– Командир! А там… их много! Вон! Как собак нерезаных!
Он указал рукой вдаль. Майор Казаков пригляделся. К ним двигалась шеренга Арнольдов Шварценеггеров. Нет! Терминаторов! Они приближались. И вдруг все, будто по команде, скорчили угрожающие рожи. Судный день настал…
– Ну, слава богу! – повеселел Казаков. – Хоть на душе полегчало. Теперь ясно, что и первый не человек. Это клоны. Бездушные куклы.
Со всех сторон начали расти скалы. Казарма, наоборот, провалилась в почву. Песок шуршал под ногами свирепых воинов, внешне ничем не отличимых от знаменитого американского киноактера.
– У нас что сегодня, рукопашный бой? – зевнув, поинтересовался Олег Мясников.
И тут же получил ответ. Из-за скалы с ревом и воплями выскочили то ли шесть, то ли семь Сильвестров Сталлоне. Бросились на замешкавшегося Людоеда. Повалили его наземь, начали пинать ногами. Только получив несколько приличных ударов, капитан озверел. Вскочил на ноги, с рыком ухватил одного из Сильвестров за ноги. Принялся крутить вокруг себя, отгоняя прочих недругов.
– Сбылась мечта Людоеда, – резюмировал Доктор. – Он стал Ильей Муромцем!
Но Максим тут же был сбит с ног. Это капитан Мясников, по неопытности чуть-чуть не рассчитав амплитуду Сильвестра, случайно задел старшего лейтенанта Золина.
– Поаккуратнее нельзя? – обиженно крикнул Доктор, приподнимаясь и потирая челюсть.
Людоед отпустил ноги Сильвестра, и тот с обиженным ревом улетел куда-то на противоположный склон горы, за гребень.
– Прости! – приложив руку к сердцу, пробормотал капитан. – Прости, Док! Я увлекся…
Максим Золин ответить не успел. Видимо, пролетавший мимо Сталлоне сильно разозлил прочих мутантов. Со всех сторон – из проходов между скалами – толпами повалили Дольфы Лундгрены, Чаки Норрисы и Ван Даммы. С чириканьем и тигрино-кошачьими вяками с гор спускались Стивены Сигалы и Джеймсы Белуши. Из подземного люка-бункера высунулся ухмыляющийся Эдди Мэрфи, но этот, видимо, по ошибке.
В этой суматохе майор Казаков уже не мог отдавать команды своим товарищам. От яростных криков нападавших связь «оглохла». Карта на сетчатке тоже стала бесполезной – после того как Владимир несколько раз получил в глаз, тот «засветился» без помощи инопланетной техники. На любого из офицеров ГРУ приходилось около десятка противников, а подмога нападавшим все прибывала.
Схватка потеряла осмысленность. Каждый из спецназовцев бился со своей группой знаменитостей, раздавая тумаки Терминаторам, Рэмбам и Универсальным Солдатам. Вокруг офицеров ГРУ штабелями лежали Арнольды Шварценеггеры, Сильвестры Сталлоне, Жан-Клод Ван Даммы и прочие. Среди тел павших врагов майор успел заметить одного поверженного Леонардо Ди Каприо, видимо, случайно подвернувшегося кому-то под руку. Избитый Джеймс Белуши лежал поверх своего двойника, а на них удобно примостился Стивен Сигал с переломанными руками. Сбоку, возле кучки трупов, «отдыхал» Арнольд Шварценеггер. Такому видеокадру позавидовал бы даже Стивен Спилберг. Но некому было крикнуть «Мотор!», включить софиты и выбрать план.
Кольца на руках майора то раскалялись так, что обжигали, то холодели, но Казаков не мог определить – кто из его товарищей жив. Болели пальцы, горели отбитые костяшки, ныли ребра, и тяжело было дышать – майор не мог остановиться ни на секунду. Враги наваливались со всех сторон.
