Парой ударов сердца спустя, когда Дунк с сиром Кайлом уже помогали Глендону Болу спешиться с лошади, пропела первая труба, и часовые на стенах подняли тревогу. Под стенами замка в вечерне тумане объявилась армия.
— В конце — концов, Эгг не соврал, — обратился потрясенный Дунк к сиру Кайлу.
***Лорд Мутон явился из Девичьего пруда, лорд Блэквуд из Равентри, из Даскендэйл — лорд Дарклин. Королевское ополчение из Королевской гавани было представлено Хэйфордами, Росби, Стоквортами, Массейями и собственным войском короля, с тремя рыцарями Королевской гвардии во главе, поддержанных тремя сотнями Зубов Ворона с длинными луками из чардрева. Безумная Данелла Лофстон в черных доспехах, облегавших ее словно железная перчатка, с развевающимися огненно — рыжими длинными волосами прискакала лично во главе своего войска, выступившего из опустевших башен Харренхола.
Восходящее солнце отразилось от пяти сотен наконечников копий и от десятикратно превосходящего их числа пик. Бывшие серыми в ночной темноте знамена раскрасились сотней кричащих цветов. А над всеми ними реяли два королевских стяга с драконами на черном поле: огромное трехголовое родовое чудовище короля Эйериса Первого Таргариена, красное как само пламя, и белая бестия, выдыхающая ярко — алые языки огня.
«Все — таки это был не Мэйкар», — догадался Дунк, увидев стяги. На знаменах принца Летнего замка были изображены четыре трех — главых дракона по двое с каждой стороны, указывая на четвертого по рождению сына последнего короля Дэриона Второго Таргариена. А единственный белый дракон был символом королевской Десницы, лорда Бриндена Риверса.
Кровавый Ворон лично явился в Белостенье.
Первое восстание Черного пламени завершилось на Красном поле кровавой и славной битвой. Второе восстание Черного пламени завершилось пшиком.
— Им нас не запугать, — объявил с крепостной башни юный Дэймон, увидев смыкающееся вокруг железное кольцо, — потому что на нашей стороне правда. Мы прорвемся и сломя голову поскачем прямо в Королевскую гавань! Трубите в трубы!
Но вместо этого рыцари с лордами и их воинами стали о чем — то перешептываться друг с другом, а некоторые незаметно дали деру, направившись к конюшням, задним воротам или еще к какому — нибудь потайному погребу, в котором надеялись в безопасности пересидеть. А когда Дэймон выхватил меч и вскинул его над головой, всем стало видно, что это не Черное пламя.
— Мы устроим им сегодня новое Красное поле! — пообещал он.
— Да, наплюй на все, скрипачок! — крикнул ему пожилой оруженосец. — Мне еще охота пожить.
В конце — концов второй Дэймон Черное пламя вышел на поле битвы один и вызвал на смертельный поединок лорда Кровавого Ворона.
— Я буду сражаться с тобой, или с этим трусом Эйерисом или любым другим рыцарем, которого вы назовете своим защитником, — но вместо этого его окружили солдаты Кровавого Ворона, стащили с лошади и заковали в золоченные цепи. Его стяг был сорван на землю и предан огню. Горел он долго, выплевывая извивающиеся струи дыма, которые было видно на много лиг вокруг.
Единственная кровь в тот день пролилась, когда один из слуг лорда Вирвела начал хвастать, что он был шпионом Кровавого Ворона и вскоре получит хорошее вознаграждение:
— Не пройдет и месяца, а я уже буду пить дорнийское красное и трахать шлюх. — Судя по слухам были его последними словами перед тем, как один из рыцарей лорда Костэйна перерезал ему глотку.
— На, пей, — сказал он ему, толкнув его в лужу его собственной крови. — Пусть это и не дорнийское, но точно красное.
Потом из ворот Белостенья вышла унылая, молчаливая колонна, сложившая оружие в блестящую кучу. Их связали и увели, дожидаться правосудия лорда Кровавого Ворона. Дунк шел среди последних сдавшихся вместе с сиром Кайлом Котом и Глендоном Болом. Они ждали, что к ним присоединится сир Мейнард, но Пламм исчез куда — то прошлой ночью.
Только поздним вечером сир Роланд Кракехолл из Королевской гвардии отыскал Дунка среди прочих пленников.
— Сир Дункан. Где же ради всех семи кругов ада вы прятались? Лорд Риверс уже несколько часов вас разыскивает. Идемте, если вы не против.
Дунк последовал за ним. Длинный плащ Кракехолла хлопал при каждом порыве ветра, такой же белоснежный как лунный свет на снегу. При взгляде на него припомнились слова Скрипача, сказанные им на крыше замка. «Мне приснилось, что вы были с ног до головы в белом, а за вашими широкими плечами струится длинный светлый плащ. — Дунк фыркнул. — Ага, и еще тебе приснились вылупившиеся из каменных яиц драконы. Все как один».
