Папа всегда говорил, что у его дочери внутри несгибаемый стержень – такой же, как у него самого, – и она многого в жизни добьется. Для нее слова отца были, конечно, предметом для гордости, но и только. Не хотела она всех этих жизненных бурь! Одно дело – мужские амбиции, и совершенно другое – стремление женщины быть счастливой. Конечно, и слабый пол способен на решительные деловые поступки, теперь она по себе это знала, но все возможно лишь до тех пор, пока труды женщины кому-то нужны, кроме нее самой: мужу, детям, любимому человеку. А у нее никого больше нет – ради чего жить?!
Света физически ощущала, что ее внутренний стержень, которым так гордился отец, сломался. Да и черт с ним! Ей надоела эта бессмысленная жизнь и невыносимое чувство вины.
Она медленно поднялась из кресла и вошла в крошечную комнатку, которая примыкала к ее кабинету. Предполагалось, что здесь будет зона отдыха, но отдыхать все равно было некогда, и помещение постепенно превратилось в обычный склад. Подарки, которыми ее заваливали партнеры и собственные сотрудники на все праздники, она сбрасывала сюда – лень было разбирать. А теперь вот, после злосчастных дней, проведенных в больнице, стала заходить время от времени и вытаскивать из очередного пакета бутылку вина или шампанского. Иногда становилось так плохо, что единственным способом выжить была эта процедура стирания памяти. Она пила, дождавшись момента, когда сотрудники разойдутся по домам, и забывала: шум в голове перекрывал невыносимые мысли.
Сегодня ей острее, чем обычно, хотелось напиться. Она пошарила рукой в темноте, но не нащупала знакомых форм. Включила свет и стала искать. Почти все пакеты оказались пустыми – в них остались какие-то сувениры, открытки, конфеты, прочая подарочная дребедень, которую надо бы выкинуть, и ни одной бутылки. Света вздохнула с надрывом: праздников давно уже не было. Запасы после Нового года и даже Восьмого марта она уже изничтожила.
Ей пришло в голову отправить в магазин Лену, но она отказалась от этой мысли: не хватало только посвящать помощницу в подобные вещи! Хотя можно же сказать, что ей нужна бутылка хорошего вина или шампанского в подарок. Почему бы и нет? Размышляя, Света продолжала шарить по многочисленным полкам и стеллажам. Под руку ей попалась небольшая коробка. Она вытащила ее и осмотрела: хороший коньяк. Вот и выход – можно обойтись без Лены. Бог с ними, с привычками! Когда так невыносимо хочется выпить, подойдет любая жидкость при градусах.
Держа коробку в руке, Света вернулась к столу, позвонила Лене и попросила сегодня ее больше не беспокоить: она готовит важное обращение в банк. Да, конечно, в шесть вечера Лена может вставать и идти домой – прощаться не надо. Нет, никого не впускать. Сергей Андреевич? Он уже заходил, вряд ли сегодня еще появится.
Света открыла нижний ящик стола и вытащила коробку с двумя бокалами для вина: тоже нашла недавно в одном из подарков. Открывая бутылку, она вспомнила о том, что завтракала рано утром, а пообедать забыла. Да и бог с ним! Есть не хотелось. Вообще в последнее время она насилу запихивала в себя или обед, или ужин. На большее ее организм был не способен.
Она налила коньяк в винный бокал и понюхала. Гадость. Даже запах сшибает с ног. Но ничего не поделаешь, придется пить то, что есть.
Света с бокалом в руках повернулась к окну и стала смотреть вниз. Ей нравились высота и вид на Москву. Удивительно, как гармонично уживаются в этом городе величие и суета.
Сейчас еще движение центра столицы можно было назвать размеренным, но как только настанет конец рабочего дня, улицы наводнятся спешащими людьми. Первыми, конечно, вылетят из офисов женщины – всегда им не терпится оказаться дома пораньше. Каждую ждут: кому малыша из сада забрать, кому помочь ребенку с уроками. Света ощутила резкую боль в сердце. Каждый раз, когда она думала о детях или видела их, ей невыносимо хотелось плакать. Как она могла выбирать между работой и ребенком?!
Другие семьи живут счастливо, потому что женщины знают – смысл их жизни в детях. И все заботы только о малышах. А мысли о кризисе, долларе и прочей ерунде, которыми забивают себе голову моральные уродки вроде нее, не имеют значения до тех пор, пока есть чем кормить семью.
Правильно, так и должно быть! Светлана повернулась к столу и наполнила опустевший бокал. Это такие, как она – несчастные и одинокие, – должны ломать голову над тем, чтобы сохранить тысячам счастливых женщин работу и зарплату. Это она ради чужих семей обязана завязаться в узел, но не довести компанию до банкротства. И думать, думать ночи напролет о чертовом курсе и валютном кредите, пренебрегая собственным материнством, в то время как другие женщины стонут от счастья под тяжестью любимых мужей.
