- По сто...
- Если создать условия для абсолютной реализации геномов...
- Это будет...
- Рай!
- Интересно, сколько жил бы Иисус, став пророком в своем отечестве и не будучи распят соплеменниками?
- Его геном в наших руках и мы можем...
Жора не стал развивать эту тему. Ему надоело нас убеждать и он просто плюнул на нас. Он позволил это себе из любви к совершенству! Потому-то он в эти дни был так безучастен! Пирамида без Иисуса его больше не интересовала. Определенно. А ведь и в самом деле жизнь в Пирамиде зашла в тупик. Мы просто повторили историю человечества, историю цивилизаций. Спрессовали, стиснули, сжали, как пружину. И Лемурию, и Атлантиду, и Египет, и Грецию, и Израиль, и Рим и даже глобализацию спружинили. А потом - Содом и Гоморру! Все, что было создано человеком, им же и разрушено. Пружина бабахнула!.. Оглянись - видишь: разруха кругом... Всё горит, рушится, трещит по швам, сыплется... Кричит, плачет, киснет, воняет... Ад... Суд пришёл... И мы сами его притащили.
Путь к совершенству посредством уговоров и даже угроз оказался не по зубам человеку. Оказалось, что единственное его спасение - гены Бога.
- Слова, - сказал тогда Жора, - вода... Просто чушь собачья! Без этого жизнь умрет на Земле. Нам позарез нужна хромосома Христа... Да, поголовное преображение...
Своим «позарез» он просто резал меня без ножа.
Он так и сказал: «Хромосома Христа»! Он так и сказал: «Поголовное преображение».
- Твое человечество с его хромыми и горбатыми хромосомами нужно...
- С какими, с какими хромосомами?
- С хромыми и горбатыми, - спокойно повторил Жора, - нужно выжигать каленым железом. Шаг за шагом, человечика за человечиком. Каждого...
Это был вызов, бомба!.. Это был шок!.. Затем он снова перешёл на Христа.
- Вот Он придет к нам, - тихо проговорил Жора, - сядет на завалинке, улыбнется и...
Ни в одной книжке я не читал, чтобы Иисус когда-нибудь улыбался, хотя улыбку Его я легко могу себе представить.
- Вот Он придет и только улыбнется, - повторил Жора, - я не шучу. И коль скоро нашим с тобой геномам все-таки удалось просочиться сквозь миллионолетия и преодолеть беспримерные барьеры и тернии, то нам с тобой и вершить это преображение! Тебе, мне, Юрке, Крейгу, Тамаре, Юльке, твоей Анюте, Стасу и Виту, и... Всем нам!
Мне так хотелось подбросить Тину в Жорин огонь, но я промолчал.
- И он о ней так и не вспомнил? - спрашивает Лена.
Ага... Как же!
- И если мы этого не сделаем...
Жора умолк, глядя вдаль. И тут случилось нечто такое!..
- О, Господи, - вдруг выкрикнул он, вскинув обе руки к небу, - смерти прошу!..
Я остолбенел.
- Не откажи, Господи!..
- Ты-ы-ы-ы-ы-ы-...
Я не знал, что предпринять, просто закаменел, тупо уставился на него, не в состоянии выдавить слово. Жора опустил руки, улыбнулся, сделал шаг ко мне:
- Не откажи, - повторил он, помолчал секунду и добавил, - не для себя прошу...
Я готов был броситься на него с кулаками!
- Для всей этой колченогой, заикающейся шелудивой шушеры, ну ты знаешь, о ком я.
Я молчал.
- Выдохни, - сказал он и снова добродушно улыбнулся. - Это я вчера вычитал на каком-то портале. Правда, здорово?
Я выдохнул.
- Ну не то чтобы смерти, - попытался оправдаться он, - нет. Смерть проста, как икание. Этих же... нужно выкорчевывать с корнем, кастрировать, ага, вырезать у них яйца! Пусть живут себе... Евнухами! Поют в хоре, вышивают крестиком, выращивают капусту... Их геномами надо кормить бродячих собак.
Жорин скальп, съехавший было на затылок, вернулся на место.
- Слушай, да ты зол... Ты до сих пор переполнен злом, как...