В какой-то миг Владимиру вспомнился детский мультфильм «Маугли». Эпизод, в котором волчья стая сражалась с ордой рыжих псов. На каждого из серых братьев «лягушонка Маугли» приходилось по целой своре собак.
«Это была славная охота», – умирая, сказал Акела. Фраза застряла в мозгу офицера ГРУ, когда он упал на песок, закрывая лицо руками. Страшные удары сыпались со всех сторон. Били сильно и точно: по почкам, под ребра, в пах, в область сердца. Майор прекратил сопротивление, у него не осталось сил даже на то, чтобы прикрывать лицо. Но боль он чувствовал. До тех пор, пока не потерял сознание.
Владимир очнулся возле знакомого крыльца. Скалы вновь исчезли, зато появилась казарма, «ожили» товарищи. Кое-кто, уже поднявшись, растирал ноющую поясницу. Кто-то с трудом наклонялся, разминая позвоночник. Пытался растянуть связки, «поправить» выбитые позвонки спины.
– По крайней мере, сегодня было весело, – заявил капитан Тополев. – Не знаю, как вы, а я готов выставить ящик пива «зеленым человечкам». Славно оторвались…
– А по-моему, шутка вышла дурацкая, – пробурчал Людоед. – И главное, непонятно, что будет дальше. Завтра против нас выпустят батальон Майков Тайсонов, что ли?
– Но ты очень неплохо смотрелся со Сталлоне в руках! – похлопал его по плечу старший лейтенант Золин. – Избитый Сильвестр тоже, да. Очень фотокиногеничен.
– Кстати, братцы, – вспомнил Казаков. – Я там среди тел поверженных видел одного Леонардо Ди Каприо. Кто ухитрился отделать раритетный экземпляр?
– Он все время мелькал на заднем плане! – горячо воскликнул Шумахер. – Уж так хотелось до него добраться! Да этот гад только руками махал, науськивая на меня всех прочих!
– Это я его положил! – гордо заявил капитан Мясников. – Моя работа, парни! Учитесь у профессионала!
– Ба! Людоед!!! Как тебе удалось?! – восторженные крики и возгласы удивления донеслись со всех сторон.
– Учитесь, хлопцы! Ноу-хау собственной разработки! – с хрустом почесав шею, ответил капитан.
– Людоед, не томи! – потребовал Максим Золин. – Колись, как ты его?
– Очень просто. Он действительно не хотел приближаться на «рабочую» дистанцию. Постоянно ошивался за спинами прочих. Ну, я и метнул в него Джеймса Белуши. Попал, однако.
– Это сильно! – восхитился Доктор. – Мне такое в голову не пришло.
– А меня били по почкам сразу три Белуши, – грустно вспомнил Сергей Братан. – Объявляю мораторий на фильмы с участием этого… этих гадов!
– Командир, нашего Братана били сразу три Белуши, – доложил Казакову Тополев. – Три Белуши. По почкам.
– Это сорт пива? – улыбнулся майор.
Спецназовцы посмеялись.
– Ну что, ребята, может, кросс? – меняя тему, вдруг предложил Казаков. – Распустились мы в последние дни. С утра – завтрак и на полигон. Там – по распорядку дня «зеленых человечков» – тренировки с полным убиением личного состава. А то я сегодня посмотрел, что физическая форма у нас плохая. Да! Нельзя надеяться только на мускульный усилитель крубаров. Надо и самим работать. Мышцы тренировать, дыхалку. Так что поднимаемся! За мной!
Хотя инопланетяне восстановили всех, память о пережитой боли осталась внутри землян. Бойцы, покряхтывая и потирая отбитые места, потянулись в пустыню за командиром.
– Ничего-ничего! – подбодрил Казаков. – На бегу все болячки очень хорошо лечатся!
– В здоровом теле – здоровый дух! – без особого энтузиазма напомнил себе капитан Тополев. – У здорового духа никакое тело не забалует.
Но тем не менее побежал вторым, вслед за командиром. Прихрамывая на левую ногу.
