Он начался в Нагорном Карабахе, затем перекинулся на Абхазию и Осетию, продолжился в Приднестровье, вызвал кровавые противостояния в Ошской долине, стравил соседей в среднеазиатских республиках, породил проблему Крыма, разразился страшной войной в Чечне, кровавым конфликтом между осетинами и ингушами, раздробил Югославию и расчленил Чехословакию, такому процессу достаточно было начаться, как он породил массу конфликтов, вызвав в памяти застарелые обиды. И вот уже потребовали расчленения Сербии косовские албанцы, отделения от Испании баски, от Франции — корсиканцы, даже северные итальянцы захотели отделиться от остальной Италии.
Интересно, что подобная абсурдная ситуация полностью проявилась в бывшей Югославии. В Хорватии и в Боснии были анклавы с сербским населением, и если республики требовали выхода из состава страны, то эти территории, населенные сербами, требовали своей автономии. Но в пределах этих территорий были города и деревни, где преобладали хорваты или мусульманские боснийцы, а значит, и они имели право отделиться от автономий. В Югославии началась трагическая война всех против всех.
Но первое побоище было устроено именно в Баку в черные дни января девяностого года.
Мы прибыли в город в самое страшное время. Никто и никогда не рассказал о нем полной правды. Я сейчас впервые это сделаю. Дело в том, что к тому моменту в Армении уже не осталось азербайджанцев. Все сто восемьдесят тысяч азербайджанцев, проживавших в соседней республике, были изгнаны из Армении при полном попустительстве местных властей. На следующий день после изгнания последней группы беженцев, многие из которых погибли во время длительных переходов, убежав из дома без теплой одежды, произошло страшное землетрясение, во время которого погибли тысячи людей.
Тема противостояния была на время отодвинута. Все бросились помогать Армении, попавшей в такую страшную беду. В том числе и ее соседи. Но тысячи беженцев, перебравшихся в Азербайджан, были уже свершившимся фактом. Они помнили, как их изгоняли из родных мест, из своих домов, заставив совершить многокилометровые марши по заснеженным горам. Рано или поздно эта масса людей должна была себя проявить. К тому же в Баку в это время ситуация стала просто неуправляемой. Местное руководство не пользовалось никаким авторитетом, и Народный фронт фактически шел к захвату власти.
В начале января произошли трагические события в Баку. До сих пор многие бакинцы полагают, что это была спланированная провокация. В самом интернациональном городе мира, который считался символом единения многих народов, живших в дружбе и согласий, начались армянские погромы. К чести бакинцев, надо заметить, многие из них защищали своих соседей. Жители города тысячами выходили на улицы, пытаясь противостоять провокаторам. Но пятьдесят шесть человек все же погибло. Это была трагедия всего многонационального Баку. Стоявшие в городе войска МВД и Министерства обороны фактически бездействовали. Так продолжалось несколько дней. Затем обстановку объединенными усилиями взяли под контроль местные власти и сознательная часть активистов Народного фронта.
Но было уже поздно. Маховик агрессии был запущен. К тому же среди активных деятелей Народного фронта оказалось много провокаторов, призывавших к противостоянию с армейскими частями. Во многих местах начали сносить границы с Ираном, вооруженные люди появились на улицах города. И тогда в город вошли танки. Они стреляли без разбора, убивая случайных прохожих, не разбираясь, в кого целятся. Даже если исходить из порочного и глупого тезиса, что все погибшие азербайджанцы оказались на тот момент экстремистами, то и тогда этому нет оправдания. Среди погибших были ученые из Академии наук, машину которых просто раздавили танками, и старики, и дети, и женщины. Многие погибли на балконах собственных домов, в своих квартирах. Среди погибших были не только азербайджанцы, но и русские, армяне, лезгины, евреи. Русский врач или еврейская девочка-подросток не могли никак считаться экстремистами. Но запущенный безжалостный маховик перемалывал всех.
Я был в городе в этот день и видел все своими глазами. Этого мне не забыть никогда. На улицах светлого, веселого, солнечного всегда какого-то праздничного города лежали трупы. Десятки, сотни трупов. Вина за эту трагедию безусловно лежит и на тех, кто убивал невиновных людей, призывая к противостоянию с центром. Вина за эту трагедию лежит на растерявшихся местных властях, которые в любом случае отвечали за порядок в городе. Но по моему глубокому убеждению, более всех были виноваты люди, которые возглавляли страну. Если в вашей стране где-то безнаказанно убивают людей» если вошедшие в город ваши собственные армейские части безнаказанно давят танками и расстреливают сотни ваших сограждан, то вы как минимум лично несете ответственность за эту трагедию. В любой стране, при любом режиме, в любой век человеческой цивилизации. Так было и так будет всегда. Политик обязан отвечать за кровь своих граждан. Он пастырь, и вся ответственность на нем.