Света залпом выпила коньяк, преграждая путь подступившим слезам. Зачем ей такая жизнь? Она взвалила на себя ответственность, которую теперь ненавидит. Папа хотел сделать из нее успешного бизнесмена. Точнее, бизнесвумен: господи, слово-то какое дурацкое. Но он же ни минуты не думал о том, будет ли его дочь от этого счастлива!
…Света вздрогнула от резкого звука – на столе зазвонил внутренний телефон. Она нехотя подняла трубку.
– Да! – постаралась, чтобы голос звучал трезво.
– Домой едешь? – поинтересовался Сергей.
– Нет, – Света сжалась в комок, предвидя новые оскорбления.
– А чего сидишь?
– Работаю.
– Ну-ну, – Сережа обрадовался тому, что его вечер свободен, – я уехал на встречу!
– Хорошо, – согласилась она.
– Ну, раз хорошо, сиди дальше, – напутствовал муж и отключился.
Света аккуратно вернула трубку телефона на рычаг. Налила себе еще коньяку, выпила и почувствовала, что наконец готова привести приговор в исполнение.
Сколько раз, сидя ночью в пустом офисе за бутылкой вина, она размышляла об этом! Один раз даже заранее подготовилась: купила пять пачек снотворного, которое прописал ей невропатолог. Но в последний момент испугалась – вдруг лекарство не подействует моментально и она будет корчиться здесь в страшных муках, начнет кричать? Обязательно кто-нибудь услышит: или охранник на этаже, или припозднившиеся сотрудники – есть тут любители сидеть по ночам. Ворвутся, и тут она, на полу, бог знает в какой позе, с перекошенным лицом.
Стыдно. Потом начнут по всей компании обсуждать убожество последних минут Светланы Георгиевны.
Но главная неприятность даже не в этом, а в том, что могут ведь и откачать, если «Скорая» быстро приедет. Такой расклад не устраивал ее совершенно. Что делать потом, зачем продолжать жить?
Света повернулась на стуле и внимательно посмотрела на окно кабинета. Обойдется она без лекарства. После полета с пятнадцатого этажа человек точно не выживет. Тут уж никаким медикам не удастся его спасти. Нужно только дождаться ночи – и в путь. Сейчас улицы переполнены, можно ненароком прохожего зашибить, а это в ее планы не входит. Зачем ей еще один грех на душу? И так их уже предостаточно.
Света пила коньяк и любовалась закатом. Она вспоминала – детство и юность, и всю шагнувшую в прошлое жизнь. Первые встречи с Сережей. Свадьбу. Первый год замужества. Странно, как она тогда не понимала: он ведь всегда притворялся перед ней и перед ее родителями. Его привлекали только папины деньги, и с годами он разучился это скрывать. Наверное, не рассчитал своих возможностей: трудно подавить в себе настоящие чувства. Надо же, оказывается, именно капиталы отца, которыми она так гордилась, сломали ей жизнь.
Света вспоминала свою беременность – всего несколько месяцев, которые перевернули всю жизнь. Она ведь уже начала «слышать» ребенка, разговаривать с ним, даже придумала имя…
Сознание ее отключилось. К тому моменту, когда на спокойном московском небе появились первые звезды, она была уже не в состоянии ни думать, ни вспоминать. В голове вертелась только одна мысль: прыгнуть. Света представляла себе предстоящий полет, и душа наполнялась приятным смешением страха и удовольствия. Она мечтала его пережить.
Коньяк оказался коварней вина. Первая попытка встать и открыть окно не увенчалась успехом: Света рухнула обратно в кресло и истерично расхохоталась. Во второй раз она уже стала умней – не пыталась сразу вскочить на ноги, а аккуратно, держась за подлокотники кресла, поднялась и, качнувшись к подоконнику, схватилась за него руками. С расстоянием от стола до окна она справилась, теперь предстояло самое сложное: залезть на подоконник ногами и распахнуть створку.
Света села на подоконник, подтянула ноги. Потом поднялась, схватившись за ручку, и уперлась носом в стекло. Огни внизу расплывались, превращаясь в сияющий разноцветьем поток. Эта река манила, обещала тепло и покой. Света уже не видела ни асфальта, ни припаркованных у дороги машин: перед ней простиралась текучая вода, созданная из света. Она сумела открыть створку и теперь стояла, ощущая потоки воздуха и любуясь переливами огней. Москва, даже ночью, шумела, текла. Чувство предвкушения так заворожило ее, что двигаться не хотелось. Даже сделать один-единственный шаг, ради которого она здесь оказалась, ей было трудно.
