— Ты, когда он придет, улыбнись ему зазывно, он это любит, потому что дурак. Только лицо накрась. И одеться тебе надо соответственно… Найдем чего-нибудь подходящее, чтоб он решил, что ты тоже дура, свой своего не проглядит. Он непременно западет и тебя в постель потащит. Он всех моих подруг перетрахал, из принципа, думает, я его ревновать начну, а мне по барабану. Да после того, что он сделал… Короче, твоя задача улыбаться шире, а там уж он сам расстарается. Домой к тебе явится или с работы встретит. И потащит на квартиру, это в Салтыковке, тут рядом, квартира у него конспиративная. Урод, а то я о ней не знаю… В общем, он тебя туда и повезет.
— Слушай, — забеспокоилась я, так как такие перспективы меня совсем не радовали, — не хочу я с твоим Витькой трахаться.
— И не надо, — успокоила меня Груня. — Главное, все по-умному разыграть. Едешь с ним в Салтыковку, то-се, тут и я появляюсь. Залеплю своему придурку в ухо и удалюсь. Ну, конечно, тебя малость за волосы потаскаю. Понарошку. После этого он почувствует себя виноватым, и вот тогда ты расскажешь ему о своих проблемах, мол, для того ко мне и приходила, чтобы их решить. Поняла?
— Поняла. — Я кивнула, но покоя Грунины слова в мою душу не внесли.. — А нельзя как-нибудь попроще? — робко спросила я.
— Нет, — вздохнула подруга. — Попроще можно с кем угодно, тоько не с моим дураком. Попроси его о чем-нибудь по-человечески, так он все наоборот сделает. Так что лучше время не тратить.
Делать наоборот мне вовсе не хотелось, и так перспектива не радовала: а если мы допустим ошибку, и к моим недругам присоединится еще и неведомый Витька… В конце концов пришлось согласиться с Груней, ведь она лучше знает своего мужа и пути подхода к нему тоже.
— Пошли переодеваться, — позвала она, — заодно все в деталях обсудим.
Переодевание проблем не вызвало. Груня, как и я, среднего роста, и комплекция у нас примерно одинаковая. Мы почти целиком внедрились в шкаф-купе, стоявший в спальне, и минут пятнадцать прикидывали, во что меня одеть. В конце концов выбрали платье ядовито-зеленого цвета с огромным вырезом. Я влезла в него, Груня застегнула «молнию», мы уставились в зеркало и сошлись в мнении, что я в нем — форменная шлюха. Пододвинув ногой стул, Груня усадила меня перед зеркалом и занялась моей прической. Через десять минут, израсходовав флакон лака, подружка смогла соорудить на моей голове нечто выдающееся. Названия этому не было, но общий вид впечатлял.
Подруга достала объемную косметичку (ее наличие меня удивило, я не помнила, чтобы Груня пользовалась косметикой) и занялась моим лицом. Результат превзошел все наши ожидания.
— Да-а, — дружно сказали мы. Потом подруга задумалась и вдруг выдала:
— Между прочим, правда хорошо. Хана Витьку, баба ты красивая, а поведешь себя по-умному, он этим с «Сабурбана» враз башки поотшибает.
Тут меня вновь начало одолевать беспокойство.
— Груня, — робко начала я, — как-то это все-таки… Витька твой муж, и вообще…
— Не муж он мне, садюга. Когда в женихах ходил, клялся, что живность любит. Кота принес, подобрал на улице. Мы ему вместе блох выводили, худющий такой был, я на него без слез смотреть не могла…
— На Виктора?
— На кота, того, что он принес. Выходили, откормили, не кот стал, а конфетка, а потом он его вместе с остальными… вот сволочь. Скажи?
— Кота он зря, — пожала я плечами, — но понимаешь, если я ему начну глазки строить… Боюсь я, Груня. — Я шмыгнула носом и затихла, а подруга потрепала меня по плечу.
