- Идемте, - сказал староста. Он шел впереди, показывая дорогу, остальные следовали поодаль, замыкая группу. Симон ощутил, как по спине пробежал холодок.
- Гидеон, - сказал он шепотом” - ты взял с собой хоть что-то?
- Камеру, - удивленно ответил Гидеон.
-Я не об этом…
- Высокочастотный резак, - шепотом сказал Гидеон, - и микрокапсулу со слезоточивым газом - Коменски велел, еще там, в лагере…
- Хорошо.
- Думаешь, они все-таки опасны?
-Не знаю…
Лес приближался, темный и молчаливый, вокруг тяжело пахло прогретой травой, а из-под ног При каждом шаге разлетались в разные стороны крохотные бурые кобылки. Все было донельзя обыденно, и Симон вдруг перестал верить во всесильных и неведомых существ, исподтишка наблюдающих за ходом вещей. В тихом разморенном полдне они показались ему донельзя нереальными.
Они свернули и пошли по просеке в обход деревни. Там, дальше за изгородью начинались луговины и пастбища - открытая местность, усеянная громадными валунами, невесть когда скатившимися с горных склонов.
- Куда мы идем? - спросил Коменски.
- Наверх, - спокойно сказал староста. Ему явно было жарко в тулупе, но он и не подумал его снять. - Вас должно быть хорошо видно. Они всегда смотрят сверху, андры…
- Ясно.
- Ох, - сказала Оливия, - что это там? Симон обернулся и невольно вздрогнул: крохотная фигурка выскочила из леса и кинулась к ним, петляя меж золотистых стволов сосен. Зденко! - подумал он. Мальчик, задыхаясь и оскальзываясь на траве, выскочил на поляну и кинулся к ним, глотая на ходу слезы. Подбежав к Гидеону, он схватил его за рукав и отчаянно заверещал:
- Не ходите туда! Не ходите!
Гидеон потрепал его по голове.
- Все в порядке, малый.
Он попытался осторожно высвободиться, но Зденко вцепился ему в рукав мертвой хваткой.
- Вы не понимаете, - всхипывал он, - туда нельзя! Вам нельзя…
Староста развернулся и дал Зденко ленивый тумак, он даже не размахнулся как следует, но мальчишка заскулил и откатился в сторону.
- Прошу прощенья, хозяин, - извинился Михей. - Это я виноват. Недоглядел. Распустили мальца…
- Зачем вы так? - поморщившись, сказал Гидеон.
- Старших, - назидательно произнес Михей, - уважать надобно. Если каждый будет так соваться… Убери мальца, Мечко.
Один из парней молча подошел к всхлипываю—щему на земле мальчишке, схватил его за ухо и потащил прочь.
Зденко отчаянно и бесполезно колотил кулачками по охватившим его огромным ручищам, выкрикивая:
- Нельзя туда! Не ходите! Плохо будет!
- Удержу не знают, паскудники, - мрачно сказал староста и обернулся к Коменски, безошибочно признав в нем начальника.
- Ну что, хозяин, пошли что ли? Он потащил малого обратно в лес, подумал Симон, он и выбежал-то из лесу, не из деревни. Деревня покинута… Возможно на время, возможно, навсегда. Они там все прячутся, в лесу… предпочли убраться подальше. Может, предприятие опасней, чем мы думали… гораздо опасней…
Староста обернулся и поглядел ему в глаза:
- Может, вы испугались? Так и скажите.
- Нет, - сказал Симон, - просто хотелось бы…
- Нам-то что? Мы же для вас стараемся.
- …знать подробнее, как все будет.
- Да мы уж почти на месте. Придете, узнаете. Из тени, отбрасываемой вершиной горы, выплыла золотящаяся на солнце луговина, на которой, словно алые брызги, были разбросаны пятна горных маков. В фиолетовой густой тени притаилась добротно сработанная овчарня - створки ворот были распахнуты.
- Если все правильно сделать, они скоро будут здесь, - пояснил староста.
- Ясно, - кивнул Коменски, - что же надо делать?
- Вам - зайти внутрь. Мы и без вас управимся.
- Так бывает? - тихонько спросил Коменски у Симона.
- В общем, да, - неохотно ответил тот, - есть обряды, не предназначенные для посторонних глаз… но…
- Вы идете или нет? - раздраженно спросил староста.
Он первым зашел в темное нутро овчарни и высек огонь, запалив свечу. Остальные его люди отошли в сторону, тогда как Симон со своими спутниками топтались на пороге, не решаясь войти внутрь, хоть сырая полутьма овчарни и расцвела пляшущими оранжевыми тенями.
Оливия положила пальцы на запястье Симона.
- Мне это не нравится, - шепотом сказала она. Староста обернулся - свечу он держал в руке, не обращая внимания на горячий воск, капающий на пальцы, и подсвеченное снизу лицо его неожиданно стало похоже на посмертную маску.