Жора улыбнулся:
- А как же - зол! И до сих пор переполнен... Да!..
- Как...
- Ага! Как осенние соты медом!
Улыбка сползла с его лица.
- И если мы этого не сделаем, - повторил он, - жизнь умрет...
- Чего не сделаем?
- Если перестанем кормить бродячих собак...
Он заглянул мне в глаза.
- Понимаешь, жить станет нечем... Но какой успех приходит к нам по заслугам? Знаешь, пришло время взять свое.
Я не смел противоречить. Что «свое» и у кого Жора собирался его взять, я понятия не имел. И как бы распознав мои мысли, Жора сказал:
- Вот и Крейг уже синтезировал свою искусственную жизнь. Мы ждали только его. И вот он это сделал и теперь мы во всеоружии! Да, в наших руках теперь мастерская самого Бога - валяй! Твори, ваяй - не хочу!
- Тут главное...
- Да, - сказал Жора, - Primum non nocere (Не навреди, лат.). И, сам знаешь, - главное тут - не укакаться! И никогда не раскаиваться о содеянном!
- Ты, наконец, можешь сказать мне, что есть твоя жизнь?
Жора хмыкнул, затем:
- Жизнь, - сказал он, - это неизлечимая болезнь, передающаяся половым путем.
- М-да... Звонко сказано!..
- Жаль, что времени совсем не осталось. Жора вдруг повернулся ко мне и глаза его задорно сверкнули.
- Представляешь, - сказал он, - а ведь было время, когда времени совсем не было! И никто ни о чем не жалел.
До сих пор не понимаю, к чему это было сказано.
Мне вдруг пришла в голову сумасшедшая мысль.
- Слушай! - крикнул я, - давай мы сделаем тебя президентом!
Жора оторопело посмотрел на меня.
- Президентом! Хочешь? - настаивал я. - Америки! Или Европы! Хочешь? И ты сможешь...
Жора остановился, затем:
- Что ты, что ты... Это такая скука... И такая грязь... Воняет...
Он весь как-то сморщился и даже передернул плечами.
- Фу!..
Стало ясно, что он не желает быть президентом ни Америки, ни Европы... Президентом Вселенной? Я думаю, что тут он бы задумался.
Мы до одури ждали успеха! Если угодно - чуда! Люди жаждут чуда! Неистребимость веры в чудеса - одно из чудес света.
Трудно себе представить, в какую гнетущую пустоту ввергло бы нас поражение. Мы ведь падали в пропасть! Спас Жора. Какая редкая сила духа! Скажу честно: если мы, все вместе взятые, чего-то и стоили, этим мы безусловно обязаны Жоре. Оглядываясь назад, я думаю, что в те дни Жора находился на вершине блаженства. Он испытывал неодолимую потребность перевернуть этот мир с головы на крепкие ноги. И ему казалось, что земля уже качнулась. Он чуял это, как звери чувствуют землетрясение, и жадно ждал этого момента. Если хочешь - он вожделел! Казалось, он познал сущее, истину, суть совершенства! И теперь не знал, что с этим делать. Жора был главным виновником нашего успеха, а дело, которому мы служили, зашло слишком далеко. Отказаться было уже невозможно.
- Ты, наконец, удовлетворен, - спросил я. - Ты испытываешь удовольствие от того, что?..
Жорины глаза были чуть прищурены и он, наконец, овладевший судьбой человечества, точно неприступной женщиной, напоминал мартовского кота.
- Нет, - сказал он, - какое же это удовольствие?
Секунду помолчал и добавил:
- Это, милый мой, - оргазм. Да. Определенно!.. Вот праздник!
Несколько секунд длилась тишина.
- Ты счастлив? - спросил я его.
- Сейчас - да!
Я видел это по его глазам: это был человек, победивший судьбу!
- Скучаешь?
Он улыбнулся и согласно кивнул:
- Чуть-чуть. - И добавил: - Feci quod potui, faciant meliora potentes (Я сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше, - лат.). Не шуточное это дело менять судьбы мира. Как думаешь? И не каждому удается в жизни уничтожить гнилую цивилизацию. Жаль, что у нас не всё получилось с античной камеей... Помнишь - «...всё, о чем может только мечтать человек»?