— Не боись, я этого дурака знаю как облупленного, мы всегда на полшага впереди будем. Главное, обо всем договориться и четко придерживаться плана. Он тебя первым делом поволокет в ресторан, пыль в глаза пускать. В ресторане никаких проблем, улыбайся загадочно, он это ужас как любит. Потом он скажет: «А не прокатиться ли нам в одно славненькое местечко?» — Тут Груня совсем другим голосом сказала:
— Тьфу, придурок. — Но вновь перешла на деловой тон:
— Ты для порядка покобенься малость, мол, я не знаю, а потом соглашайся. Дальше привезет он тебя на конспиративную квартиру, и сразу шампанское — на брудершафт. Ну, с поцелуями полезет, начнет хватать за коленки. Тебе надо смутиться и обо мне напомнить: мол, мы подруги и тебе неудобно. Как только мое имя произнесешь, ему удержу уже не будет, начнет жаловаться. На меня и на жизнь, но в основном на меня. В это время можешь расслабиться и ничего не бояться.
— Но ведь когда-нибудь ему надоест жаловаться на жизнь, — нахмурилась я.
— Конечно. Тут как раз появляюсь я.
— А как ты узнаешь, когда надо появиться? — Беспокойство во мне, вопреки Груниным словам, только крепло. — Как-то все это ненадежно.
— Ты, Васена, пойми, — принялась вправлять мне мозги подруга, — если я вслед за вами приду, то этот гад от всего открестится, будет орать, что он, мол, ни при чем, что ты, мол, сама пришла, и вид на себя такой напустит, как святая после аборта. Брать-то надо непременно в постели, тогда уж он не отвертится.
— Груня, — еще больше разволновалась я, — а вдруг ты раньше придешь или позже? Если я твоему Витьке в глаз дам, он мне точно помогать не станет.
— Договоримся об условном сигнале. Этот гад, как тебя в постель уложит, непременно свет выключит. У него на брюхе татуировка неприличная, он стесняется ее и всегда свет гасит перед тем, как раздеться. Ключ от его фазенды у меня есть… Не то чтобы меня его шашни волновали, просто из принципа свистнула у пьяного и сделала дубликат… Как свет погаснет, я сразу бегом в квартиру, он только-только штаны снять успеет. Все будет в лучшем виде, главное — не дрейфь и меня слушай. Я малость поскандалю и удалюсь, а ты реви и тоже на жизнь жалуйся. Он вообще-то не совсем конченый и, коли вышло такое дело, решит помочь. Только втолкуй ему все как следует. Витька великий путаник. Надо, чтоб до него докатило. Поняла?
— Поняла. — Я в очередной раз вздохнула и опять забеспокоилась:
— Вот ты уйдешь, я ему втолковывать буду, и все это на постели? А если он, чего доброго…
— Я позабочусь, чтоб ему после моего визита уже ничего не хотелось, — заверила меня подруга.
— Ну, ладно, — без особой охоты согласилась я. Тут хлопнула входная дверь, и мы замерли, как по команде.
— Витька, — ахнула Груня, — а на тебе туфель нет.
С обувью вышла незадача, у Груни нога на размер больше, пришлось напихать в носы туфель ваты. Это потребовало некоторого времени. По холлу кто-то протопал, а потом мужской голос горько возвестил:
— Человек домой вернулся, денег принес, и что? Всем на это наплевать…
Груня подхватила Пафнутия, до сей поры лежавшего на банкетке, и позвала меня:
— Пошли в кухню.
Немного волнуясь, я последовала за ней. С непривычки к высоким каблукам ноги у меня в коленях разгибались неохотно, да и паркет был скользким, так что я сосредоточилась на ходьбе и потому Витьку заметила, только столкнувшись с ним нос к носу.
— Здрасьте, — проблеяла я, отступая на шаг.
— Привет, — ответил Витька, тоже отступая и разглядывая меня.
— Ну, и чего ты вылупился? — спросила Груня муженька голосом, далеким от приветливости. — Это моя подруга, и глаза не пяль. У нее таких, как ты, штабеля у подъезда, так что не трудись понапрасну.
