Словно вослед моих мыслей вышедший на крыльцо ротмистр Павлов выкрикнул:
– Господа добровольцы, нужны желающие на исполнение.
Вот интересно – у Игоря Аркадьевича страшный счет к красным, но он никогда не участвует в расстрелах.
Влекомые вкусным ароматом кулеша, мы уже подходили к полевой кухне, когда за спиной хлестко ударил залп, заставив непроизвольно вздрогнуть…
***
… вздрогнув, вернулся в свое время и свое тело.
– Опять?!
Успокоительно отвечаю на хрипловатый со сна голос жены:
– Спи-спи, нормально все.
Только что пережитое встает перед глазами. Да уж, «нормально». Ростислав Александрович Бушуев, из дворян, в прошлом гимназист, затем вольноопределяющийся, а ныне, за заслуги в боях, получил звание прапорщика Добровольческой армии. Второй номер пулеметного расчета, всем сердцем преданный подполковнику Черепневу, заменившему парнишке и отца, и старшего брата. Очень похоже, что чувства боевых побратимов взаимны – хлебнувшему горя офицеру юный прапорщик дорог, как сын.
Анализирую услышанное, дополняя информацию современными впечатлениями и знаниями. М-да, господин подполковник прав в каждом слове. Стоившее миллионы жизней установление Советской власти в России оказалось никчёмным по прошествии семидесяти лет, когда погиб созданный гением Сталина Советский Союз. А то, что к развалу приложили ручки все те же островные господа, вместе со своими американскими помощниками, в дополнительных доказательствах не нуждается.
Вот оно, главное доказательство: куда бегут все воры-олигархи, кто привечает непримиримых врагов уже путинской России?
Наверное, пылкая натура Ростислава повлияла на мою душу, потому что следующая мысль оказалась жестковата – жаль, что мы не выполняем функции частей боевого применения. Не так уж и много надо, чтобы на месте одного известного островка образовалась вполне ощутимая впадина. Как там высказался Хрущев про «кузькину маму»? «Пары штук хватит». Не болтать надо было, а делать.
***
Жена проявила удивительную расторопность, созвонившись с выехавшей в город подругой, и та купила упаковку «успокаивающего и нормализующего сон» транквилизатора. Темно-красную капсулу пришлось заглотить в двадцать один тридцать, прямо за компьютером, в итоге через полчаса в сон стало клонить необоримо. В полудреме вычистил зубы и упал в постель, так и не найдя в Интернете сведений о своей новой реинкарнации. Заснул мгновенно, действительно, в полном покое. Но на сновидение действие современной медицинской химии не распространилось.
***
– …представляется неудачной.
Дав короткую очередь, господин подполковник остановил стрельбу, внимательно всматриваясь в поле боя.
Передернув после удачного выстрела затвор трехлинейки, уточняю:
– Почему?
– Из-за вон того оврага, на краю которого вы только что столь метко срезали большевичка, господин прапорщик.
Как обычно, похвала прозвучала очень приятно. А стреляю метко я всегда, с самого первого раза, как взял в руки винтовку. Помнится, господа офицеры изрядно удивлялись данному обстоятельству, потом привыкли.
Игорь Аркадьевич продолжил:
– Овраг позволит красным накопить силы под самым нашим носом, но вне досягаемости ручных гранат. И остановить их при атаке сможет только наш «Люсик», да и то, при определенной доле везения.
Похоже, до большевистских командиров эта мысль еще не дошла, потому что над краем оврага показалась и резво пошла в атаку не очень многочисленная группа врагов – всего с десяток. Басовитая очередь пулемета опрокидывает троих, еще одному придаю дополнительное ускорение, вогнав пулю в спину, когда он улепетывал назад к естественному укрытию.
Дальше стало хуже. Красные не пыталась атаковать малыми силами, а вели малоприцельный, но частый огонь по нашей позиции, постоянно прячась за склоном. Нам остается только выбивать тех, кто стремится пополнить число засевших в овраге большевиков. Ввиду изрядной дальности получается не очень. Они действительно сообразили накопить силы перед решительной атакой. Господин подполковник берег патроны, тем не менее, откладываю винтовку, чтобы срочно снарядить опустевшие диски. Ползком под посвистывающими пулями добираюсь до небольшой ложбинки в тылу пулеметной позиции, где оборудован импровизированный пункт боепитания, и принимаюсь торопливо вщелкивать патроны в магазин. Работа над первым диском оказалась почти закончена, когда стрельба от оврага резко участилась, а затем раздалось дружное «Ура» атакующей стороны. Но самое страшное – словно поперхнувшись, замолк «Льюис».
