Какое-то время Елена молчала. Затем решительно произнесла:
— Очень хорошо. Теперь я попытаюсь заснуть. Утром вы отвезете меня к суперинтенданту, и я сделаю заявление. А колокольный перезвон прекратился.
— Наступил тысяча девятьсот шестьдесят третий год, — сказала Клэр. — Желаю всем счастья!
Елена повернулась к ней:
— Счастья Алфреду и Люси. Моя дорогая, вы были очень добры ко мне. Могу я попросить вас кое о чем? Побудьте еще немного со мной. Я плохо переношу одиночество.
Это было произнесено с чувством и вызвало слезы на глазах Клэр. Однако походило на приказ королевы.
Найджел оставил их, предупредив человека в штатском у дверей снаружи комнаты, что тот должен считать Елену находящейся под арестом. Затем он набрал номер домашнего телефона Спаркса и кратко пересказал ему содержание исповеди Елены.
— Мы должны искать прежде всего дом в радиусе десяти миль от Лонгпорта, — сказал он, — где мальчик, отвечающий описанию мальчика, найденного в снежном сугробе, находился в течение нескольких дней до похищения Люси. Этот мальчик был новичком для округи, они были незнакомы соседям, снимали уединенно стоящий коттедж на время рождественских праздников или же тихую нору в самом Лонгпорте. Самое главное, если обнаружите такое место, не вспугните его обитателей.
— Сейчас же разбужу всех полицейских в графстве.
— С Новым годом! И желаю удачи.
Следующие два часа Спаркс по телефону поднимал своих людей с постели. Сначала он позвонил в Лонгпорт, а затем в каждый населенный пункт. Но все было бесполезно. Случилось так, что Берт Хардман, местный полицейский в Эггерсуэлле, был отправлен в то утро в больницу Белкастера, поскольку заболел тяжелой формой плеврита.
Глава 12 Голубь попал в цель
1 января
Несмотря на то что суперинтендант чуть ли не всю ночь звонил по телефону, в восемь часов тридцать минут новогоднего утра он уже находился на своем рабочем месте. И это было как раз вовремя, поскольку заторы на дорогах начинали рассасываться. Спаркс только приступил к работе, когда раздался телефонный звонок. Это был хозяин кафе «Бельвю». На человека, похожего по описанию на профессора Рэгби, в его кафе было совершено нападение. Санитарной каретой он был отправлен в Центральную больницу Белкастера. Свидетелей драки, видимо, не было. Но крупных размеров человек из Лондона, который поздоровался с профессором, когда тот вошел в кафе, и разговаривал с ним некоторое время, скрылся незадолго до того, как было обнаружено почти безжизненное тело профессора.
Спаркс достал описание человека, который, вероятно, был агентом, посланным для контакта с Рэгби, и распространил его по всей стране. Единственная посетившая его догадка заключалась в том, что на профессора напал этот агент. После получения информации, решив, что профессор умер, он скрылся, иначе зачем же ему было убивать профессора, не получив информацию?
Но у Спаркса не было времени на дальнейшие обдумывания. Хозяин кафе рассказал ему о стычке между тремя бандитами, которые провели ночь в его кафе, и отрядом солдат. Этих троих вскоре под охраной должны были доставить в отделение полиции в Белкастере.
— Посмотрим, что можно из них вытянуть, — сказал Спаркс сыскному инспектору. — И ни словом не упоминайте о ребенке. Этот увалень в кафе думает, что они были в сговоре с тем здоровым парнем, которого мы ищем. Если понадоблюсь, буду в больнице.
К тому времени, когда он приехал в лечебницу, туда только что привезли Рэгби, которого осматривали врачи. Спаркс, не обращая внимания на медицинский распорядок, устремился в отдельную палату, где два врача и сестра стояли у кровати Рэгби. Сестра бросила на Спаркса сердитый взгляд и попыталась его выпроводить, но успех был такой же, как если бы она хотела сдвинуть с места одну из каменных скульптур на острове Пасхи. Старший из врачей произнес:
— Привет, Спаркс. Вы приехали рано. Интересуетесь моим пациентом? Кто он?
Спаркс объяснил ему. Врач даже присвистнул.
— Как он?
— Я думаю, мы оставим его. Крепкий организм. Ему это и необходимо. Похоже, что он дрался с какой-то гориллой. Мы выведем его из шока, а потом сделаем трахеотомию.
— Когда он сможет говорить, доктор?
— Не сейчас. Вы только взгляните на него.
На мертвенно-бледном лице Рэгби веснушки выступали словно пятна болезни. Его дыхание напоминало звук, производимый наждачной бумагой.
— Мы дадим вам знать, когда…
— Извините. Я буду ждать здесь.
