Он тряхнул головой. Работа. Только работа! Так. Значит, два магазина они полностью оснастили. Возможно, дело ими пока и ограничится. В любом случае две экспериментальные площадки у него теперь есть – людей можно обучать, технологии отрабатывать, – а в остальных супермаркетах надо ситуацию вытягивать за счет кадров. Только и всего.
Глеб вздохнул и подошел к Афанасию Михайловичу, чтобы попрощаться. Судя по тому, что последнюю пару часов тот нетерпеливо поглядывал на запястье, задерживаться на работе начальник не привык. Они обменялись формальными рукопожатиями, и Глеб пошел к выходу. И снова ему казалось, что стоило ему отвернуться, как Афанасий Михайлович смотрит на него с презрением. А впрочем, пора бы начать привыкать: такая теперь его доля.
Глеб вышел из магазина, сел за руль и посмотрел на часы. Надо было им так долго возиться! Теперь никаких гарантий, что Светлана Георгиевна еще не уехала. А он не сможет дождаться утра! С ума сойдет, если сегодня ее не увидит. Не успел он даже вставить ключ в замок зажигания, как раздался звонок мобильного телефона. Кому там не спится так поздно?
– Глебушка, – услышал он в трубке голос отца, – я тебя не разбудил, ты не спишь?
– Нет, – сухо ответил он, – только что вышел с работы.
– Что ж ты так поздно? Здоровье угробишь.
– Я разберусь, – не выдержав, Глеб зевнул, – что случилось?
– Посоветоваться хотел, – залепетал он, – билеты вот покупаю. На сентябрь дешевле, чем на август, а в клинике подождут.
Глеб моментально вскипел. Он и так не мог понять, почему отец тянет: деньги у него уже с мая в кармане! Чего ждать?! Что жена без операции на ноги встанет?!
– Ты два месяца назад должен был улететь! – не выдержал он. После тяжелого рабочего дня уже не нашел в себе сил сдержаться. – В чем дело?!
– Так как же, – испугался отец, – визу ждали. Готовились. У Ниночки ни белья приличного. Ни чемодана. Как же так за границей? Среди людей.
– Ты олух, отец?! – от бессилия у Глеба даже слезы выступили на глазах. – Ты о себе не умеешь заботиться, хоть бы о дочери думал!
Он больше не мог говорить, обида на человеческую глупость душила слова.
– Прости, Глебушка, прости, – застрекотал старик, – ты устал, а я тебя беспокою.
– Да не в этом же дело! Вам выпал шанс изменить свою жизнь! Я не понимаю, зачем медлить?! Никто не знает, что будет завтра! А ты белье, чемодан… новый диван еще зачем-то купил… ты о чем вообще думаешь?!
– Я понял, – отец заторопился, – все-все, полетим! А диван, я же подсчитал. Без ущерба! Ниночка давно уж хотела.
– Чтобы через неделю в Москве вас не было! – прорычал он и нажал отбой.
Глеб весь дрожал от возмущения и одновременно от жалости.
Он долго не мог успокоиться и понять, что же происходит с ним. Когда он успел стать таким резким, таким беспощадным? Потерять снисхождение к людям… Это все нервы! Просто он смертельно устал. Не физически, нет, морально – от бессмысленных чувств, которые не отпускают и не дают жить. Он завел двигатель и, забыв про зеркала и про страх перед дорогой, выехал на проспект. Лишь бы успеть в офис!
Глава 2
Дрожащими пальцами Света набрала адрес в Интернете и несколько минут сидела, боясь поднять глаза от клавиатуры к экрану. Если то, что она услышала по радио в машине, – правда, то финал наступит в ближайшие месяцы. Компания, ради которой она разрушила свою жизнь и погубила собственного ребенка, не выживет!
Она набралась наконец смелости и посмотрела на строку «курс валюты». Нет!!! Не может этого быть! Как же правительство могло допустить такое?! Доллар перевалил уже за двадцать рублей!
Всего три недели назад курс был один к шести, а потом грянуло семнадцатое августа, и все полетело в пропасть. Сначала Света надеялась, что ситуацию удастся вытянуть и курс отрегулируют, но теперь надежд не осталось – дальше будет лишь хуже.
В их магазинах творился полный кошмар. Люди словно с цепи сорвались, стараясь избавиться от дешевеющих с каждой минутой денег и закупить все, что не портится, по старой цене. Цены на продукты приходилось менять по двадцать раз в день – сотрудники только и занимались тем, что переписывали ценники. Соревнование между магазином и покупателем – кто быстрее – приняло космические масштабы.
