Он помолчал, потом продолжил:
- Судя по тому, что мы восприняли от колонистов, мы были уверены, что нас примут хорошо. Они были… гуманными… нелепое слово в данном контексте, но это так… Мы полагали, что такими только и бывают настоящие люди… потому все время и ошибались, когда встретились с вами. Вы все время вели себя не так, как мы от вас ожидали.
Но у нас уже не было выхода. Мы решили - если не осталось тех, прежних, может, вы - нынешние - сумеете как-то поддержать нас. Пусть не так, как мы ожидали поначалу, но все-таки поддержать… Для этого нужно было как-то подтолкнуть вас к творчеству, к развитию, к росту… Нам казалось, что вы жестоки только потому, что испытываете нужду во всем… И если научить вас всему, что знаем и умеем мы, вы станете такими, как мы. А значит, мы уцелеем. Мы очень спешили. Сама видишь, что из этого получилось.
Я подумала, что на самом деле из этого получилась смерть для нескольких десятков Домов, и много еще чего - жизнь на равнине уже никогда не станет такой, как прежде, но сейчас об этом говорить было бессмысленно - во-первых, он и так об этом знал, а во-вторых, если он и так сошел с ума от огорчения, зачем лишний раз человека расстраивать?
И я сказала:
-Ну, что теперь делать? Ошиблись и ошиблись…
Он грустно ответил:
- Теперь я думаю, все было ошибкой. С самого начала. Они были идеальными людьми, колонисты - мы полагали, что все люди такие… но, должно быть, мы не все поняли, знали не всю правду… Ведь что-то там случилось с ними, под прикрытием силового купола… Они перестали выходить наружу, а мы уже… были примерно такими, как сейчас… и забеспокоились… Когда мы сумели проникнуть внутрь, они лежали там… мертвые…
- Совсем мертвые? Все? Почему?
Он покачал головой.
- Не знаю… Прошло слишком много времени. Нам оставалось только похоронить их… там, под яашим Небом. И принять их наследство… Мы были так горды… тем, что мы теперь и есть люди… пока не поняли, что надолго нас не хватит… Вот тогда мы и решили рискнуть.
Самое смешное, что мы должны были подумать - ведь раз заселив колонии, человечество отступилось. А время на корабле течет по-иному, чем на Земле. На Земле с тех пор прошли целые эпохи… Все изменилось… Об этом мы уже не подумали… не захотели подумать…
Так оно все и получилось.
Он снова замолчал.
Я подумала - может, он сошел с ума? В том что он говорит, могло не быть ни слова правды - уж слишком странно все это звучало. С другой стороны… что-то же случилось с Дианой там, в шатре..,
Чего-то же испугались тогда собаки - я собаки кочевых ничего не боятся, в точности как сами кочевые… и на плоту вчера тоже что-то случилось…
Если он и впрямь помешался от всех этих потрясений, он опасен. Если нет…
Тогда еще хуже.
Я отступила на несколько шагов.
- Ты меня боишься? - горько спросил Улисс.
Я сказала:
- Не знаю…
- Мы же не сделали вам ничего плохого. Потом, миг спустя, поправился:
- Во всяком случае, не хотели ничего плохого.
-Но сделали…
- Не больше, чем вы - нам. Если честно, вы все сделали сами. Если бы мы смогли, мы бы попытались предотвратить ту бойню.
Я подумала, они и впрямь совсем беспомощны - ведь, когда на них напали, они даже не пытались защищаться… Потом вспомнила, как кричали женщины там, в шатре…
- Что случилось с Дианой?
- Она не выдержала. При сильных потрясениях, особенно в одиночку, всегда есть шанс сорваться. А она осталась совсем одна, да еще и была напугана… Я боялся этого - потому так и спешил. Мы ведь очень пластичны, понимаешь ли…
- И она… превратилась во что-то другое?
-Да.
- Во что?