Я помнил эти слова, сулившие каждому обладателю этой таинственной безделушки весь мир, весь этот мир! Конечно же, я это помнил! И только удивился Жориной латыни: не мог же он помнить все это со студенческой скамьи! А что свое и у кого он хотел его взять я до сих пор не понимаю.
- Ты хочешь круто изменить свою жизнь? - спросил я.
- Нет, - сказал Жора, - жизнь мира. Надо сделать так, чтобы все наши усилия, вся наша жизнь и наши потуги по достижению всевселенского совершенства стали делом Самого Бога. И - наоборот. Понимаешь, наш с Ним трансцендентализм и экзистенциализм должны войти в резонанс, совпадать, совместиться, слиться, срастись! Наша феноменология должна слиться с Его нуменологией, понимаешь меня?
Это было похоже на крик истории.
Я кивнул. И чтобы не вызвать у него разочарования своей явной тупостью, добавил:
- Ты - гений...
- Le genie veut l'obstacle, l'obstacle fiat le genie (Гений ищет препятствий, и препятствия его создают, - фр.), - произнес на это Жора.
- Вот-вот... Вот и я об этом.
- Перестань, - сказал Жора, - какой из меня гений - раб! Просто я терпелив, как мул. Ну и уперт, как ослик...
Он посмотрел на меня, улыбнулся и добавил:
- Ладно, согласен: как осел!
Воцарилась тишина, которую нужно было разрушить, чтобы Жора не отказался вообще разговаривать. Он с трудом выносил тех, кто не понимал его с первого слова. Ко мне же всегда был сносно толерантен. Мне показалось, что он вполне удовлетворен моим кивком, и я, сам не знаю зачем, спросил:
Он посмотрел на меня, улыбнулся и добавил:
- Ладно, согласен: как осел!
Воцарилась тишина, которую нужно было разрушить, чтобы Жора не отказался вообще разговаривать. Он с трудом выносил тех, кто не понимал его с первого слова. Ко мне же всегда был сносно толерантен. Мне показалось, что он вполне удовлетворен моим кивком, и я, сам не знаю зачем, спросил:
- Ты хочешь уйти и оставить этот мир с носом?
- Я отдал ему себя всего, до последней клеточки. Мы предложили бесспорный и беспроигрышный алгоритм.
- И теперь хочешь бросить все это?
- Я утру ему нос.
- И громко хлопнуть дверью...
- Перед самым его мохнатым носом.
Я был потрясен! Я не верил собственным ушам!
- Всю жизнь я работал и только работал... Зачем?..
- И как ты думаешь, - спросил я, - когда же, наконец, на земле воцарится то, чему ты отдал лучшие свои годы?
Жора посмотрел на меня с искренним удивлением.
- Когда?
- Ну, примерно, - настаивал я.
Жора улыбнулся, почесал за ухом, затем:
- Могу точно сказать, - произнес он, - в ближайшие полтора миллиона лет.
Его «Зачем?» меня ошеломило: неужели, неужели и наша затея, нет - чисто выверенный и до грана просчитанный Путь спасения и этого мира от падения в пропасть ада - тоже рухнула?..
- Посмотри какие звезды, - сказал я, - они не позволят...
- Звездам плевать на нас... Когда Сократ умер...
Я был просто убит. Было ясно, что Жора уже начал подготовку к поражению.
- Слушай, тебе не страшно? - спросил я.
- Страшно?!
Жора посмотрел на меня как на мокрую курицу.
- С чего бы это? Пусть страшатся все эти планарии и мокрицы, все эти твои Переметчики и Ергинцы, вся эта шелудивая шушера с хромыми и горбатыми хромосомами. Идет новый смертоносный, но и очищающий Землю потоп, и их уже не возьмут ни в какой ковчег. И знаешь, - добавил он, - ведь это наша Голгофа.
- Ты скажи мне, что делать с Тиной, - спросил я, - искать?
Жора вдруг замер, посмотрел на меня белыми глазами и сказал:
- Рест, ты играешь с огнём.
Таким я Жору ещё не видел.
- Зачем, если... - попытался я возразить.
- Рест, - сказал Жора, - ты же знаешь, - я терпеть не могу дураков.
