумно пролетела у них над головами, направляясь на ночную охоту.
- Почему мы не взяли мобиль? - бормотал Гидеон, стараясь поспеть за Симоном. - Ты никогда не берешь мобиль, но…
- Слишком заметно, - сказал Симон, - он увидит его еще издали.
-Кто?
-Ш-ш…
Из тьмы выплыла изгородь - массивные бревна с затесанными кольями уставились в небо, хижины притаились за ней, точно испуганные животные.
Симон крутил головой, пытаясь уловить хоть какой-то шорох, шум крадущихся шагов, хоть какое-то движение.
Но за изгородью стояла полновесная ночная тишина - тишина прикорнувшей во тьме деревушки, пахнущей молоком и хлевом. Симон на миг зажмурился - ему было стыдно. Гидеон топтался сзади, молча, но Симон каким-то образом ощущал его недовольство.
Потом он услышал.
Выла собака.
В ночи, населенной кошмарами спящих обитателей деревни, под равнодушным безлунным небом тоненько завыла собака. Потом вой резко оборвался. Симон потянул Гидеона за рукав.
- Пошли, - шепотом сказал он.
Они осторожно двинулись вдоль изгороди. Калитка была рядом, и, просунув руку сквозь колья, можно было отодвинуть массивную деревянную щеколду, но Симон прошел дальше, туда, где вкопанные в землю бревна чуть расходились, открывая низкий лаз. Ему пришлось сложиться почти пополам, чтобы протиснуться в него, но в результате он оказался в тылу хижин, на крохотной площадке рядом со срубом колодца.
Гидеон пошевелился, и Симон предостерегающе положил ладонь ему на рукав. Долину вновь захлестнула тишина, и они замерли в настороженном ожидании. Потом раздался свист.
В этом свисте не было ничего ни от животного, ни от человека - тихий, переливчатый свист, такой нежный и влекущий, что Симон помимо воли сделал шаг вперед.
Белая фигура кралась вдоль бревенчатой стены ближайшего дома человеческая фигура, но походка не человеческая; плавная, скользящая, руки вытянуты вдоль тела, спина согнута. Она двигалась бесшумно, но как-то слепо, механически; чуть не наткнулась на угол, в последний миг обогнула, поднялась на крыльцо, уперлась в запертую дверь, постояла в недоумении, потом вновь издала все тот же переливчатый, тоскливый, зовущий свист. Симон вновь подавил отчаянное желание откликнуться на этот зов и услышал, как у него за спиной прерывисто вздохнул Гидеон.
Белая фигура скорчилась на крыльце в ожидании, потом, через какое-то время дверь отворилась, и на пороге нерешительно застыла другая фигура - поменьше. Первая попятилась, спустилась с крыльца, и, дойдя до калитки, вновь издала все тот же тоскующий свист, и маленькие босые ноги на крыльце нерешительно переступили на месте, потом стали осторожно ощупывать ступеньки.
Белая фигура уже была за калиткой. Пригнувшись, она шла по улице, удаляясь от дома и, время от времени оборачиваясь, свистела тихо и мелодично, и отзываясь на этот призыв, так и не открыв сонных глаз, за ней следовал мальчик в холщовой белой рубахе.
Симон попытался пошевелиться и с ужасом понял, что не может сделать ни шагу - казалось, мышцы одеревенели от напряжения. Тем временем первый уже скользнул за изгородь, а за ним неуверенной походкой глубоко спящего человека брела, спотыкаясь, его новая жертва.
Лишь когда они скрылись из виду, Симон вновь обрел способность двигаться. Какое-то время он просто стоял, отчаянно хватая ртом сырой воздух, потом повернулся к Гидеону.
- Видел? - спросил он.
- Вроде видел… - неуверенно ответил Гидеон. - Только…
- Он его выманил. Просто взял и выманил. Нужно…
И тут, словно отвечая на его слова, на площади глухо ударил колокол. В ближайшем доме вспыхнул огонь, и сквозь крохотное окошко были видны мечущиеся тени.
- Черт! - Симон, наконец, опомнился - Я-то надеялся взять его по-тихому.
- Кто поднял бучу?
