- …Ты на меня так не смотри, у меня вечером боевой вылет, — перебил он, — эскадрон «Фарабундо» стартует с Западного берега в 19:30, ты же знаешь.
- А мне вообще в 18:15 вылетать, — добавил Корвин.
- Ага! — она потерла руки, — Как дошло до конкретики, так у всех тоже дела. E-oe?
- …Но, — продолжил Корвин, — я могу предложить кандидатуру арбитра.
- Ну, валяй, предлагай.
- Вот, я предлагаю арбитра: профессор Найджел Эйк, канадец, гость моего fare.
- Хэх… — задумчиво произнесла судья, — …Профессор Эйк, основатель религии твоих компаньонок — кйоккенмоддингеров, я правильно поняла?
- Ну, по ходу, Найджел считает себя не основателем, а только исследователем.
- Ну, — в тон ему заметила она, — по ходу, три твои компаньонки считают иначе.
- У каждого свое мнение, — ответил штаб-капитан, — так или иначе, это, на мой взгляд, адекватная кандидатура арбитра
Махно посмотрел на боевого товарища с некоторым удивлением.
- Слушай, Корвин, ясно, что проф Найджел, это умнейший дядька, но он же ненавидит христианство, он при мне говорил, что библия для человечества хуже чумы.
- Да, он так говорил, и тем не менее, лично я доверяю его объективности.
- Короче, — резюмировала Кео-Ми, — если проф Найджел Эйк согласен, то я назначаю его арбитром по выяснению допустимых рамок католического Рождества. Теперь перекур 10 минут. Корвин, за это время объясни профу, что к чему. А я попрошу Пак Ганг, судью по жребию, чтобы она участвовала в арбитраже, как полагается по Хартии. И продолжим по графику. У нас, типа, война, это в данный момент важнее, чем фонарики и елочки.
…
Небольшой отель «Nautilus Inn» с пляжем и с симпатичным рестораном у открытого бассейна до января этого года принадлежал компании «Tropicana Travel», Гонолулу, а после взятия Микронезии под контроль Народным флотом был поделен на паи между фондом развития Гавайики, локальным комиссариатом, и трудовым коллективом. Этот коллектив, весь состоящий из гастарбайтеров — филиппинцев остался без изменений. А ресторанчик получил имя: паб «Наутилус», и стал обычным местом деловых встреч на восточном берегу. Исходя из этого нового обычая, профессор Найджел Эйк предложил викарию Седоро Маркато, каторжнику Джеффри Галлвейту, и судье по жребию Пак Ганг собраться в этом пабе для обсуждения «рождественской проблемы»…
…Профессор Эйк был в молодости учеником Корлисса Ламонта, основателя школы натуралистического гуманизма, а перешагнув 70-летний рубеж, стал основателем новой ветви этой философско-этической школы. Внешне он напоминал толстенького гнома из любительского спектакля по Толкиену, только одет был по-современному, без затей в джинсовые шорты и лимонную футболку с эмблемой университета Конкордия.
Викарий Седоро Маркато не отличался от обычного преуспевающего провинциального филиппинца средних лет, и носил несколько старомодные брюки и белую рубашку.
Бывший сотрудник австралийского МИД Джеффри Галлвейт выглядел элегантно, как аристократ викторианской эпохи на пленере (даром, что одет был, как фермер).
Судья Пак Ганг, этническая кореянка с острова Чеджу, загорелая, плотно сложенная и круглолицая, с простой открытой улыбкой и будто, смеющимися янтарными глазами, выделялась из этой компании юным возрастом: чуть более 20 лет, а ее одежда состояла только из свободной куртки от тонкого кимоно, обернутой шнуром — поясом.
Найджел Эйк незаметно наблюдал за молодой судьей с предельным интересом: сейчас разворачивался социальный эксперимент, будто нарочно поставленный судьбой, чтобы подтвердить или опровергнуть «Четыре этических постулатов Ламонта»…
- Ну… — произнесла Пак Ганг, — …Викарий Седоро. У вас протест, так?
- Да, судья. Но, смысл протеста лучше изложит мистер Галлвейт.
- ОК, тогда давайте послушаем мистера Галлвейта.
- Судья! — начал бывший советник МИД Австралии, — Запретить добрый и политически нейтральный праздник, это, все-таки, ошибка. В мире Рождество празднуют не только христиане, но и приверженцы многих других религий, и многие нерелигиозные люди.
- Празднуйте дома или в своем храме, — лаконично ответила судья.
- Но, судья, Хэллоуин, например, праздновался вечером 31 октября на улице.
- Не Хэллоуин, а Самайн, — поправила она, — и разницу уже дважды объясняли викарию: сначала — судья по рейтингу Рэми Грэппи из Западного авиагородка, а потом — судья по рейтингу Кео-Ми с нашего берега. Хэллоуин — христианский, а Самайн — языческий.