Шатер Десницы стоял в полумиле от замка в тени раскидистого вяза. Поблизости паслось с дюжину коров, мирно жующих травку. «Короли появляются и исчезают, — подумал Дунк, — а коровы и крестьяне как ни в чем ни бывало занимаются своим делом». — Так любил повторять старик.
— Что с ними будет? — спросил он сира Роланда, когда они проходили мимо рядов сидящих на траве пленных.
— Им придется прогуляться до Королевской гавани, где их ждет суд. Рыцари и солдаты отделаются легко. Они всего лишь подчинялись своим господам.
— А господа?
— Кого — то простят, если они во всем честно сознаются и отдадут в заложники сына или дочь в знак своей будущей верности. Для тех, кто получил прощение после Красного поля, все будет несколько хуже. Их либо бросят в темницу либо лишат имущества. Зачинщики потеряют головы.
Едва войдя в шатер, Дунк убедился, что Кровавый Ворон начал именно с этого.
По бокам от входа насаженными на пики находились отрубленные головы лорда Гормона Пика, Черного Тома Хеддля. Под ними находились их щиты — три черных замка на оранжевом поле.
«Человек, зарубивший Рогера из Пеннитри».
Даже после смерти взгляд глаз лорда Гормона остался тяжелым и острым. Дунк прикрыл их рукой.
— Зачем ты это сделал? — спросил один из стражников. — Вороны скоро об этом сами побеспокоятся.
— Я ему кое — что задолжал. — Если бы Рогер не пал в тот день, старик даже не взглянул бы на Дунка, пасущего своих свиней в переулках Королевской гавани. А началось все с того, что один мертвый король отдал свой меч не тому сыну. «А теперь я стою здесь, а бедняга Рогер лежит в могиле».
— Десница вас ждет, — доложил Роланд Кракехолл.
Дунк зашел следом к лорду Бриндену Риверсу, бастарду, колдуну и Деснице Короля.
Перед ним стоял Эгг, свежевымытый и в богатых одеждах полагающихся принцам, как ему и полагалось как королевскому племяннику. Рядом на походном стуле сидел лорд Фрей с кубком вина, нянча уродливого наследника на колене. Лорд Баттервелл тоже был тут… на коленях, бледный как смерть и дрожащий как лист.
— Оттого, что предатель трус — предательство не перестает быть преступлением, — говорил ему лорд Риверс. — Я слушал ваше блеянье лорд Амброз, но верю только одному слову из десяти. И из этого расчета я позволю вам сохранить десятую долю вашего состояния. Жену тоже можете оставить себе. Желаю вам счастья в семейной жизни.
— А Белостенье? — дрожащим голосом уточнил Баттервелл.
— Взимается в качестве штрафа в казну Железного Трона. Я думаю, не разнести ли его по камню и не засыпать ли землю, на котором он стоял солью. Через двадцать лет никто и не вспомнит, что он здесь был. Старые дурни и юные мятежники все еще ездят на Красное поле возложить цветочки на кочку, где сложил голову Дэймон Черное пламя. Не хочу, чтобы Белостьенье стал еще одним памятником Черному пламени. — Он взмахнул бледной рукой. — А теперь, насекомое, убирайся прочь.
— Десница милостив, — выходя пробормотал Баттервелл, совсем ослепнув от горя, что даже не узнал вошедшего Дунка.
— Вы тоже можете идти, лорд Фрей, — приказал Риверс. — Мы побеседуем позже.
— Как прикажете, милорд, — и Фрей увел своего сына прочь из шатра.
Только после этого Королевский Десница повернулся к Дунку.
Он стал старше, чем Дунк помнил его по прошлому разу, но цвет кожи оставался бледным как кость, а на щеках и шее оставались родимые пятна, похожие на винные пятна, из — за которых многие считали его похожим на ворона. На нем была алая туника и черные сапоги. Поверх туники на нем был дымчатый плащ, застегнутый застежкой в виде железной руки. Его длинные прямые белые волосы были зачесаны так, чтобы скрыть отсутствие глаза, который Горькая сталь выбил ему на Красном поле. Оставшийся глаз был кроваво — красным. «Сколько у Кровавого Ворона глаз? Тысяча и еще один».
— Не сомневаюсь, у принца Мэйкара были веские причины отдать своего сына в оруженосцы межевому рыцарю, — сказал он. — Хотя, не думаю, что он подразумевал, что его привезут в замок битком набитый предателями, которые замыслили поднять мятеж. Как же так случилось, сир, что я обнаружил своего двоюродного брата в подобном змеином гнезде? Лорд Мэйкар чуть не заставил меня поверить, что вас сюда направил сам принц Мэйкар, чтобы под личиной таинственного рыцаря все разнюхать про мятежников. Есть в этом хоть капля правды?