«Ползком, только ползком! Лишь дураки подставляют лоб под пули, господин прапорщик», – наставление Игоря Аркадьевича уже въелось в кровь, и разделявшие нас десять шагов преодолеваю на животе. За это время вновь оживший пулемет дал несколько очередей, выкашивая наступавших, но один из врагов успел кинуть ручную гранату. Она рванула прямо на позиции. «Льюис» смолк.
– Игорь Аркадьевич!.. Господин подполковник!..
Лучший друг и наставник молчит. Не выдержав, приподнимаюсь над землей, чтобы увидеть офицера, но немедленно припадаю к спасительной тверди, уходя от залпа красных. Вслед за пулями прилетела еще одна граната, оглушившая и поднявшая облако песчаной пыли.
– Господин подполковник!.. Господин подполковник!..
Сквозь застившие взор слезы я пытаюсь разглядеть раны, трясу безвольное, тяжелое тело. Игорь Аркадьевич не отзывается. Он лежит на боку, темно-красная кровь пропитала пробитую осколками гимнастерку и стекает из раны на виске, пятная благородное лицо.
– Сволочи… Сволочи!..
Накренившийся на сошках «Льюис» стоит рядом, обратив в сторону оврага толстый ствол. Красные уже ушли оттуда: посчитав фланговую пулеметную позицию уничтоженной, они атакуют центр, цепь яростно отстреливающихся добровольцев.
На смену диска уходят секунды. Господин подполковник содержал пулемет в полной комплектации, вместе с широким брезентовым ремнем, аккуратно закрепленным под стволом тонкой бечевкой. Без колебаний перекинув ремень через плечо, встаю, перехватываю поудобнее увесистую американскую машину и передергиваю затвор.
Первая очередь едва не отправила меня назад на землю, но уже для второй нашлось устойчивое положение. Левое плечо вперед, приклад упирается в бицепс, а содрогающийся, вырывающийся из рук пулемет вместе с ненавистью посылает свинцовую смерть.
Пули вспарывают бок стрелка, еще одного, и еще… Сдохните, твари! Сдохните!..
Уловив замах, на лету срезаю гранатометчика. Наверное, этот умелый гад сразил моего командира, но теперь граната рвется среди красных, добавляя им убитых и паники. А вот вам еще!..
Последние пули из диска разнесли голову низкорослого чернявого и носастого парня в ненавистной кожаной куртке. Готов, комиссар! Митингуй перед чертями, в Аду!
Упав на бок в обнимку с горячим «Люсиком», под пулями перекатываюсь назад, на нашу позицию. Там оставался еще один…
Последний снаряженный диск неверной рукой протягивает Игорь Аркадьевич. Живой!.. Ранен, контужен, но живой!
– Господин подполковник, я сейчас, перевяжу!
– Огонь!.. Ростислав, приказываю: вести огонь!
Словно богатырские силы вместе с радостью наполнили жилы. Он живой!
Диск, затвор, встать… огонь!
И снова каждая очередь уносит жизни врагов. Они отвечают, но пули уходят мимо, а я, наперевес с изрыгающим смерть пулеметом, неотвратимо шагаю вперед.
Не выдержав надвигающегося флангового огня, лишившись комиссара, красные кинулись назад, в спасительный овраг. Не все добегают до него – господа добровольцы тоже мух не ловят. Посылая короткие очереди поверх склона, ускоряю шаг. Помнится, вы подтрунивали над моей привычкой, господин подполковник… Посмотрим, что скажете сейчас!
Граната Новицкого действительно тяжела и не предназначена для поражения вражеской пехоты на открытой местности. Но противник сейчас на дне оврага, поэтому…
Выдернув чеку, слышу хлопок капсюля-замедлителя и веду отсчет: «Десять, девять, восемь…» В левой руке граната, правую при каждом выстреле немилосердно выворачивает пулемет, нет и намека на точность стрельбы, но враги, слыша грозные очереди, не высовываются.
На «единице» перехватываю девятифунтовку правой рукой и отправляю в овраг, одновременно падая на землю. Чей-то панический крик за склоном обрывает мощный, всколыхнувший землю взрыв…
***
Проснувшись, выслушав порцию упреков, в наконец наступившей утренней тишине привычно осмысливаю увиденное. Пулемет Льюиса… Подростком я взахлеб смотрел советские приключенческие фильмы, как сказали бы сейчас, «боевики». «Белое солнце пустыни», «Свой среди чужих, чужой среди своих», «Конец императора тайги», «Шестой». И в каждом главный герой щедро поливал врагов свинцом из этой эффектной машины, непринужденно и метко стреляя от бедра. И, естественно, с «бесконечными» патронами.
А потягай-ка полупудовую дуру на деле… М-да. Крепкий парнишка. И отличный стрелок. Такой же меткий, как последующие реинкарнации. «Веселые» у меня были прошлые жизни. Жаль, что быстро заканчивались.