Я примерно представляю себе реакцию Горбачева. С одиннадцатого по тринадцатое января девяностого года он был в Литве, наивно полагая, что сумеет лично убедить литовцев не выходить из состава СССР, пересмотрев ряд уже принятых политических решений. И вернулся в Москву разочарованным, опустошенным. В этот момент ему доложили о событиях в Баку. И тогда он решил провести показательную карательную акцию. Повод более чем удобный. К тому же из КГБ ему сообщили, что три прибалтийские республики готовы провозгласить свою независимость. И самое неприятное, что активизировались Борис Ельцин и его сторонники по межрегиональной группе.
Вот тогда-то Горбачев и принял решение. Но эта акция уже ничего не могла изменить. А самого Горбачева за нее начнут презирать и ненавидеть даже его сторонники. После бакинской трагедии стало предельно понятным, что обречены и он сам, и страна, в которой могло произойти такое противостояние.
Знаете, что меня более всего поразило в том девяностом году? После бакинской трагедии, после того, как погибло столько людей, после пролитой крови в Фергане и Тбилиси, после изгнания сотен тысяч людей из своих домов, после противостояния, начавшегося в автономных областях Грузии, после фактического начала войны между Азербайджаном и Арменией, после всех этих событий пятнадцатого октября Горбачеву присудили Нобелевскую премию мира. По-моему, большего издевательства еще не было в истории. К чести самого Горбачева он понял, что ему нельзя появиться в Норвегии для получения этой премии. И он за ней не поехал. Но в историю вошел как лауреат этой премии. Вот такую награду он получил за то, что фактически сдал свою прошлую жизнь и все, что ему доверили беречь миллионы людей.
ЛОНДОН. ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ
Я приехал в Гэтвик минут за десять до приземления самолета. Говорят, что рано или поздно к этому отдаленному аэропорту тоже проведут линию метро. Пока, между Гэтвиком и центром Лондона курсирует специальный экспресс, но со временем, вполне возможно, и сюда протянется линия метро, как в аэропорт Хитроу.
Мне предстояло терпеливо ждать у выхода, когда появится наша гостья. Я понимал, что багажа у нее с собой не будет. Ведь она прилетела всего на несколько часов. Хотя нельзя быть ни в чем уверенным, когда имеешь дело с дамой. Вполне могла привезти с собой два или три чемодана вещей. Женщины— существа непредсказуемые, а известные актрисы порой позволяют себе совершенно нелогичные выходки.
Поэтому я был готов к более долгому ожиданию. Но Татьяна Негачкова вышла одной из первых. И я сразу узнал ее, известную театральную актрису. Говорят, лет двадцать назад ею увлекался кто-то из членов Политбюро. Должен признаться, что нравилась она и мне. Высокая, стройная, с поразительно красивым голосом и аристократическими манерами. Мы с нею были почти ровесники, но тогда я был всего лишь студентом, а она уже известной молодой актрисой, успевшей сняться в нескольких фильмах еще во время учебы. Это уже потом, через несколько лет, она стала известной театральной актрисой, и на ее спектакли начала ломиться публика. А когда мне было двадцать, ей было то ли девятнадцать, то ли восемнадцать. Но как она нравилась всем нашим ребятам! Я любил все фильмы с ее участием, Она была для нас недоступной красавицей из другой, параллельной жизни.
Татьяна вышла из терминала и, не оглядываясь по сторонам, сразу пошла к выходу абсолютно уверенная, что тот, кто ее встречает, сам к ней подойдет. Есть такая категория известных людей, которые умеют скидывать пальто или шубу не глядя назад. Они точно знают, что кто-то из стоящих за их спиной непременно ее подхватит. Умение не оборачиваться назад — отличительный знак «звездности». Я достал телефон и позвонил Артуру.
— Она прилетела, — коротко доложил я.
— Очень хорошо, — также коротко ответил он. — Вези ее в отель и не звони мне больше, пока вы не будете в «Дорчестере».
— Хорошо. — Я убрал телефон и быстро догнал нашу гостью, которая остановилась перед выходом и с кем-то уже разговаривала по телефону. Я деликатно подождал, когда она закончит разговор, и только потом подошел к ней.
— Госпожа Негачкова? — Я знал, что она не взяла фамилию мужа.