- Простите, судья, но разве быть христианами запрещено Хартией?
- Не запрещено, мистер Галлвейт.
- Тогда, скажите судья: почему такая дискриминация, причем не только взрослых, но и детей? Вы ведь мать, я знаю, у вас двухгодовалая дочка, она любит праздники. И дети христиан тоже любят праздники. За что вы их наказываете?
- Это уже вопрос к арбитру, — спокойно сказала Пак Ганг, и повернулась к профессору Найджелу Эйку.
Он медленно кивнул и произнес:
- Сейчас я объясню некоторые вещи, но придется начать с истории. Вы разрешаете?
- Да, проф Найджел. Объясняйте, как сочтете нужным.
- Так вот, судья. Все началось в середине XIX века, когда на архипелаги Океании было привезено христианство. Факты таковы, что оно насаждалось силой и обманом. Нет ни одного островка, где жители приняли христианство по своей воле. И далее, на каждом островке миссионеры уничтожали природную религию жителей, вместе с фольклором, мифологией, и естественными бытовыми обычаями, сформированными за много веков хозяйствования в здешних условиях. Мореходное ремесло было развито так, что сейчас создатели яхт заимствуют схемы проа древних туземцев. Но туземцы Косраэ и других ключевых островов, утратили умения предков, включая умение прокормить себя. Они, разложенные христианством, доживали, питаясь привозными «бомж — пакетами», и со смирением принимали болезни, возникающие от такой диеты. Теперь они исчезли.
- Простите, профессор, — возразил Джеффри Галлвейт, — но вы преувеличиваете. Я вижу туземцев каждый день. Их немного, но это вполне здоровые молодые люди.
Найджел Эйк грустно улыбнулся и покачал головой.
- Эти ребята нездешние, они переселились сюда с тех дальних юго-западных атоллов, которые, из-за дисперсности и отдаленности от крупных островов, избежали шоковой христианизации. Вы так к месту сказали об этих туземцах. Они — контрольная группа, показывающая, что в отсутствии христианства не было деградации. Все очень просто.
- Профессор! — вмешался викарий, — Вы сейчас обвиняете христианство во всех грехах колониализма, от которого пострадали и мы, филиппинцы. Это несправедливо!
- Смотря, что называть христианством, — сказал канадский профессор, — вот вы, мистер Седоро, что называете христианством?
- Католическое христианство, — сказал викарий, — есть вера, в основе которой жизнь и учение Иисуса Христа — Мессии, Сына Божьего и Спасителя человечества.
- Спасителя, спасающего кого и от чего? — задал следующий вопрос профессор Эйк.
- Спасающего людей от греха и его последствий: смерти и ада, — пояснил викарий.
- Вот, мистер Седоро, мы добрались до греха, последствия которого — смерть. Так?
- Да, мистер Эйк, мы, католики, в это верим.
- Замечательно! А теперь, конкретизируйте, пожалуйста: что является грехом?
Викарий явно смутился, и неосознанно сжал ладони в молитвенном жесте.
- Мы, католики, понимаем грех духовно. А среди действий в материальном мире мы считаем грехом лишь то, что осуждается общим гражданским законом.
- Неужели? — канадский профессор удивленно поднял брови, — Разве ваша церковь не считает грехами колдовство, и внебрачный секс? Что если мы откроем катехизис?
- Это сложный вопрос, — тихо сказал викарий, — и церковь проявляет тут гибкость.
- Неужели? — снова спросил Эйк, не скрывая сарказма.
- Простите, — встрял Джеффри Галлвейт, — но мне кажется, что придавать религиозным предписаниям буквальный смысл, это не совсем правильный метод.
- Вы перешли к мусульманским уловкам, мистер дипломат? — еще более саркастически поинтересовался Найджел Эйк.
- Мы говорим о католицизме, — напомнил бывший советник австралийского МИД.
Канадский профессор понимающе кивнул.
- Да, спасибо, что напомнили. Но уловка мусульманская. Однажды на круглом столе, в телестудии Торонто я указал, что в мечетях проповедуют терроризм. Некий мулла мне ответил, что призывы к джихаду нельзя понимать буквально, что имеется в виду лишь борьба с грехом в духовном мире, и что термин «шахид» не имеет отношения к «поясу шахида» — взрывному устройству для террористов-самоубийц. Но, есть древняя мудрая пословица: если животное выглядит, как собака, и лает, как собака, то это — собака. Мы рассуждаем здесь о каких-то теологических абстракциях, а все библейские идеологии — иудаистская, христианская, исламская — просты и конкретны: подчиняйся распорядку, установленному церковью, убивай грешников, грабь неверных, отдавай долю церкви. Откройте «Библию» или «Коран», там все это написано, с примерами применения.