— Ну, как знаете. Он на моем попечении. Я должен спасти ему жизнь.
Спаркс вышел вместе с доктором из палаты. Здесь он шепотом сообщил:
— Рэгби мог выдать жизненно важный секрет агенту врага. Но мог и не сделать этого. Не исключено, что он знает, где находится его похищенная дочь. Я должен это выяснить. Дорога каждая минута.
Но минуты превращались в часы. Спаркс, прислонившись к стене, все смотрел на человека, лежащего перед ним без сознания, точно желая заставить его раскрыть свои секреты.
Наконец веки Рэгби затрепетали. Спаркс придвинулся ближе. Доктор удержал его за рукав.
— Он еще не в состоянии говорить. Вы можете задать ему несколько вопросов и попросить его ответить вам движением головы. Но ждите, пока я разрешу это вам.
Два врача суетились у постели больного, а Спаркс стоял рядом, сгорая от нетерпения.
— Не пытайтесь говорить, старина, — сказал старший врач.
Но это был излишний совет, потому что Рэгби, хотя и отчаянно старался что-то произнести, едва мог вымолвить слово.
Наконец врач сделал знак Спарксу, и тот наклонился над пациентом.
— Профессор Рэгби, вы узнаете меня? Я — суперинтендант Спаркс. Нет-нет, не произносите ни слова. Только делайте знак головой. Я должен задать вам несколько вопросов. Вы понимаете, о чем я говорю?
Кивок головой.
Спаркс описал ему приметы человека, скрывшегося из кафе.
— Это был агент, которого вы должны были встретить?
Кивок головой.
— Он пытался убить вас?
Кивок толовой.
— Сообщили ли вы ему информацию, которую он хотел получить?
Рэгби, несмотря на слабость, так отчаянно замотал головой, что доктору пришлось вмешаться и послушать его пульс.
— Не волнуйтесь, старина… Все в порядке, суперинтендант. Продолжайте.
— Этот агент вступил с вами в контакт, написав письмо, в котором назначал встречу?
Кивок головой.
— Знала ли ваша жена о том, что вы решили отправиться на эту встречу?
Рэгби отрицательно покачал головой.
— Вы хотели, профессор, вступить с ним в сделку? Если бы он отвез вас туда, где они держат Люси, и они освободили бы ее, то вы передали бы им информацию?
На лице Рэгби отразилась мука. Он пытался говорить, но из его груди вырвался лишь какой-то хриплый шепот:
— Подождите минуту. Я вижу, что расстроил вас. Возможно, будет лучше, если я скажу, что ваш план заключался в следующем: согласно договоренности, он должен был отвезти вас к Люси, они бы отпустили ее, ну а вы отказались бы сообщить им информацию?
Рэгби кивнул головой.
— Прекрасно, сэр. Еще один вопрос. Во время вашего разговора с агентом получили ли вы хоть какое-то представление о том, где находится Люси?
Кивок головой. Но выражение лица Рэгби было невыразимо печальным.
— Где? В Лондоне?
Профессор покачал головой.
— В этом графстве?
Рэгби почти незаметно пожал плечами.
— Где-нибудь в западном направлении?
Рэгби кивнул. Но тут вмешался врач, внимательно наблюдавший за состоянием пациента:
— На сегодня хватит. Я позвоню вам, мистер Спаркс, как только он сможет продолжить разговор.
«Бедняга, — думал суперинтендант, покидая больницу. — Такая близкая возможность увидеть свою маленькую дочку, а потом такой крах надежд! И все же подтверждается предположение Стрэйнджуэйза, что Люси находится где-то в районе Лонгпорта».
Уже в полицейском управлении города Спаркс получил дальнейшее подтверждение этому. Один из солдат, конвоировавших трех бандитов, вспомнил, что видел, как крупный мужчина, внешность которого соответствовала описанию хозяина кафе, сел в автомобиль и укатил в западном направлении по главной дороге, проходившей через Лонгпорт. Солдат не запомнил номера автомобиля. Но это был «морис» с оксфордским номером, черного или темно-бордового цвета, со следами грязи и снега. Это сообщение было передано патрульным машинам. Кольцо начинало сужаться.
Инспектор сообщил Спарксу, что трое парней, находившиеся под арестом, сначала отказывались говорить. В конце концов один из них вынужден был признаться, что в субботу их нанял человек по имени Петерс. Они вчера должны были приехать на своем фургоне из Лондона, встретиться с ним в кафе и провернуть небольшое дельце. А какое это дело, им скажут позже. Нет, они никогда не видели Петерса раньше. Познакомились во время встречи.