Он покачал головой:
- Даже и не знаю. Возможно, во что-то, чего они боятся больше всего. В таких ситуациях реагируешь на самые сильные, самые примитивные импульсы.
Я попыталась себе представить, что из этого получилось, но не сумела.
- Уж не знаю, чего там кочевые могут бояться - нам, во всяком случае, об этом ничего не известно.
- Может для них это - запретная тема. В примитивных обществах всегда существуют запретные темы…
Все равно в нем осталось это их проклятое высокомерие - словно они были лучше только потому, что умели нажимать на кнопки…
Я сказала:
- Я понимаю, что такое - примитивный. А разве у вас принято говорить между собой о том, кто вы на самом деле такие?
-Нет, - согласился он, - не принято. Не только в примитивных… извини… И прибавил:
- Господи, подумать только - все вокруг рушится, а мы сидим здесь и разговариваем!
- Разве ты не этого хотел?
Он надолго замолчал, потом удивленно сказал:
- Не знаю… Странная штука… Не думал, что продержусь так долго… Не понимаю - почему…
Он был прав - мне и впрямь было страшно, но еще страшнее было остаться одной. В огромном враждебном мире, где не было для меня убежища… Только страх и смерть.
- Потому что мы нужны друг другу. Мне ведь одной тоже не выжить.
Он вновь замолчал. Потом неуверенно проговорил:
- Да, наверное…
-Тогда, - сказала я, - пошли отсюда. Если ты хочешь добраться до вашего лагеря…
Небо на востоке стало ярко-зеленым, и звезды утонули в нем, но на западе, там, где громоздился горный хребет, было еще темно, и в глубокой тени мерцали мутные облачка тумана - я насчитала их десять, по числу пальцев на руках, а еще несколько медленно подплывали откуда-то сбоку.
- Ну и ну! Ты только погляди, что они там устроили!
- Вот это, - сказал Улисс, - меня и беспокоит. Пошли. Нам нужно торопиться.
*
Шагнув наружу, Симон оказался в кольце, в коконе света - огонь обступал его со всех сторон, а сверху лилось нестерпимое белое сияние; его холодный оттенок перемешивался с алыми языками пламени, сплетая странную сеть, невесомую, но смертельную. Он на миг замер, моргая опаленными ресницами - неба над головой больше не было… Одно сплошное, непроницаемое сияние, словно солнце вдруг сошло с ума и начало расплываться, расползаться по всему небу как масляное пятно по поверхности воды…
Дым стелился по земле, и сквозь него проступали суровые молчаливые фигуры - у каждого в руках заостренный кол.
- Скорее! Скорее, черт возьми!
Наташа отчаянно завизжала; лицо ее искажалось, делалось чужим, незнакомым, вовсе не лицом…
- Держите ее! - орал позади Коменски. Гидеон схватил Наташу за запястье, но она с легкостью выскользнула, словно в руке у нее больше не было костей, м слепо кинулась прочь, по направлению к цепочке людей.
Симон схватил Оливию за плечо и развернул к себе.
- Не смотри! - крикнул он, - не надо…
Там, в кольце вывороченных тулупов что-то визжало - высоко, на пределе слуха, и извивалось так быстро, что глаз не успевал отследить движение… Симону на миг показалось, что у существа там, в кругу, отросло еще несколько рук и ног…
Взметнулся осиновый кол, заостренный, с обожженным в пламени наконечником, потом еще один. Визг стал громче, достигнув невыносимой для слуха высоты, потом прервался.