- О! Совершенно справедливо, профессор Эйк! С примерами применения! — и Джеффри Галлвейт повернулся к Пак Ганг, — Судья, вы не напомните мне гимн Меганезии?
- «Let my people go», — ответила она.
Галлвейт встал и церемонно поклонился.
- Большое спасибо, судья. Разумеется: «Let my people go»! Последняя песня молодой и прекрасной королевы Лаонируа, которую западня пресса объявила самозванкой, но мы считаем ее последней из прямых потомков Мауна-Оро, великого короля канаков, того, который объединил Гавайику в античную эпоху, когда в Европе шла Троянская война.
- Мы считаем? — переспросил Найджел Эйк.
- Да, профессор, представьте, я тоже считаю ее настоящей королевой, потому что она совершила королевский поступок. В октябре прошлого года, в Лантоне на Тинтунге, королева Лаонируа вышла на площадь с этой песней — призывом к свободе для своего народа: «Let my people go»! Минутой позже, выстрел британского карателя прервал ее жизнь, но это стало последней каплей, и на следующий день Алюминиевая революция разгромила колониалистов на Тинтунге, а через пару дней — на всем Архипелаге Кука.
Сделав короткую паузу, бывший советник МИД Австралии извлек из кармана листок золотой фольги: весовой эквивалент 20 фунтов алюминия, и поднял листок так, чтобы солнечные лучи походили через отпечатанное изображение в центре листка. На месте печати фольга была совсем тонкой, и свет проходил насквозь, как через изумрудный светофильтр (таково свойство пленок из чистого золота).
- …Профессор Эйк, вы очень верно отметили, что в библии все написано с примерами применения. Слова: «Let my people go» на золотом листке под изображением королевы Лаонируа, это из библейской книги Исход, глава 7: «The Lord spoke unto Moses, go unto Pharaoh, and say unto him, thus saith the Lord, Let my people go». На основе этих слов из библии в США в XIX веке построен негритянский спиричуэл, ставший теперь гимном Меганезии. Как сообщает эта глава, народ Израиля был в рабстве у фараона, и Господь приказал Моисею идти к фараону с требованием: «отпусти народ мой».
- Зачем этот экскурс в историю? — поинтересовался канадский профессор, — Да, многие тексты стихов и песен написаны на библейские сюжеты, ну и что?
- Но, — заметил Галлвейт, — вы уже не столь категоричны в утверждении об абсолютной вредоносности библейских сюжетов, не так ли, профессор?
- Я не говорил об их абсолютной вредоносности. Хорошие стихи можно создать, даже базируясь на сюжетах из мемуаров Джека Потрошителя. Вопрос только в том, каковы стремления автора и усредненные стремления общества, в которое включен автор.
Галлвейт развел руки в стороны.
- Мы добрались до волшебного ключика. Стремления общества. Каковы они, таковы и результаты воздействия любой книги, любой религии, и любого праздника. И теперь я повторю вопрос, с которого был начат разговор. Леди судья, дети христиан тоже любят праздники. За что вы их наказываете?
- Не торопитесь, — спокойно ответила Пак Ганг, — я сделаю выводы, только когда арбитр выскажет свое предложение.
- Судья, — произнес Найджел Эйк, — мне кажется, надо пригласить к разговору вот этого джентльмена. Ему явно есть, что сказать.
Упомянутый джентльмен, крупный плотно сложенный, полчаса, как устроился на краю бассейна с бутылкой портера. Это был характерный хиппи лет примерно 40, с бородой в форме лопаты и шевелюрой с вплетенной цепочкой блестящего бисера, стильно одетый в серую тунику первобытного фасона.
- Это хорошая мысль, — сказала судья, и помахала ладошкой, — Геллер! Алло! Ты же не откажешься составить нам компанию, правда?
- Не откажусь, если меня пригласят, — прогудел хиппи.
- Я тебя приглашаю, — пояснила Пак Ганг.
- Ну, если у тебя найдется еще портер, то я с удовольствием, — сказал он, и потряс свою бутылку, демонстрируя, что там осталась, разве что, пара капель.
- Aita pe-a, — подтвердила она, снова помахала ладошкой уже в другом направлении, и крикнула, — Диосо! Пожалуйста! Притащи бутылку портера!
Молодой парень, официант филиппинец кивнул, изобразил взмах руками, поясняя, что бутылка портера появится со скоростью летящей птицы, и пошел к бару.
…
Геллер, как и полагается настоящему германскому хиппи (точнее неохиппи) для начала отметил свое появление за столом несколькими нетактичными высказываниями:
- Что, твое преосвященство? — обратился он к филиппинскому викарию, — Для здешних реалий маловато будет риторики с Манильской кафедры теологии? Пришлось звать на помощь магистра международного права с овцекроликовой фермы, точно?
