– Я ни с кем не договаривался.
– Они из Лос-Анджелеса. Лейтенант Клеменца и Хилари Томас. Та самая…
– Знаю, знаю, – перебил Джошуа. – Скорее зовите их!
Он устремился навстречу своим гостям. Последовали неловкие представления, потом Джошуа усадил их рядышком на диван, предложил прохладительные напитки, плеснул в бокалы немного «Джека Дэниэлса» и сам устроился в кресле напротив них.
У Тони Клеменца был располагающий вид. Уверенный и деловитый молодой человек.
Хилари Томас излучала достоинство и независимость. И, конечно, была очаровательна.
С минуту никто не отваживался начать. Наконец Джошуа не выдержал:
– Я никогда не верил в телепатию, но сейчас рискну попробовать. Вы приехали не только затем, чтобы поговорить о том, что случилось на прошлой неделе. Не правда ли? Случилось что-нибудь еще?
– И очень многое, – подтвердил Тони. – Такое, что не лезет ни в какие ворота.
– Нам посоветовал обратиться к вам шериф Лоренски, – добавила Хилари. – Может быть, вы прольете свет на эту загадку.
– Я сам – в поисках разгадки, – возразил Джошуа.
Хилари вскинула голову и с любопытством посмотрела на него.
– Я тоже немного телепат. У вас здесь тоже возникли проблемы?
Джошуа сделал глоток виски.
– Будь я суеверен, я сказал бы, что… среди живых бродят покойники.
Снаружи умер последний луч света; угольно-черная ночь поглотила долину. Пронизывающий ветер искал в оконных рамах щели, свистел и постанывал. Но в кабинете Джошуа стало по-новому тепло: его и Тони с Хилари согрела взаимная симпатия, а также общий интерес к загадке Бруно Фрая.
* * *Бруно Фрай проспал на заднем сиденье темно-синего «Доджа» до одиннадцати часов утра и, как обычно, проснулся от кошмара, под аккомпанемент грозных и непонятных шорохов.
Какое-то время он неподвижно сидел в душном, плохо освещенном грузовом отсеке, обхватив руками плечи, ощущая себя бесконечно одиноким, брошенным и во власти страха. В конце концов он не выдержал и расплакался.
«Я умер, – думал он. – Умер. Мерзкая, поганая сука выпустила из меня кишки».
Постепенно он перестал плакать, и эту мысль вытеснили другие.
«Если я умер, то как же я здесь сижу? Можно ли быть живым и мертвым в одно и то же время?»
Он обеими руками схватился за живот. Там не было ни ножевых ран, ни шрамов.
Мысли Бруно внезапно прояснились, как будто со дна сознания поднялся серый туман, и на короткое время действительность предстала перед ним такой, какая есть. Он начал спрашивать себя: да правда ли, что Кэтрин восстала из мертвых? Что, если Хилари Томас – всего только Хилари Томас и никакая не Кэтрин Энн Фрай, а его замысел – чистейшее безумие? А все прочие женщины, убитые им на протяжении пяти лет, – были ли они новыми воплощениями Кэтрин или обыкновенными, ни в чем не повинными женщинами?
Бруно сидел на полу фургона, оглушенный своими мыслями, в полной растерянности перед этим новым взглядом на жизнь.
И эти жуткие шорохи, наполнявшие собой его сны…
Он вдруг понял, что если хорошо сосредоточиться и порыться в воспоминаниях детства, можно будет отыскать ответ. Из глубины памяти всплыла тяжелая двойная дубовая дверь в полу. Он увидел, как Кэтрин отпирает обе двери и сталкивает его в открывшийся люк, а затем захлопывает и запирает двери. Вспомнил ступеньки, ведущие куда-то вниз, под землю…
Нет!
Бруно зажал руками уши, чтобы не слышать знакомый шум, наводивший на него ужас. По всему телу струился пот. Он весь дрожал.