- Скорее! - прокричал Коменски. Они бросились бежать мимо отчаянной свалки - куча машущих рук и осиновых кольев, которые равномерно поднимались и опускались, раз за разом погружаясь во что-то невидимое, потом кольцо распалось и мрачные белые лица как по команде обернулись к ним…
- Газ, - тем временем продолжал орать Коменски, - Гидеон, вскрывай капсулу… Нужно пробиваться к мобилю…
- Может не подействовать, - крикнул в ответ Гидеон, - слишком много дыма… Химическая реакция…
Но, тем не менее, открыл крохотный патрон и бросил назад, в сторону медленно надвигающейся цепочки людей. Патрон завертелся на месте, отчаянно шипя и выбрасывая клубы зеленоватого пара. Ближайшие к нему нападавшие закашлялись и осели, остальные нерешительно топтались позади.
- Задержите дыхание, - скомандовал Коменски.-Вперед!
За спиной у них клубился по земле зеленоватый дым, перемешиваясь с сизым, пламя шипело и трещало, ближайшие кусты побурели, и листья на них начали сворачиваться в трубку, и далеко за ними, внизу, просвечивала серебристая рыба мобиля.
В спину Симону что-то ударило - сначала он даже не почувствовал боли, потом ощутил, как по правой лопатке течет что-то горячее…
- Скорее! - крикнул он. - Иначе они расстреляют нас…
- Я не понимаю… - кричал Гидеон на бегу, - за что?
- Да шевелись же!
Он обнимал Оливию за плечи, прикрывая собой. Правая рука почему-то совсем онемела.
Деревья заслонили их, теперь они мчались вниз по склону, петляя между стволами, точно гонимая охотниками дичь. Мобиль нестерпимо сверкал, отражая льющийся с неба свет.
- Ну же! - Симон даже не знал, к кому он обращается - к Оливии, или к себе, - еще немного.
Гидеон добежал до мобиля первым, не столько перепрыгнув, сколько перевалившись через низкий борт.
- Ах ты, черт… - пробормотал он. Передняя панель была вся во вмятинах от ударов топором, развороченное нутро двигателя непристойно казало на свет божий перепутанную груду механических кишок и кровеносных сосудов…
- Может не подействовать, - крикнул в ответ Гидеон, - слишком много дыма… Химическая реакция…
Но, тем не менее, открыл крохотный патрон и бросил назад, в сторону медленно надвигающейся цепочки людей. Патрон завертелся на месте, отчаянно шипя и выбрасывая клубы зеленоватого пара. Ближайшие к нему нападавшие закашлялись и осели, остальные нерешительно топтались позади.
- Задержите дыхание, - скомандовал Коменски.-Вперед!
За спиной у них клубился по земле зеленоватый дым, перемешиваясь с сизым, пламя шипело и трещало, ближайшие кусты побурели, и листья на них начали сворачиваться в трубку, и далеко за ними, внизу, просвечивала серебристая рыба мобиля.
В спину Симону что-то ударило - сначала он даже не почувствовал боли, потом ощутил, как по правой лопатке течет что-то горячее…
- Скорее! - крикнул он. - Иначе они расстреляют нас…
- Я не понимаю… - кричал Гидеон на бегу, - за что?
- Да шевелись же!
Он обнимал Оливию за плечи, прикрывая собой. Правая рука почему-то совсем онемела.
Деревья заслонили их, теперь они мчались вниз по склону, петляя между стволами, точно гонимая охотниками дичь. Мобиль нестерпимо сверкал, отражая льющийся с неба свет.
- Ну же! - Симон даже не знал, к кому он обращается - к Оливии, или к себе, - еще немного.
Гидеон добежал до мобиля первым, не столько перепрыгнув, сколько перевалившись через низкий борт.
- Ах ты, черт… - пробормотал он. Передняя панель была вся во вмятинах от ударов топором, развороченное нутро двигателя непристойно казало на свет божий перепутанную груду механических кишок и кровеносных сосудов…
- И что теперь? - растерянно произнес Гидеон.
-Теперь, - Симон пожал плечами; правое пронзила резкая боль и почему-то он обрадовался ей… - Что ж теперь…
Коменски обернулся к Симону. Лицо у него было в саже, волосы обгорели.
