— Связаться с тобой нельзя по телефону, — продолжал между тем Неждан, — даже Хозяйка не может, кошки там разные непонятно откуда, и в том, что мы привезли, много странного и интересного есть. Кстати, и кошка была на складе. Испугалась такой толпы и сбежала, но я видел. Там на складе все было написано на русском. Вроде бы славянская зона, но на машинах номера. Что я, в зоне не был? Раз десять с отцом ходил в Нахаловку, — с гордостью поведал он, — нет там такого. Слишком мало машин, чтобы такие длинные номера были с цифрами и буквами и никакому идиоту не придет в голову заказывать легковушки. Слишком дорогое удовольствие.
— Это ты не прав, — глубокомысленно поведал я. — А престиж? Сразу видно, какой богатый дядя подвалил. Заказывают.
— И забывают на складе, — ехидно подтвердил Неждан. — Вместе с документами, зарегистрированными в Москве. Я их забрал из бардачка в джипе, чтобы лишних вопросов не было. — Он вынул из кармана и отдал мне какие-то бумаги. Я, не глядя, сунул их в сумку. Теперь уже поздно жалеть, надо было сразу соображать. — Номера с машин тоже на всякий случай свинтил. — Вот это правильно, мысленно согласился я. С собой стоит забрать.
— Но самое главное, — торжествующе сказал он, — я звезды на небе видел! Не наши это созвездия, ничего похожего, а славяне проживают в том же полушарии, что и Великие равнины.
— Ну и?
— Возьми меня с собой, Дядя, — подчеркивая родственные связи, попросил Неждан, — не так, вынести что-нибудь, а посмотреть.
— Туристом! — обрадовался я. — На музеи полюбоваться, местной кухни попробовать.
— Учиться, — серьезно сказал он, — там намного больше можно получить, а у меня никаких проблем с вживанием и маскировкой не будет. Да и лишний помощник тебе не помешает. Людей на это дело брать не рекомендуется, неизвестно еще, как они себя поведут, попав на Землю. Да и взрослые тоже переучиваться должны, недаром ты нас взял, и рот легче заткнуть, и сказать можно все что угодно — щенки скорее поверят, чем повидавший жизнь мужик.
— Я тебя никогда не спрашивал, но вот теперь придется. Сколько ты из памяти у Лехи получил?
— На самом деле, — подумав, ответил Неждан, — я даже и сейчас толком не знаю. Это не память. Это скорее справочник. Как навыки и умения передают, так и у меня. Увидел в первый раз баржу, никакого удивления, даже знаю, какой двигатель стоят. Смотрю на машину и иногда знаю, как и что надо сделать, хотя никто никогда такого не объяснял. Чисто на автомате, совершенно не задумываясь. При этом, когда у нас бульдозер появился, надо было изучать, явно отец никогда с ним дела не имел, но общие навыки имеются, уже проще. Язык, конечно, и что странно — чтение и письмо, никогда про подобное не слышал. Не передаются такие вещи, только если специально, а учат азбуку еще в детстве, и нет необходимости.
Иногда скажут что-то малопонятное русские в разговоре между собой, такое... ну жаргон или про прошлую жизнь, так я прекрасно понимаю, о чем речь идет. Только все равно, я это я, никакого двойного наложения памяти, абсолютное отсутствие воспоминаний о другой жизни, просто дополнительная полезная информация. И... — он замолчал, подбирая слова, потом осторожно продолжил, — я ведь не кривлю душой, когда говорю «отец», я чувствую родственную связь. Под хвост мне, что он не родной и его вечно нет, к своему родному у меня никаких чувств не было, он нами вовсе не интересовался. Это сложно объяснить, я абсолютно не эмпат, но настроение отца чувствую, и прекрасно знаю, что могу на него положиться.
— Ладно, — подумав, отвечаю, — мысль у тебя интересная, тем более что хотел я заняться детьми, а тебе это легче будет. Просто надо все хорошо обдумать. Нельзя прийти и сказать: «Здрасьте, я желаю учиться в вашем университете», даже при наличии толстой пачки денег нельзя. Ты должен стать официальной личностью, с документами и справками. Я поговорю с Лехой, будет нам собственный Штирлиц, если он согласится.
— И про Штирлица я тоже знаю, — заявил Неждан, — анекдоты, правда, часто не смешные, все больше игра слов.
— Ну, если ты такой умный, то запросто озвучишь и мои дальнейшие слова.
— Рот закрыть про свои догадки и терпеливо дожидаться команды, — довольным тоном сказал он.
— Молодец, — согласился я. — Все правильно понимаешь. Пока что иди отсыпаться, мог и завтра подойти.
— Ага, — возмутился Неждан, — а ты опять исчезнешь на неизвестно на сколько времени.