Она обернулась. Господи, какие у нее были синие глаза! Я даже подумал, что это линзы. И только потом вспомнил, что это ее настоящие глаза — они всегда были такими. Актриса была по-прежнему красива. Очень красива.
— Да, — сдержанно и с достоинством кивнула она, как и подобает королеве. Она и была королевой, по крайне мере играла эту роль в трех или четырех фильмах. С таким породистым лицом и гордой осанкой, с таким неповторимым голосом и такими манерами она была очень органична в роли королевы.
Татьяна была в сером костюме и держала в руках сумочку от Шанель. Если бы Артур мне этого не сказал, я все равно ее узнал бы. Существуют женщины, на которых вы западаете в молодости. Все мужчины проходят через такой период юношеской мастурбации, встречаясь в мечтах с женщинами, которые им нравились. Вот такой недоступной женщиной для меня была Татьяна Негачкова. Теперь можете себе представить, что я почувствовал, когда увидел ее рядом с собой. Актриса молча смотрела на меня, ожидая, когда я, наконец, заговорю.
— Нас ждет машина, — сказал я, — она на стоянке, недалеко от аэропорта.
— Пойдемте, — кивнула Негачкова.
Когда мы садились в машину, я почувствовал легкий запах ее парфюма. Она уселась на заднее сиденье, и я ничего не сказал. Очевидно, актриса приняла меня за водителя или обычную «шестерку», посланную встретить ее в аэропорту. И мне не нужно было ее разубеждать. Я осторожно выехал со стоянки.
— Можно включить кондиционер? — спросил я у моей пассажирки.
— Нет, — быстро ответила она, — я не люблю кондиционеры. Если мне будет жарко, я лучше открою окно.
Что я должен был сказать в этот момент? Сообщить ей, что Артур не случайно вспомнил о тонированных стеклах моей машины, чтобы никто ее не увидел? Я промолчал. И возможно, этим допустил небольшую ошибку, которая затем привела к большой катастрофе. А возможно, все было предрешено и эта деталь только вписалась в общую картину большой беды.
Мы выехали на трассу. Актриса открыла сумочку и пошуршала какими-то бумагами. Глянув на нее в зеркало заднего вида, я увидел, что она, хмурясь, что-то читает. Если бы я встретил ее двадцать лет назад, то от радости, наверное, не сумел бы вести машину. Но с годами мы становимся… нет, не мудрее. Остываем, немного успокаиваемся, понимаем, что в жизни все относительно. К нам приходит понимание бренности всего существующего. Думаю, в студенческие годы я не мог даже мечтать о том, что когда-нибудь повезу Татьяну Негачкову в своей машине. Наконец она убрала бумаги и успокоилась. Затем немного все же опустила стекло. В салон автомобиля ворвался свежий воздух.
— Куда мы едем? — спросила Татьяна.
— В отель «Дорчестер». Это в Самом центре. — Вторая фраза явно была лишней. Но я произнес ее автоматически.
— Я знаю, где находится «Дорчестер», — усмехнулась она. Конечно знает. — Вы работаете у господина Абрамова? — спросила моя пассажирка.
— Да. Я его помощник.
— Но вы, кажется, не русский, — продолжила она, — хотя говорите по-русски очень хорошо. Вы, наверное, с Кавказа?
— Да. Отец у меня азербайджанец, а мать грузинка. Но я учился в Московском государственном университете и всю жизнь жил в Москве.
— Тогда понятно. И давно вы в Лондоне?
— Нет. Совсем недавно. Я не стал уточнять, когда прилетел в Лондон, а она не спросила. Опять достала свой мобильный телефон, включила его и набрала какой-то номер. Затем негромко у кого-то поинтересовалась: Ольга Андреевна, как мальчик? Где вы сейчас находитесь? Да, понимаю. Машина будет вас ждать. Он отвезет вас домой. И проследите, чтобы он поужинал.
Она убрала телефон, а я наконец догадался, что актриса говорила с няней своего сына. Наверное, они куда-то поехали и она послала за ними свою машину. Возможно, поехали на весь день. Очень удобный момент, чтобы сбежать на несколько часов в Лондон. Нисколько я помнил, у Негачковой был шестилетний или семилетний сын от второго мужа. С мужьями ей везло. Или наоборот — не везло. Этого я не знал.
Она трижды была замужем. Первый муж, Сергей Трусов, за которого актриса вышла в двадцать лет, был известным рок-музыкантом, лидером знаменитой группы «Время машин». Говорили, он ее безумно любил. Они прожили вместе два или три года. Но музыкант оказался законченным наркоманом и алкоголиком. И они расстались. Лет через десять Трусов умер от передозировки наркотиками. Я видел его по телевизору. Это был человек с бешеной энергетикой и совсем без тормозов. Не представляю, каким он был в семейной жизни.