Появилась даже особая категория предприимчивых людей, из тех, кого не затронул кризис, которые ящиками скупали элитный алкоголь за копейки там, где продавцы не особенно расторопны. Для компании это – потери.
И все же не скорость покупателей в поиске старых цен была самым страшным ударом.
Главное заключалось в том, что всего за несколько недель валютный кредит в европейском банке увеличился до нереальных размеров. Сумма, которую они были должны, в пересчете на рубли теперь была в три с половиной раза больше той, что они взяли! И это чистой воды банкротство. Никакая прибыль – тем более что с каждым днем она падает: деньги у людей уже заканчиваются – не могла покрыть этой невообразимой суммы.
Да, Света начала переговоры с банком о реструктуризации, но они, и сами ошарашенные мировым кризисом, не могут пока принять никакого решения. А через двадцать дней – очередной платеж. И у нее просто нет этих денег! Максимум, что она сможет собрать, – это сумму, которая предназначалась к платежу до дефолта.
Света опустила голову на руки и заплакала. В одночасье все потеряло смысл. Когда-то у нее был любимый муж, была семья, которой она хотела посвятить жизнь. А потом все разрушилось, и никто, кроме нее самой, в этом не виноват. Бог дал ей шанс на спасение души – послал ребенка. Нужно было налаживать отношения с Сергеем, стараться снова его полюбить, а она не могла. Хуже того, взяла на душу грех: поначалу не хотела, чтобы малыш появился на свет, и в результате убила его своими погаными мыслями! Все остальное – дефолт, банкротство компании, которая стала единственным смыслом жизни, – это возмездие. Справедливая кара за то, что пренебрегла предназначением женщины ради карьеры.
Как мучилась она, как металась, узнав о беременности! Семьи нет, с Сережей они живут разными жизнями, а в его глазах она читает только презрение к себе. Какие из них мама и папа?! Сергею ребенок не нужен. И все-таки Света решилась родить – это ее малыш, даже если больше ничей. Но что-то пошло не так – наверное, ребенок почувствовал сомнения матери. Врачи настаивали на госпитализации, только как она могла оставить компанию?! Проваляться несколько месяцев в больнице, пока здесь все вертится колесом и нужно успевать принимать решение, контролировать? Получив финансирование, они запустили множество новых проектов, и часть из них она взяла на себя. Нет, у нее не было возможности выпасть из жизни компании! Она планировала ходить до последнего на работу, родить, а через неделю вернуться в офис. Все деловые женщины во всем мире делали так: успевали совмещать бизнес с воспитанием детей. А о ребенке могут заботиться бабушки, няни.
Господи, как ругала она теперь себя за самонадеянность, стоившую жизни ее малышу! Света знала: если бы он родился, все бы сложилось иначе. Она бы была счастлива.
Дверь кабинета резко раскрылась, и на пороге возник он – даже не поднимая головы, Света знала, кто именно вошел. Она нехотя взглянула на мужа, только когда он метнулся к ее столу. Глаза его дико блестели, губы дрожали от ярости. Но Света смотрела на него отстраненно, словно его праведный гнев не имел никакого отношения к ней.
Все-таки он очень красивый мужчина – наверное, многие женщины мечтали бы быть с ним. А он этим пользовался. Еще во время беременности – она остро реагировала на запахи – Света время от времени чувствовала шлейф женского аромата, который притаскивался в дом вслед за Сергеем. Первой ее реакцией была обида, желание устроить скандал, но она подумала и успокоилась. И правда, что она может ему предложить? К чему ей роль собаки на сене? Света стала спокойно ждать, когда он уйдет сам.
На его одежде она уже не раз находила длинные черные волосы. Все реже он бывал дома по выходным. Но почему-то не спешил расставаться с женой, а у нее самой просто не было сил что-то решать и делать.
– Ты видела курс?! – прорычал он ей в лицо.
– Да, – ее голос прозвучал бесцветно.
– Это ты загнала нас в яму!!!
– Да, – Света уже знала, что будет дальше.
– Довела компанию до банкротства! – он снова кричал. – Влезла в валютный кредит! Идиотка!
– Хватит, Сереж, – устало попросила она.
– Не хватит! – его красивый рот искривился от ненависти и брызгал слюной. – Я только начал! Чем мы будем платить?!
– Я договорюсь о реструктуризации кредита…
– А толку?! – лицо его покраснело. – Все равно заплатить придется в три раза больше! А что, если это еще не конец? Что, если доллар и дальше будет расти?!
– Я не знаю.
– Зато знаю я! По миру мы пойдем! Оставим тысячи людей без работы. Только компания выросла, только встала на ноги – и вот!
– Я договорюсь о реструктуризации кредита…
– А толку?! – лицо его покраснело. – Все равно заплатить придется в три раза больше! А что, если это еще не конец? Что, если доллар и дальше будет расти?!