Штабеля у подъезда Витьку ничуть не тревожили, даже наоборот, он потопал за нами в кухню, хотя как раз возвращался оттуда, плюхнулся на стул с гнутыми ножками, чем вызвал у меня беспокойство, потому что стул выглядел изящной игрушкой, а вот Витька не очень, я имею в виду это самое изящество. Роста он был невысокого, но очень внушительной комплекции. В белой футболке, он почему-то походил на злого Кинг-Конга. Казалось, вот-вот начнет бить кулаками в грудь и заорет дурным голосом.
Однако Витька вовсе не орал, а улыбался мне, сидя напротив. Физиономия его была круглой, курносой, с пухлыми губами и шрамом на подбородке в виде полумесяца. Надо сказать, шрам ему шел необыкновенно. Выражение лица у Витьки было простодушное, глаза смотрели на мир с некоторой придурковатостью, а шрам придавал ему что-то героическое и даже загадочное.
Я перевела взгляд с Витьки на Груню, которая стояла у плиты, и неожиданно для себя решила, что смотрятся они неплохо, в том смысле, что… Ладно, это не мое дело. Если Груня вышла за него замуж, значит, есть в нем что-то хорошее, и сама она сказала, что Витька не совсем пропащий… Может, еще помирятся? Конечно, парню не мешало бы сменить профессию, но это тоже не мое дело.
Груня поставила передо мной чашку чая, а Витька спросил:
— Мне чаю нальешь?
— Только без заварки.
— Хоть бы с подругой познакомила, — вздохнул он.
— Про подругу я тебе все сказала, зовут Василиса, животных любит, она ветеринар, работает в поликлинике.
— Да? — Витька вроде бы насторожился, немного посидел задумавшись и вдруг поднялся. — Ладно, пейте чай, а я пошел.
— Топай, — хмыкнула ему вслед Груня. Через пару минут входная дверь закрылась, и воцарилась тишина.
— Топай, — хмыкнула ему вслед Груня. Через пару минут входная дверь закрылась, и воцарилась тишина.
Я в досаде потерла нос и сказала шепотом:
— План наш был дурацкий, вот и сыграл в ящик. Зря ты мне физиономию красила.
— Ничего не зря, — покачала головой подруга, подошла к окну и продолжила:
— Наверняка сейчас звонит в ветеринарку, твой адрес выясняет. О… из подъезда вышел, с телефоном, точно звонит…
— Может, и не в ветеринарку, мало ли, куда он звонит…
— Говорю тебе, адрес выясняет.
— Так ему и скажут.
— Скажут, на это он мастер, мертвого уговорит. Ему и съездить не слабо, даст на лапу, скажут и адрес, и все, что угодно. В общем, жди, объявится.
— Когда объявится? — забеспокоилась я.
— Думаю, сегодня. Делать ему совершенно нечего, вот он тобой и займется. Двигай домой и жди.
— Чего ждать?
— Звонка или Витьку.
— Мне переодеться надо, — подумав, сказала я.
— С ума сошла? Он тебя в твоем барахле даже не узнает.
— Не могу я в таком виде идти по улице, — пожаловалась я.
— Понимаю, — вздохнула Груня, — но ничего не поделаешь. Я тебе такси вызову, тогда тебя практически никто не увидит. А ты дома немного перед зеркалом походи. Надо вжиться в образ, тебе ж еще в ресторан топать. Привыкай.
— Тогда не надо такси, — махнула я рукой, решив вживаться в образ сразу и тем самым сэкономить на такси.
