Кирилл молча посмотрел на Константина, но тот не повернул к нему голову. Он протянул руку к экрану и нажал на «нет». Решение не должно быть принято. Кожевникова и силовой блок были в меньшинстве. Остальные члены Конфедерации не могли поддержать ее. Усиление ее власти означало бы конец их власти на местах.
– Как я вижу, все проголосовали, – сказал Президент, глядя на экран панели, – результаты следующие: 56% за проведение спецоперации, 44% – против. Решение принято большинством голосов.
Совершенно неожиданно Кожевникова встала из-за стола и начала аплодировать. За ее примером последовали Невольный и Свиридов, следом это действо подхватили другие члены совещания. Президент неохотно встал со своего кресла и стал аплодировать. Спустя тридцать секунд все заняли свои места.
– Демократия – это позиция большинства, – вступил Президент, – и мы сегодня это увидели. Именно такая форма власти показала свою устойчивость. Кто-то был не согласен, но теперь его задача найти в себе силы и найти мужество, чтобы вместе с большинством претворять в жизнь решение, – Конин взял стакан воды и сделал глоток, – однако, решающее слово за мной, за Президентом Конфедерации.
Все, кто присутствовал на совещании, обратили свой взор на Конина, Кожевникова с упреком, Высокин с надеждой. Все смотрели по-разному, все ждали решения в свою пользу.
– Я подчиняюсь принципам демократии, поэтому поддерживаю принятое решение, – эти слова он произнес, глядя прямо на Кожевникову, – должен напомнить, что мы являемся членом ООН. Поэтому для проведения такого рода операции нам необходима санкция ООН. Я даю поручение Министерству Иностранных Дел собрать в течение 24 часов Совет Безопасности для выдачи нам санкции для проведения операции. Вам, Елена Александровна, поручаю привести войска в состояние боевой готовности. Вся операция должна проводиться в строжайшей секретности. Докладывать мне обо всех изменениях каждый час. На сегодня все. Соберемся с Вами завтра в это же время.
***
Президент молча сидел и смотрел строго в одну точку, хотя экран уже погас. Члены Высшего Совета разошлись, в комнате остался только Кирилл. Он аккуратно поворачивал голову к Константину, но тот не откликался на него.
– Я понимаю, как ты сейчас злишься, – начал шепотом Высокин, – ты имеешь на это полное право. Но не перекладывай рабочие моменты на наши личные отношения. Если тебе от этого станет легче, я напишу сейчас же заявление об отставке. И буду не Помощником Президента, а просто твоим самым близким человеком. Для меня эта роль важнее.
Константин обернулся вполоборота и посмотрел холодным взглядом сквозь Кирилла.
– Ты не понимаешь, верно, что важно для меня в жизни, а что нет? – с примесью горечи сказал Константин, – у тебя есть 24 часа, чтобы не допустить ввода войск. 24 часа, чтобы нас не забыли на страницах истории. Эту отсрочку я взял для тебя. А ты просишь подписать твою отставку? – Константин встал с кресла и подошел к Кириллу, – не беспокой меня по пустякам. И в это время тебе лучше спать в другой комнате.
Президент медленно и плавно вышел из светлой комнаты. Константин остался наедине со своими мыслями и чувствами. Он забрался рукой в волосы, подошел к окну и засвистел песню.
Глава 14
Место Х
Андрей занял место посредине просторной аудитории. Еще обучаясь в университете, он не садился ни на первый ряд, ни на последний. На первом ряду ты был как на ладони, преподаватель вступал в контакт с первым рядом. Когда же ты садишься на последние ряды, ты попадаешь в зону риска – к ним пристальное внимание, ведь для преподавателя крайне важно, чтобы ученик занимался предметом, а не своими делами.
На среднем ряду, куда и устроился Андрей, можно было делать вид, что слушаешь монотонный голос лектора, и в то же время можно погрузиться в свои размышления. Рядом с ним устроился его ровесник, приехавший в Земство днем раньше. Его звали Михаил Чайкин. Их первая встреча состоялась в столовой во время обеда. Все столики были заняты, и Андрей решил подсесть к столику новобранцев. Так и завязалось их знакомство.
Михаил сразу же поведал свою историю, как он попал в Земство № 5. Обычно здесь мало кто делился опытом предыдущей жизни. Все знали, что нет места в Земстве, свободного от камер или микрофона. Но Михаил был человеком, наполненным позитивной энергией, и желал этой самой энергией поделиться.
