Петров откопал передние колеса, залез в автомобиль, и дал задний ход. В сотне ярдов была небольшая роща. Петров вышел из машины и обследовал дорогу. В рощице снег был не столь глубок. Он проехал еще немного, затем поставил автомобиль между деревьями так, чтобы его нельзя было заметить со стороны дороги.
Еще несколько минут он сидел в автомобиле, изучая карту местности. Его никто не должен видеть в Эггерсуэлле — какие чудные названия дают англичане своим деревням!
Он должен сойти с дороги за четверть мили до деревни и затем пробираться по полю. Кроме того, ему следует избегать людей с фермы около Коттеджа контрабандистов, а это удлинит его окольный путь.
Петров думал о времени и расстоянии. Прошло около пятидесяти минут, как он убил профессора. Вполне возможно, что сначала в этом будет заподозрен один из тех, кого он нанял. Попытки задержать его, когда он покидал кафе, сделано не было. Тем не менее рано или поздно какой-нибудь тупица из этих английских полицейских начнет интересоваться человеком, который так долго разговаривал с профессором в кафе прошлым вечером, и его описание будет обнародовано. Но, подытожил Петров, у него есть еще несколько часов в запасе.
Досадно, конечно, что он потерял трех человек и фургон, в котором собирался перевезти профессора и его маленькую дочь, живыми или мертвыми. Все зависело от того, как скоро профессор выдаст свою информацию. Правда, еще был автомобиль Пола Каннингема, который, возможно, больше и не понадобится. Петров мог бы доехать на нем до рощицы, разделаться там с Люси и Полом и уехать с Энни. Не исключено, что у него не будет времени закопать тела Пола и Люси. Но даже и непогребенные, они могут остаться незамеченными недели, если не месяцы.
Петров вышел из машины, закрыл дверцы на ключ, нащупал револьвер в кармане пальто и, беззвучно насвистывая, отправился в путь…
В Коттедже контрабандистов его ждали Энни и Пол, но с разной степенью нетерпения. Прошлым вечером они слышали сообщение по радио об исчезновении Рэгби. Петров должен был приехать вместе с профессором либо без него. Таков был план, который он сообщил Энни в воскресенье по коротковолновому передатчику. Но, очевидно, случилось что-то непредвиденное, возможно, дорогу завалило снегом.
Они узнали также о том, что было обнаружено тело Ивэна. Тут Энни набросилась на Пола, словно ведьма, нагнав на него панику. Она продолжала ворчать на него и утром.
— Если бы я хоть немного соображал, — сказал он, — то смылся бы отсюда еще вчера вечером.
— Соображал! Ты ничего не соображаешь, потому что трясешься за собственную шкуру: боишься, попадешь в еще один снежный буран и замерзнешь там, как этот жалкий мальчишка, которого ты оставил умирать.
Он с раздражением подумал, что даже самая неженственная женщина обладает способностями ее пола бесконечно и неустанно говорить об одном и том же, точно капли воды, долбящие камень.
— Ты как китайская пытка водой, — заметил Пол.
— На каком расстоянии от станции ты бросил его?
— Я уже говорил тебе десятки раз: в ста ярдах. Он, должно быть, сбился с пути и стал ходить кругами. Я не бросал его умирать!
— Ты понимаешь это по-своему. Ты бросил его, и он умер, если так тебе больше нравится.
— Ради Бога, перестань! Разве ты не видишь главного? Это привело к тому, что в округе полно полиции. Мы должны уехать отсюда, пока есть шанс.
— Мы должны ждать, пока Петров приедет сюда или позвонит.
— Петров, как и мы, слышал сообщение по радио прошлым вечером. И отправился в Лондон. Поэтому его и нет здесь, моя бедная Энни. Как всякий хороший коммунист, Петров обучен спасать собственную шкуру и оставил своих подопечных товарищей нянчиться с ребенком.
Энни Стотт не поддалась на провокацию. Она как раз думала о ребенке, которого они держали взаперти. Энни прошла тяжелую школу жизни: она обожала упорство и смелость, и за последние день или два, прошедшие с тех пор, как Люси пыталась убежать, Энни прониклась уважением к этим качествам маленькой девочки. Люси редко хныкала, всегда была чем-то занята и использовала наилучшим образом то, что было под рукой в том неестественном образе жизни, который она вела.
Пол также был настроен в пользу девочки, но лишь потому, что та не доставляла ему хлопот. Все, чего он хотел теперь, так это сбыть ее с рук. Если он сможет это сделать, не причинив себе вреда, он сделает. Сегодня вечером, когда Энни заснет, он тайком пронесет девочку в свою машину, высадит в любой деревне, где она смогла бы постучаться в какой-нибудь дом, и уедет. Кроме этой, он не видел никаких иных возможностей. Такова была примитивная реакция убийцы, который надеялся, что если его руки не запятнает кровь, то все содеянное им исчезнет, точно дурной сон.