– Мама, а скоро папа вернется? – с любопытством спросила Вероника, когда Людмила Казакова, уложив младшую дочь в кроватку, поцеловала ее в лоб.
Женщина вздрогнула. Все последние дни она ждала этого вопроса. Ждала и боялась. Она плохо умела врать.
– Понимаешь… – Людмила опустилась на краешек кровати, принялась нервно разглаживать складки на одеяле, стараясь не смотреть в глаза Нике. – Папа у нас – герой. У нашей страны много врагов. И папа их всех прогоняет. Поэтому у него очень много работы. Он редко бывает дома.
Девочка смотрела на маму с недоверием и любопытством. Женщина старательно избегала взгляда дочери.
– Сейчас наш папа далеко-далеко в горах, – продолжала Людмила, поправляя подушку под головой Вероники. – Там высокие скалы, много-много камней и синее небо над головой. Но там нет электричества и телефонов, поэтому папа не может нам позвонить…
– Ты что-то путаешь, мама, – заявила Вероника.
Девочка нащупала плюшевого котенка, которого мама отодвинула чуть в сторону. Обняла его двумя руками, прижала к себе и закрыла глаза.
– Нет, доченька, все так и есть, – грустно покачала головой Людмила. – Там горы и небо. И еще – зеленая трава. Папа с друзьями. Они рядом, ты можешь не бояться. Они там все вместе, и друзья не дадут нашего папу в обиду.
– Ты все путаешь, мама! – сердито заявила девочка, открыв глаза. – Смотри, вот Барсик!
Девочка показала матери плюшевого котенка.
– Когда я беру его в руки – вижу папу, – продолжила Вероника. – Барсик разговаривает с папой, показывает мне все, что там происходит.
– Где «там»? – чужим, деревянным голосом спросила Людмила.
– На космическом корабле крубаров, – ответила девочка.
Людмила Казакова вздрогнула. Сердце застучало часто-часто, так, что женщина перепугалась. Ее дочь, маленькая трехлетняя девочка, произнесла то же самое слово, которое недавно произносил муж! Но каким образом Вероника могла его услышать?!
– Ника! – Женщина сжала в руках цветастое одеяло. – Ника! Девочка! Откуда ты слышала это слово?
– Мама, больно! – жалобно пропищала девочка и шмыгнула носом.
Только тогда Людмила поняла: случайно, не отдавая себе отчета в том, что делает, она ухватила малышку за ногу.
– Прости, милая! Откуда ты слышала про крубаров?
– От Барсика! – гордо ответила девочка и показала маме игрушку. – От папы!
– Расскажи мне… об этом… – с трудом произнесла Людмила.
– Папа на космическом корабле, очень похожем на большой оранжевый апельсин. Снаружи это выглядит очень красиво. Но папа не видит снаружи, ему не хватает взгляда. Он – внутри. Там, где папа, – желтый песок. Очень много песка. И другие люди. Папины друзья. Вижу дядю Сашу. Помнишь, он принес мне вкусный торт на день рождения? И дядю Олега вижу, у которого страшная полоска на щеке.
«Тополев и Мясников! – поняла женщина. Кровь ударила в виски. – Они все… там. Ника видит их! И… она не обманывает. Она не могла услышать, как Омельченко рассказывал про странный корабль, похожий на оранжевый шар. Она не обманывает!»
– Продолжай! Продолжай, доченька…
– А еще там есть другие дяди. Одни говорят, как мы, а другие странно. Я ничего не могу разобрать. Смешно шевелят губами. Издают какие-то звуки. Хуже маленьких детей эти люди! Потому что ничего не понятно! А дяди – разные. Одни похожи на папу. Другие – странные, у них глаза узенькие. А еще черные.
– Продолжай, доченька! Что они там делают… сейчас…
– Сейчас они спят, – полежав с закрытыми глазами, ответила девочка. – Там у папы большой дом. Но внутри – наша комната. Как твоя.