Он был обычным студентом обычного Тульского университета. Изучал экономику и финансы. И в один день по истории приготовил доклад на тему «Мировые диктатуры». Зачитав ее преподавателю и учебной группе, через полчаса он оказался в кабинете у декана, который пролистывал его работу. «Отлично написано», – сказал декан факультета через усы. «Вы отлично осветили тему. Почему Вы выбрали именно ее»? Михаил лишь только пожал плечами. Этим же вечером, возвращаясь из университета домой, его посадили в машину, сделали укол, и очнулся он уже в скоростном поезде.
– Мы начинаем, – к микрофону подошел мужчина и сказал в него басом, – прошу занять свои места и не отвлекаться.
Андрей знал, что сейчас будут говорить, и что сейчас будут показывать. Для всех новобранцев Земства проводили урок – история Конфедерации. Как она образовалась, какие силы за этим стояли, роль Земств в истории. Андрей мог это рассказать вместо лектора, поэтому он опрокинулся на спинку и начал представлять себя на месте выступающего.
«Конфедерация – молодое государственное образование, которое включает в себя шесть государств: Северную Империю, Новгородскую Республику, Кубанскую Республику, Дальневосточную Демократическую Республику, Сибирскую Автономию и Великороссию.
В 2025 году произошла так называемая «Славянская Революция», которая привела к власти Партию Славянистов. Они устроили террористический акт в здании парламента, когда с речью к парламентариям обращался Президент Конин Алексей Алексеевич. Некоторым членам избранной власти удалось спастись, они в срочном порядке покинули Москву.
Мировое сообщество резко осудило славянистов, а остатки власти были провозглашены «правительством в изгнании». Оно обосновалось на территории Крыма. Попытки славянистов утвердится на местах заканчивались плачевно. Общество их не принимало, не понимало и отвергало. На местах власть захватывали губернаторы, мэры, главы администраций, имеющие хоть малейшее влияние и ресурсы в свою поддержку. Партия Славян стала запрещенной организацией, их лидеров задерживали. Единственными территориями, на которых власть славянистов прижилась, были Москва, Сибирь и Дальний Восток.
Правительство в Крыму возглавил Конин Константин Алексеевич. Он был сыном Алексея Алексеевича, и во времена его президентства был Председателем Правительства. Эффект нахождения у власти сына и отца, демократических лидеров, готовых к сложным решениям, готовых менять страну, был ошеломляющим. Их популярность была крайне высокой. Но некоторые демократические свободы повлекли за собой бесконтрольность. Бесконтрольность в сфере надзора партий, в сфере общественно-политической жизни.Славянисты превратились в крайне радикальную партию, целью которой стало свержение избранного правительства.
Поначалу территориальные власти не признавали власть Крыма как общегосударственную. Так как терять свои полномочия ради уступок Севастополю, мало кто хотел. Но запрос общества и бизнес-кругов на сохранение единого пространства перевесил амбиции власти на местах.
Если в Москве славянисты утвердились в качестве государственной силы, то в Сибири и на Дальнем Востоке дела обстояли гораздо хуже. Там вспыхнули массовые акции протеста, которые с каждой неделей становились более массовыми. Однако, славянисты удерживали власть, как могли.
В это же время на территории, которая была подконтрольна Крыму, был проведен референдум о дальнейшей судьбе государства. Крым становился центром жизни Конфедерации, Высший Совет был главенствующим органом. Чтобы определить, какая форма правления пригодна для нового государства, на референдум был вынесен проект общественного договора. По нему Правительство Конфедерации создавало территории для Земств, которые обладали определенными признаками. Граждане Конфедерации могли следить за жизнью этих Земств в интернете, по телевизору. Каждый гражданин мог оказаться в рядах этого Земства. Насильно никого туда не могли отправить.
После проведения референдума главной идеей Конфедерации было собрать все неподконтрольные непризнанные государства. С Москвой начались переговоры, которые несколько раз прерывались, затем возобновлялись. С Сибирью и Дальним Востоком выйти на переговорный процесс не удалось. Для поддержки оппозиции министр обороны Елена Кожевникова дала разрешение применить войска, авиацию и крылатые ракеты, чтобы и Сибирь, и Дальний Восток вошли в состав Конфедерации.
Это ей удалось. Но это спровоцировало отрицательную реакцию со стороны Московии и мирового сообщества.
В итоге, были образованы Дальневосточная Демократическая Республика и Сибирская Автономия. Лидерами государств стали подопечные Кожевниковой. Некоторые хвалили ее за такой маневр, другие – ненавидели. Но то, что она стала одной из влиятельных персон в Конфедерации, и что с ее министерством в обязательном порядке приходилось считаться, стало фактом».