Наверху Люси засунула скакалку за шкаф. В первый день после попытки бежать она могла скакать только на одной ножке. Но теперь боль в ее вывихнутой лодыжке прошла, и она могла прыгать, как всегда. Если ты попал в плен, как-то сказал ей отец, то важно по возможности сохранять себя физически здоровым. Чтобы, когда появится возможность бежать, у тебя будет лучший шанс на успех. Папа знал. Он ведь был в плену и бежал. Люси верила ему во всем. Она знала, что он должен прийти и спасти ее. Нужно было только терпеливо ждать и быть готовой. И такой, чтобы она не была тяжкой обузой для него, когда им обоим придется бежать. Отец также говорил ей, что военнопленные, которым удалось выжить в лагерях, всегда чем-то занимали свой ум. Они не сидели и не предавались грустным размышлениям. Раскрасневшись после прыжков со скакалкой, Люси взяла бумагу и карандаш и стала вспоминать всех животных, которые начинались на букву «А». Затем она принялась перечислять города на букву «Л». Она посасывала свой карандаш, в раздумье глядя в окно, когда произошло удивительное событие.
На вершине отвесного утеса, которая находилась на уровне окна, возникла голова мужчины, затем его тело и ноги. Он казался огромным, словно статуя. Это было первое живое существо, которое Люси видела из своего окна. Минуту он стоял не двигаясь, затем зашагал вдоль снежного сугроба, скрывшись из виду, вспахивая снег, вылетавший из-под его сапог, словно легкий дымок. Своей неуклюжей походкой он напоминал Люси медведя. Это, должно быть, друг, которого ждала Энни. Однако странно, что он приближается к коттеджу окольным путем, вместо того чтобы идти по дороге мимо фермы. «Это гангстер, — решила Люси, — хотя он похож на него не больше, чем Пол и Энни. Но он, конечно, может оказаться и полицейским в штатском платье, который ищет меня». И она была удивлена, когда этот увалень забарабанил в окно.
Петров стряхнул снег с сапог и вошел в дом. Шаги в холле были для Пола первым признаком его появления в доме. Энни поспешила встретить гостя. Пол Каннингем съежился в своем кресле у камина. Он уверил себя, что Петров никогда не появится. Но грохочущий голос в холле не оставлял на этот счет никаких сомнений.
— Итак, вы здесь, в тепле и уюте. — Петров подошел к огню, чтобы подсохли его брюки. — Я проделал немалый путь и проголодался.
Пол встал, чтобы принести еду, ему нужен был предлог, чтобы уйти из комнаты, которую заполняла массивная фигура Петрова.
— Нет-нет. Сидите. Сначала разговор, потом еда.
— Вы получили ее? — нетерпеливо спросила Энни.
— Информацию? Нет.
— Но… но разве Рэгби не с вами?
— Профессор Рэгби находится вместе со своими праотцами.
— Я не…
— Я должен был избавиться от него. Он подстроил мне еще одну ловушку. Я задушил его. Вам холодно, мистер Каннингем?
— Нет, что вы.
— Но вы дрожите.
Пол понял, что Петров разъярен, несмотря на спокойный внешний вид, и задрожал еще больше, не сумев сдержать себя. Он облизнул губы и осмелился спросить:
— Следовательно, мы должны признать свое поражение?
— Заткнись! — Петров обернулся к Энни: — Почему вы не возвратили мальчишку в Лондон, как вам было приказано? Он все еще в этом доме?
— Он умер. Его тело нашли вчера. Разве вы не слышали сообщения по радио прошлым вечером, товарищ?
— Нет, не слышал. Расскажите подробнее, пожалуйста.
— Об этом вам может рассказать Каннингем, — злобно сказала женщина.
— Неужели? Тогда послушаем его. Вам что, очень жарко, Каннингем? Лучше отойдите от камина. Вы же вспотели.
— Это не моя вина! — Голос Пола сорвался до фальцета.
— Ну, об этом следует судить мне. Говорите.
Пол рассказал историю этого путешествия сквозь снежный буран. В присутствии грозного Петрова финал этого путешествия предстал в куда более неприглядном свете, чем прежде.
— Понимаю. Вы струсили. — Маленькие сулящие угрозу глазки Петрова впились в лицо Пола. — Я ошибся, выбрав вас. Ошибку следует исправить. Не потеряли ли и другого ребенка, Энни?
— Конечно нет. Она наверху. Вы же слышите, как она прыгает.