Мы с Груней еще раз прошлись по нашему плану и договорились, что, как только появится Витька, я ей звоню и Груня отправится на конспиративную квартиру, где и будет ждать нас. Она поцеловала меня на прощание, вручила пакет с моими вещами, и я побрела домой. Сначала я шла довольно бодрой походкой, потом вдруг подумала о ребятах с «Сабурбана», которым ничего не стоило быть гораздо расторопнее Витьки. Именно эта мысль снизила мою скорость до критической, и теперь я еле переставляла ноги. Жаль, что мы с Груней не подумали о такой возможности раньше. Теперь либо надо план менять, либо придется рисковать. Если я укроюсь у знакомых или у папули, Витька меня не найдет. Чего же делать-то? Выходило, придется рисковать.
Не успела я войти в родной двор, как тут же увидела подозрительную «девятку» возле качелей. Сама «девятка» ничем примечательной не была, цвета «мокрый асфальт», в меру грязная. Подозрительными мне показались двое молодых людей, они курили, привалясь к капоту «девятки». И хоть ни тот, ни другой в моей кухне не гостили (тех я хорошо запомнила) и были на «девятке», а не «Сабурбане», но их лица чем-то подозрительно напоминали недавних гостей. На мир они смотрели так отчаянно сурово, что сомнений у меня почти не осталось: это по мою душу. Хитрят, милиции боятся, вот машину и сменили, а заодно и физиономии.
Я чуть сбилась с шага, прикидывая, куда бежать: через подворотню на улицу или к подъезду? Прошлый опыт подсказывал, что мой дом на крепость не тянет, но и улица ничем порадовать не могла. Милицейской машины по дороге я не приметила, хотя обычно мент стоит возле перекрестка, но до него ведь добежать надо, я же на каблуках, а не в кроссовках, силы неравные, и очень возможно, что все свое везение на сегодняшний день я уже исчерпала. В квартире есть телефон, — пока эти гады будут вышибать дверь, я, может, успею вызвать милицию.
Примерно в этот момент взгляд мой совершенно без моего на то желания встретился со взглядом курившего возле машины парня, того, что стоял ближе ко мне, я собралась заорать, сбросить туфли и мчаться к подъезду, но он вдруг повел себя как-то странно, начал улыбаться, а потом подмигнул, при этом не трогаясь с места.
Сердце мое затрепетало от счастья. Выходит, я зря боялась, парни вовсе никакие не бандиты, мало ли по какой надобности люди завернули к нам во двор, стоят, курят, ждут кого-то, и физиономии у них вовсе не зверские, а даже очень симпатичные, особенно у того, что подмигнул мне. Тут и второй парень улыбнулся широко и лучезарно, и тоже показался мне симпатичным, я робко улыбнулась в ответ, а парень крикнул:
— Детка, запиши телефончик.
Я хихикнула смущенно, так как к повышенному вниманию со стороны мужской половины человечества была не приучена, и шмыгнула в дверь подъезда. Вслед мне протяжно свистнули, а я покраснела и нервно одернула платье.
Не успела я вставить ключ в замок, как дверь распахнулась и Варвара, с недоумением глядя на меня, спросила:
— Вы чего это? Ключи откуда? — Отступила на шаг и охнула, хватаясь за сердце. — Васька, господи, это ты, что ли? Ты пошто так вырядилась? Точно шалава, помилуй меня богородица. И совсем тебе не идет, ты же девушка скромная, работящая…
. Услышав бабкины причитания, из кухни появился Юрик. Я к тому времени заперла дверь и даже накинула цепочку.
— Васена, — ахнул Юрик, тоже сложив ручки на груди. — Ты? Ну надо же… красавица… Что ж ты раньше-то, а? Бабку не слушай, так и ходи…
— Сгинь, — рявкнула бабка, но Юрик продолжал вертеться рядом со мной, тараща глаза и глупо ухмыляясь.
— Это в целях конспирации, — решила я внести ясность, видя повышенный интерес соседей к моему внешнему виду.
— Господи, — опять охнула бабка, но в другой тональности. Теперь в ее голосе было не удивление, а испуг, и физиономия приняла страдальческое выражение. — Ведь опять были, — вдруг перешла она на трагический шепот, а Юрасик метнулся к кухонному окну, нахмурился и удовлетворенно заявил:
— Выжидают. Как же ты прошла? — Тут Юрик взглянул на меня, расцвел улыбкой и констатировал:
— Не признали.