Дунк преклонил колено.
— Нет, милорд. Это ему наплел Эгг. Я имею в виду Эйегон. Принц Эйегон. Поэтому это правда только частично. Хотя это не совсем то, что вы бы назвали настоящей правдой.
— Понятно. Значит вы двое прознали про этот заговор против короля и решили справиться с ним самостоятельно. Так?
— И это не совсем так. Мы просто… вляпались в него. Полагаю, так будет вернее.
Эгг сложил руки на груди.
— Мы с сиром Дунканом прекрасно справлялись, пока вы не подоспели с вашей армией.
— Нам помогли, м’лорд, — добавил Дунк.
— Межевые рыцари.
— Верно, м’лорд. Сир Кайл Кот и Мейнард Пламм. А еще сир Глендон Бол. Именно он выбил из седла Скри… самозванца.
— Да. Я слышал об этой истории уже из полусотни уст. Про Бастарда из Кошачьих Ив, сына шлюхи и предателя.
— Сына героя. — Вмешался Эгг. — Если он оказался среди пленников, я хочу чтобы его разыскали и отпустили, а так же вознаградили.
— Кто ты такой, чтобы приказывать Королевскому Деснице, что делать?
Эгг и глазом не повел.
— Ты знаешь, кто я, брат.
— Ваш оруженосец просто несносен. — Сказал лорд Риверс Дунку. — Вам следует выбить из него всю дурь.
— Я уже пытался, м’лорд. Но он все — таки принц.
— Да, верно, — сказал Кровавый Ворон. — Он дракон. Поднимитесь, сир.
Дунк встал.
— Задолго до Завоевания были Таргариены, способные видеть будущее, — сказал Кровавый Ворон. — Поэтому мы не удивились, что время от времени Черное пламя так же проявлял этот дар. Дэймону приснилось, что в Белостенье родится дракон, и так и случилось. Глупец просто не верно понял какого цвета.
Дунк посмотрел на Эгга. Он увидел на нем кольцо. Кольцо его отца. Оно находилось на его пальце, а не было спрятано в сапоге.
— Я уже было подумал, не взять ли вас с собой в Королевскую гавань, — сказал лорд Риверс Эггу, — и подержать тебя у себя… в гостях.
— Моему отцу это не понравится.
— Думаю, ты прав. Принц Мэйкар… нервная… личность. Думаю, лучше отправить тебя обратно в Летний замок.
— Мое место рядом с сиром Дунканом. Я его оруженосец.
— Храните вас Семеро. Ну, как хочешь. Можешь уходить.
— Мы уйдем оба, — ответил Эгг. — Но сперва, нам нужно немного золота. Сиру Дункану нужно заплатить выкуп Улитке.
Кровавый Ворон расхохотался.
— Что случилось со скромным мальчуганом, которого я однажды встретил в Королевской гавани? Но, как прикажете, мой принц. Я передам моему казначею приказ выдать вам столько золота, сколько пожелаете. В разумных пределах.
— Только взаймы, — вмешался Дунк. — Я расплачусь.
— Не сомневаюсь, но когда научитесь держать копье. — Лорд Риверс махнул, прогоняя их, рукой, развернул пергамент и принялся ставить галочки пером напротив имен.
«Он отмечает, кого из них казнить», — понял Дунк.
— Милорд, — сказал он, — мы заметили снаружи головы. А что… будет со Скрипачом… с Дэймоном… ему вы тоже отрубите голову?
Лорд Кровавый Ворон поднял взгляд от пергамента.
— Это решать королю Эйерису… но у Дэймона есть еще четверо младших братьев и сестер. Если я буду настолько глуп, если снесу его симпатичную голову, его мать погорюет, его друзья проклянут меня за братоубийство, а Горькая сталь коронует его брата Хэйегона. Мертвый юный Дэймон станет героем, а живой — препятствием на пути моего сводного брата. Едва ли он сможет создать нового короля из рода Черного пламени, пока второй еще жив. А кроме того, столь знатный пленник будет украшением моего двора, и служить живым доказательством милосердия и Его величества Короля Эйериса.
— У меня тоже есть вопрос, — сказал Эгг.
— Я начинаю догадываться, почему твой отец поспешил от тебя избавиться. Чего еще ты хочешь от меня, братец?
— Кто взял яйцо дракона? У двери была стража, и еще стражники на лестнице. Никто не смог бы пробраться в спальню лорда Баттервелла незамеченным.
Лорд Риверс усмехнулся.
— Если б я призадумался, я бы ответил, что кто — то пробрался внутрь по шахте нужника.
— Но она для этого слишком узкая.
— Для мужчины. Но ребенок смог бы.
— Или карлик, — выпалил Дунк. «Тысяча глаз, и один. Почему бы одному из них не принадлежать кому — то из труппы смешных карликов?»