Люси, надев башмаки, прыгала так громко, как могла, желая привлечь внимание посетителя, если тот был полицейским, разыскивающим ее. Кричать она не осмеливалась, памятуя об уколе.
— Надеюсь, вы не скучали в компании с ней, — сказал Петров. — Теперь это кончится.
— Вы увозите ее? — спросила женщина как-то неуверенно.
— Мы все скоро покинем это место, но у каждого свое предназначение.
— Надеюсь, — пробормотал Пол.
— Надежда, мистер Каннингем, как говорит ваш поэт, всегда живет в человеческом сердце. К сожалению, ваша неумелая работа изменила мои планы. Этот мертвый мальчишка заставил какого-то олуха полицейского догадаться о подмене.
— У нас был местный полицейский, — подобострастно заметил Пол, — когда обходил свой район в поисках Люси.
— В другой раз такого не произойдет, дорогой сэр… после того, как будет обнародовано описание мертвого мальчишки.
— Ну что о нем вспоминать! — произнесла Энни.
— Джим, рабочий на ферме, сказал мне, что этот полицейский в больнице, и в тяжелом состоянии.
— Какие драматические события произошли с вами всеми тут!
— Действительно профессор мертв? — резко спросила Энни.
— Вот те на! Уж если я убиваю кого-нибудь, то он не возвращается к жизни. — Петров ухмыльнулся собственной шутке. Полу показалось, что это ухмылка крокодила.
— Не обращайте внимания, Энни, вы не совершили никакой ошибки. Партия вас не забудет. — Петров ткнул пальцем в сторону Пола: — Теперь еду. Да поживей. И много черного кофе.
Когда Петров и Энни остались одни, он доверительно обратился к ней:
— Если кто-нибудь поинтересуется, то я — отец Ивэна, приехал забрать его домой. Теперь о моем плане. Упакуйте свои вещи, разберите передатчик, отнесите все в багажник машины Каннингема. Мы все четверо доедем до того места, где я оставил машину, в лесу, за две мили отсюда. Мы не можем ждать, пока стемнеет. Должны выехать через полчаса. Может ли автомобиль доехать до деревни?
— Да. Путь утрамбован трактором.
— Ну, тогда проехать можно. Я прошел по этой дороге большую часть пути. Доедем до сугроба, где застряла моя машина. Закопаем эту машину в сугроб как можно глубже. Потом доберемся до моей машины и поедем на ней по главной дороге на запад. У меня в Плимуте контакты. В случае необходимости машину бросим и сядем на поезд. — Он энергично потер руки. — Если повезет, проскочим. В чем дело? Вы можете предложить что-нибудь лучше?
— Нет. Но мы не можем взять… а что мы сделаем с Люси и Полом?
— Ну, это просто. Оставим их в машине Пола.
— Но…
— Сначала я хотел оставить их в лесу, где стоит моя машина. Но по дороге сюда я придумал кое-что получше. Перед отъездом мы поднимем прощальный кубок, все четверо. В два из них вы добавите наркотик. К тому времени как мы доедем до сугроба, двое из нас уже уснут. Прекрасно. Мы въедем на машине в сугроб, если нужно будет, набьем снега в выхлопную трубу и оставим мотор работать. Вскоре выхлопные газы совсем усыпят их. Я уверен, что снег пойдет опять. Машину занесет. Это пустынная дорога. По пути сюда мне никто не встретился.
— Понимаю.
— Вся прелесть этого плана в том, что он запутает следы. Понимаете? Пропавший ребенок будет обнаружен в автомобиле вместе с похитителем, который пытался вывезти девчонку из данного района. В багажнике у него, кроме того, будет разобранный передатчик. Полиция нашла преступника. После этого они не будут столь жестоки… Вы все еще сомневаетесь, товарищ?
Энни покраснела и опустила глаза.
— Так ли необходимо… ликвидировать их?
— Почему вы должны беспокоиться? — Петров кивнул головой в сторону кухни. — Это дерьмо… кто о нем заплачет? Из-за его трусости и глупости сорвались все мои планы. Вы что, влюбились в него?
— Не говорите глупостей. Это Люси. Я думаю о ней. Какой смысл убивать ее?
— А что вы предлагаете? Запереть ее в комнате, чтобы она там голодала? Взять с собой и вежливо вручить полицейскому? Она слишком много видела. Вы же знаете, что ребенок годится только для одноразового применения.