Пока лектор зачитывал информацию, Андрей писал в своем блокноте. Он ставил на полях галки, и приписывал к каждой предложение, с которым он был не согласен.
Как никого силой не отправляли в Земства? Его, Михаила, да всех без исключения отправляют именно силой.
Кожевникова стала влиятельным министром? Она фактически и определяет политику государства. Вокруг нее весь силовой блок страны. Завтра она крикнет «На Москву», и Москвы не станет за 10 минут.
Запросы общества и бизнес-кругов привели к заключению Конфедеративного договора? Фигня. Все боялись утверждения славянистов и их агрессии. Поэтому нужно было примыкать к одному из двух лагерей. Наименьшим злом была власть в Крыму.
– Большое спасибо, что позволили провести это лекторное занятие, Вы – слушающая группа. Если у Вас есть вопросы, то задавайте, – закончил свое выступление лектор.
Аудитория молчала. Лицом к аудитории за столом сидел Петр Мамонтов и переводил взгляд с ряда на ряд. Задержался он на Андрее, который единственный записывал что-то в свой блокнот.
– Как Вас зовут, напомните? – сказал Мамонтов, указав рукой на средний ряд.
– Меня зовут Лебедев Андрей, – отложив ручку в сторону, ответил Андрей.
– Вы на протяжении лекции записывали себе что-то. Не поделитесь? Своими мыслями? Вопросами?
– Конечно, – Андрей сглотнул слюну, а на лбу появилась испарина, – эта лекция дает нам понять, как сложно строить новое государство, как много нужно сил, времени, ресурсов для создания той страны, в которой мы все будем счастливы жить. Себе я записал пару вопросов. И хочу их задать?
– Да, пожалуйста, – неохотно прохрипел лектор.
– Как Вы считаете, Московия войдет в состав Конфедерации? Или так и останется отдельным государством?
– У Москвы нет другого пути, как стать частью Конфедерации, – ответил лектор, – после вчерашних событий мы понимаем, что на Москве и режиме Солнцева можно ставить крест…
– Прерву Вас, – вступился Мамонтов, – по правилам мы не можем говорить в Земстве, что происходит за его пределами. Никаких новостей.
Андрей сильно удивился такому ответу. По ответу Мамонтова было понятно, что в Московии произошло что-то значимое.
– Но почему мы не можем знать, что происходит в мировом сообществе? – крикнул Андрей.
– И все-таки вы – бунтарь, – улыбнувшись, сказал Мамонтов, – мы ограничиваем поток новостей, как и любое другое Земство. Это необходимо, так как новости могут повлиять на развитие событий. Общественный договор предполагает чистый эксперимент, без вмешательства сил извне.
– Но разве государства живут отдельно друг от друга. Все варятся в одной каше. И есть связи, которые не порубить…
– Молодой человек, – окрикнул Мамонтов Андрея, – успокойтесь, вы слишком раздражены. Я повторяю еще раз. Никакие новости извне не просачиваются в Земства. Мы живем как отдельное сообщество. На этом спор закончен. Вопросы к лектору тоже, – Мамонтов помотал головой, дав понять, что затея с обсуждением лекции была лишней.
***
Андрей несколько раз постучался в дверь, прежде чем мужской голос прокричал: «Входите»!
Воевода смотрел сквозь жалюзи в окно и курил. Вся комната пропиталась приятной смесью ароматов табака и кофе. Олег Петрович развернулся, посмотрел на Андрея, указал на стул.
– Не подумай ничего, но ты часто заходишь ко мне. Я – не твой друг. Мы – не друзья. Я – надзиратель, – короткими фразами отчеканивал Воевода.
– Что произошло в Московии? Скажите мне, – Андрей говорил с напряжением.
– Я же сказал, что мы не друзья, – расхохотался Олег Петрович, – на лекции Мамонтов дал тебе ответ.
– В какую игру Вы играете? Я не понимаю ее, – возмутился Андрей.
Олег Петрович подошел к столу, потушил сигарету и сел в кресло, закинув ногу на ногу.
– Какие есть версии? – подняв руки вверх, спросил Воевода.
– Единственная версия, что Вы сумасшедший. Вы сказали, что я встречу Олесю, что я должен исполнять роль. С той встречи прошло уже недели две. Вы вызываете меня сюда периодически, курите, дымите мне в лицо, смотрите мое досье. Это психологическая игра?
Олег Петрович рассмеялся еще сильнее.
–В Московии произошла акция протеста. Против выступающих применили удушающий газ. Погибло много людей, – воевода резко стал серьезным, и улыбка пропала с его лица.
–И что дальше? – с нетерпением задал вопрос Андрей.