– Наша спальня? – уточнила Людмила.
– Да! Наша комната. Та, в которой ты спишь. Папа – внутри. Он лежит на спине, закрыв глаза. У него в руке Барсик.
– Милая, но Барсик у тебя в руке, – осторожно возразила Людмила.
– Ты не понимаешь, мама, – сонно пробормотала девочка. – Барсик – он и там, и здесь. Это кот! А все кошки гуляют сами по себе. Где и когда вздумается.
Людмиле Казаковой показалось, что Ника уснула. Она чуть потянула одеяло, укрывая худенькие плечи девочки.
– Папа очень хочет домой, – едва слышно пробормотала Вероника. – Он каждую ночь ищет дорогу к нам. Но пока не может найти…
Майор Казаков спал, прижимая к себе плюшевого котенка младшей дочери. Он мечтал увидеть во сне свой дом, но не только жену. Очень хотелось посмотреть на девчонок, на маленькую Нику. Владимир просил об этом «зеленых человечков» каждый раз, как только оказывался в комнате, как две капли походившей на спальню. Его и жены. Он ложился на кровать, прижимал к себе зверька и закрывал глаза. Но из раза в раз видел не дом, а космодром. Огромное поле со звездолетами крубаров. Оранжевые шары, в один из которых необходимо было проникнуть…
Спецназовцы вновь ползли по странной, черной траве, сливаясь с почвой. Снова открывалась «долька апельсина», и офицеры ГРУ оказывались внутри крубарского звездолета.
Уже не поражали воображение размеры корабля. Привычным стал путь до управляющего центра, где людей каждый раз поджидал мвалан. И снова, как в предыдущую попытку, газообразный чужак говорил с людьми на непонятном языке. Что-то показывал на пульте. Учил разбираться в мигающих огоньках, задавать последовательности команд, которые мог выполнять автопилот крубарского звездолета. И майор, перестав дышать, слушал чужую речь.
Нет! Он не слушал. Не пытался понять и осмыслить. Лишь открыл свой мозг, позволив шелесту ветра, шороху морского прибоя вливаться внутрь, заполнять сосуд теми знаниями, которые необходимы, чтоб запустить инопланетный звездолет в небо, в космос.
На этот раз мвалан успел договорить до конца. Владимир Казаков уловил какую-то странную «вибрацию» мозга, словно бы, завершив обучение, чужак передал свое настроение людям. Радость. Удовлетворение от выполненного поручения.
Майор осторожно покачал головой, словно проверяя, может ли расплескаться знание, полученное от инопланетянина. Но голова его не была открытым сосудом, вылиться оттуда ничего не могло. И не беда, что мвалан исчез, а где-то снаружи прозвучал сигнал тревоги. Что крубары готовы ворваться на борт судна, уничтожить землян, располосовать тела беззащитных людей тепловыми лучами.
Не успеют! Нет, не успеют! Владимир Казаков уверенно положил ладони на пульт крубарского звездолета. Там не было рычагов и кнопок. Не было индикаторов со струящимися по ним цифрами, не было видеомониторов.
Положив ладони на пульт, майор замкнул на себя «пуповины» информационных магистралей. Слился с кораблем, увидел его механизмы, силовые машины, ощутил окружающее пространство. По панелям скользнула вереница огней, они повторились на корпусе корабля, словно бы предупреждали всех: «Внимание!»
Взлет! Шар оторвался от поверхности легко и плавно. Никто из людей не почувствовал ни толчка, ни рывка при ускорении, ни изменившейся силы тяжести. Просто космодром и вся планета остались внизу. Оранжевый шар чужого мира уменьшался, уменьшался и в конце концов исчез, растаял в черной бездне. Вокруг остались только маленькие световые иголочки звезд.