Я знал это. Крепко знал. И дураком себя не считал.
А ведь он мог и...
Мне было жарко.
Таким я Жору ещё не видел.
Но как, как он надеялся спастись этой Тиной?!
На это ответа у меня не было.
Глава 26
Война кончилась...
Невероятно!..
- Так что тебе нечего опасаться, - сказал Жора, - быть убитым какой-нибудь шальной пулей какого-нибудь...
- Разве я чего-то боюсь?
- Быть убитым, - говорит Жора, - это же страшно!
Не знаю, к чему он ведёт.
- Жор, - говорю я, - давай по сути. Нам надо с тобой...
- Это и есть самая суть! Представь себе, что кто-то из нас вдруг...
- Да ладно тебе, - говорю я, - давай о...
Давай о хорошем!..
А сам думаю, о том, что и в самом деле: что если кто-то из нас вдруг... так сказать... Мне не хочется не то что произносить это слово, мне не хочется даже думать об этом: вдруг все-таки шальная пуля! Или не шальная... Или не шальная!.. Ведь охота на нас ни на миг не прекращалась. И вообще - удивительно вот что: никто из нас, из нашего, так сказать, костяка, ни я, ни Жора, наш кормчий, ни Юра, без которого мы бы... ни Аня, с которой мы... ни Юля, кто так убедительно... Никто! Даже Лёсик и тот... Даже Ушков, да-да, даже Ушков со своей вращательной гимнастикой... ни даже Стас со своими «Милашками, ни Шут со своим «Это же полный цунгцван», ни даже Вит со своими (нашими!) миллиардами долларов...
Ну просто - никто!
Наш «золотой миллиард» пока, так сказать, непотопляем!.. И это - поразительно! Когда вокруг кишмя кишат все эти...
- Давай о Тине, - говорю я, - ты думаешь, что она наша кость?
- Кость! В твоем горле! Так что... Назад пути нет!
Я это и сам прекрасно понимал. Я хотел лишь посоветоваться с Жорой о своём первом шаге, о том, что, мол, хорошо бы...
Но он никаких моих «мол» уже не принимал:
- Приедешь - дай знать, - сказал он, и привычно, не пожав мне даже руку, поспешил ушмыгнуть от моих вопросов... Играть с Витом в теннис. Ну, какой из Вита соперник! Тюха! Он даже ракетку не умеет держать! Помню, мы как-то...
Вот так!
- Когда вылетаем? - спросила Аня, встретив меня на пороге, - я уже собралась.
- Ты всё-таки решилась? - отвечаю я вопросом на вопрос.
- Ты же не против?
Я отговаривал её от совместной поездки в Багдад. Там такое творится! Тем более, что здесь она была просто позарез тоже нужна, но она настояла: хоть до Парижа!
До Парижа - пожалуйста! Но только до Парижа!..
- Что ты... С тобой! С тобой, ты же знаешь - хоть на край света! Но только до Сакре-Кёр!..
Едва мы успели перекинуться парой слов, позвонили от султана - «Самолёт в 22:30 по местному времени». Я посмотрел на часы - 20:07.
- У тебя два часа с небольшим ещё есть.
Султан предоставил нам свой персональный самолёт со своим пилотом и стюардессой.
- Это мои надёжные люди, - сказал он, - и доверить вас я могу только им.
- Ты тоже с нами? - спросил я Хосе.
- Я бы с радостью, но ты же видишь - дел невпроворот.
Он сказал это «невпроворот» по-русски, ломая язык, и мы долго смеялись.
Жора был тоже не против нашей с Аней совместной поездки. Он требовал лишь одного - чтобы всё то, что зависело от Ани в работе с нашими клонами, было на высоте. Это означало, что все Анины обязанности должны были выполнять Света, Джо и Васька Тамаров. И кто-то там ещё тоже... Взаимозаменяемость у нас - обычное дело! И Аня теперь спокойно может позволить себе день-другой отдохнуть. Она позволила себе встречу с Парижем.
- Я найду и Альберта, - пообещала она, - посмотрю ему в глаза! Он теперь настоящий князь! На свадьбу так и не пригласил! Зашился, видимо, со своими...