– Я не знаю.
– Зато знаю я! По миру мы пойдем! Оставим тысячи людей без работы. Только компания выросла, только встала на ноги – и вот!
Света промолчала в ответ. Что толку напоминать, что компания выросла именно благодаря этому кредиту? Сергей не желал ничего слышать. Его ежедневные вспышки гнева стали уже ритуалом.
Сначала Света на несколько часов выпадала из колеи после таких вот «рабочих» визитов мужа, а потом начала привыкать. Человек ко всему привыкает.
– Тебя нельзя было допускать до компании!
Его любимая фраза не произвела на нее впечатления.
– Ты ни на что не способна!
Раньше он не опускался до абстрактных высказываний. Видимо, очередной скачок курса сильно тряхнул ему нервы, а сказать по существу уже нечего.
– Глупо, Сереж, – Света развернулась на своем стуле и, повернувшись к супругу затылком, стала смотреть в окно. Понятно, что муж пытается сильнее ее уколоть: он страшно расстроен. И не только финансовым коллапсом в компании, но и тем, что творится с ними.
Чтобы не разреветься снова, Света заставила свои мысли переключиться на пейзаж за окном. Сентябрьские дни в этом году выдались теплые и сухие. Люди далеко внизу мелькали разноцветными фигурками в легкой одежде. Что-то рано в этом году бабье лето.
– Глупо?! – он никак не хотел успокаиваться. – Зато ты у нас умная! Настолько умная, что погубила ребенка. Теперь вот взялась за компанию!
Она долго ждала, когда он произнесет что-то похожее вслух. Значит, не одна она знает, кто виноват в гибели малыша. Сергей вылетел, хлопнув дверью, а Света так и не повернулась. Она сидела напротив окна, солнечные лучи били ей прямо в лицо, а из глаз непроизвольно текли крупные слезы.
Зачем, зачем ей самой было рождаться?! Своим появлением на свет она сделала несчастным отца, который всю жизнь терпел жену лишь ради дочери. Своим существованием сломала судьбу Сергея. Своей безответственностью уничтожила новую жизнь.
Она вспомнила ужасную больницу, куда ее привезли на «Скорой». И адскую боль, пронзившую все существо на столе под яркими лампами: ждать, когда подействует анестезия, не было времени. Эта боль оставалась с ней и по сей день, заставляя помнить о собственном преступлении. Нет, такие, как она, не должны жить: они несчастны сами и приносят несчастья другим.
В детстве отец построил вокруг нее воздушный замок, а она с готовностью принимала обман, купалась в блаженстве. Ей казалось тогда: так будет всю жизнь. Отец всегда придет, защитит. Даже исправит ошибки.
Перед девятым классом они с папой договорились о том, что теперь нужно учиться на одни пятерки: детство прошло, пора понимать, что день сегодняшний закладывает основу для будущего. Кроме того, поступить с медалью в университет, конечно же, проще. Тогда еще Света не знала, что основу ее успеха на вступительных экзаменах составит все-таки не медаль, а папины связи, и потому собиралась честно учиться.
Но, как известно, переделать себя в один день невозможно, а тут еще возраст – в пятнадцать лет хочется общаться с друзьями и бегать по вечеринкам, а не сидеть допоздна за учебниками. Да и в школе, на уроках, Света теперь больше внимания обращала на соседа по парте, чем на учителя. В результате к концу первой четверти ситуация сложилась критическая: по трем предметам намечались предательские четверки. Спохватилась девушка только, когда папа за субботним ужином хмуро поинтересовался у нее, почему она не изволит держать слово.
– Я… мне… – запнулась она, спрятав глаза, – а откуда ты знаешь?
– Странный вопрос, – отец сверлил ее взглядом, – чувствую.
– В общем, – Света заерзала на стуле, – дело в том, что меня три учительницы невзлюбили.
– Это какие? – отец удивленно поднял брови.
– По русскому языку, по математике и по химии, – перечислила она предметы, которые не слишком ей удавались.
– Интересно, – отец взглянул на нее испытующе, – и за что?
– За то, что я молодая, красивая, – быстро сориентировалась она, – и слишком хорошо одеваюсь.
– У вас же школьная форма, – удивился отец.
– Да, но училки-то любопытные, все видят, – Светка уже и сама начала верить в только что изобретенную версию, – а колготки, а туфли итальянские, а плащ, который ты мне из Франции привез?
– Ясно, – на его лице появилось презрение.
– Зарплаты в школе маленькие, – подлила Светка масла в огонь, – вот они и срывают зло на тех, у кого родители побогаче. Пап, не обращай внимания! Давай я перестану иностранные шмотки в школу носить, они успокоятся. В следующей четверти, вот увидишь, все наладится.