К теме меткости пришлось вернуться через пару часов. Сегодня суббота, регламентных работ нет, часть личного состава отдела освобождена и от проведения ПХД. Причина уважительная – командные стрельбы на первенство части.
Пистолетом Макарова я владею неплохо, за всю службу ни разу не отстрелялся ниже «четверки». Но за сборную отдела выступал всего пару-тройку раз, по разным причинам подменяя товарищей. Результат показывал хороший, но не более того. Сейчас исполняю функции «почетного капитана» команды отдела. Два года подряд мы в том же составе брали первое место. Но, похоже, сегодня удача к нам повернулась массивной филейной частью.
Вот, пожалуйста! Признанный снайпер из первой группы треть пуль положил вниз, в «восьмерку», зацепив и «семерку».
– Станислав Николаевич, что такое?
– Не идет, товарищ подполковник! Мишень не чувствую, рука плавает… не мой день. Может, погода действует?
Да, небо в тяжелых тучах. Но низкий результат, скорее всего, является следствием вчерашней дружеской посиделки с употреблением крепких горячительных напитков. Знаю за капитаном такой грешок. И ведь предупреждал, просил!..
Отметив попадания, скептически осмотрев мишень, майор-равовец предлагает:
– Можете отстреляться четвертым, товарищ подполковник. По правилам допускается, за команду будут зачтены три лучших результата участников.
И ведь прекрасно знает, как я стреляю! Да, судя по всему, в этот раз штабные окажутся впереди. И хорошо, если только они. При всем желании вряд ли покажу высокий результат. Впрочем, что изменится, если соглашусь? Общекомандные показатели хуже не станут, это точно.
– Спасибо. Принимаю предложение.
– Тогда следующая тройка ваша. Получайте боеприпасы.
– Есть.
По жребию досталось крайнее правое место. Встал, примерился, не глядя поднимая руку с разряженным оружием, чуть довернулся влево…
И в этот момент по телу прошла бодрящая волна. Нахлынувшее вслед настроение можно назвать одним словом: кураж.
Доклады о готовности к бою. Команда: «Огонь».
Чуть доработав кистью, вывожу прицельную линию под центр черного круга, мягко утапливая спусковой крючок.
Бах!
Прозвучало неожиданно для самого. Хорошая предпосылка. Еще бы штатный «Макаров» не задирал ствол после каждого выстрела…
Бах!
Не слишком быстро? Черт его знает! Но рука не устала, дрожи нет, а прицельная линия упирается под десятку.
Бах!
Чужая частая стрельба сбивает, поэтому коллеги на соседних местах не торопятся открывать огонь, давая возможность спешащему подполковнику выпустить за «молоком» магазин. Нет, ребятки, сегодня я вас разочарую.
Но до чего коряво это порождение господина Макарова! То ли дело армейский «Кольт» или верный ТТ…
Бах!
Бесшумно возникший за спиной старший лейтенант негромко, но восторженно докладывает:
– Три десятки, девять!
Так, это он в бинокль смотрит. Неслабо легло. Продолжим.
Размеренно, раз в три секунды добиваю магазин. При перезарядке полный энтузиазма подчиненный озвучивает результат:
– Две девятки, остальное – «яблочко».
Из коридора доносится ответное ликующее:
– Батя жжёт!
Я вам «отожгу», охламоны! Насмерть застрою, но пить перед соревнованиями отучу. В сортир в ногу ходить будете! Трезвыми, с песней… Но это позже, а сейчас дожгу здесь.
Бах! Бах!
– Девять, десять. Ий-е-ес!
Не оборачиваясь, даю команду:
– Тихомиров, исчезни.
– Есть!
Унесся, как жеребец застоявшийся. Мальчишка еще совсем.
– Подполковник Михайлов стрельбу закончил. Отказов и задержек при стрельбе не наблюдал.
То ли озвученный результат подпортил людям настроение, то ли звезды так сошлись, но коллеги по огневому рубежу результатами не впечатлили. А у меня одна девятка стала десяткой – пуля легла четко в разделяющую зоны линию. И, главное, все попадания – кучно.
Командный результат еще не озвучен, но совершенно ясен. И мне, и, судя по кислому выражению лица, начальнику службы ракетно-артиллерийского вооружения. Ну вот, товарищи штабные, первое место вам опять помахало ручкой. Снова моему отделу тортом «давиться». А «наполеон», кстати, дамы из кулинарии делают прекрасно, с легкими, воздушными коржами и сочным, свежим кремом.
Наверняка проклиная свой длинный язык и ту минуту, когда ему в голову пришло вежливое предложение, майор бросает:
– Повезло.