- Ты их видел? - спросил он, перекрывая доносящиеся из-за деревьев яростные крики.
-Кого?!
Коменски поднял голову, указывая взглядом в небо, где молча, медленно, плавно парили светящиеся пузыри.
-Да вот же они! Но почему… почему они не вмешиваются… почему позволяют…
- Не знаю.
- Разве они не видят, что происходит?
- Наверняка видят.
Что там говорила старуха, подумал он. Они питаются чужим страданием…
- Оставь их, Амос. От них толку не будет.
- Но кто это? Кто они такие?
- Люди, - сказал Симон.
“В том-то все и дело, - подумал он.- Это и в самом деле - люди… иначе они бы сжалились над нами”…
- Откуда они взялись?
- Они всегда тут были, - сказал Симон сквозь зубы. - Просто до сих пор мы им были… не интересны. Ничего не выходит, Гидеон?
Тот молча покачал головой.
- В замке мы бы могли продержаться.
- Сюда, - раздался отчаянный вопль, - сюда… Симон обернулся на крик. Крохотная фигурка стояла над обрывом, отчаянно размахивая руками.
-Эт-то еще что такое? -сквозь зубы пробормотал Гидеон.
Зденко подпрыгивал на месте, его белая рубаха мелькала в зарослях, точно спугнутая птица.
Гидеон выбрался из мобиля и вопросительно поглядел на Симона.
- Быстрее же, - торопливо сказал тот. - Пошли!
- Ты ему веришь? - Коменски обернулся назад и едва успел отскочить; стрела ударила в место, где он только что стоял, и теперь дрожала, вонзившись в землю и переливаясь ярким хвостатым опереньем.
- Я никому не верю, - проговорил на бегу Симон, увлекая за собой Оливию, какая разница?
Они начали карабкаться наверх, обдирая руки о колючую поросль; камни выворачивались у них из-под ног, потом подъем неожиданно закончился, и они оказались на обрыве. Ущелье было перечеркнуто густыми синими тенями. Река серебрилась далеко внизу, отсюда она казалась совсем маленькой, почти ручьем. Симон подтолкнул ногой камешек, и он покатился вниз… долго…
- Поглядите, а ведь эти плывут за нами, - сказал Коменски, окидывая взглядом сверкающее небо. - Как вы думаете, может быть все-таки…
- Ты еще на что-то надеешься, Амос?
-Не знаю, - сказал Коменски, - не знааю… Должны же они…
- Они нам ничего не должны.
- Куда мальчишка додавался? - пробормотал Коменски.
-Я здесь, - тихий голос раздался совсем рядом.
Кусты раздвинулись, и и” них вынырнула замурзанная рожица.
- Сюда, - настойчиво сказал мальчик, - полезайте сюда.
- Что ты тут отрыл, парень? - устало спросил Симон. - Кроличью нору?
- А ведь тут каменная кладка, - нагнувшись, проговорил Гидеон, - во всяком случае, остатки каменной кладки. Вот это номер!
Глаза у него загорелись.
- Подземный ход!
- Оставь свои игрушки, - сухо произнес Коменски.
- Но это и вправду подземный ход, - торопливо зашептал Зденко, - он в замок ведет… Мы по нему лазили. Там и взрослый пролезть может, только это наш подземный ход… мы и лазили, почитай до прошлого года, а потом тряхнуло нас землетрусом и балки обрушились… если сможете их убрать, то…
- Резак с тобой, Гидеон? - спросил Коменски.
-Да… но он перегрелся… аккумулятор на исходе…
- Рискнем.
- Все верно, - Гидеон явно воодушевился. - Раз замок, значит, должен быть подземный ход. Так всегда бывает. Я читал.
- Ты что-то не то читал, - пробормотал Симон, но Гидеона не так-то легко было обескуражить, - он согнулся и первым нырнул в отверстие.
