— Вы должны презирать меня, — были ее первые слова.
Найджел взглянул на когда-то прекрасное лицо, теперь же измученное и изменившееся до неузнаваемости.
— Нет, Елена, я не презираю вас. Я могу лишь догадываться о том, что случилось. Вы же должны рассказать нам все. Но прежде всего — знаете ли вы, куда они увезли Люси?
— О, если бы я только знала, я бы сказала вам! Верите ли вы мне?
— Да. Но вы даже не можете предполагать… в Лондоне ли она или где-нибудь поблизости от нас?
— Нет. Сожалею. О Боже, зачем я только доверяла им! — вскрикнула Елена.
— Вы и должны были это сделать. Это был шанс обрести Ивэна.
— Да, — ответила она живо. — Вы понимаете. Может быть, если бы я могла иметь еще одного ребенка… Я пыталась полюбить Люси. И я любила ее. Но это было не мое родное дитя. Жизнь моя теперь кончена. Если бы я только могла возвратить Люси Алфреду… Но боюсь, ее уже нет в живых. И я несу ответственность за все происшедшее.
Вдали послышался перезвон колоколов. Они возвещали пришествие Нового года. «Только этого нам и не хватало», — с горечью подумал Найджел.
— Расскажите мне все с самого начала, — попросил он Елену.
— В сентябре они вступили со мной в контакт. Я думала, когда бежала в эту страну, что все подобное осталось позади. Мне следовало быть умнее.
— Прежде всего они сообщили вам, что Ивэн жив.
— Да.
— И вы поверили им?
— Сначала нет. Я не доверяла им. Я ведь не глупа и уже знала, какие методы они используют. Слишком хорошо знала. Даже тогда, когда они рассказали мне про медальон. Это фамильная ценность, оставшаяся от моего первого мужа. Его тоже звали Ивэн. И даже когда они сказали о родимом пятне на теле мальчика, я не очень поверила им. Но хотела верить. Очень хотела. Можете вы понять меня?
— Да, моя дорогая, — ответила Клэр.
— Я подумала, что они осмотрели мальчика после того, как застрелили человека, который нес сына до границы. Тогда шел снег. Я хотела бежать обратно к моему ребенку, но друзья остановили меня. Они сказали, что мой мальчик… Это и заставило меня не возвращаться обратно. Ребенок лежал совершенно спокойно на снегу в нейтральной зоне. Я думаю, что он был оглушен во время падения. Мой маленький Ивэн! А теперь он замерз в снежном сугробе.
Елена не могла говорить, представив эту ужасную картину, возникшую в ее воображении.
— Но в конце концов они вас убедили? — продолжил вопросы Найджел.
— Да. Пограничники, стрелявшие в нас, подобрали ребенка и обнаружили, что он жив. Один из них принес его на ферму, где его накормили и обогрели. Случилось так, что фермер тайно сочувствовал нам. Мы прятались у него на ферме накануне перехода через границу. Фермер и его жена держали у себя Ивэна почти год. Но связи со мной не было. По прошествии года режим решил, что Ивэн должен быть передан в государственный приют для сирот. Когда человек, установивший со мной контакт прошлой осенью, увидел, что я не верю тому, что Ивэн жив, он устроил мне свидание с этим добрым фермером. Он также устроил свидание фермера и его жены с Ивэном в приюте, чтобы они удостоверились, увидев родимое пятно на теле Ивэна, что он тот самый ребенок, которого они когда-то приютили. Поэтому я в конце концов поверила.
В комнате наступило долгое молчание. Лишь порывы ветра доносили сюда временами перезвон колоколов.
— Теперь мы подошли к самой трудной части рассказа, — заметила Клэр, грея в своих руках холодные руки Елены. Та слабо улыбнулась, тронутая вниманием Клэр.
— Да. Пожалуйста, учтите, что я не пытаюсь оправдаться, а лишь все объясняю. Я никогда не прощу себе, что покинула Ивэна. Но когда я узнала, что он жив… узнала, что обрекла его на детство в приюте, на то, чтобы его оболванили и превратили в маленький автомат… тогда я стала страдать более, чем прежде. Понимаете, когда мой муж умирал у меня на руках во время Восстания, его последними словами были слова, в которых он вверял моим заботам маленького Ивэна. Это был священный долг… О, почему колокола все продолжают звонить?
— Они скоро перестанут. Они возвещают Новый год.
— Новый год! Он может быть хуже, чем прошедший. Он должен возвещать смерть, а не жизнь… в этом проклятом мире. — Даже испытывая душевные страдания, Елена бессознательно в какой-то мере выказала себя актрисой. — Пожалуйста, поймите. Я любила Алфреда и бедную маленькую Люси. Они помогли мне обрести душевный покой. Но Ивэн, мой первый муж, был величайшей любовью в моей жизни. Такая приходит лишь один раз. А возможно, и никогда. Но уж если приходит, ничто потом уже не может сравниться с ней… во всяком случае, для женщины. Когда я услышала, что маленький Ивэн жив, все остальное для меня утратило всякое значение. Лишь бы спасти его… и попытаться возвратить ему потерянные годы, быть верной клятве, данной его отцу.