Света села на подоконник, подтянула ноги. Потом поднялась, схватившись за ручку, и уперлась носом в стекло. Огни внизу расплывались, превращаясь в сияющий разноцветьем поток. Эта река манила, обещала тепло и покой. Света уже не видела ни асфальта, ни припаркованных у дороги машин: перед ней простиралась текучая вода, созданная из света. Она сумела открыть створку и теперь стояла, ощущая потоки воздуха и любуясь переливами огней. Москва, даже ночью, шумела, текла. Чувство предвкушения так заворожило ее, что двигаться не хотелось. Даже сделать один-единственный шаг, ради которого она здесь оказалась, ей было трудно.
Но остаться – она обернулась и увидела стол, телефон, компьютер, услышала голос Сергея «Это ты загнала нас в яму!» – было еще трудней. Надо решаться! Она заслужила такой финал: это – наказание за прошлые грехи, за самонадеянность, за потерянного ребенка. Света зажмурила глаза и занесла ногу над пропастью, по дну которой шумела огневая река. Испугалась в последний миг, услышала дикий грохот. Нога, все еще стоявшая на подоконнике, поскользнулась, и она полетела…
Боли не было. Был только невыносимый свет, бьющий сквозь веки, и смертельный лед, сковавший лоб и виски. Света думала раньше, что смерть ощущается по-другому: короткая вспышка, небытие, а не этот мучительный свет, прожигающий веки насквозь.
– Светлана Георгиевна!!!
Она вздрогнула. Не в состоянии понять, куда попала, Света открыла глаза. Яркий свет лампы на потолке бил прямо в лицо, сама она лежала на полу собственного кабинета.
Нет! Не может такого быть! Неужели и этот, загробный, мир всего лишь – отражение мира реального?! Какой тогда смысл умирать и как прекратить мучения?!
– Светлана Георгиевна, – повторил знакомый голос, – вы меня слышите?
Она не ответила и торопливо закрыла глаза. Не будет никаких разговоров. Умерла так умерла.
– Господи!!!
Холод со лба улетучился, послышался неясный шум, а потом на лицо снова шлепнулся мягкий лед.
– А-а-а! – от неожиданности она закричала и прижала пальцы к вискам.
– Слава богу!
Света открыла глаза и стащила с лица мерзкую ледяную дрянь – оказалось, что это ее собственное полотенце для рук, только мокрое. Голова заработала на удивление четко, хотя еще несколько бесконечных мгновений назад проклятый коньяк шумел в мозгах Ниагарой. Света не умерла. Даже не выпрыгнула из окна. Снова взялся этот Самойлов, который везде ходит за ней по пятам, и стащил с подоконника. И летела она не вниз, в огневую реку, а обратно, в собственный кабинет. Как он посмел влезть не в свое дело?!
– Не бойтесь, – испуганно прошелестел его голос, – все уже позади!
– Черт вас дери, – на Свету накатила невероятная злость, – вы вечно мешаетесь!!!
Она села, опершись на руку, и посмотрела в перепуганное лицо своего горе-спасителя. Откуда только взялся на ее голову этот египетский лось?! Приклеился! Привязался!!! Мало ему было нравоучений из-за бутылки, страшных снов, в которые он бесцеремонно врывался, и преследований, а теперь вот еще и это…
– У вас глаза как крыжовник, – теряя дыхание, вдруг прошептал он.
Она опешила. Ярость словно рукой сняло – в голосе Глеба было столько нежности, что Света почувствовала ее как прикосновение. И удивилась ощущениям, которые испытала.
– Зачем вы стащили меня с подоконника? – равнодушно спросила она: не хотела показывать, что уже угадала ответ по его преданным, как у собаки, глазам.
– Я вас люблю!!!
– Любите? – Она поднялась на ноги.
Давно позабытое желание вдруг всколыхнулось в ней. В голову пришла отчаянная мысль: если она не умерла сегодня благодаря этому ненормальному, пусть что-то случится! Давно пора взять реванш… да и не в силах она остаться сегодня одна.
– Да, – он встал с коленей следом за ней.
– Далеко живешь? – по-деловому, без тени эмоций, спросила она.
– Близко…
Света не стала дожидаться, когда юноша с трясущимися руками закроет изнутри дверь в свою квартиру – он едва справился с тем, чтобы ее открыть. Она вытащила из его ледяной руки ключи, бросила их на полку под зеркалом и, подойдя к Глебу вплотную, стащила с его плеч пиджак.
– Я… мы… Светлана Георгиевна!
Он не мог сопротивляться – руки его оказались скованы наполовину снятым пиджаком.
– Замолчи!!!
Она приникла губами к его губам и с настороженностью исследователя прислушалась к собственному телу.