*
На них навалились тьма и сырость. Воздух был затхлым, точно он прел тут веками, и пространство совсем не ощущалось - оттого казалось, что они стоят в черном тупике, повернувшись лицом к стене… Сзади мерцал смутный угасающий дневной свет.
- Тут свеча где-то была, - прошептал Зденко, - и кремень с огнивом… мы спрятали.
Он пошарил на каменном выступе, образованном выкрошившимся рядом кирпичей.
-Ага… вот она.
Он запалил дрожащий огонек, и теперь стало видно черное отверстие, точно глотка, уводящая в темноту.
Гидеон с явным удовольствием произнес:
- Надо же! Все как положено - я уж думал, это тоже одни сплошные выдумки! Помню, читал я одну историю, так там…
- Потом расскажешь, - устало сказал Комен-ски. - Симон, видишь, там у входа насыпь камней? Попробуй - можешь ее обрушить… Нам не нужно, чтобы они полезли сюда вслед за нами.
- Они не полезут, - уверенно сказал Зденко. - Дурное это место. Потому как водится тут всякая нечисть…
- Нечисть - это хорошо, - сказал Симон, - но подстраховаться не мешает… Давай, Гидеон, навались…
Вход в тоннель был такой низкий, что он никак не мог правильно приложить силы, но, наконец, один из нижних камней рухнул, увлекая за собой остальные. Дневной свет померк окончательно.
- А мы можем их разобрать, если что? - тревожно спросила Оливия. - Вдруг нам придется возвращаться…
- Полагаю, да… -ответил Симон. - Проклятье!
- Что случилось?
- Плечо…
- Погоди, - сказала Оливия, - я посмотрю.
-Ничего страшного… Подойди поближе, малый…
- Господи, Симон! - воскликнула Оливия. - Обломок стрелы…
- Это неопасно, - ответил он, - во всяком случае могло быть хуже. Комбинезон самортизировал удар… Сухожилие задето, вот и все.
Украдкой он попробовал пошевелить пальцами. Это ему удалось, но он их все равно не чувствовал.
- Передай мне нож, Гидеон, - решительно сказала Оливия. - Я удалю стрелу.
Симон покорно повернулся и изо всех сил уперся ладонями в сырой камень, чтобы не так чувствовать боль.
- Осторожней с наконечником.
- Ты думаешь, он отравлен? - с ужасом спросила она.
- Нет, - сказал он сквозь зубы. - Я думаю, он может сломаться…
Боль была резкой и мгновенной, но тут же сменилась острым ощущением холода - Оливия обрабатывала рану анестетиком.
- Ну вот и все, - сказала она. - Сейчас перевяжу только. Очень больно?
- Терпимо. У тебя легкая рука. Это что, единственная свеча, парень? Больше нет?
- Есть, - сказал мальчик, - там, дальше. Мы их специально так поставили.
- Очень предусмотрительно, - согласился Гидеон.
- Этот ход точно ведет в замок?
- Да уж, - подтвердил Зденко, - прямиком во двор. Туда, за постройки…
- А скелеты тут есть? - заинтересовался Гидеон. - В ржавых цепях…
- Гидеон, может, хватит?
- Нет тут никаких скелетов, - сердито шмыгнул носом мальчик, - и хорошо, что нету… Голос его упал до шепота.
- А челюсть как-то мы нашли… ну, человеческую челюсть… только одна-единственная косточка и все…
- Ясно, - сказал Симон, - тогда пошли. Свод был низкий, и им приходилось когда нагибать голову, а когда и сгибаться пополам, протискиваясь меж источенными сыростью стенами. Симону все время казалось, что не хватает воздуха - он отлично понимал, что это всего лишь самовнушение, но ничего не мог с собой поделать…
- Ага, - сказал Зденко, - я нашел вторую свечу. Значит, скоро будет этот завал. Вы его вот этой штукой будете копать?
- Да, - согласился Гидеон, покосившись на резак, - вот этой штукой. Если получится…