— Ничего, потерпишь. Если пойдешь на Землю, тебе придется несколько лет жить практически одному. Даже перекинуться большая проблема, а правды вообще никому не скажешь. Приучайся к терпению, очень полезное качество.
Что, — возмутился я, видя, что он не собирается уходить, — еще вопрос?
— Последний. Что значит с детьми заняться?
— Если так хорошо соображаешь про людские дела, как ты думаешь, в четырнадцать лет тебя кто-то будет принимать всерьез? А я могу найти тебе родителей на Земле? Вот и подумай, что такое детский дом и очень ли тебе хочется проживать в таком.
— А хороший вариант, — задумчиво сказал Неждан, — через пару лет никто не спросит, откуда я взялся, паспорт вполне официальный и никому до тебя нет дела. Зато можно присмотреться к малолеткам, может и к нам кого забрать. Связь-то у меня будет?
— Пшел вон, разведчик хренов, — устало сказал я, — ты еще никуда не едешь. Ни сегодня, ни завтра.
— Уже, — покладисто согласился будущий шпион, поднимаясь, — вот только сначала возьми, — вручая мне тонкую тетрадь, сказал Неждан. — Это мы писали, кому и что в награду за работу. В смысле из будущей доли, как обещал. Имя, вещь. Большинство просьб вполне нормальные вроде собственного оружия или жизняка, но иногда очень странные вещи попадаются, не знаю, как оценить. Бешеный хочет в военное училище, а что возраст не подходящий — это совершенно его не волнует, а кто-то из девчонок прямо в университет в Федерацию. Не граждане платить должны, так теперь появилась нормальная возможность. Короче, сам посмотришь.
— А ты что хочешь?
— Я? — переспросил он, открыто улыбаясь, — а неплохо бы обменять здешние честно заработанные единицы за украденные товары на земные бумажки. Там мне деньги пригодятся.
Глава 14 Великие равнины
Темный Ветер вскочил, услышав крики. Он перепрыгнул через Грифа, стоящего на четвереньках, и направился к выходу — выяснить что происходит. В этот момент палатка рухнула, сшибая его с ног, и прямо по находящимся в ней пробежала толпа народа. При этом налетчики тыкали копьями и мечами в любой шевелящийся предмет, не утруждая себя внимательным разглядыванием, да и сквозь ткань все равно ничего увидеть не могли — так, на всякий случай. Кто-то свалился на него сверху, заливая кровью и дергаясь под ударами.
Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Темный Ветер вылез из-под трупа, разрезал полотно и осторожно попытался разглядеть, что происходит. На горизонте появились первые лучи Солнца, и в утреннем свете было прекрасно видно, что их отряд больше не существует. Соседние палатки тоже были повалены, кругом лежали раненые и мертвые волки, а шум битвы перемещался в сторону основного лагеря. Страшно воняло кровью.
— Вот мы и дождались, — раздался спокойный голос у него возле уха. Темный Ветер резко шарахнулся в сторону, готовый рубить врага.
— Спокойно, это я, — невозмутимо сообщил Подкованный. Старый ветеран и дальний родственник, когда-то учитель Темного Ветра, а сейчас его заместитель. — Выждали, когда часовые под утро задремлют на постах и внезапно напали на спящий лагерь. Все по военной науке. Сейчас они вырежут бойцов Вождя, пройдутся по паукам, очень умно вставшим отдельно, и вернутся назад. Повозки для них намного интереснее, но дисциплина, прежде всего. Сначала требуется разбить наиболее опасного врага, потом можно и пограбить. Поэтому бегать за отдельными беглецами они не будут, для этого есть младшие. А они скоро придут сюда. Поздравляю! Твоя карьера развивается прямо на глазах. Еще пару десятидневок назад был десятник, а сейчас можно считать прямо из сотников в тысячники прыгнул, не похоже, что наш живой. Что делать будем? Приказывай.
— А что тут сделаешь, — пытаясь унять противную дрожь, ответил Темный Ветер. — Собраться вместе, кто еще жив, и приготовиться умирать. А вот и первый, — довольно сообщил он. Из палатки выполз держащийся за голову Гриф. Из-под пальцев у него сочилась кровь.
— Наше число стремительно растет, — со злым весельем прокомментировал Темный Ветер. — Было двое, теперь нас уже трое, всех сметем! Покричать что ли остальных, может еще кто живой.
О, Праотец Волк, — потрясенно воскликнул он. — Ты посмотри, что лежит!
— Да, — нагибаясь над кучей трупов, сказал Подкованный. — Недаром мясо ели охранники. Втроем больше десятка свалили. — При этом он деловито спихнул пару трупов в сторону и достал из-под тел убитых знамя рода. — Больше доверить некому, — сказал он, протягивая древко Темному Ветру. Тот дико взглянул на старого воина и неожиданно засмеялся:
О, Праотец Волк, — потрясенно воскликнул он. — Ты посмотри, что лежит!