- Они придут, только если сделать все как положено, - сказал он.
Коменски первым решительно переступил через порог, за ним, поддерживая Наташу, шагнул Гидеон.
Симон обернулся - их сопровождающие подошли ближе и теперь стояли плотной группой, загораживая путь к отступлению. Он обнял Оливию за плечи и двинулся следом.
За стенками овчарни ритмично запели - в песне не было того многоголосья, что в прошлый раз, но оттого, что в нее вступили только мужские голоса, которым тут же начало вторить дальнее горное эхо, энергичная мелодия казалась не менее завораживающей.
Крохотные окошки были прорублены высоко под потолком - через них можно было разглядеть клочок неба - равнодушный и синий.
Откуда-то явственно потянуло дымом, и Симон не удивился - ритмичная песня была прочно связана в его сознании с тем давним огненным действом… Все же, он спросил старосту:
- Это что, входит в вызывание?
- Да, - сказал Михей. - Тише.
Симон умолк, почувствовав, как горячие пальцы Оливии отчаянно сжали его руку.
Окошки заволокло дымом, сизые клубы просочились внутрь, и Симон невольно закашлялся. Стало светло, очень светло, но он уже не понимал - то ли этот нестерпимый свет льется с неба, то ли крышу лижут языки пламени.
- Я сдержал свое слово, чужеземцы, - сурово сказал староста. - Они пришли.
И резко отпрянул назад, к выходу. Симон, внезапно опомнившись, бросился за ним, но Оливия по-прежнему отчаянно цеплялась за его руку, и он тщетно пытался освободиться. Тогда он закричал:
- Держите его!
Но никто не пошевелился - все так и продолжали растерянно озираться, кашляя и задыхаясь в дыму, лишь Гидеон сделал какое-то неуверенное движение, пытаясь заступить старосте дорогу, но тот резко толкнул его в плечо и ужом выскользнул наружу. Дверь овчарни захлопнулась и Симон услышал, как створки ее содрогнулись, припертые
снаружи тяжелым брусом.
- Почему ты его не задержал! - крикнул он, задыхаясь от ползущего по стенкам дыма.
Гидеон растерянно посмотрел на него и ничего не сказал. Оливия кинулась к двери, отчаянно колотя в нее кулачками:
- Выпустите нас!
Ритмичное пение все продолжалось, и сырые бревна овчарни сначала зашипели, а потом начали трескаться от жара. Шорох горящего дерева стоял вокруг, точно неумолчный шепот.
- Здорово же они нас! - сказал Гидеон.
Наташа стояла, обхватив руками плечи, бессмысленно озираясь; глаза у нее в полутьме блестели, точно два нестерпимо ярких зеркальца.
— Мы сами хороши, - пробормотал Симон. - Лопухи…
-Они заранее все спланировали, - заметил Коменски, - пропитали бревна маслом… Иначе они бы не занялись так быстро.
- Там, наверху, сеновал. Они подожгли сено…
-Послушай, Амос, а он хоть в этом не соврал… вдруг они их вызвали… Пусть даже таким вот способом…
Коменски огляделся, щурясь от заполнившего овчарню дыма.
- На это надеяться нечего. Они бы наверняка вмешались… Ладно, за дело. Гидеон, резак при тебе? Попробуй…
Гидеон ощупью перевел рукоятку в рабочее положение и молча навел резак на дверь.
- Не здесь. Дверь они стерегут. Заднюю стену. Резак входил в бревна, точно в масло, древесина отпадала пластами, но он то и дело перегревался и его приходилось отключать. Тем не менее, в задней стене постепенно образовалась щель, потом П-образный проем, сквозь который лился пылающий свет, гораздо ярче, чем дневной.
- Навались!
Свет заливал овчарню, ослепительное облако света, клубы сизого дыма плавали в нем, словно странные желеобразные твари, окна сияли так, будто из-за склона горы выплыло еще одно незаконное солнце.
- Они и впрямь прилетели, - сказал Коменски.
*
…Я отлично знала, что снаружи эта штука выглядит, хоть и большой, но вполне обозримой, но изнутри это был целый мир - мы очутились на уходящей вдаль равнине, которая была сплошь покрыта густой зеленой травой. Слишком мягкая для настоящей травы, она слабо колыхалась под ветром, обнажая серебристую изнанку, так что казалось, что по поверхности земли, от края и до края, медленно катятся ленивые волны. Тут все было не так - и то, что здесь, внутри, была ночь, и то, что, несмотря на темноту, можно было разглядеть каждую травинку, и то, что в небе висели огромные золотистые звезды, тяжелые, как плоды, складываясь в незнакомые созвездия. Больше тут ничего не было - даже кузнечики не орали в траве. Я сказала:
- Ну и ну! Вот это влипли!