— Да, — вздохнул Найджел. — Они сказали, что вернут его вам, если вы выполните их просьбу. И поскольку они сказали вам правду о том, что Ивэн остался жив, вы почувствовали, что можете доверять им и в этом?
Елена прикрыла глаза рукой.
— Я должна была доверять им. Я не могла упускать малейшего шанса вернуть Ивэна. Формула Алфреда… какое это имело значение в сравнении с моей собственной плотью и кровью? Ах, эти ученые и их великие открытия!.. Почему я должна беспокоиться о том, какая из сторон возьмет верх? Пускай дерутся между собой за их мерзкие секреты… как лучше истребить человечество! Я — мать.
— Да, — сказал Найджел. — Но Люси…
— Вы имеете право упрекать меня. Я не безжалостна по отношению к маленькой Люси. Поэтому я помогала вернуть ее. Я живу в таком аду, какой ни один проповедник, ни одна картина на религиозную тему не могут передать. Но они обещали мне не причинять ей вреда. И я снова поверила им. Да, я вела себя глупо и безнравственно. Но это была Люси против Ивэна. И для меня не оставалось выбора.
— После того как они узнают секретную формулу вашего мужа, Люси будет возвращена ему, а вы и Ивэн?..
— Я должна была встретиться с Ивэном в Лондоне. А потом они переправили бы нас в Венгрию. Я не могла думать ни о чем другом… лишь бы снова обнять Ивэна. — Лицо Елены исказилось от муки. — Почему они привезли его сюда? Почему? Если они хотели обмануть меня, зачем было привозить его из Венгрии?
— Боюсь, что ответ очень прост. Чтобы быть дублером Люси.
— Дублером? Не понимаю, о чем вы говорите.
— Ивэн и Люси были похожи друг на друга?
— Не знаю. Все эти годы я не видела ни его, ни его фотографии.
— Но он похож на вас? Не так ли?
— Да, конечно. Еще когда он был младенцем, говорили, что он просто моя копия.
— А вы, случилось так, напоминаете первую жену Алфреда.
— Да. Но…
— Люси же похожа на нее.
В больших тревожных глазах Елены мелькнула догадка.
— Ах да. Понимаю. Вот почему я прятала фотографию первой жены Алфреда. Чтобы ваши агенты не могли догадаться о сходстве и подмене. Так вы полагаете, что Ивэна привезли сюда, чтобы Люси могла сойти за него?
— Это лишь один из возможных выводов. Мне представляется, что похитители арендовали дом где-то по соседству, возможно, недалеко от Лонгпорта. Они привезли туда Ивэна. И соседи знали, что в доме есть ребенок. Какого цвета у него волосы?
— Рыжеватые. Как и мои, до того как я поседела.
— После похищения они могли выкрасить Люси волосы в другой цвет, одеть в одежду мальчика, сделать так, чтобы соседи видели ее, но не разговаривали с ней. Если полиция начнет интересоваться, то найдутся убедительные доказательства, что ребенок, живущий сейчас в доме, жил в нем и до похищения Люси. Дом не будет вызывать никаких подозрений.
— Эти дьяволы использовали Ивэна, а потом убили его и бросили в сугроб?
— Но он не был ранен, — вмешалась Клэр.
— Они могут убивать, не оставляя видимых следов.
— В его кармане был обратный билет до Лондона, — сказал Найджел. — Если бы они намеревались убить его, то не покупали бы ему билет. Нет. Я полагаю, что они хотели посадить его на лондонский поезд, но по пути в Лонгпорт что-то произошло. Несомненно, они выпроводили его вечером, чтобы соседи не заметили его ухода. Возможно, они увидели, что в каком-то месте дорога занесена снегом и нужно было остаток пути пройти пешком. Но бедный парнишка не смог это сделать.
— Они убили его. Потому что… — вдруг произнесла Елена. Ее окаменевшее лицо походило на лик богини мщения — они оставили его умирать там.
— Это легкая смерть, — пробормотала Клэр, но Елена не ответила, погруженная в свои мысли.
Перезвон колоколов рвался в дом, точно призраки, молившие, чтобы их впустили внутрь.