— Да, — нагибаясь над кучей трупов, сказал Подкованный. — Недаром мясо ели охранники. Втроем больше десятка свалили. — При этом он деловито спихнул пару трупов в сторону и достал из-под тел убитых знамя рода. — Больше доверить некому, — сказал он, протягивая древко Темному Ветру. Тот дико взглянул на старого воина и неожиданно засмеялся:
— Вот так, значит?
Тогда слушай команду! Назначаю тебя охранником родового знамени. А теперь идем, залезешь на повозку, и будешь держать его повыше, чтобы все видели и собирались в одно место. А, вот еще и Удачливый, — радостным тоном сообщил он, при виде фигуры вылезающей из обрывков палатки. — Не просто так имя получил. Будет, кому работать.
Великий исход начался, когда стало ясно, что на следующий год тоже будет засуха и неурожай. На равнинах остались только падальщики, огромные стада травоядных превратились в мелкие группки, не способные прокормить население. Тут уже не только охотиться для удовольствия, но просто есть стало нечего. Трупы павших от бескормлицы животных можно было увидеть в любом месте. Перебить оставшихся — значит, через год, даже если станет лучше, стада не возродятся. Теперь за дичью ходили к другим родам на их территорию большими воинскими отрядами и нередко возвращались не в полном составе, или совсем не возвращались. Делиться последним источником продовольствия никто не собирался.
Выхода собственно не было, соседи, хоть дружественные, хоть враждебные, точно также ничего не имели. Даже полностью перебив их, взять было особо нечего. Но они и сами не прочь были поживиться за чужой счет. Все Великие равнины горели в огне, который постоянно выплескивался наружу. Зеленые и анхи не имели ни одного спокойного дня. Это были не набеги из удальства — забирали все подчистую и с хозяевами церемонились даже меньше, чем в сравнении с обычным. Те отвечали не меньшей жестокостью и несколько раз громили приграничные рощи.
Решиться бросить землю было совсем не просто и многие остались, но большинство пошло за призрачной надеждой, поднятые пауками, которые были уверены, что следующего года племя может и не пережить. Почти три тысячи километров прошли волки, начиная с первого поселка и постепенно вбирая в себя всю большее количество народа. Отряды безконтрольно разрастались, обремененные имуществом и женщинами с детьми, и невольно становились все менее боеспособными, но общее количество стало таково, что любой обычный род, вставший на пути, просто был бы втоптан в землю общей массой надвигающихся толп. Проходя через рощи чужих племен, отбирали подчистую еду, что вовсе не прибавляло любви к переселенцам и рано или поздно должно было довести до большого столкновения. Мелкие стычки происходили каждый день и в них постоянно несли потери обе стороны. Вокруг исходников постоянно кружили мелкие отряды, больно кусая, но не пытаясь дать сражение. В одном из таких столкновений погиб сотник, после чего Темный Ветер занял его место.
Каждый отряд шел самостоятельно, в составе собственного рода, хотя и в одном направлении, но связь между отрядами поддерживалась плохо, общего руководства не было. Ночами получали указания от воинских отрядов о месте следующей стоянки. Так колонны и обозы не мешали друг другу. Кроме того, все-таки несколько больших воинских отрядов, разбитых на сотни и тысячи, шли впереди и с боков, прикрывая неорганизованную массу.
Измученные, одетые в рваные тряпки, волки шли около повозок, запряженных полуголодными лошадьми. Шли целыми днями, с короткими остановками в полдень. Весь путь был усеян брошенными повозками, трупами лошадей. Иногда, вынужденные спешить, бросали даже еще полуживых, не способных двигаться. Идущие сзади на ходу отрезали куски от павшей скотины, не останавливаясь. Большую часть пути приходилось идти пешком, чтобы помочь еле передвигавшим ноги коням. Шли молча, не обращая внимания ни на что, кроме своего коня. Остаться в степи без скакуна, почти верная смерть. Дети не плакали, и разговоры были только по делу. На самом деле, почти никто не задумывался, а что собственно будет, когда они дойдут всей толпой до цели. Если Зверь не захочет помочь, не будет другого выхода, как идти в лес, где им будут совсем не рады. Впереди возможно смерть, позади уж точно. Отставшие погибали под клинками тех, кого волки успели ограбить раньше в пути. Объединение врагов и общее нападение было только вопросом времени.
— Быстрее, быстрее, — хрипел сорванным голосом Темный Ветер. — Фургоны ставь вплотную друг к другу. — А тебе, что надо?
— Смотри, командир, что они везли, — недоуменно сказал боец. — В руках он держал длинную цепь из опрокинутой повозки.
— Цепи? Прекрасно! Связывай колеса, — радостно прохрипел Темный Ветер.