– Нет! – прошептал он. – Нет, нет, нет!
Сколько Бруно помнил себя, он стремился вспомнить, что это за шорохи: надеялся, что, вспомнив, освободится от них, изгонит их из своих снов. Но сейчас, на грани открытия тайны, он вдруг осознал, что действительность может оказаться еще ужаснее. И отверг возможное разоблачение.
Фургон снова заполнили шипящие и свистящие звуки; омерзительные неведомые существа ползали по его телу, взбирались по спине и груди, пытались добраться до лица, проникнуть сквозь стиснутые губы и зубы в рот, заползти в ноздри. Бруно катался по полу, силясь стряхнуть их с себя или раздавить.
Все же в фургоне оказалось достаточно света, чтобы галлюцинации понемногу рассеялись. Шорохи смолкли. По нему больше никто не ползал. Бруно вскочил на ноги.
Пора отправляться на поиски. Мерзкая ведьма прячется где-то в городе и подстерегает его.
Краткий миг незамутненного сознания остался позади. Бруно забыл недавние сомнения; к нему вернулась уверенность в том, что Кэтрин вернулась с того света и ее необходимо остановить.
После ленча на скорую руку он двинул в Вествуд. Там он припарковал машину на соседней улице, забрался на заднее сиденье и стал наблюдать сквозь узкую щель.
Возле самого ее дома стоял другой фургон – белый, в голубую и золотисто-желтую полоску, с надписью: «Услуги на дому. Уборка, мытье окон, обслуживание званых вечеров».
В коттедже трудились три женщины. Они постоянно курсировали между домом и фургоном – выносили пластиковые мешки с мусором и обломки мебели, переносили пылесосы.
Хилари Томас нигде не было видно; Бруно понял, что она сбежала и не вернется, пока не почувствует себя в безопасности. То есть пока не удостоверится, что он мертв.
«Нет уж, – думал он, – если кто-то и умрет, так это ты. Слышишь, ведьма? Сначала я сам доберусь до тебя. Наколю тебя, поганая сука. Отрублю твою смердящую голову».
В пять часов уборщицы вынесли оборудование и погрузили в фургон. Они заперли двери и уехали. Бруно последовал за ними. Это была единственная ниточка, которая вела к Хилари Томас, нанявшей этих женщин. Они должны знать, где она скрывается. Если ему удастся очутиться с одной из них наедине и заставить говорить, он узнает местонахождение Кэтрин.
Полосатый фургон остановился перед одноэтажным оштукатуренным строением на одной из боковых улочек в полуквартале от Пико. Фрай проследил за тем, как три женщины, убиравшие квартиру Хилари Томас, вошли в здание, и приготовился ждать.
Минут через десять появилась одна из них – молодая девушка лет двадцати, с длинными, до самого пояса, каштановыми волосами. Она шла, гордо вскинув голову и расправив плечи, упругой, пружинистой походкой; ветер развевал юбку ее форменного платья, и тогда Фраю становились видны ямочки на коленях. Девушка села в ярко-желтый «Датсун» и тронулась с места.
Фрай немного поколебался, не зная, которой из трех больше известно о Хилари Томас, но все-таки последовал за ней.
Она жила в Калвер-сити, в нескольких кварталах от киностудии «МГМ», в старом, но очень красивом бунгало, окруженном такими же небольшими домиками. Некоторые из них явно нуждались в капитальном ремонте. Другие как будто гордились тем, что их недавно покрасили, и радовали взор разноцветными ставнями, аккуратными маленькими верандами, чисто вымытыми стеклянными дверями и черепичной крышей. Район был небогатый, но весьма живописный.
В доме было темно. Девушка вошла внутрь и включила свет.
Бруно поставил свой «Додж» через улицу наискосок, там тень от деревьев была погуще. Погасил фары, выключил двигатель. На улице было очень тихо, только осенний ветер шелестел листвой да откуда-то доносилась музыка в стиле свинга. Бруно узнал популярную в сороковые годы мелодию Бенни Гудмена. Он сидел за рулем и ждал своего часа.