Найджел подождал несколько минут, а потом стал задавать Елене вопросы об агентах, которые первыми вступили с ней в контакт. Она отвечала довольно охотно. Но ее информация ограничивалась лишь несколькими фразами: первоначальными телефонными звонками, двумя свиданиями в чайной с огромным, похожим на медведя человеком, а также тем способом, каким она связывалась с фермером, приютившим младенца Ивэна. Вскоре стало ясно, что Елена плохо помнит о том, как все это происходило. Несомненно, она хотела забыть о деталях, а ужас, пережитый ею за последнюю неделю, просто вытеснил многое из ее памяти. К несчастью, и самый значительный факт, интересующий Найджела.
— Вы должны были сообщить им, какова оказалась реакция вашего мужа на их требование об информации. И после первого телефонного звонка из телефонной будки в прошлую пятницу вы позвонили им и сказали, что он собирается оставить на главном почтамте ложную информацию, а полиция подстроит ловушку для того, кто за ней придет. Верно?
— Да, — прошептала она почти неслышно.
— По какому номеру телефона вы звонили?
Елена взглянула на Найджела. В глазах ее было отчаяние.
— Боюсь, что это вылетело из моей головы. Но, пожалуйста, верьте мне. Я все время пытаюсь его вспомнить с тех пор, как узнала, что они сделали с Ивэном. Они сказали мне, что я должна запомнить этот номер телефона. Но у меня плохая память, и я не послушала их и записала этот номер на листочке бумаги, который порвала и выбросила после звонка.
— Но вы, безусловно, должны его вспомнить, если это был номер местного телефона.
— О да. Это так, он состоял из трех цифр. Четыре и девять, я думаю. Четыреста семьдесят девять? Четыреста девяносто семь? Нет, это безнадежное дело.
— Ничего. Возможно, еще вспомните. Кто ответил вам?
— Женщина. Я должна была сказать: «Это Милли». И если ответ будет: «Алло! Как Ингэм?» — это место, где родился мой муж, — мне следовало передать сообщение. Лишь несколько слов. Если им все благоприятствует, я должна ответить: «Спасибо, гораздо лучше». Если же мой муж не соглашается на их требования, я должна сказать: «Почти так же». А если подстроена ловушка: «Не так уж хорошо». О, если бы я только могла вспомнить номер телефона! — Елена сжала виски руками, сходя с ума от отчаяния.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, — попыталась утешить ее Клэр. — Безусловно, они не могли бы держать Люси в том же доме, куда вы звонили. Думаю, они не верили в то, что вы не изменили своего решения сотрудничать с ними после того, как исчезла Люси, и сообщили полиции номер телефона.
— Ну, теперь кое-что проясняется, — заметил Найджел. — Клэр, дорогая, принеси, пожалуйста, карту и расписание поездов.
Когда она вернулась, Найджел разложил карту на столе.
— Здесь Лонгпорт. Его телефонная станция обслуживает целую группу населенных пунктов. — И он очертил круг на карте. — Вы разговаривали с одним из них или же с кем-то в самом Лонгпорте. Вот место, где было найдено тело Ивэна, на спуске с холма в направлении Лонгпорта. — На этом месте он поставил крест. — Простите, Елена, что я говорю об этом так прямо.
— Мои переживания теперь не имеют никакого значения. Самое главное — это найти Люси. — Елена пристально вглядывалась в карту, точно могла увидеть там изображение девочки.
— Люси держат в доме где-то в этом районе и выдают за Ивэна. В доме, ближайшей железнодорожной станцией к которому является Лонгпорт. Последний поезд на Лондон из Лонгпорта отправляется в шесть часов двенадцать минут. Если бы у похитителей не было двух автомобилей, они не могли бы доставить Ивэна на железнодорожный вокзал до следующего вечера в пятницу. Конечно, там могла бы быть целая банда с автомобильным парком. Но такое количество автомобилей в загородном доме сразу же вызовет пересуды соседей. Поэтому я думаю, что там их всего двое или трое, возможно двое, и они выдают себя за родителей Ивэна.
В этот момент вмешалась Клэр:
— Можно еще больше ограничить круг предположений? Подумайте, они ведь не могли незаметно отправить Ивэна до наступления темноты. Кроме того, они хотели быть уверены в том, что он сядет на поезд. Но некоторые дороги оказались занесены снегом, пришлось высадить Ивэна за полмили от железнодорожной станции. Даже если бы они проделали весь путь, отправившись после наступления темноты и намереваясь добраться до станции вовремя, то есть к шести часам, они ехали бы чуть более часа. Сколько миль в час может проехать обычный автомобиль, взбираясь на холм по покрытой снегом дороге? Двадцать пять? В лучшем случае тридцать. Следовательно, этот дом находится в радиусе тридцати миль от Лонгпорта. Не очень-то это утешительно. Но вспомните, какая была погода в тот вечер. Они могли выйти из дома и пройти какую-то часть пути пешком до того места, где был найден Ивэн. А это очень сокращает расстояние до дома, где находится Люси.