– Ты уверена? – произнес он задумчиво.
– Думаю, да!
Но папа, как Светка узнала потом, не стал ждать следующей четверти, а отправился в школу сразу же, в понедельник. Прошел прямиком в кабинет директора и рассказал все, что слышал от дочери, от себя добавив таких слов, что бедных учительниц вызвали на ковер прямо с уроков.
Директор, до смерти напугавшись, что Георгий Валентинович откажется от шефства над их школой, стыдил трех взрослых теток потерей чести в профессии, неумением найти к детям подход, манипуляцией учениками с помощью оценок. Чем им помешала прекрасная ученица Светлана Гринберг? Тем, что она молодая красивая девочка и хочет нормально выглядеть? Так это позорно попрекать детей возможностями их родителей. Когда Света слышала все это в пересказе отца, спрятавшись за дверью кухни, где мама с папой закрылись, она то краснела, то бледнела, осознавая последствия собственного вранья.
Но что же теперь делать? Все уже произошло, никто не в состоянии повернуть время вспять и избавить учительниц от пережитого унижения. Отец всегда говорил: если человек выбрал определенную линию поведения, то должен придерживаться ее до конца. В противном случае он, во-первых, выглядит идиотом, а во-вторых, может навлечь на себя неприятности. И Света также считала: теперь уже дело сделано, нет смысла признаваться, на собственную беду, в том, что она все это придумала.
– И ты знаешь, – продолжал отец рассказывать маме, – эти мымры ни слова не могли сказать в свое оправдание! Стояли, опустив головы, и краснели как ученицы.
– Конечно, – поддакнула мать, которая доченьку свою боготворила, – что же тут скажешь? Это надо: взрослые люди, педагоги, а завидуют девочке!
– Но одеты они и вправду ужасно, – отец тяжело вздохнул, – мне их даже жалко стало. Неужели руководство страны не понимает, что у образования должен быть высокий престиж? Все разрушили, черти…
В ту ночь Света долго не могла уснуть и, лежа в кровати, думала о том, что престиж преподавателей разрушили не только те, кто платит педагогам маленькую зарплату, но и такие вот разодетые девочки-обманщицы, как она, с их всемогущими папами. Что могут сделать несчастные Маргарита Ивановна, Анфиса Семеновна или Вера Федоровна против напора ее отца? Если они попытались бы пикнуть, директор стер бы их в порошок: ему проще найти трех забитых и бесправных теток-учительниц, чем отыскать одного такого спонсора, как отец. Папа был всемогущим: что правда, то правда.
«Нельзя изменить устройство мира, – думала Света, – надо лишь научиться жить в нем». Во все времена – достаточно вспомнить уроки истории – были люди, наделенные властью, и люди бесправные. Ей повезло родиться от великого человека, значит, она имеет право на счастье.
Конечно, учительниц было жалко, и Света знала, что досталось им от директора ни за что. Но, в конце концов, не так уж трудно было сразу сообразить, чья она дочь. Зачем цепляться к ней по пустякам из-за плохой дисциплины на уроках и не всегда выполненных домашних заданий? Другие же учителя все понимали и вели себя спокойно. Если Света не успевала что-то вовремя сделать, просто давали ей второй шанс, и она исправлялась.
Вспомнив с необычайной четкостью свои подростковые мысли, Света с горечью усмехнулась. Какой же самодовольной эгоисткой она была! Как легко распоряжалась чужими судьбами, чувствуя поддержку отца! И если бы это был единственный случай. Нет, отец похожим образом избавлял ее от хлопот постоянно. Она просто не понимала тогда, что, преследуя свои интересы, забывает о чувствах других людей.
Откровенно говоря, до окончания университета ничего она не понимала! Даже Сергей был для нее желанной игрушкой, без которой, как ей казалось тогда, она обходиться не сможет. Поэтому и упросила отца… Немудрено, что жизнь теперь мстит ей за причиненные унижения и обиды.
Как бы ни боготворила Света отца, а теперь, по прошествии лет, она уже знала, что он оказал ей плохую услугу. Нельзя было превращать ее детство и юность в оранжерею, где всегда свет и тепло, где жизнь происходит, как в сказке, – только желай! Удивительно, что глаза ее открылись так поздно, а если бы папа и дальше продолжал оберегать ее от невзгод, она бы так и осталась тепличным растением. Но он поступил жестоко: заставил ее повзрослеть в одночасье, лишив своей вездесущей опеки. Хотел видеть достойную замену себе, когда придет время, только одного не учел: Света может сломаться.