К шести сорока Фрай пришел к заключению, что у молодой женщины скорее всего нет мужа или любовника. По крайней мере, такого, который бы жил вместе с ней. Иначе он бы уже давно вернулся с работы.
Фрай дал ей еще пять минут.
Без четверти семь он вылез из «Доджа» и, перейдя через улицу, приблизился к ее бунгало. Поднялся на веранду. Скрипнули доски. Он позвонил в колокольчик. Девушка приоткрыла дверь и, неуверенно улыбнувшись, спросила:
– Что вы хотите?
Она не сняла с двери цепочку – более тяжелую и прочную, чем те, которые Бруно доводилось видеть до сих пор, но далеко не столь надежную, как, должно быть, рассчитывала хозяйка коттеджа. И не такой силач, как Бруно Фрай, мог бы запросто одолеть это смехотворное препятствие. Стоило Бруно надавить плечом, как дверь распахнулась, сбив молодую женщину с ног; порванная цепочка только жалобно звякнула. Бруно одним прыжком очутился внутри и захлопнул дверь, уверенный, что никто на улице ничего не заметил.
На девушке все еще была белая форменная одежда. Юбка задралась, обнажив бедра и красивые, стройные ноги. Бруно опустился на одно колено и наклонился над ней. Она была ошеломлена и плохо соображала. Он приставил ей к горлу нож.
– Цыкнешь – пеняй на себя. Ясно?
Растерянность сменилась ужасом; девушка задрожала, в глазах стояли слезы. Бруно слегка нажал на лезвие; появилась капелька крови. Девушка заморгала.
– Только попробуй закричать, – свирепо предупредил Фрай. – Слышишь?
– Только попробуй закричать, – свирепо предупредил Фрай. – Слышишь?
Она сделала над собой усилие.
– Хорошо.
– Будешь паинькой?
– Прошу вас, не делайте мне больно.
– Я и не собираюсь. Будешь хорошо себя вести и помогать, я тебе ничего не сделаю. Попытаешься крикнуть или сбежать – разорву на части. Поняла?
– Да, – еле слышно вымолвила она.
– Будешь слушаться?
– Да.
– Ты живешь одна?
– Да.
– Муж есть?
– Нет.
– Приятель?
– Он живет в другом месте.
– Сегодня ждешь его?
– Нет.
– Врешь?
– Клянусь, это правда.
– Только попробуй меня обмануть, – пригрозил Фрай. – Изуродую так, что родная мать не узнает.
Он приставил клинок к ее щеке. Девушка вздрогнула и закрыла глаза.
– Как тебя зовут?
– Салли.
– О’кей, Салли. Я хочу задать тебе несколько вопросов, но не здесь.
Девушка открыла глаза. Из них покатились слезы. Она проглотила комок.
– Что вам нужно?
– Задать тебе несколько вопросов насчет Кэтрин.
Она наморщила лоб.
– Я не знаю никакой Кэтрин.
– Знаешь – под именем Хилари Томас.
Она еще больше наморщила лоб.
– Хозяйка коттеджа в Вествуде?
– Сегодня ты делала у нее уборку.
– Но я ее никогда не видела.
– Это мы еще проверим.
– Это правда. Мне ничего не известно.
– Может быть, ты знаешь больше, чем тебе кажется.
– Нет, правда!
– Послушай. – Он через силу выдавил из себя улыбку и постарался придать голосу добродушную интонацию. – Давай перейдем в спальню: там удобнее.
Салли затряслась, словно в приступе эпилепсии.
– Вы хотите меня изнасиловать?
– Да нет же.
– Да, да, да!