- Ну и ну! Вот это влипли!
Улисс заметил:
- Мне кажется, тут вполне безопасно.
- Безопасных мест не бывает. Если это кажется таким уж безопасным, значит, это особенно хитрая ловушка.
-Деваться-то все равно некуда, - резонно возразил Улисс, - пошли.
-Куда?
Он огляделся.
- Похоже, - сказал он, - все равно, куда. Идти было легко, слишком легко; пока мы шли, вокруг лежала все та же плоская равнина, зато на черном небе начали всходить и заходить шары и полумесяцы, словно небо вдруг придвинулось к земле. Это почему-то вызывало страх. Одна звезда была с хвостом и висела неподвижно.
- Ничего не выйдет, - вдруг сказал Улисс, - давай присядем, отдохнем.
- Но ведь рано или поздно мы должны куда-то прийти…
- Черта с два, - сказал он. - Никуда мы не придем. Все, что мы видим просто иллюзия. Что-то вроде планетария.
- Чего?
- Ну, были такие… познавательные развлечения в прежние времена. Можно было полюбоваться на вид звездного неба среди бела дня, все такое…
- Странные развлечения…
- Тем не менее, места, где мы сейчас находимся, в принципе не существует. Нам некуда идти.
- Но мы уже столько прошли…
- Я не уверен, что мы вообще сдвинулись с места.
- Но мы же помрем с голоду, если будем просто сидеть и ничего не делать.
- Не думаю, чтобы они позволили нам помереть с голоду, кем бы они ни были. Если они пустили нас к себе, значит, позаботятся о том, чтобы мы остались живы.
- Если мы им так уж нужны, почему они не помогли нам раньше?
- Если честно, - сказал Улисс, - они нам вообще не помогли.
Надо же - только сейчас до него дошло. До сих пор он, похоже, все надеялся, что мертвецы, плавающие над землей, наблюдая за болью и страданиями живых просто потому что им, в смерти своей, не остается ничего другого, помогут лично ему просто потому, что он такой хороший…
- Я все думаю, почему, - продолжал он, - почему они не вмешались… может… не доверяют нам? Или до сих пор не доверяли, раз уж теперь пустили? А сейчас мы проходим последнюю проверку, последние испытания?
- Перед чем?
- Перед тем, как… познакомиться с нами поближе.
- Что-то вроде того, как вы познакомились с нами? Когда прилетели?
- Да… мы же тоже какое-то время наблюдали за вами перед тем, как поставить свой лагерь. Надеялись узнать побольше… хотя ничего хорошего из этого, как видишь, все равно не получилось. Впрочем, - печально добавил он, - у нас другого выхода все равно не было.
…Время шло, но вокруг нас ничего не менялось - . казалось бы, рано или поздно ночь, окружающая нас, должна была смениться рассветом, но небо оставалось таким же глубоким и черным, и по нему продолжали медленно ползти шары и полумесяцы.
Я спросила:
- А дальше что? Он ответил:
- Ума не приложу. Подождем.
Вновь потянулось время - непонятно, сколько, потому что небо тут так и не менялось. Вернее, менялось, но по-другому, не так, как снаружи.
Трава была теплой и мягкой - настоящая такой не бывает.
Я сказала:
- Я есть хочу.
- Потерпи, - ответил Улисс, - рано или поздно они проявят себя. Не будем же мы сидеть тут вечно?
- А если будем? Что для мертвых время? Его у них полным-полно. А мы, пока тут сидим, сами помрем - вот тогда, может, мы для них сгодимся.
- Это просто суеверие.
-Суеверие! Как же! Сам видишь, это же загробный мир - вечная ночь и все такое.
- Да это просто иллюзия, - терпеливо сказал Улисс, - картинка. Но я бы и сам хотел, чтобы они предприняли какие-то более активные действия.
Он стукнул по земле ладонью.
- Проклятый симулякр!
И тут же отдернул руку и стал разглядывать палец, на котором выступила крохотная капелька крови.
До сих пор мне казалось, что насекомые тут не водятся, но мало ли… Я спросила:
- Кто-то тебя укусил?
- Нет, - сказал он, - похоже, у меня взяли кровь на анализ. Мы в лаборатории. Непонятно только, зачем было оборудовать ее с такой роскошью.
- Что это значит?
- Нас исследуют, - пояснил он, - возможно, сканируют… просвечивают… биохимия, физиология, все… полагаю, мы находимся сейчас в замкнутом помещении. И очень небольшом. Впрочем, не знаю, чем оно замкнуто - скорее, полями, чем стенами. И зачем-то сохраняется иллюзия простора… Поражаюсь - как они свободно расходуют энергию на такие вот прихоти.
- На что же им ее еще расходовать?
