– Двигаем!
Я махнул рукой и, отодвинув от лица свисавшую на него ветку, начал спуск вниз по склону. Я не оборачивался, чтобы проверить, следуют за мной остальные или нет, и без того вполне отчетливо представлял себе, как наша небольшая группа выстраивается в походно-боевом порядке. Дождь продолжал хлестать, то слегка ослабляя лившиеся потоки, то вновь усиливаясь. Разбухшая под ногами почва так и норовила выскользнуть из-под ног, и, спускаясь, мне все время приходилось придерживаться рукой за поросли растущих на склоне деревьев, иногда я ошибался и, схватившись за ветвь растущего тут же куста шиповника, ощущал боль от проткнувших перчатки и вонзившихся в ладонь шипов. Но заморачиваться такими мелочами не было ни времени, ни желания. Легкое жжение на месте оставляемых шипами ранок быстро проходило, оказываясь за порогом восприятия и вытесняясь совершенно другими заботами.
Я возвращался к базе, стараясь все время держаться чуть в стороне от следов, оставленных нами при отходе с нее же. Если боевики, обнаружив побег пленника, рванули в погоню, такая тактика давала возможность хотя бы не столкнуться с боевиками лоб в лоб. Шел я довольно быстро, и, несмотря на все время поливавший дождь, струи которого казались едва ли не ледяными, мне было жарко. Одежда противно липла к телу; в берцах, вопреки моим надеждам, хлюпало. Мы все ближе и ближе подходили к лагерю боевиков, но, вместо того чтобы замедлить движение, я, наоборот, увеличил скорость – до темного времени суток оставалось не так много, а провернуть задуманное ночью, как ни странно, было гораздо труднее, даже по лучшему варианту развития событий. По другому же варианту, когда нам следовало завалить всех, – темнота не оставляла ни единого шанса. Поэтому я спешил. Спешил и никак не мог нарадоваться погоде. Вакханалия ветра, бьющего, казалось бы, со всех сторон, и дождя порождала такой шум, что, крикни я хоть во все горло, его услышал бы разве что идущий следом Онищенко. Так что едва ли не впервые за все время командировок моя душа радовалась дождю, ветру и даже приносимому ими холоду. А когда в вышине загромыхал гром, я понял – наступила кульминация. Ветер усилился, дождь пошел сплошной стеной – «друзья разведчика» проявились во всей своей красе. Идти дальше по скату хребта я не рискнул, опасаясь попасть в поле зрения вражеского охранения, и начал спуск вниз к ручью. И вот в тот момент, когда мы почти привычно пошли по руслу, дождь внезапно начал стихать, а ветер заметно ослабил свои порывы. Я слегка занервничал, но в душе все же оставалась надежда, что Бог сегодня на нашей стороне, и я, успокоившись, преодолел последние метры, отделявшие меня от того места, где мы в прошлый раз выбрались из ручья. Остановившись, я застыл в неподвижности и прислушался. Никаких звуков, кроме шума ветра, стука падающих капель и шороха листьев слышно не было, разве что за спиной раздавались приглушенные всплески, производимые ногами идущего по ручью ротного.
Я обернулся. Лицо Вадима было напряженно-сосредоточенным, он молча показал взглядом вверх, я кивнул. Пора было приступать к первому этапу нашего плана.
«Ни пуха» – обоюдное мысленное пожелание. Тычок кулаков в плечо друг друга, и теперь вверх, каждый в свою сторону. Я скинул рюкзак (Онищенко подберет, он знает), ухватился за корневище и начал восхождение. И чем выше я поднимался по склону, тем сильнее и сильнее мой разум погружался в решение предстоящей задачи. Ни ветра, хлещущего по лицу листьями деревьев, ни водяных струй, падающих за шиворот, я не замечал. Взор выхватывал окружающее пространство, слух расщеплял звуки на составляющие, а разум пытался вычленить из всего этого источник опасности, но пока не находил, и я двигался дальше. По нашим подсчетам, на фишке должно находиться по два боевика, не такая уж сложная задача, если, конечно, незаметно подкрасться сзади. Два выстрела – и два трупа. Вот только где именно находилась позиция боевого охранения на моем хребте, я не знал, к тому же, кто сказал, что оба бандита сидят в одной точке?
Выбравшись на хребет, я остановился, взял автомат на ремень, достал из кобуры «ПСС», затем, по трезвому размышлению, сел, вылил из берцев накопившуюся в них воду, чтобы при ходьбе не хлюпала, и, вновь обувшись, медленно двинулся вдоль вершины, туда, где, по моим предположениям, должны находиться вражеские часовые. По прикидкам, до них никак не меньше пятидесяти, а то и ста метров. Мои рассуждения, вроде бы вполне логичные, все же оказались ошибочными. Сделав буквально пять шагов, я раздвинул перед собой кусты орешника и тут же был вынужден, вскинув пистолет, сделать три выстрела подряд, затем, рванув вперед, четвертый и, уже добивая, пятый. Откинув в сторону автомат одного из убитых и продолжая держать на мушке неподвижные тела, я ощутил начавший разливаться по телу жар.
«Уф, повезло!» Только фактор неожиданности не позволил глядевшему в мою сторону боевику открыть огонь на поражение, а ведь и автомат смотрел мне в лицо, и предохранитель был опущен вниз, и… Впрочем, какая разница, что именно «и»… Мне повезло с первым бандитом, и все тут. Второй же боевик, наблюдавший за наиболее вероятным направлением появления противника, похоже, так и остался в неведении о происходящем. Он даже не успел обернуться на шум – первая же выпущенная из пистолета пуля вышибла из него мозги. А вот первый гад оказался живучим; если бы после попадания пули в грудь он не выронил оружие, еще неизвестно, чем бы закончилась эта история. Третья пуля не оставила ему надежды. Кстати, четвертую и пятую я мог бы и сэкономить. Но жалеть не приходилось. Присев в окоп прямо на один из трупов, я заменил магазин, вытащив из нагрудного кармашка патроны, пополнил второй и, найдя себе местечко понеприметней, принялся ждать.
Игорь Онищенко и Степан Тулин поднялись ко мне, выдержав после моего ухода получасовую паузу, как и было оговорено. Первым за ветвями показался озирающийся по сторонам Игорь, следом, осторожно раздвигая кусты своими широченными плечами, крался, как всегда немного сутулящийся, Степан Тулин.
– Чи, – окликнул я поднимающихся разведчиков. Меня, затаившегося в кустах, им не было видно – в переплетении раскачивающихся веток, в своем «усовершенствованном» маскхалате, я полностью сливался с окружающим фоном.
– Командир, – облегченно перевел дух Онищенко. – Что? Как?
– В норме. Там два ствола, – кивнул я за спину, – заберешь, пригодятся. – И обратился к подтянувшемуся к нам Тулину: – Степа, выбирай позицию так, чтобы видеть большую часть базы, но, по возможности, подальше. Ты, Игорь, заляжешь в стороне от Степана. Твоя задача – если что пойдет не так, в первую очередь дать мне отойти, а во вторую – обеспечивать шумовое прикрытие Игоря. Впрочем, там уже вместе, да и остальные, думаю, поддержат.
– Все будет нормально, командир, все будет нормально! – Игорь потряс поднятым вверх большим пальцем руки. Это он, типа, меня успокаивал. Ну-ну.
– Все, я пошел. Так что вы тут тоже поживее обустраивайтесь. Времени в обрез. – Я взглянул на часы, времени и в самом деле оставалось совсем мало – до темноты. Сделав шаг назад, я поднял с земли камуфлированную куртку, снятую несколько минут назад с убитого боевика, набросил ее поверх маскировочного халата, нахлобучил на голову, прямо на собственную кепку, снятую с того же боевика широкополую шляпу и, повернувшись к наблюдавшему за моими манипуляциями Степану, спросил:
– Ну как?
– Хрен его знает, он хоть без бороды? – Тулин махнул рукой в пространство.
– Этот – да. – Я поправил висевший на ремне автомат, передвинул его за спину. Менять свой привычный «АК-74М» на «АКСы» боевиков не хотелось. Затем расстегнул кармашек с гранатами, на одной из них слегка отогнул усики.
– Значит, все тип-топ, – оптимистично заявил Тулин, снимая чехол с прицела своей «СВД-У», а стоявший рядом с ним Игорь, наоборот, скептически поморщился. Можно подумать, мне сильно верилось в успех собственной миссии. Но ничего более умного нам с Вадимом в голову не пришло. Пытаться уничтожить всех боевиков оптом при наших «силах и средствах» было бы еще глупее.
– Вперед, господа! – скомандовал я и сам первый вылез из укрывающих нас зарослей орешника. Начав спускаться к базе, краем глаза я успел заметить, как уходит вправо Степан, как, отпустив меня на значительное расстояние, начинает медленно продвигаться вперед Игорь.
«Нормально, все будет нормально», – шептал я, пробираясь по узкой, едва видимой (еще не успели вытоптать) тропе. Я хоть и спешил, но шел довольно медленно, внимательно глядя по сторонам, готовый к любым неожиданностям. Именно поэтому появление поднимавшихся вверх боевиков не стало для меня сюрпризом. Как только их фигуры мелькнули среди деревьев, я присел и гуськом сместился в сторону. Теперь мне надо было выждать и, самое главное, не промахнуться.
– Значит, все тип-топ, – оптимистично заявил Тулин, снимая чехол с прицела своей «СВД-У», а стоявший рядом с ним Игорь, наоборот, скептически поморщился. Можно подумать, мне сильно верилось в успех собственной миссии. Но ничего более умного нам с Вадимом в голову не пришло. Пытаться уничтожить всех боевиков оптом при наших «силах и средствах» было бы еще глупее.
– Вперед, господа! – скомандовал я и сам первый вылез из укрывающих нас зарослей орешника. Начав спускаться к базе, краем глаза я успел заметить, как уходит вправо Степан, как, отпустив меня на значительное расстояние, начинает медленно продвигаться вперед Игорь.
«Нормально, все будет нормально», – шептал я, пробираясь по узкой, едва видимой (еще не успели вытоптать) тропе. Я хоть и спешил, но шел довольно медленно, внимательно глядя по сторонам, готовый к любым неожиданностям. Именно поэтому появление поднимавшихся вверх боевиков не стало для меня сюрпризом. Как только их фигуры мелькнули среди деревьев, я присел и гуськом сместился в сторону. Теперь мне надо было выждать и, самое главное, не промахнуться.
Похоже, «чехи» совершенно не ожидали опасности. Они шли, о чем-то весело переговариваясь, и вовсе не глядели вперед. Так что у меня появились неплохие шансы. «Чехи» приближались, я медленно поднял оружие, тщательно прицелился, потянул спусковой крючок. Пистолет дважды плюнул. Боевик, шедший впереди, начал заваливаться под откос, открыв мне грудь следующего. Не будь тот слишком увлечен беседой с другом, мне бы не повезло, а так он едва успел потянуться к предохранителю, но опоздал – «ПСС» произвел еще два выстрела. Шум падающего тела заглушили порывы шуршавшего в листве ветра. Все, можно следовать дальше. Только пришлось снова заменить магазин, но вот на то, чтобы дозарядить патронами полупустой, времени уже не было. Дождь, вопреки моим мольбам, начал стихать. Не зная, что делать дальше – молить Бога или ругать дьявола, – я оставил их обоих в покое и уже почти бегом начал спускаться к замаскированным в склонах хребта схронам.
Заурбек Умаров
Заурбек задумчиво пялился в темный потолок. Уже давно следовало проверить несение службы подчиненными, но выходить на холод не хотелось. Тепло помещения и даже некий, уже забываемый, почти домашний уют позволяли Умарову предаваться мечтаниям, хотя, возможно, дело было вовсе не в этом теплом уюте, а в исключительно удавшемся дне. Мало того, что под маской борьбы с отступниками он смог наконец-то ликвидировать своего личного врага, так еще и русский окончательно сдался. А ведь за эти исписанные листочки – Заурбек нежно прикоснулся к спрятанной в нагрудном кармане тетради – обещали хорошие, очень хорошие деньги. Если заказчик останется доволен, Заурбек получит оговоренную сумму, и о лесной жизни можно будет забыть навсегда. Он купит где-нибудь, да хоть в Турции, большой дом, женится, заведет детей…
Мечтания были прерваны звуком открывающейся двери. Свежий воздух ворвался вовнутрь, и под струи непрекращающегося дождя вышли два полностью экипированных боевика – очередная смена охранения. Дверь вернулась на свое место, а в помещении стало значительно свежее. Заурбек прислушался – шум дождя стал тише. Устыдившись собственной слабости, он вылез из-под спальника, обулся и туго зашнуровал шнурки берцев. Затем взял автомат, до хруста потянулся, сгоняя с себя сонное оцепенение, и шагнул к выходу. На улице по-прежнему шел дождь. Текли ручьи. Выбравшись из схрона, Заурбек накинул на голову капюшон и, прыжками перескакивая через многочисленные лужи, поспешил к дверям сарая. Оказавшись рядом, он на мгновение задержался взглядом на темном пятне, оставшемся на месте казни, – пятне, которое не смогли смыть даже потоки падающей с неба воды. Да и на траве кое-где еще виднелись тонюсенькие ободки, оставшиеся на месте смытых дождем кровавых капель. Впрочем, все это могло ему лишь показаться, и никаких ободков не было, как не было и кровавой лужи, на месте которой, возможно, лежала обыкновенная черная грязь. Но Заурбек еще окончательно не спятил, чтобы идти и проверять самого себя. Вместо этого он со злостью откинул щеколду и, распахнув дверь, вошел в сарай. В глубине царила вечерняя серость, еще не успевшие привыкнуть к полутьме помещения глаза практически ничего не видели, и не было ничего удивительного в том, что лежавшего в глубине сарая убитого Ибрагима Умаров принял за своего пленника.
– Эй, ты, – негромко позвал он, но ему никто не отозвался. – Чего молчишь? Спишь? – Главарь банды шагнул вперед, и в этот момент налетел очередной порыв ветра. Открытая дверь с грохотом встала на место. Помещение окончательно погрузилось в темень.
– Ай, шайтан! – выругался Заурбек, но останавливаться не стал. Пройдя к лежавшему на полу «заложнику», он опустился на одно колено и потянулся рукой к белеющему в темноте лицу.
Старший прапорщик Ефимов
Я зря опасался, что придется затратить много времени на поиски входа, вопреки моим ожиданиям, тропинки перед схроном оказались хорошо заметны. Правда, в этот момент я уже находился практически на открытом месте, и существовала возможность, что меня увидят и сумеют отличить мою фигуру от боевика, но все же на какое-то время я остановился, чтобы перевести дух и успокоить дыхание. Сердце стучало в ускоренном темпе, но настоящего волнения не было – если я не в состоянии изменить происходящее, к чему тогда нервничать? Автомат оставался за спиной. Слегка сгорбившись, чтобы никто не смог увидеть моего лица, я шагнул на небольшую лесную проплешину. Идя напрямую к замаскированной дерном двери схрона, я прижал пистолет к груди так, чтобы его было как можно труднее заметить стороннему наблюдателю. Пока мне везло, никто не обратил на меня внимания, никто не окликнул. Возможно, вражеские наблюдатели находились в глубине леса, и вблизи подземного убежища они попросту отсутствовали. Как бы то ни было, я подошел к двери схрона (теперь она виднелась вполне отчетливо) и, увидев торчащий из нее сучок, схватился за него рукой. Даже не удивившись тому, что сучок на самом деле оказался искусно покрашенной железной ручкой, я потянул дверь в сторону, и она легко, почти бесшумно открылась. Вновь почувствовав участившиеся удары сердца, я шагнул вовнутрь, шагнул, как в бездонную пропасть, шагнул, не поднимая головы, тут же захлопнул за собой дверь и часто-часто заморгал, пытаясь привыкнуть к скудному освещению.
«Чехи»
Совсем недавно наверх ушла очередная смена охранения, и как раз сейчас отстоявшие свое боевики должны были вернуться назад, именно поэтому на вошедшего никто не обратил внимания. Лишь араб Мохаммад лениво приоткрыл один глаз и, увидев знакомую шляпу Супьяна, хотел было продолжить спать дальше, когда какое-то несоответствие бросилось ему в глаза; он вздрогнул, и пальцы сами потянулись к оружию. В этот момент вошедший выбросил вперед руку с зажатым в ней пистолетом, и тот выплюнул пулю – нет, не выстрелил, а именно выплюнул, ибо ничего похожего на выстрел не было. Именно она, эта вылетевшая пуля, обожгла щеку Мохаммада и ударила его в плечо. Уже схватившие цевье пальцы разжались, с грохотом уронив оружие на пол. Спавшие в схроне боевики повскакивали на ноги. Не в силах ничего понять, они не успевали схватить оружие и падали от практически бесшумно вылетающих из пистолетного ствола пуль. На загрохотавшие где-то на хребте выстрелы никто не обратил внимания, их просто не услышали за собственными воплями. Если бы в магазине «ПСС» было побольше патронов, наверное, так никто бы ничего даже не понял. Но патроны кончились. Проснувшееся сознание оставшихся в живых боевиков моментально определило вектор угрозы. Сразу двое из них вскинули автоматы, наставив стволы в направлении двери.
Старший прапорщик Ефимов
«О, блин»! Я не мог не выругаться, как же долго мои глаза привыкали к царившей в «подземелье» полутьме. Если бы не звякнувший ремень автомата (всегда говорил – металлические детали ремня необходимо заматывать, чтобы не гремели друг о друга), я бы, наверное, так и не успел заметить появившейся угрозы. Я еще ничего не видел и стрелял исключительно на слух, поэтому слегка удивился, когда в той стороне, куда улетела моя пуля, послышался характерный шлепок, и вслед за этим раздался грохот упавшего на пол автомата. Надо отдать должное моим противникам – проснувшиеся «чехи» первым делом потянулись к оружию. Но теперь я их уже видел, а расстояние позволяло не расходовать патронов впустую. Жаль, что пуль оказалось слишком мало, к тому же пришлось добивать одного слишком живучего бандита, вновь потянувшегося к оружию. Я хоть и считал выстрелы, но боеприпасы кончились, как всегда, не вовремя. Пришлось юркнуть в сторону и прижаться к стене. Пустой магазин грохнулся на доски нар. В направлении двери прошла выпущенная кем-то из боевиков очередь. Хвататься за автомат было поздно. Остававшийся у меня пистолетный магазин с тремя патронами занял свое место. Я упал на пол, и тут же на меня посыпались щепки и земляная крошка, выбитая из стены добрым десятком выпущенных над моей головой пуль. «ПСС» дважды коротко дернулся; один из пытавшихся достать меня боевиков завалился на пол, второй, продолжая стрелять, шарахнулся в сторону. В тесном помещении автоматные выстрелы звучали как разрывы бомб. Я выстрелил в бандита сквозь разделяющую нас дымку и промахнулся. Бандит же, ударившись о стену, на мгновение потерял ориентацию, ствол его автомата ушел в сторону, он начал его поворачивать и вдруг замер, глядя на уставившийся прямо ему в лицо зрачок моего пистолета. Он, возможно, начал уже молиться в ожидании неминуемой смерти, но нового выстрела не последовало. Я-то знал почему, а вот бандиту знать это было ни к чему, но, похоже, он тоже не любил кино, где герои подолгу беседовали со своими жертвами, прежде чем нажать на спуск, и все понял. Сквозь сизую дымку я увидел, как блеснули в злой усмешке его зубы, а черный ствол автомата качнулся в мою сторону. Расстояние, разделяющее нас, было слишком велико, чтобы успеть преодолеть его до первого выстрела, к тому же я по-прежнему полулежал-полусидел на полу, и, чтобы подняться, мне требовалось дополнительное время…