–Собирается Совет Безопасности ООН. Так просто эту ситуацию не оставят, – сел в кресло Олег Петрович.
–Что с Олесей?
–Не знаю, – пожал плечами Воевода, – Москва ограничила доступ к информации. Мы не в курсе того, что происходит там сейчас. По неподтвержденным данным, она находится в больнице среди пострадавших.
–Как это проверить? Мне нужно это проверить, – перешел на крик Андрей
–Молодой человек, я попрошу, – встал с кресла Олег Петрович, – остановитесь! Есть моменты, на которые мы не можем повлиять. В настоящее время мы никак не можем определить, что случилось с тем или иным человеком в Московии.
–Я устал от ваших игр, – Андрей разочарованно опустил голову.
– А я и не играю с тобой. Это жизнь и это реальность, – Олег Петрович закурил очередную сигарету и подошел к окну, – ты веришь в судьбу?
– Я…Не понимаю, к чему вопрос, – замешкался Андрей.
– Судьба! Веришь ли ты в то, что у каждого человека есть уже начерченный путь, по которому ему предстоит идти. И нет для него другого выхода, как смириться с таким раскладом.
– Я не верю в это! – громко и издевательски ответил Андрей.
– Тогда почему ты оказался тут? Почему ты сейчас не с Олесей?
–Так сложились обстоятельства. Я никак не мог на них повлиять, – пожал плечами Андрей.
–Знаешь, сколько раз я пытался уйти от судьбы. И она постоянно ставит меня на одно и то же место. Я всегда выступал за демократию. За мирный процесс трансформации общества. Я входил в Демократическую партию Конина, я боролся с невежеством и консерватизмом. Что в принципе равно. И я оказался здесь. Чтобы следить? Нет, чтобы бороться. Я не хочу, чтобы вся Конфедерация была как Земство № 5. Не хочу жить в таком государстве. И это значит, что на меня ложится ответственность за то, что здесь происходит.
–Что Вы хотите мне предложить?
–Твою судьбу. Которую ты не видишь. От которой ты отрекаешься, – обернулся Олег Петрович.
–И какая у меня судьба? – улыбнулся Андрей.
–Ты же ненавидишь Москву, ненавидишь Солнцева. Они забрали у тебя самое ценное, что можно забрать у человека. Ты пытался найти ее. И что получил? Оказался здесь. Тебя испугались. Испугались того, что ты ищешь. Того, что смотришь. И чем интересуешься. Неужели ты хочешь жить в такой стране, где тебе выкручивают руки. Земство № 5 должно быть уничтожено изнутри. Оно должно показать, что модель управления Мамонтова не принесет ничего хорошего. А уничтожишь Земство ты.
–Почему именно я? – недоверчиво посмотрел на Олега Петровича Андрей.
–Мамонтов не зря называет тебя бунтарем. Ты и есть бунтарь. Он чувствует тебя, чувствует, что ты можешь разрушить его маленькую страну. И ты это сделаешь. Ведь перед тобой цель. Олеся.
–Вы даже не знаете, что с ней стало. Вы торгуетесь со мной размытой категорией, – возразил Андрей.
–А что тебе подсказывает? Что с ней случилось, – Олег Петрович потушил очередную сигарету.
Андрей замешкался от такого вопроса. Он отвернулся, посмотрел на синюю лампу, горевшую так ярко, как она могла.
–Молчание часто сильнее слов, – вздохнул Олег Петрович.
–Вы не можете вмешиваться в ход развития событий в Земстве, – Андрей посмотрел прямо в глаза Воеводе.
–Я и не буду вмешиваться, но ты можешь это сделать. Ты есть участник всех процессов, которые тут происходят. Ты и определишь ход истории.
–И что же мне нужно делать, – Андрей не хотел соглашаться на это дело, но для себя нужно было знать, в чем суть предложения.
–Собери вокруг себя людей. Самых отстраненных. Они лучшие помощники. Протяни им руку. Они потеряны здесь, не понимают, что происходит. Когда ты соберешь их, покажешь, что ты лидер, к тебе перетекут те, кто тайно недоволен Мамонтовым. Такие есть в его окружении. И их немало. Потом осуществи переворот. Я тебе буду помогать, – Олег Петрович давал четкие инструкции, – если что пойдет не так, я могу тебя прикрыть. Но наша связь с тобой не должна быть явной. Ты понял?
–Я еще не согласился выполнять то…
–Ты согласился. Иного пути у тебя нет, – Олег Петрович глубоко уселся в кресло, – я буду давать тебе знак, когда ты можешь прийти ко мне. Сейчас ступай. И начинай работу.