При всех этих обстоятельствах Ане хотелось, я понимал, поговорить и со мной, так сказать, в условиях воздушного экстрима (из самолёта ведь не выпрыгнешь!). Между нами давно уже назрела тема нашего совместного будущего. А какое тут будущее, когда столько работы?! Я ни в коем случае не хотел её обижать, но ведь в самом-то деле - какое веселье, когда мир на краю!
Я ещё раз попытался мысленно преодолеть предстоящий мне Рубикон! Вплавь, на плоту или на сверхскоростном катере? На каком-нибудь суперскутере! Да, мне хотелось как можно скорей найти...
Тину?
Да уж! Если бы я искал Тину, я бы её в два счёта нашёл! И поскольку, найти её было невозможно (в этом даже Лена была согласна), мы пришли к выводу: её надо клонировать! А что?! Зачем тратить силы и средства на поиски, если её никогда не знал, с ней не говорил, не прикасался к ней, даже не нюхал... Это же не Аня в Париже, которую ты, что называется, знал с детских русых косичек, с детских юных желёз... Это же не Юра в Иерусалиме, которого ты не только знал, но хлебал с ним из одной электронномикроскопической тарелки... Это и не Лёсик, и не Вит, и не...
Клон!
Тинин клон!
Да это был выход. И наше спасение!
Итак, значит, клон...
Да какие проблемы?! Если мы можем клонировать самого Христа, то Тину - это как... Как... Да запросто!
Я улыбнулся сам себе: мне понравилась моя уверенность в том, что и Тина скоро станет частью нашей могучей кучки, хотя ясно не мог представить её роль. Жора, правда, пытался как-то мне заяснить, что, мол, она та, без которой... Он нёс всякую ахинею и я принял его слова за розыгрыш... Вспомнил он и о финтифлюшке, которую тогда приобрёл в Стокгольме, и о какой-то чаше, о каких-то ножах... Лошади... Приплёл сюда зачем-то и Папу, и Далай-Ламу, бильдербергеров... Намешал... Куча мала! Это, сказал он, технология эликсира бессмертия, её мумиё! Если коротко - заплёл мне мозги. Но всё, что он плёл всегда имело какой-то выход. Для меня из этих его сетей выход был один: лететь!
Я улыбнулся сам себе: поймалась-таки наша Тина!
От самолёта султана я отказался: самое надёжное - это лететь без надёжных людей!
Я мог бы добраться до места и на своём самолёте... Помню, однажды я удирал от Тины... И чуть не стал добычей акул!
- От Ани! - напоминает мне Лена.
- Да-да, от Юли... Конечно, от Юли, - говорю я, - она тогда... Ну, ты помнишь...
- Что? - спрашивает Лена.
- Не хватало мне здесь ещё какого-нибудь террориста! - продолжаю я.
Мой самолёт был в ремонте, а с Юлей я лететь отказался - всё-таки риск ещё оставался, риск для её жизни. Я и сам рисковал.
- С Аней.
Не хватало мне ещё здесь террориста!
И мне, говоря вообще, захотелось вдруг к людям! Давненько я не бывал среди них, не видел, не слышал... Без Юли, без Ани...Люди - это люди, решил я, надо всегда знать, чем они живут, чем дышат...
Мне припомнилось Тинино: «У вас нет людей. Биомасса. Омут!».
На таможне ко мне пристали - «что это?». Это был сканер биополя, я так и сказал: «сканер». И, удивительное дело - я легко прошёл «бомбоконтроль». Сканер, конечно, они просканировали своими «рентгенами», просветили, пронюхали, прощупали... И вернули мне в целости и сохранности. «А зачем он вам?». Я рассказал, мол, на экране здесь видна аура, и если человек болен... «Ясно, ясно... Вы врач?». А то!.. «И вы можете сказать, что у меня...». Запросто! Мы зашли с таможенником в какую-то бытовку, я включил сканер... «Да у вас тут... такое...». Я рассказал, все что мог рассказать о его тике, гастрите и бессоннице и тут же предложил схему лечения. Сотню баксов, которые он мне сунул в руку, я без зазрения совести сунул в карман и со словами «Обращайтесь» и «У меня самолёт» выскочил из бытовки.