Спаркс хорошо понимал, зачем их наняли: чтобы применить силу в интересах «Петерса» и вывезти Люси, живую или мертвую, в своем фургоне из того места, где она находилась и которое уже становилось слишком опасным для похитителей.
— Хорошо, — сказал Спаркс инспектору, — предъявите им обвинение в нанесении тяжких телесных повреждений. Возьмите отпечатки пальцев. Справьтесь о них в Скотленд-Ярде. Я с ними поговорю позже.
Но оставалась мучительная проблема. Как могло произойти, что ни один полицейский в Лонгпорте и его округе не натолкнулся во время своего осмотра на псевдо-Ивэна или не услышал о настоящем Ивэне, который жил в том же доме? Потом Спаркс припомнил, что Берт Хардман, его приятель из Эггерсуэлла, попал в больницу. Эггерсуэлл находился всего в нескольких милях от Лонгпорта. Это была маленькая и отдаленная деревушка в малонаселенной местности. Конечно, Хардман не отличался догадливостью, но…
Спаркс взял телефон и спросил, может ли он поговорить с Хардманом. Нет, твердо ответила старшая сестра больницы, о разговоре с пациентом не может быть и речи: Берт Хардман в тяжелом состоянии, у него бред.
Спаркс положил трубку на рычаг. Лицо его стало мрачным. Почти сразу же раздался звонок.
— Спаркс у телефона.
— Это Стрэйнджуэйз. Я узнал, где она. Люси. Если она еще там.
— Слава Богу! Вы… это Эггерсуэлл?
— Никогда не слышал о таком месте. У меня есть описание дома и вида из окна фасада.
— Что вы там плетете? Как вы?..
— Люси прислала письмо. Сегодня утром. Можно сказать, что оно местное. На нем штемпель почтового отделения Лонгпорта. Это, должно быть, одна из окрестных деревушек, небольшая. Письма забирают, отвозят в Лонгпорт, где и ставят почтовый штемпель.
— Но подумайте, Стрэйнджуэйз…
— Хватит разговаривать, старина. Время не ждет. Я еду к вам. — Найджел говорил как сумасшедший. — Экспедиционные войска должны быть наготове. Возьмите кого-нибудь, кто знает местность. Мы ищем уединенно стоящий коттедж на склоне холма. Рядом с ним ферма. Готические окна, хороший обзор с фасада и конусообразный холм, слева между ним и домом группа деревьев. Узнать нетрудно. Да, еще фотография бородатого мужчины в одной из спален. Скоро увидимся.
Найджел положил телефонную трубку, прежде чем Спаркс успел сказать ему, что профессор нашелся…
Автомобиль, развозивший почту, приехал в Домик для гостей во время завтрака. Владелец Домика раздал письма адресатам, но почту Рэгби оставил лежать на столе в холле. Клэр и Елена завтракали в его помещении. Найджел, ожидавший звонка от суперинтенданта, сказал человеку из обслуживающего персонала Домика, где его можно будет найти, и отправился в гараж. Снег, выпавший ночью, опять образовал сугроб у ворот гаража, да и сам двор Домика оказался на целый фут покрытым снегом. Чем скорее они доставят Елену в Белкастер, тем лучше. Найджел нашел лопату и принялся за дело. Снег хоть и успел слежаться, но был рыхлым, точно глазированный сахар. Найджел отбрасывал его целыми комками. Наконец он открыл дверь гаража, прогрел мотор, завел свой «ситроен» и, дав задний ход машине, выехал из гаража. Подъездная дорога к заднему двору поднималась вверх по склону холма, и в этом месте при наличии передних ведущих колес автомобилю не за что было зацепиться на поверхности земли. Автомобиль съехал на обочину, и мотор заглох. Найджел завел его снова и въехал обратно во двор. Десять минут ушло на то, чтобы выкопать две колеи вдоль подъездной дороги. Найджел опять дал задний ход машине, которую мотор заставлял карабкаться вверх по холму, пока не повернул ее в нужном направлении.
Когда Найджел вошел в холл Домика для гостей, то увидел на столе письма, адресованные профессору Рэгби. Одно из них было надписано крупным детским почерком, и Найджел решил, что это письмо анонимное. Очевидно, какой-то сумасшедший обрушивался на профессора за то, что тот плохо смотрел за своей дочерью: трагедии других всегда заставляют разных анонимщиков, психопатов и даже представителей властей вспоминать о всяких мерзостях.
Сначала Найджел решил уничтожить это письмо, но потом передумал и, взяв почту, поднялся наверх. Елена была уже одета. Она даже кое-что съела за завтраком. Найджел отослал человека в штатском, стоявшего у дверей, завтракать. Клэр с тревогой посмотрела на Найджела.