Молва приписывала Негачковой роман с известным театральным режиссером Аркадием Лифшицем. Он был старше ее, кажется, лет на тридцать или сорок. Наверное, для театральной богемы это нормально. Они прожили имеете несколько лет. За это время он поставил свои лучшие спектакли, а она сыграла в них свои лучшие роли. Но затем начались девяностые годы, театры опустели. Лифшиц постарел, все изменилось. А Татьяна вышла замуж за бизнесмена Эдуарда Поволяева. Тот основал фирму, занимавшуюся поставками продуктов из-за рубежа. В середине девяностых Поволяев был одним из самых известных и успешных коммерсантов в Москве. Говорят, что во время дефолта он почти разорился, но затем сумел как-то выправить свое положение. Интересно, что Татьяна не бросила его, когда он был почти разорен. Она осталась с ним в эти трудные два года и даже родила ему сына. Но еще через год, когда у него стали налаживаться дела и он постепенно вылез из долгов, Татьяна его оставила.
Ушла от мужа и официально подала на развод. Говорили, он очень переживал. Несколько раз просил ее вернуться. Так, во всяком случае, писали в газетах. Еще через некоторое время выяснилось, что Негачкова встречается с самим Виктором Корсаковым, который тогда работал в аппарате президента. Он был одним из ведущих советников по правовым вопросам. А затем его назначили министром юстиции. И почти сразу он развелся с женой, с которой прожил больше двадцати лет. Тогда говорили, что жену он оставил из-за Татьяны Негачковой. Что вскоре и подтвердилось. Он женился на ней через год после развода.
Я видел его фотографии в газетах — мордастое лицо с пухлыми губами и масляными глазками. Обычно такие мужчины бывают убежденными бабниками. Он и нашел в пятьдесят лет новую жену. Объективно он должен был нравиться женщинам: высокого роста, с красивой волнообразной шевелюрой, умел говорить, подать себя, обладая сильной энергетикой. О нем все время писали в газетах. Он наверняка был честолюбив и амбициозен. Его выступления против сбежавших олигархов и против наших нуворишей вообще отличались крайним радикализмом. Многие считали, что по своим взглядам он ближе к леворадикальной оппозиции. Во всяком случае, он требовал законодательного рассмотрения всех случаев обладания крупными акциями государственных предприятий, предлагая провести ревизию имущества всех особо богатых людей России. А учитывая, что таких людей появилось достаточно много и они заняли весьма важные позиции, в том числе и в государстве, у него появилось много врагов. Хотя и немало сторонников, которые считали его позицию государственника почти идеальной. И вот жена такого человека решилась лететь к самому Артуру Абрамову, который в глазах Корсакова был не просто сбежавшим олигархом, а врагом, которого нужно уничтожить любой ценой.
Я снова посмотрел на нее в зеркало заднего обзора. Неужели она не понимает, насколько все это серьезно? А если понимает, то почему приехала? Или есть причины, о которых я просто не знаю? Возможно, это не обычное любовное свидание между миллиардером-плейбоем и стареющей актрисой, а что-то другое? Не мне судить.
Актриса еще больше опустила стекло. Странное дело, если она не хочет, чтобы о ее приезде кто-то узнал, то нельзя открывать окно, ведь в центре Лондона сейчас больше ее знакомых, чем в центре Москвы. И кто-то может ее случайно увидеть. Но сделать ей замечание я не решился.
— Вы курите? — вдруг спросила меня Татьяна.
— Нет, — отозвался я, но пожалел, что не захватил для нее сигареты.
Актриса достала сигареты из своей сумочки. Затем опять обратилась ко мне:
— У вас есть спички? У меня отобрали зажигалку во время посадки в самолет. Такие теперь глупые правилу безопасности. Не разрешают провозить даже зажигалку.
— Спички есть. — Я вспомнил, что в бардачка завалялся коробок. Я протянул левую руку, чтобы открыть его. Честное слово, если бы я сидел в обычной машине, ничего, возможно, и не произошло бы. Но в том-то и дело, что я сидел в английской машине, руль у которой с правой стороны. И правая рука у меня ведущая. Продолжая вести мантину, я чуть обернулся, протягивая актрисе коробок спичек. Мне показалось неудобным просто Поднять левую руку, чтобы она сама взяла эти проклятые спички. Подумалось, что это будет выглядеть не совсем корректно. И на секунду таким образом отвлекся.