— Цепями связывать колеса, — заорал Гриф, исполнявший последний час роль громкоговорителя. — Быстрее, сучьи дети, — заорал он на возчиков. — Вы что думаете, вас не кончат? Мы все здесь смертники! Работать!
Сотник изумленно уставился на него.
— А что? — заявил Гриф, заметив взгляд. — Мали ли что ты раньше не слышал. Просто ругаться надо вовремя и к месту, чтобы действовало. Если все время народ привыкает и не обращает внимания, вроде так и нужно.
Гриф был примат и толком его никто не знал. В общей неразберихе и постоянных стычках кто-то пропадал бесследно, кто-то прибивался к другим отрядам, идущим в одну сторону. Не только волки, но и приматы шли к границе. На происхождение сейчас внимания не обращали, главное было держаться вместе. За две десятидневки знакомства он доказал, что может быть воином не хуже других, исполняя обязанности на равных. Физически он был подготовлен прекрасно и как вскоре все убедились, фехтовать умел не хуже. Вот только это был индивидуальный стиль дуэльного бойца, а не бой в составе группы. Типичное обучение богатых и не ходивших в обычные набеги.
А еще он был страшно вежлив и не ругался. И ничего не рассказывал о себе, кроме имени. Его род жил достаточно далеко и толком о Грифе никто ничего не знал. Оружие и одежда у него была высокого класса, но сейчас он был всего лишь один из десятка и честно выполнял как все свои обязанности.
Им повезло. Вставшая отдельным лагерем отборная тысяча, выделенная как ударный отряд всего племени, все-таки не позволила себя так просто перебить и дала время уцелевшим. Они собирались к знакомому знамени. Больше четырехсот бойцов и еще столько же женщин и детей. Пауков не было совсем. Никто не пытался оспаривать приказы Темного Ветра, хотя среди уцелевших было еще пара сотников. Сработало старое правило воинов — кто взял на себя руководство в бою, тот и будет отвечать за последствия. Разбор только после сражения.
Многие были ранены, но сейчас никто не жаловался. Все прекрасно понимали, что единственный шанс уцелеть — это засесть за кольцом повозок и биться до конца. Если сильно огрызаться, желающих идти в атаку будет немного, их оставят хотя бы на время в покое и на помощь могут подойти другие отряды переселенцев. По разгромленному лагерю бродили кошачьи нескольких видов, собирая ценности и оружие. Темный Ветер даже не пытался их отогнать. Единственный шанс отбиться — держаться всем вместе и за укрытием.
Из повозок подтаскивали связки стрел для луков и арбалетов. Мешками с мукой и овощами заполняли внешние повозки, создавая укрытия воинам и добиваясь того, чтобы их нельзя было сдвинуть из-за тяжести. Теперь уже общие запасы было жалеть незачем. В бурдюки и бочки торопливо наливали воду из ручья и поливали шкуры, служившие навесом над фургонами, пытаясь добиться, чтобы они не загорелись при обстреле. Половину быков, собранных в центре кольца, попросту забили, а оставшимся заматывали морды и связывали ноги, стремясь обеспечить их неподвижность во время боя.
— Это еще кто? — с недоумением спросил Удачливый.
Темный Ветер присмотрелся. К победителям подходил большой отряд. Там были всадники в доспехах и пехотинцы. Даже на расстоянии было видно, что это не кошачьи.
— Росомахи, — сообщил Подкованный Жеребец.
— Но это же не их земли! — возмущенно воскликнул Удачливый.
— Можно подумать наши, — пробурчал тот. — Плохо дело, если уж появились другие виды, значит, вся округа поднялась и хочет поживиться. Теперь они не успокоятся, пока нас не перебьют.
— А то мы раньше не догадались, — сплюнув, сказал Темный Ветер.
— Не скажи командир, — отрицательно покачал головой Подкованный. — Раньше был шанс отбиться и уйти. Теперь нас не выпустят. Народ редко вступают в союзы с другими видами. Хищники не любят делиться добычей, а теперь придется платить. Вот нашим имуществом и заплатят. Обоз большой, на всех хватит.
Словно услышав его, росомахи, не задерживаясь, миновали лагерь и стали разворачивались напротив кольца фургонов. Удачливый резко поднял руку, прикрывая Темного Ветра, и в щит со стуком воткнулась стрела, да так, что наконечник вышел с внутренней стороны. Сзади раздался болезненный возглас раненого. Видимо, не всем повезло. Росомахи с дикими криками кинулись в атаку. Вокруг Темного Ветра моментально выросла стена щитов и его оттеснили назад, не позволяя лезть в свалку. При этом Подкованный шипел ему на ухо: — Ты больше не десятник, который зарабатывает славу в поединке с врагом один на один. Ты командир и не твое дело лезть в драку. Стой возле родового знамени и будь готов бросить на помощь товарищам своих телохранителей, если они где-нибудь прорвутся.