Оно отозвалось: Света вдруг ощутила невероятный прилив тепла, она уже не могла бы сдержать желание. Глеб, послушный ее порыву, стал от их поцелуя горячим, как огонь. Не отрываясь от ее губ, он стащил с себя пиджак и прижал Свету к себе с безумной силой и страстью. Она застонала.
Неужели есть еще человек, которому нужна ее жизнь? В голове помутилось…
Глава 3
– Сереж, я тебя так люблю!
Таня вытянулась на простынях, положив подбородок ему на плечо. Во всем ее великолепном – юном и гибком – теле читалась истома. Не вялая и безразличная, а восторженная, готовая в любую секунду превратиться в новый порыв страсти.
– Я тебя тоже, – произнес он в ответ и с удивлением обнаружил, что почти не соврал. Ему было хорошо с этой женщиной, и никаких вспышек раздражения, ненависти: наверное, это и зовется любовью.
– Я устала с тобой расставаться, – ее невероятные синие глаза потемнели.
Сергей потрепал девушку по макушке и прижал ее лицо к своей груди. Едва ощутимое дыхание щекотало кожу, будоража нервы и чувства. Только она, одна на всем белом свете, могла так дышать!
– Верю, – подтвердил он, чувствуя то же самое, что и Таня.
Какой сказочной стала бы жизнь, проводи они вместе не только субботние, а все ночи в году! Какой яркой! Проблема только одна: его драгоценная компания, его детище достанется другим людям, как только они со Светой прекратят играть в мужа и жену. Тесть не оставит на ключевом посту бывшего зятя – в этом Сергей ни секунды не сомневался. Только пока супруга живет с ним под одной крышей, он хозяин в компании.
– Переезжай ко мне, – попросила она с таким выражением лица, что Сереже самого себя стало жаль.
Ну, как можно отказаться от этого счастья?! От идеального по красоте лица, от сияющих губ; от длинных волос цвета вороньего крыла, от шелковой кожи и всех непристойных фантазий, которые без конца рождались в этой умной головке. Он чувствовал себя жрецом поневоле, приносящим в жертву жадному богу бизнеса личную жизнь.
– Не могу, – со вздохом, вырывающим из груди сердце, прошептал он, – ты же знаешь. Из-за компании.
– Почему?! – Таня смешно наморщила лоб.
Сергей не выдержал самого умильного в мире зрелища – расцеловал ее в щеки, губы, глаза.
– Твой начальник меня уволит, – прошептал он.
– С чего ты это взял? – она пожала идеальной формы плечиками: как у бронзовых фигурок в Британском музее. Почему-то Сергей запомнил их на всю жизнь и теперь вот умирал от радости, обнаружив одну такую во плоти и крови.
– Все очень просто, – Сергей коснулся пальцами ее прохладного плеча, – я изменяю жене. Бросаю ее. Значит, я гад. Понятно?
– Нет, – искренне возмутилась она, – непонятно! Она тоже изменяет тебе.
– Что?! – Сергей подскочил на кровати так, что сильно задел Таню по подбородку плечом.
Она не успела отпрянуть и до крови прикусила губу.
– Сережа, – ее глаза обиженно расширились, – больно же?!
– Прости, прости, – запричитал он, обвивая ее голову своими руками, – я не хотел, случайно тебя задел!
– А чего так прыгать?! – она с раздражением освободилась. – Вся Москва знает, что твоя жена спит с другим. Не надо изображать из себя клинического идиота. Все тебе прекрасно известно!
– Нет!!!
– Как же так, – Таня посмотрела на него растерянно, – это все у тебя под носом, прямо в офисе. Мы с тобой прячемся, а они…
– Да кто они?!
– Света и твой руководитель проекта по безопасности, этот мальчишка, – пролепетала она едва слышно, – которого ты протежировал, как сумасшедший. Я думала, ты все знал и специально ему велел…
– Самойлов?!
– Да, – Таня коротко кивнула и, увидев выражение лица Сергея, поспешила набросить халатик и отойти от кровати подальше, – он постоянно провожал твою жену до машины. Поздно ночью. А на днях она ходила к нему домой!
– Кто тебе это сказал?!
– Водитель Георгия Валентиновича.
– Откуда он знает?!
– От водителя твоей жены, – Таня запахнулась, – они же всегда обо всем… ты же знаешь.
– Кто еще в курсе?
– Я думаю, в вашей компании многие, – Таня дрожала, – и у тебя дома. Весь персонал.
– Тесть знает?!
– Нет.
– А про нас с тобой?
– С ума сошел?!
– Мне надо ехать!
Сергей одним движением спрыгнул с кровати и стал одеваться. Руки его дрожали, он едва сумел застегнуть рубашку. Таня не пыталась ему помочь: жизненный опыт подсказывал, что к мужчинам, особенно к мужчинам-начальникам, в таком состоянии лучше не лезть.