- Ну тебя совсем, — буркнул Седоро Маркато.
- У меня встречный вопрос, инженер Геллер, — сказал Джеффри Галлвейт, — тебе еще не надоело маскировать свой интеллект артистически-недостоверными манерами пьяного ландскнехта из второсортного псевдоисторического кино?
- Так ты и в кинокритике разбираешься? — съязвил Геллер, — Ну прямо многостаночник, stahanovets, как говорили в Восточном блоке эпохи Первой Холодной войны!
- А ты стал историком-лингвистом? — ядовито осведомился бывший дипломат.
- Хэй мужчины! — прервала их судья, постучав чайной ложкой по чашке, — мы тут, типа, собрались по делу, а не для балагана, если вы поняли, о чем я.
- Да, мэм, — ответил Галлвейт, и поднял руки в знак того, что прекратил пикировку.
- Твой портер, — сказал подошедший официант, и поставил перед Геллером бутылку.
- Mauru-roa, дружище Диосо, ты стремителен, как brandersnatch.
- Как что?
- Не «что», а «кто». Хищник такой, из «Охоты на Снарка» Льюиса Кэрролла.
- Ух, Геллер, где ты только откапываешь всех этих монстров, — пробурчал официант и удалился в задумчивости, то ли это был комплимент, то ли грубоватая шутка.
Судья Пак Ганг снова постучала чайной ложкой по чашке.
- Геллер, ты, конечно, все слышал оттуда, где пил первую бутылку. E-oe?
- E-o, — сказал неохиппи, — и знаешь, что я думаю?
- Пока не знаю. Скажи.
- Я думаю, Ганг, что тут сказана умная вещь: каковы стремления общества, таково и воздействие слов, символов, и образов. Но откуда берутся стремления общества? Они сложены из стремлений людей, а стремления людей не растут на пальмах как кокосы. Видишь: у канадского философа загорелись глаза. Он-то знает ответ.
- Я не знаю точного ответа, — возразил Найджел Эйк, — и, вряд ли кто-нибудь знает. Но, психологи обычно говорят, что основа стремления человека закладывается в детстве, примерно до возраста 7 лет. Дальше, до возраста 15 лет, эти стремления формируются. Следующий этап уже может длиться полжизни, но, как правило, стремления остаются неизменными, и лишь уточняются по мере накопления опыта.
- Проф Найджел, — негромко произнесла Пак Ганг, — не потому ли мистер Галлвейт так настойчиво говорил о празднике католического Рождества для детей?
Найджел Эйк неопределенно пожал плечами.
- Может быть.
- Может быть, — эхом отозвалась судья, и повернулась к австралийцу, — чья была идея напирать на праздник для детей, мистер Галлвейт?
- Судья, это был один из аргументов в пользу позиции, которую я отстаиваю.
- Мистер Галлвейт, я повторяю вопрос: чья это была идея?
- Простите, судья, но у меня есть принципы…
- Ну, и оставайтесь со своими принципами, мне уже все ясно! — резко оборвала она, и повернулась к викарию, — это была ваша идея, да?
- Это идея Христа, — возразил Седаро, — в Евангелиях об этом сказано: «пустите детей приходить ко Мне, и не препятствуйте им, ибо таких, как они, есть Царствие Божье».
- В Евангелиях сказано, — произнесла она, и повернулась к Эйку, — арбитр! Сейчас мне необходим ваш совет. Давайте отойдем в сторону на несколько минут.
Канадец кивнул, и они вдвоем пошли к пляжу, к полосе, где волны с тихим шуршанием накатывались на белый с коричневым оттенком тонкий песок.
- Вот вопрос, — тихо сказала судья, — как выполнить Хартию, но не испортить праздник?
- Пак Ганг, — так же тихо ответил Эйк, — правильно ли я понимаю, что ситуация с детьми подозрительна и, возможно, нарушает Хартию?
- Правильно, — подтвердила она, — в католицизме есть догмат о грехе, запрет многого, не запрещенного Хартией. Значит, по директиве судьи Малколма, пропаганда католицизма должна пресекаться ВМГС. Но, есть католические священники, которые, как выразился викарий Седоро, «проявляют гибкость» и, как бы, не нарушают. Только вот дети…
- Я понимаю, — откликнулся канадский профессор, — дети дошкольного возраста могут воспринять любую проповедь или буквально, или как сказку. Но рассуждения о грехе не выглядят, как сказка, значит, воспринимаются только буквально. И выходит…
- …Да, — молодая кореянка кивнула, — это самое и выходит, сен профессор.
- В таком случае, — сказал он, — я вижу только один путь решения этой проблемы.
- Pyeondobangbeob, — задумчиво отозвалась она.
- Что? — переспросил Найджел Эйк.