— От Спаркса пока никаких известий, — сказал Найджел. — Елена, тут несколько писем для вашего мужа. Одно из них я собираюсь вскрыть.
Она равнодушно кивнула головой.
Найджел уставился на лист бумаги и стал читать:
— «Того, кто найдет это, очень прошу отослать профессору Алфреду Рэгби, ЧКО. Даункомби. Домик для гостей. Это научный эксперимент. Вознаграждение 5 фунтов».
Найджел стал читать с обратной стороны. Нетерпение его росло по мере того, как глаза бегали по строчкам.
— Кто такая Синдерс?
— Ну, это давнее прозвище Люси, — сказала Елена.
— Я так и думал. Это не розыгрыш. Читайте!
Наклонившись поверх его плеча, обе женщины стали читать:
— «Глава вторая. Где я нахожусь?
На следующее утро чокнутая, которую Синдерс должна была называть тетя Энни, привела ее в комнату в передней части дома. Она разрешила Синдерс, которую по какой-то идиотской причине называла Ивэн, выглянуть в окно. Внизу стоял человек по имени Джим. Он принес молоко. Был там и другой человек. Он стоял в дверях. Синдерс увидела только его макушку. „Вероятно, он живет в доме и сторожит Энни“, — подумала Синдерс. Джим помахал ей рукой. И она тоже махнула ему. На нем были высокие сапоги, старая армейская шинель и красная шерстяная шапка. „Не смей звать на помощь, — прошипела чокнутая, — или я воткну в тебя этот шприц“. И поэтому Синдерс не позвала. Она ненавидела уколы с тех пор, когда еще была маленькой и болела.
Панорама из окна открывалась замечательная. Покрытые снегом холмы лежали как замерзшие волны взбаламученного моря. Один холм слева привлек ее внимание. Он был конический. На его вершине росла группа деревьев, четыре или пять. Коттедж стоял на склоне холма, по крайней мере, участок земли под ним переходил перед домом в долину. Внимательный взгляд Синдерс заметил строения, относящиеся к ферме, совсем близко справа. Видимо, оттуда приносили молоко. Только этот дом и можно было видеть. Окно, из которого смотрела Синдерс, вверху было стрельчатым, с белыми деревянными перекладинами, которые закрывали вид из окна. Синдерс не могла ничего видеть больше, потому что чокнутая задернула занавески и с грязными ругательствами велела ей убираться в свою собственную комнату. Синдерс отправилась туда. Но еще раньше она заметила на стене фотографию бородатого мужчины в берете и плаще, как у ее отца».
— Семь при десятибалльной системе за правописание, десять за сочинение, — сказал Найджел, обдумывая, — сто за находчивость.
— Как оно попало сюда? — спросила Клэр.
— Смотри. Видишь эти едва заметные линии сгиба? Она сделала из бумаги голубя и бросила его из окна.
— Но…
— А какие-то дети, я думаю, подняли его — ведь ни один взрослый не обратит на него внимания — и, прочитав о вознаграждении, отправили письмо по почте. К сожалению, впопыхах они забыли надписать свой адрес, куда мы должны отослать вознаграждение.
— Но на конверте почтовый штемпель Лонгпорта, — сказала Клэр.
— Быстро! — закричала Елена. — Поехали туда сейчас же!
Найджел уже спускался по лестнице, чтобы позвонить Спарксу. Ожидая у телефона ответа на свой вызов, он думал об имени в этом пространном сочинении. Ивэном они называли Люси, желая создать видимость того, что Ивэн все еще находится в коттедже. Нет сомнения, они Люси называли Ивэном.
Пять минут спустя они уже мчались из Даункомби в Белкастер. Клэр сидела за рулем, Найджел рядом с ней, а человек в штатском, которому не дали кончить завтрак, сидел позади с Еленой Рэгби…
Петров с трудом тащился по дороге, ведущей к Эггерсуэллу. Он был в ярости. Но ярость его обычно не улетучивалась в пространство, а находила объект приложения. За две мили до этого места его автомобиль занесло в сугроб, из которого он выбирался минут десять. Сугроб был длиной ярдов в двенадцать и доходил Петрову до бедра. В багажнике лежала лопата. Но если бы Петров решил прорыть для машины коридор в сугробе, то на это потребовалось бы слишком много времени. Петрову нельзя было себе этого позволить. Кроме того, на дороге мог появиться еще один автомобиль, водитель остановится и начнет задавать ему ненужные вопросы.
Петров откопал передние колеса, залез в автомобиль, и дал задний ход. В сотне ярдов была небольшая роща. Петров вышел из машины и обследовал дорогу. В рощице снег был не столь глубок. Он проехал еще немного, затем поставил автомобиль между деревьями так, чтобы его нельзя было заметить со стороны дороги.