— Наверняка старуха. Ладно, не важно. Скорей, Гидеон, может все-таки успеем раньше…
- Я не понимаю, - тихо сказал Гидеон.
- Все еще не понимаешь?
Он уже не таясь распахнул калитку и выскочил за изгородь. За спиной хлопали двери, перекликались встревоженные голоса, кричала женщина - отчаянно, захлебываясь…
Смутно белеющая во тьме фигура, петляя меж кустарников, пробиралась к лесу. За ней следовала другая - точно привязанная к первой невидимой ниткой.
- Лучевик! - крикнул Симон. - Постарайся подстрелить его, Гидеон. Целься в ноги!
Гидеон стал молча, деловито прилаживать инфракрасный прицел.
Свет факелов позади быстро приближался, тени заметались по земле. Мимо уха Симона просвистела стрела и вонзилась в ночного гостя. Тот запнулся, упал на колени, потом поднялся на четвереньки. И тут, словно порвалась невидимая нитка, мальчик отчаянно завизжал и бросился прочь.
Раненый рассеянно ощупал грудь, одним движением выдернул торчащую стрелу и, передвигаясь по-прежнему на четвереньках, но с невероятной быстротой и ловкостью, бросился следом за ускользающей добычей.
- Истинно, упырь! - сказал кто-то за спиной Симона.
- Гидеон!
Гидеон поднял лучевик, прицелился, но вдруг слабо вскрикнул и опустил оружие.
-Это же…
Неведомое создание, наконец, настигло крохотную фигурку и швырнуло добычу на землю.
- Гидеон!
Больше никто выстрелить не рискнул - мальчик находился слишком близко к своему похитителю.
Гидеон, всхлипывая, прицелился и нажал на спуск. Сфокусированный луч был почти невидим, но тот, в кого он уперся, отшатнулся как от удара и выпустил жертву. Одежда на нем вспыхнула, волосы занялись алым пламенем и лицо, до сих пор скрытое во тьме, озарилось багровым светом.
Человек, охваченный языками пламени, катался по земле, пытаясь сорвать с себя пылающие тряпки. “Будь это комбинезон, - отрешенно подумал Симон, - все бы обошлось, но он ведь во что-то вырядился…
Мальчик отполз в сторону и свернулся калачиком на земле, трясясь и всхлипывая.
Гидеон, по-прежнему сжимая оружие в бессильно опущенной руке, побрел к поверженному телу.
Симон пошел следом.
“Нам самим придется нести его в лагерь, - подумал он - никто больше не решится и пальцем до него дотронуться”.
Гидеон растерянно топтался над телом, потом опустился на колени.
- Я не хотел, - пробормотал он, - вернее… не мог иначе…
- Да, - сказал Симон.
Тело на земле содрогнулось отчаянной последней дрожью и затихло. Симон наклонился.
- Зачем, Винер? - тихо спросил он. - Ну зачем?
Лицо Винера разгладилось, постепенно приобрело обиженное, недоуменное выражение, в глазах с вертикальными щелями зрачков отражался отблеск факелов.
- Это… - Гидеон рядом с ним отчаянно заскрипел зубами, пытаясь сдержать дрожь. - Нет!
- Смотри на него, Гидеон, - сказал Симон, - смотри внимательно.
Но Гидеон всхлипнул и отвернулся.
- Отойди-ка, парень, - мрачно сказал подошедший староста. Он крякнул, размахнулся, и заостренный кол вонзился в грудь Винера. Симон отчетливо услышал хруст ломающихся костей, и лежащее на земле тело еще раз содрогнулось, но уже механически, непроизвольно…
Гидеон, было, вскинулся, но Симон удержал его.
- Закопайте его здесь, за оградой, - мрачно бросил староста молчаливым людям, повернулся и, сплюнув на землю, пошел прочь.
Гидеон исподлобья взглянул на Симона.
- Послушай, Симон, так нельзя… Это не по-людски…
- Это как раз по-людски, - устало сказал Симон. - Ему уже все равно. А нам еще с ними жить. Деваться-то нам некуда, сам видишь… С тобой все в порядке, малый?
Зденко молча кивнул, утирая слезы рукавом.
- Беги к мамке. Нечего тебе тут делать.
-Чего это он, дяденька? Неужто и впрямь упырь был?