Фраю стоило огромного труда сдержаться. Он злился на эту идиотку за то, что она смеет ему перечить. Не хочет переходить в спальню. Жаль, что нельзя пырнуть ее ножом и вырвать информацию. Ему необходимо знать, где скрывается Хилари Томас. Фрай смекнул, что лучше всего обращаться с девушкой, как с куском толстой проволоки: гнуть то в одну, то в другую сторону, пока не сломается. Чередовать угрозы с лестью. Ему и в голову не пришло, что она может добровольно сообщить то, что ему нужно. По логике Фрая, ее наняла Хилари Томас, то есть Кэтрин, и, стало быть, она – участница направленного против него заговора. Не безучастный свидетель, а прислужница Кэтрин, ее шпионка – может быть, даже сама – оживший труп. Она не выдаст свою хозяйку – только если он принудит ее.
– Я не собираюсь тебя насиловать. Обещаю. Но хочу, чтобы во время допроса ты лежала: так труднее сбежать. А раз тебе все равно суждено лежать на спине, лучше делать это не на жестком полу, а на удобной кровати. Я забочусь только о твоем удобстве, Салли.
– Мне и здесь удобно, – нервно пробормотала она.
– Не будь дурой. Кроме того, если кто-нибудь взойдет на крыльцо, он может услышать шум и заподозрить неладное. В спальне куда спокойнее. Ну-ка, вставай, живо!
Девушка подчинилась и встала на ноги. Фрай приставил ей к шее нож, и они пошли в спальню.
* * *Хилари была не большой любительницей спиртного, но сейчас ее радовала возможность выпить бокал виски в обществе Тони и Джошуа Райнхарта. Адвокат рассказал им о деньгах, снятых со счетов Фрая в Первом Тихоокеанском объединенном банке, о загадочном письме, извлеченном из сейфа, и поделился своими сомнениями относительно того, что они похоронили настоящего Бруно Фрая.
– Вы подумываете об эксгумации трупа? – поинтересовался Тони.
– Пока еще нет. Сначала я хочу провернуть еще парочку дел. Если они пойдут успешно, возможно, эксгумация и не понадобится.
Он поведал им о Рите Янси из Холлистера и докторе Николасе Радже из Сан-Франциско и передал свой разговор с Лэтэмом Роторном.
Хилари зябко пожала плечами.
– Можно подумать, что этот Готорн и сам недалеко ушел от Фрая.
Джошуа вздохнул.
– Если сажать в сумасшедший дом всех, у кого есть отклонения, скоро на земле никого не останется.
Тони наклонился поближе к нему.
– Вы поверили Готорну, что он не знает о двойнике?
– Да, – убежденно ответил Джошуа. – Как ни странно, поверил. Он, конечно, помешан на сатанизме и небезупречен в моральном отношении, может быть, даже опасен, но, по крайней мере, я верю в его искренность. Возможно, Рита Янси или доктор Радж дадут более ценную информацию. Ну, и довольно об этом. Теперь мне бы хотелось послушать вас. Что стряслось в Лос-Анджелесе? Зачем вам понадобилось мчаться в Санта-Елену?
Хилари и Тони по очереди ввели Джошуа в курс дела. Когда они закончили, он бросил на девушку пытливый взгляд и сказал:
– Вы чертовски храбрая юная леди.
– Вот уж нет, – запротестовала она. – Я до смерти напугана. В последнее время не чувствую ничего, кроме страха.
– Бояться – еще не значит быть трусом, – возразил Джошуа. – В основе храбрости всегда лежит страх. Единственная разница между смельчаком и трусом та, что трус поднимает лапки кверху, а смельчак борется и в конце концов побеждает. Будь вы трусиха, вы сбежали бы на месячишко куда-нибудь на Гавайи или в Европу и предоставили все времени. А вы рванули сюда, на родину Бруно Фрая, можно сказать, в самое пекло, где подвергаетесь не меньшей, а, может быть, гораздо большей опасности, чем в Лос-Анджелесе. Я человек скептического склада ума и не особенно склонен к пафосу, но вами я восхищаюсь.