Тон на грани оскорбительного. Такое спускать нельзя:
– Вы так считаете, господин майор? Предлагаю пари. Девять патронов, три мишени, стрелять по-одному с центральной позиции. Проигравший ставит коньяк.
– Какой?
– В магазин завезли вполне пристойный кубанский «Атаман».
– Я предпочитаю «Хенесси».
– Вы его сначала выиграйте.
Конечно, стрелок он сильный. Лучший в команде штаба. Но во мне, похоже, бурлят прошлые жизни, добавляя азарта и молодости. И во всех трех я был отличным стрелком. Впрочем, и в этой не валенок.
Крутнувшись в воздухе, пятирублевая монета определяет очередность. Я первый! Что же, надо поддержать тенденцию.
Граничащий с упоением кураж помогает вести руку, мягко утапливая спусковой крючок и всаживая пули в мишени. Не опуская оружие и не отдыхая, словно это настоящий бой, а не мишенное поле.
Выстрелы гремят подряд, слишком часто для учебной стрельбы. Но я чувствую – пули кладу, куда надо.
Едва заканчиваю стрельбу, как пристроившийся с биноклем неугомонный Тихомиров излишне спокойным голосом докладывает:
– Две девятки.
Ловлю снисходительную усмешку равовца, отдавшего команду:
– К мишеням.
Подходим. Ну да, старлей не соврал, две девятки. Остальное – «яблочко».
Выражение вытянувшегося лица штабного майора полностью соответствует негромкому диалогу за спиной:
– Походу, кто-то попал.
– Кто-то попал, а вот кто-то – влетел.
– А бате каково придется? Запивать торт коньяком!.. Это же извращение!
– И катастрофический ущерб для здоровья – сплошной холестерин.
Стою с непроницаемым видом, типа «старый подполковник ничего не слышит».
Конкурент выцеливал мишени долго. Слишком долго. Опускал руку, чтобы передохнуть. Не помогло. Все его старания сгубила выпавшая третьей «восьмерка».
Но проиграл достойно – пожал руку, поздравил и обязался доставить коньяк к завтрашнему вечеру.
Мои подчиненные обзвонили парней из отдела, поэтому прибытие здоровенного победного торта в офицерском кафе встретил радостный, дружный хор.
– Александр Васильевич, давай тарелку под «львиную» долю. Ну, ты сегодня и выступил! Такого результата не пом…
Голос распределяющего куски товарища словно обрезала внезапно ударившая, перехватившая дыхание жестокая боль.
Несколько невыносимых мгновений чувствую, как тело прожигает горящий напалм.
Мучительное ощущение исчезает одновременно со звоном об пол выпавшей из руки тарелки.
– Васильевич, ты что?!
Все еще не веря, что боль прошла, опускаю руку с потемневшей до темно-багрового цвета кожей.
– Васильевич?!.
Называю первое пришедшее в голову:
– Да, «радик» что-то стрельнул, Михалыч. Сейчас вроде полегчало. Как там, тарелка не разбилась?
Парни поднимают уцелевшую тарелку, начальник второй группы комментирует:
– Блин, ты побелел весь, и зрачки сильно расширились. Мощно дернуло?
– Не то, чтобы сильно… Резко очень. Да все нормально уже. Товарищи офицеры, мы торт собрались изничтожать, или о моих болячках рассказы слушать?
В общем, посидели хорошо, и не только с чаем. Правда, водку я не пью, но рюмочка того самого «Атамана» пришлась очень кстати.
Получив кусок «наполеона» на себя и дочку (а также узнав о положенной денежной премии) жена обошлась без привычного ворчания, потом мы втроем убрали квартиру, вечером пообщались по «Скайпу» с нашим студентом, посмотрели новый блокбастер на DVD, в общем, я только собираясь ложиться спать сообразил, что сегодняшняя ночь третья. И в этом сне прапорщик Ростислав, скорее всего, погибнет.
– Марин, я ложусь на кухне. Давай достанем раскладушку.
– Ох, горе ты мое… А спокойно, как все люди, ты поспать не можешь?
Ненавижу, когда жена говорит: «Как все». Все – это никто.
– Нет. Мы же обсуждали этот вопрос?
– Ой, ее доставать, раскладывать, постельное белье тебе искать… Ложись вон в детской комнате, а Ольга будет спать со мной.
Гм-м, моя жена временами очень умная женщина. Почти такая же, какой была до свадьбы. Согласно киваю:
– Ты права. Так и сделаем.
Отвык я уже спать один – как-никак четверть века в законном браке. От дочкиной подушки попахивает духами. Совсем уже невеста. Сын на четвертом курсе политеха, с симпатичной девчушкой встречается… Вот так служишь, живешь потихоньку, детей воспитываешь, а потом – бац! Ты – дед.