Как это произошло, Энни сама не поняла. Она не принадлежала к числу женщин, которые отличаются тонкой чувствительностью или интуицией. Не много в ней было от этих качеств, чтобы гордиться ими. Но она вдруг почувствовала какую-то фальшь в словах Петрова. Она преисполнилась уверенности, что ему нравится убивать и он получит удовольствие от убийства маленькой девочки. Она стала размышлять о смерти профессора. Если секретные сведения, в которых они нуждаются, может выдать только живой профессор, то непонятно, почему Петрову понадобилось его убивать. Она смотрела, как он пожирает, точно животное, еду, которую принес Пол. Петров сказал, что профессор подстроил ему западню во время этого свидания: полицию, а возможно, и солдат. Нужно ли было Петрову душить профессора для того, чтобы скрыться? На это требовалось время, хотя дорога была каждая секунда. А кроме всего, у Петрова ведь был еще револьвер.
Энни спросила у него о ловушке. То, что он ответил ей с набитым едой ртом, лишь подтвердило ее подозрения. Он даже немного похвастался насчет схватки, следы которой остались на нем. «Его ярость и ожесточенность еще не прошли, — подумала она. — Он хочет убить Люси лишь из чувства неутоленной мстительности. Петрову нельзя доверять».
Недоверие считалось смертельным грехом в тех политических кругах, где, вращалась Энни. Но недоверие к Петрову позволяло ей уклониться от безоговорочного подчинения указаниям старшего товарища по партии, чему она неуклонно должна была следовать.
— Я должна разобрать передатчик, — сказала Энни коротко.
Она тихо поднялась наверх и вошла в комнату Люси, приложив палец к губам.
— Мы скоро уезжаем. Надень на себя все, что можешь. До отъезда мы немного выпьем с нашим другом, который только что прибыл.
— Я видела его!
— Тсс! Сделай вид, что пьешь, но вылей это куда-нибудь. Вскоре после отъезда прикинься, что хочешь спать.
— О, я еду с вами?
— Да. И не просыпайся… пока машина не остановится и мы тебя не покинем.
— Но я не…
— Обещай, Люси! Если ты не сделаешь все в точности, как я сказала, с тобой может случиться большая беда.
— О, хорошо. Я обещаю.
— Ты славная девочка. — Энни наклонилась и неловко поцеловала Люси в макушку.
Когда Энни спустилась, Петров стоял у лестницы внизу.
— Что вы там делали? — недоверчиво спросил он.
— Передатчик в этом чулане. Я быстро.
— Вы когда-нибудь выдергиваете штепсельную вилку? — Петров сделал два шага по лестнице.
— Посмотрите. Мне некогда. Мы должны вот-вот уехать. Лучше бы последили, как Пол прогревает мотор.
— Думаю, вы правы.
— И не спускайте с него глаз, а то еще уедет без нас.
— Доверьтесь мне, товарищ Стотт, — ответил Петров весело.
За полчаса до того, как Люси увидела фигуру человека, возникшую на снежном холме за ее окном, Найджел и его сопровождавшие сидели в офисе Спаркса в Белкастере.
Елену Рэгби, не знавшую о том, как много потрудился Спаркс, явно раздражала его неторопливость.
— Вы уже нашли этот дом?
— Да. Мы также отыскали вашего мужа.
Елена побледнела.
— О, я рада. Он здесь?
— Он в больнице. Очень серьезно ранен, но врачи считают, что есть надежда.
— О Боже! Можно мне видеть его? Нет, это подождет. Сначала мы должны спасти Люси.
— Я вынужден напомнить вам, миссис Рэгби, что вы находитесь под арестом. Вы здесь для того, чтобы сделать заявление.
— Да. Да. Я сейчас. Однако есть вещи более важные.
В глубине души Спаркс восхищался и поражался повелительными манерами этой седой женщины. Но он ответил твердо:
— Об этом судить мне, мадам.
Она ударила кулаком по колену.
— О эта британская страсть к законности! Разве вы не понимаете, что Люси находится в страшной опасности?
— Но вы были первопричиной ее нынешнего положения, — внушительно заметил Спаркс. — И вы несете ответственность за то, что ваш муж находится в тяжелом состоянии. Вражеский агент, с которым он шел на встречу, напал на него и бросил умирающего.
Елена обхватила голову руками.
— Где теперь этот человек… агент? — прерывающимся голосом пробормотала она.
— Последний раз его видели, когда он направлялся к Лонгпорту. Дом, в котором заключена ваша падчерица, находится в нескольких милях от него к югу, на склоне холма у Эггерсуэлла.
— Он собирается убить ее. Я знаю. Я чувствую это. — Елена приложила руку к сердцу жестом одновременно театральным, но и в высшей степени искренним.
— И такое возможно.
— Тогда почему вы сидите здесь сложа руки? — воскликнула она. — Вы знаете, что она уже мертва?
— Успокойтесь, мадам. Мы контролируем положение. Через несколько минут я отправляюсь туда.