Хилари вспыхнула и опустила глаза.
– Если бы я была смелой, я осталась бы в городе и устроила ему ловушку, с собой в качестве приманки. Здесь мне вряд ли что-либо угрожает. Фрай уверен, что я в Лос-Анджелесе. Откуда ему знать, где я?
* * *Спальня. Салли лежала на кровати и полными слез глазами следила за бандитом. Фрай обследовал комнату, заглянул в ящики шкафов и наконец вернулся к ней.
У нее была стройная и очень хрупкая шея с алым пятнышком крови.
Девушка проследила за его взглядом и дотронулась до ранки.
– Не беспокойся, – сказал Фрай. – Это всего лишь царапина.
В спальне, расположенной в задней части бунгало, преобладали цвета земли. Три стены были выкрашены в бежевый цвет, а четвертая обтянута грубой тканью наподобие мешковины. На покрывалах и портьерах цвета кофе с молоком – абстрактные узоры. Полированная мебель красного дерева слегка мерцала в мягком свете бра.
Салли лежала на спине – ноги вместе, руки по бокам. На ней по-прежнему было белое форменное платье; она натянула юбку на колени. Длинные каштановые волосы разметались по подушке.
Бруно сел на край кровати.
– Где Кэтрин?
Девушка моргнула, чтобы смахнуть слезы, но вслед за ними тут же набежали новые. Он повторил вопрос:
– Где сейчас Кэтрин?
– Я же сказала, что не знаю никого по имени Кэтрин, – плачущим голосом произнесла она. У нее слегка подрагивала пухлая нижняя губка.
– Ты прекрасно знаешь, кого я имею в виду, – рассвирепел Фрай. – Нечего играть со мной в кошки-мышки. Сейчас она носит имя Хилари Томас.
– Прошу вас… пожалуйста, отпустите меня!
Он поднес острие ножа к ее правому глазу, направив его прямо на зрачок.
– Где Хилари Томас?
– Господи, – всхлипнула девушка. – Послушайте, мистер, здесь какое-то недоразумение. Вы очень ошибаетесь.
– Хочешь остаться без глаза?
– Я не знаю, где она! – с отчаянием в голосе выкрикнула Салли.
– Не ври!
– Клянусь вам, я не лгу.
Он смерил ее пристальным взглядом. Над верхней губой, так же, как у корней волос, выступил пот. Фрай отвел нож в сторону. Она испытала облегчение.
В следующую секунду Фрай яростно ударил Салли по лицу, так что у нее лязгнули зубы и закатились глаза.
– Сука!
Девушка разрыдалась.
– Ты работаешь на нее. Значит, должна знать, где она прячется.
– Мы часто делаем у нее уборку. В этот раз она позвонила, как обычно, и вызвала бригаду. Не сказала, куда уезжает.
– Когда вы приехали, она была дома?
– Нет.
– Как же вы вошли?
– Что?
– Кто вам дал ключ?
– Кто? Ах да. Ее агент. Литературный агент. Мы заезжали к нему в контору.
– Где это?
– Беверли-Хиллз. Вам нужно поговорить с ее агентом.
– Как его зовут?
Девушка замялась.
– Какое-то смешное имя. Не могу вспомнить.
Он снова приставил ей к глазу нож.
– Топелис, – выдохнула она.
Фрай убрал нож. В его мозгу зашевелилось какое-то воспоминание. Сначала он испытывал сомнения, но они быстро сменились решимостью.
– У тебя темные волосы. И очень темные глаза…
– Ну и что? – Девушка уже немного успокоилась, но теперь снова запаниковала.
– Точно такие же, как у нее.
– Я не понимаю, чего вы хотите. Мне страшно.
– Ты думаешь, что можешь меня провести? Направить по ложному следу? Меня отправить к Топелису, а самой удрать?