Они кололи майора. Раздражали рецепторы, призывая сделать выбор – куда вести корабль. Но Владимир Казаков лишь громко смеялся, оторвав ладони от управляющих панелей. Глядел в потолок рубки, ставший прозрачным, и хохотал. Он смог! Смог! Смех. Только смех вокруг. Люди смеются. Звезды смеются. И грохот морского прибоя, безумие урагана, рев водопада – радость мвалана-учителя…
Владимир проснулся в середине ночи. Включил ночник. Потолок над головой. Ни звезд, ни рубки чужого корабля. Майор выключил свет, прикрыл глаза, вспоминая недавнее видение. Он знал – часто бывает так, что сны уходят за грань сознания. Вроде бы все тут, но уже не ухватить, не вспомнить: а что там было? И мечешься в бессилии. Кажется, необходимо лишь маленькое усилие – все вернется.
Но это усилие невозможно сделать. Мозг бьется в изнеможении. Он не знает, в какую сторону надо совершить небольшое, едва заметное движение, чтобы вспомнить. И Владимир страшно боялся, что с ним произойдет то же самое. Ведь он никогда не смог бы воспроизвести урок мвалана наяву.
Но инструкции чужака были прочно впечатаны в мозг. Владимир проверил это и успокоился. Он помнил, как нужно управлять чужим звездолетом. Готов вести корабль в пространстве. Не потому, что вмиг усвоил навигацию, физику, астрономию и еще множество других наук. Нет! Он знал, как взаимодействовать с «мозгом» чужого звездолета. Он знал, как стать для автопилота своим, умел отдавать машинному интеллекту команды, заставляющие корабль двигаться в нужном направлении…
Владимир Казаков успокоился, повернулся на бок и уснул, прижимая к себе плюшевого котенка по имени Барсик. На Земле его маленькая дочь Вероника успокоилась, девочку перестал мучить кошмар.
На полигоне русских ждали две другие группы: китайцы и американцы. «Зеленые человечки», продолжавшие свой загадочный эксперимент, дали новую вводную: все действуют вместе. Русские получили «АКМ», китайцы – тоже. Только у спецназовцев ГРУ оружие было российской сборки, а у «товарищей» – собственное, изготовленное по лицензии. Американских «тюленей» вооружили винтовками «М-16».
«Не расходиться!» – это четко прозвучало в мозгу каждого.
Из песка начали подниматься дома. Обычные жилые дома, но только полуразрушенные, словно оказавшиеся в зоне боевых действий. Кое-где не хватало крыши, а окна зияли черными провалами – не было стекол. Кое-где от дома осталась лишь коробка – ни перекрытий, ни комнат, только наружные стены.
– Будто в Грозный попали… – пробормотал капитан Мясников.
Люди в недоумении оглядывались по сторонам. Но если для русских пейзаж оказался более-менее привычным, они могли хоть с чем-то сопоставить окружающее, то американцы и китайцы озирались с любопытством.
Гул моторов донесся из-за поворота, видимо, с соседней – мертвой – улицы. Американцы и китайцы тут же, подчиняясь командам, слились со стенами, растворились в пустых коробках домов. А русские все так же стояли посреди дороги. Шестое чувство? Интуиция? Они догадались, что увидят.
Из-за поворота выполз БТР, на борту машины красовалась российская эмблема. Пятнистая башня повертелась из стороны в сторону, словно наводчик проверял окружающие строения на вшивость. Завидев чужаков, с брони посыпались десантники. Они мигом развернулись в цепь, залегли. Слились с камнями, проемами окон, выбоинами на мостовой.
– Звягинцев! Обойти слева! – услышали спецназовцы громкий крик.
– Звягинцев?! – раздался в переговорнике возбужденный голос Василия Запорожца. – Капитан Звягинцев?! Командир! Это мой полк! Мой! ВДВ!
– Не стрелять! – приказал майор Казаков, вытирая пот со лба. – Отходим! Назад!
– Вот чмырины иноземные! – ругнулся Людоед. – Со своими воевать заставляют! Уроды хреновы! Ну нет! Не дождетесь!