— Да, — сказал Найджел. — Это справедливое заключение. Думаю, мы можем его развить дальше. Завтра мы узнаем, какие именно дороги были занесены снегом в пятницу вечером! Безусловно, они должны были быть уверены, что Ивэн сядет на поезд, в противном случае в доме оказалось бы два ребенка вместо одного. Они не могли знать, сколько дорог было занесено снегом в тот вечер. Поэтому они могли избрать окольный путь, и не один. В подобных обстоятельствах им не следовало бы идти на риск, считая, что они могут проехать тридцать миль, имея лишь час времени в своем распоряжении. Они должны были быть в известной мере уверены, что доберутся до железнодорожного вокзала, проделывая, скажем, десять миль кратчайшим путем. — Найджел очертил кружок на карте. — Думаю, что Люси находится где-то в этом районе. — Помолчав, он добавил: — Если она жива.
— Можно мне кое-что сказать? — спросила Елена. — Вы полагаете, что Ивэна не могли отправить из дома до наступления темноты. Но его могли спрятать на заднем сиденье машины, завернув, например, в плед. И поэтому они могли выехать раньше.
— Да, это, безусловно, возможно. Но взгляните на карту. В радиусе тридцати миль от Лонгпорта есть еще две железнодорожные станции, где останавливается поезд. Но они хотели попасть в Лонгпорт. Это ближайшая станция к убежищу. И именно это указывает на радиус в десять миль.
— Разве полиция не проверила каждый дом в этом районе? — спросила Клэр.
— Они искали девочку, а не мальчика. Мы предупреждали их, что внешность Люси может быть изменена. Но в этот момент мы не думали о подмене одного ребенка другим. Я не удивлюсь, если какой-нибудь местный полицейский видел Люси во время осмотра дома. Не исключено, что она в тот момент находилась под воздействием наркотика и похитители сказали полицейскому, что она больна и ее нельзя будить. А потом были весьма довольны, что она сошла за маленького мальчика, которого видели в этом месте уже в течение недели.
— Возможно, там теперь находится и Алфред, — заметила Елена.
— Вы думаете, они увезли его в автомобиле? — Голубые глаза Найджела были спокойно устремлены на Елену. — Вы знали, что он намеревается встретиться с ними?
— Он не очень-то распространялся на эту тему. Полагаю, что он не совсем доверял мне, как было прежде. Он сказал лишь одну вещь. Мы разговаривали о Люси, о том, жива она или нет, и он заметил, что скоро все узнает. Да, а потом спросил, буду ли я презирать его, если он передаст требующуюся им информацию.
— В обмен на Люси? И он сделал бы это?
— Точно не знаю. Он не только хороший человек, но и сильная личность. Порой несколько безжалостная. Возможно, такова и суть его работы. Но он очень любит Люси. Нет, я не думаю, что он передаст им что-либо, пока не удостоверится, что Люси жива и ее отпускают. А после этого… — Елена пожала плечами.
— Следовательно, можно предполагать, что Рэгби находится в том же доме, что и Люси, или скоро будет там, если дорогу к нему очистят от снега.
— Тогда почему же мы сидим здесь и ничего не предпринимаем? — воскликнула Елена. Она стала метаться по комнате, точно зверь в клетке. — Полиция должна осмотреть весь район еще раз, и немедленно. Или же вы должны сначала получить на это разрешение какого-нибудь бюрократа из Лондона? О, как вы медленно поворачиваетесь в этой стране.
Диктаторский тон женщины, потерявшей всякое право командовать, вызвал кривую улыбку на лице Найджела. И все же это было внушительное зрелище. В ее фигуре, как это нередко происходит на театральной сцене, появилось что-то величественное.
— Елена, — заметил Найджел. — Я не могу сейчас нажать кнопку и приступить к выполнению всей операции. Уже темно. Вокруг сугробы. Думаю, что Спаркс задействует своих людей, как только рассветет. Если Люси еще жива, то похитители теперь не причинят ей вреда, когда ваш муж у них в руках. А он начнет тянуть время. Возможно, он пришлет нам какое-нибудь известие.
— Но он в смертельной опасности! Пожалуйста! Я уже столько горя принесла ему, я не вынесу…
— И ему и Люси грозит еще большая опасность, если мы поступим необдуманно, — коротко отрезал Найджел. — Если похитители узнают, что мы настигаем их, они убьют обоих и скроются от нас. Дороги сейчас расчищены. Но похитители далеко не убегут, если попытаются вывезти Люси и ее отца из графства.
Какое-то время Елена молчала. Затем решительно произнесла:
— Очень хорошо. Теперь я попытаюсь заснуть. Утром вы отвезете меня к суперинтенданту, и я сделаю заявление. А колокольный перезвон прекратился.
— Наступил тысяча девятьсот шестьдесят третий год, — сказала Клэр. — Желаю всем счастья!