Он задумался. Потом расстегнул карман своего комбинезона (удобная штука эти карманы, не понимаю, почему наши до них не додумались) и извлек оттуда какую-то плоскую коробочку, величиной с ладонь.
- Знаешь, что это такое? - спросил он.
- Коробка? Предмет?
-Нейтрализатор. Мы пользовались такими, чтобы открывать проход в защитном поле вокруг лагеря - там ведь тоже было что-то в этом роде, помнишь? Надеюсь, он не разряжен. Погоди…
Он провел по земле коробочкой, и на ней вдруг вспыхнул желтый огонек и замигал часто-часто. Я уже привыкла, что все их Предметы либо пищат, либо мигают, но на всякий случай спросила:
- Что это он?
- Тут кругом силовые поля. И очень мощные. Возможно, у них даже индивидуальная силовая защита - иначе я бы их почувствовал.
- Кого?
- Хозяев этого… корабля? Жилища? В общем, этих твоих…
- Не понимаю, как их можно чувствовать…
-Ты же ощущаешь тепло или холод… Примерно так… Впрочем, что толку…
Уж не знаю, коробочка ли эта была виновата, или оно само так случилось, но небо вдруг изменилось - оно даже не переменило цвет, но в нем вдруг открылась дыра и оттого стало видно, какое оно на самом деле низкое. В дыре клубился какой-то туман, а в нем плавали огромные светящиеся коконы - на миг мне показалось, что внутри одного из них мелькнули смутные очертания человеческой фигуры.
Дыра была небольшая, и края ее уже начали расплываться и стягиваться, когда Улисс, сказав мне: “Быстрее!”, пригнул голову и нырнул в нее. Я полезла за ним - страшно было оставаться одной в этом странном месте, впрочем, новое место оказалось не менее страшным. Под ногами у нас не было никакой опоры, тем не менее, мы никуда не падали, словно что-то снизу выталкивало нас на поверхность, как выталкивает вода плывущего человека. Все здесь было размыто, расплывчато, никак, лишь откуда-то доносилась странная повторяющася музыка все время одно и то же, одно и то же, словно она ходила по кругу. Предмет в руке Улисса начал пищать. Улисс обернулся ко мне.
- У них какой-то мощный источник энергии, - сказал он, - вот если бы…
- Если бы - что?
- Они могли бы нам помочь…
- Чем помочь?
- Поднять наш корабль… Такие потрясающие технологии, даже не верится!
- Мертвые владеют очень сильной магией. Они могут все.
Он усмехнулся.
- Закон Кларка.
-Чего?
- То, что тебе кажется магией, на самом деле высокоразвитая технология. И наверняка они могут многое, но не все.
- Они могут все, Улисс. Но ничего не делают. И не станут делать.
- Не думаю. Если они достигли такого могущества…. они просто не могут быть тупыми, равнодушными скотами. Чем выше интеллектуальное развитие…
- Знаю-знаю…
Он порою и сам чем-то напоминает этих мертвых - твердит одно и то же.
- Они никому не помогают именно потому, что они очень сильны, Улисс. Это же понятно.
Он забеспокоился - похоже, висеть в пустоте ему тоже надоело и он наугад направил этот свой нейтрализатор - ближайший кокон вдруг резко вильнул в сторону. Я сказала:
- Он там, внутри.
- Сам вижу, - сердито ответил Улисс. Потом повернулся к зависшему чуть повыше нас кокону и сказал:
- Послушайте… Я обращаюсь к вам от имени тех, которых… которые…
Выглядело все достаточно глупо, он, вероятно, сам это почувствовал, потому что сбился и замолчал. Потом вновь обернулся ко мне:
- Уверен, они и так знают, кто мы. Во всяком случае, откуда мы прибыли.
Кокон продолжал плавать на том же месте, чуть покачиваясь - почему-то мне казалось что тот, кто сидит там, внутри, издевается над нами.
- Но почему они молчат? Боятся нас? Если они так сильны - почему боятся?
Ничего не происходило - вновь потянулось время, которое нечем было измерить, откуда-то доносилась все та же повторяющаяся музыка, несколько коконов висели в отдалении, плавно покачиваясь. Меня начало мутить - уж больно противно было висеть в пустоте, не ощущая нормальной опоры под ногами, а тут еще это мерцание… До сих пор я даже как-то не очень боялась, наверное потому, что не может человек бояться все время, а может и потому, что тут было слишком все непонятно; чтобы испугаться как следует, надо знать, чего именно ты пугаешься… Но тут мне стало просто плохо. Я согнулась пополам и обхватила живот руками, борясь с приступами тошноты.
Улисс сказал:
- Ты что?
- Я хочу выбраться отсюда.
-Потерпи, - успокоил он меня, - наверняка они сейчас нас куда-нибудь переведут… Все-таки он очень странный…