А бабка принялась рассказывать:
— Пришли, сукины дети, это те, что во дворе ждут, тебя спрашивали. Собачка у них, видите ли, заболела, а то я не вижу, что у них за собачка. Все на их бандитских рожах написано. Говорю, знать ничего не знаю, куда ушла и когда вернется, а сама к телефону — тебя предупреждать. А тебя нигде нет, по всем телефонам, что на стене записаны, прозвонила. Ты где была?
— У подруги.
— Чего делать думаешь? — вздохнула бабка. — Ведь не отстанут. Маскарадом их долго за нос не поводишь. Я вон Юрку на угол выгнала тебя сторожить, предупредить то есть, так этот мордастый за ним потащился, соображаешь? Надо звонить в милицию и все как есть рассказать. Звонить?
— Не надо, — испугалась я. — Может, как по-другому…
— Красавица, — прошептал Юрик, пытаясь смотреть и в окно и на меня одновременно. — Не девка, а конфетка, глаз не отведешь.
— Ты для чего к окну приставлен? — накинулась на него Варвара.
— Замучили эти мордастые, — начал жаловаться Юрик, всецело сосредоточившись на окне. — И не выпьешь со всеми делами как следует. Который день трезвый, а у меня печень. Мне доктор сказал: если не пить, будет хуже. Я вот и вправду чувствую себя хуже, к вечеру совсем плохо становится.
Я села возле Юркиного стола, поближе к плите и подальше от окна, и тяжко вздохнула. Что делать в ожидании Витьки, в голову не шло, если тот вообще когда-нибудь появится… Может, мы с Груней перемудрили? Может, не запал он на меня вовсе? Зря мне физиономию красили. Впрочем, тут я лукавила, не зря, раз парни во дворе меня не узнали.
Бабка устроилась на табурете, с томлением поглядывая на меня. Наша жизнь становилась чересчур насыщенной, а бабка хоть и молодец и еще ого-го, но человек все же пожилой, и ее надо беречь от ненужных волнений. Я совсем было собралась зареветь от жалости к себе и соседям, но тут Юрик спутал все планы, внезапно сообщив:
— Еще один крутой подъехал, и аккурат к нашему подъезду.
— Неужто тоже к нам? — всполошилась бабка.
— Конечно, к нам, — порадовал Юрик. — На джипе. К кому же, если не к нам? Могли бы еще к Нинке, но раз с Нинкой такая незадача, остаемся только мы… А эти, что тебя пасли, глянь-ка, в машине спрятались, должно быть начальство какое или еще чего…
Я не выдержала и подошла к окну. Возле подъезда действительно стоял джип неизвестной мне марки, ярко-вишневого цвета, а парни, что приветствовали меня улыбками и свистом, теперь уже не курили возле машины, а сидели в ней. Захлопнули двери и даже окна закрыли, правда, небольшую щель оставили.
Тут раздались два звонка, один в дверь, другой телефонный. Я метнулась в прихожую и малость растерялась, на какой звонок сначала отреагировать. Схватила телефонную трубку, так как она была ближе, а бабка прокралась к двери и припала к «глазку». В дверь опять позвонили, а я услышала голос Татьяны Петровны, которая сегодня дежурила в поликлинике.
— Василиса, — заявила она, — женихи твои замучили. Только что один приезжал, морда здоровая, а на пальце бриллиант с кабанью голову, адрес спрашивал. Я ему сказала, что адреса сотрудников мы не даем, а он мне — стольник. Адрес я ему все равно не дала, но наш дядя Миша часов с пяти здесь сшивается, хоть и не его смена. Мордастый с ним разговаривал, я в окно видела, после чего оба исчезли, так что жди жениха в гости.
— Спасибо, — ответила я и повесила трубку. Тут в дверь позвонили в третий раз, а я громко сказала: