— Иду в гости. Не бойся, не к тебе. Эй, ты чего так напрягся?
— Но ты не имеешь права, здесь находится! Убирайся вон!
— Спокойно, малыш. С каких пор, ты начал исполнять обязанности привратника? Матеуш меня пропустил, так что заткнись и дай пройти.
— Этот старый дурак…
— Что? Ты забываешься. Слабо будет повторить последнюю фразу, глядя ему в глаза? Может, пойдем, проверим? — я протянул руку, словно собираясь схватить его за плечо. Он поспешно отшатнулся.
— То-то же. Вижу, время тебя не изменило, как был сопляком, так им и остался. А теперь брысь, не доводи до греха.
Дик, посторонился и я, двинулся по коридору, не оборачиваясь. Можно было не опасаться удара в спину, для этого Браун слишком труслив.
Пройдя коридор из конца в конец, я остановился около высокой двустворчатой, дубовой двери, ставшей от времени почти чёрной и протянул руку к бронзовому молоточку. Висящая над ним маска сатира, внезапно ожила и нелепо корча рожу проревела: — Никого нет дома! Убирайся!
— Меня зовут Олег Романов. Можно войти?
Маска заткнулась и минуту спустя, уже другой голос громко сказал: — Это ты Олег? Вот уж не думал вновь увидеть тебя. Заходи, буду ждать в кабинете.
Щёлкнул замок, и дверь со скрипом отворилась. Родригес почти не изменился с нашей последней встречи — худой, сморщенный старик с проницательным взглядом. Когда я вошёл в кабинет, он сидел за заваленным бумагами столом, и старательно изображал из себя занятого человека.
— Стряхни макулатуру с любого стула и присаживайся, мальчик, — улыбаясь произнёс он. — Что будешь пить? Чай, кофе, камру, зетур, ликос — заказывай, не стесняйся.
— Спасибо, дядя Хуго, но лучше потом, — пробормотал я, очищая ближайший стул. Чёрт побери, несмотря на свои тридцать лет, я по-прежнему чувствую себя рядом с ним десятилетним мальчишкой.
— Ты опять за своё! Ну, сколько можно повторять, что магистры обращаются друг к другу только на "ты" и без всяких "дядей"!
— Хочу напомнить, что я уже не магистр.
— Ерунда, бывших магистров не бывает.
Я улыбнулся. Этому спору было уже много лет.
— Итак, внимательно слушаю. Что заставило тебя потревожить старого затворника? Или просто зашёл в гости?
— Увы, нет. Так получилось, что мне срочно понадобилась твоя консультация…
Мой рассказ не занял много времени. Родригес слушал внимательно, временами хмурясь. Когда я закончил, он ещё некоторое время ничего не говорил, потом шумно выдохнул и протер лицо ладонями.
— Грустная история…
— И это всё, что ты можешь сказать?
— Прости, Олег, но это не смешно. Дело гораздо хуже, чем ты думаешь. Гораздо хуже.
Я замер. Хуго никогда не был паникёром, и если он говорит что дело плохо…
— Давай обойдёмся без загадок, ладно? Лучше посоветуй как быть.
— Ищи Эовиля. Он единственный, кто знает всю правду.
— Вообще-то, я надеялся на помощь Ордена…
— Ерунда. Орден окончательно превратился в пустое место. После того, как в Совете окопался Пасюк, со своими прихлебателями, от него не стоит ждать помощи.
— А ведь я предупреждал…
Родригес поморщился. — Прекрати, сейчас не время сводить счёты. Лучше ищи Эовиля.
— Но чем он то может помочь? Ведь мой учитель уже давно не имеет веса в Совете. Конечно, его уважают, но вот слушать…
— Если он захочет, то сможет опрокинуть и растоптать Совет и всю эту богадельню. Ты просто многое не знаешь. Не в обиду будет сказано, но вместо того, чтобы всё время шляться по подозрительным мирам, тебе следовало лучше учить историю. К примеру, известно ли вам мой ветреный друг, что именно Эовиль основал Орден Чистого Сердца? Собственной персоной так сказать.
— Что? — я потрясённо уставился на Хуго. — Ты шутишь?
— Нет, — он поморщился. — Вообще-то это тайна, но ты должен быть в курсе.
— Постой, здесь какая-то ошибка. Орден основали почти восемьсот лет назад. Верно?
— Верно.
— Но ведь Эовилю, если мне не изменяет память, в прошлом году исполнилось пятьсот тридцать два года.
— Просто наш старый пройдоха, как кокетливая барышня, слегка занизил свой возраст. Есть у него такая слабость.
— Занизил? На сколько? На двести? Триста лет?
— Примерно в десять раз.
— Что? Ты хочешь сказать ему сейчас пять тысяч?
— Или около того. Высшие эльфы, знаешь ли, отличаются особым долголетием.
Я потрясённо молчал.
— Понимаю, ты растерян, — Родригес мягко улыбнулся. — Признаться, мне самому становится не по себе, когда я думаю о таких вещах.
— Пять тысяч лет… Срок человеческой цивилизации на Земле. Бред какой-то.
— Привыкай. И завидуй.
— Не знаю, можно ли такому завидовать. Он, наверное, очень устал жить.
— Сам у него спрашивай.
— Хорошо, но тогда… Погоди, как ты сказал? Высший эльф? Я думал, что эти ребята существуют только в книжках.
— Ошибаешься. Впрочем, не буду тебе ничего рассказывать, сам всё от него узнаешь.
— Хуго, прошу, прекрати играть в загадки. У меня, очень мало времени.
— Прости, Олег, но я действительно не могу тебе помочь. Не потому, что чего-то опасаюсь, просто… Просто действительно, очень мало знаю. Эовиль никогда ничего не рассказывал мне о себе, несмотря на годы дружбы.
— Жаль. Но можешь хотя бы подсказать, где его искать?
— Когда он был здесь последний раз, около двух недель назад, то говорил, что нашёл себе нового ученика и собирался отправиться вместе с ним к Серебряной Ложке. Ищи там.
— Хорошо, и на том спасибо… Пасюк тебя не сильно достаёт?
Родригес поморщился и вздохнул.
— Я не кажусь ему опасным, потому он почти не обращает на меня внимания.
— Да уж, вы конечно молодцы, посадили себе на шею, это животное.
Старый маг промолчал, ему нечего было возразить.
Покинув апартаменты старого друга, я вышел в коридор. И совершенно не удивился, увидев Пасюка, стоящего в нескольких шагах от двери.
— Здравствуй, Олег, — добродушно улыбаясь, проговорил он.
— Здравствуй, Мартин, — ровным голосом ответил я.
— Рад тебя видеть. Ты сильно изменился.
— Ты тоже.
— Мне бы очень хотелось узнать, зачем ты нас посетил.
— Можешь выражаться не столь высокопарно. Лучше скажи "Какого чёрта ты сюда припёрся"?
— А ты всё такой же грубиян. Жаль.
— Послушай, давай оставим светский тон. Я пришёл сюда по делу и не собираюсь перед тобой отчитываться.
— Прости, но ты не являешься более членом Ордена, и значит, не можешь здесь находиться.
— Прекрати. Устав не запрещает, навещать своих друзей по частным вопросам.
— Увы, ты давно в него не заглядывал. Теперь запрещает.
— Ах, так слухи не врали, и вы действительно внесли поправки… Ты ещё глупее, чем я думал. Хочешь окончательно уничтожить Орден?
— Ошибаешься! Я хочу его спасти. Вытащить из того болота, в котором он оказался по милости, таких как ты.
— Сколько пафоса, какие возвышенные речи. Впрочем, мне нечего скрывать. Я веду расследование по заданию Гильдии Проводников. Родригес обладает интересующей меня информацией. Я узнал, что хотел и теперь направляюсь дальше. До тебя и твоего сраного Ордена, мне нет абсолютно никакого дела. Надеюсь, ты удовлетворен?
— Ты действительно работаешь на Гильдию?
Не ответив, я засунул руку за пазуху и извлёк из кармана платиновую пластинку, покрытую сложным узором. — Смотри.
Он внимательно изучил пластинку и вернул её мне.
— Действительно, знак подлинный. Извини, не думал, что в Гильдии есть безумцы, способные взять тебя на службу.
— Как видишь… Да, раз уж мы всё равно встретились… Мастер Ягелевский, просил передать тебе это.
Я достал плотный, тщательно запечатанный конверт и протянул его Мартину.
— Что это?
— Письмо, разве не видно? В Гильдии, знаешь ли, переполох, все стоят на ушах. Собирают большую конференцию, открытие послезавтра. Это приглашение, для тебя и остальных членов Совета.
— Вот оно что… А в чём причина переполоха?
— Там всё написано.
— Спасибо, Олег. — Мартин убрал письмо в карман.
— Не за что, — ответил я и быстро пошёл к выходу. Настроение было самым гадким.
Глава 19 Круглая сирота
(Мир Ириан, замок Богусхольд — партизанский лагерь Невилла Джардинса).
За Гердой пришли сразу после полуночи. Девушка уже спала, когда дверь распахнулась, выбитая одним сильным ударом. В комнату ввалились трое — заместитель отца, Мик Солти, и два телохранителя.
— Взять! — коротко распорядился Мик.
Телохранители подскочили к кровати, сдёрнули одеяло, схватили, не успевшую толком проснутся Герду, заломили руки за спину и вытащили в коридор. Девушка отчаянно сопротивлялась, брыкалась, кричала, но без толку.
Они спустились по широкой парадной лестнице на первый этаж, а оттуда в подвал. Пройдя шагов пятьдесят по сырому низкому коридору, миновав несколько дверей и лесенок уходящих во тьму, пленницу втащили в большую ярко-освещённую комнату. Судя по всему, при прежних хозяевах, здесь располагалась допросная. Грубые, и примитивные пыточные приспособления, пылились в углу грудой ненужного хлама. Более современные предметы — аккумулятор с трансформатором и пучком разноцветных проводов, стояли на видном месте, обещая жертве незабываемые ощущения.
Они спустились по широкой парадной лестнице на первый этаж, а оттуда в подвал. Пройдя шагов пятьдесят по сырому низкому коридору, миновав несколько дверей и лесенок уходящих во тьму, пленницу втащили в большую ярко-освещённую комнату. Судя по всему, при прежних хозяевах, здесь располагалась допросная. Грубые, и примитивные пыточные приспособления, пылились в углу грудой ненужного хлама. Более современные предметы — аккумулятор с трансформатором и пучком разноцветных проводов, стояли на видном месте, обещая жертве незабываемые ощущения.
При виде них, Герда замолчала. Она слышала раньше, тихие рассказы о методах допросов в застенках тайной полиции, и примерно могла представить, что её ожидает. Девушку подвели к большой, вертикально стоящей решётке, развернули, и крепко привязали руки и ноги к толстым, ржавым прутьям. Затем все трое вышли, заперев за собой дверь. Она осталась одна. Было зябко и сыро. Ледяной металл прутьев обжигал спину, сквозь тонкий шёлк ночной рубашки, ноги стыли на мокром полу. Уже через минуту, Герда яростно лязгала зубами, трясясь мелкой дрожью от холода.
Прошло минут двадцать, когда, наконец, послышались шаги и в помещение вошли пятеро. Сразу стало тесно. Первыми появились Гений и отец, за ними — профессор Рингер. Последними, зашли два незнакомца в комбинезонах технической службы. Они скромно остановились по обеим сторонам от двери и замерли словно статуи.
— Так, — медленно, с издёвкой протянул Гений. — Наша малютка. Ну и подложил же ты нам всем свинью, Кристиан. Я крайне недоволен.
Угрюмый отец, дёрнул щекой, но ничего не ответил. Рингер подошёл к девушке, бесцеремонно запустил руку ей за ворот рубашки, и немного покопавшись, извлёк наружу кулон.
— Именно, при помощи этой штуки, она переговаривалась со своими дружками.
— Интересно, интересно… — пробормотал Гений подходя. — Всего-навсего, кусочек камня, а какая мощь.
— Я предупреждал вас, что нельзя недооценивать магию. Иногда, с её помощью, можно добиться очень многого.
— Ну, что тут можно сказать, профессор, — диктатор был само смирение. — Вы оказались правы. Впредь, эта история нам всем послужит хорошим уроком.
Он ласково потрепал девушку по щеке, холёными, тонкими пальцами, потом повернулся к отцу.
— Действуй Кристиан. И больше никакой самодеятельности. Они не должны переиграть нас снова. Иначе в следующий раз, ты сам будешь стоять на её месте. Идёмте профессор.
Рингер, который всё это время, внимательно рассматривал кулон, кивнул, опустил опасное украшение обратно за ворот рубашки Герды и повернулся к выходу.
— Демонтаж ворот закончен, — сказал он негромко. — Как только вы уничтожите королевскую армию, действие нашего договора прекратится.
— Я помню, — поморщился Гений. — Неужели, дорогой друг, вы всё-таки нас покинете.
— Увы, боюсь, что да.
— Бросите на произвол судьбы, в этом негостеприимном месте. Вам не стыдно?
— Мы обсуждали этот вопрос много раз. Не вижу, зачем затевать спор снова. В любом случае, оставляю вам мальчишку в полное распоряжение. Как только я уйду отсюда, забрав остальных Проводников, те двое последуют за мной, прекратив ставить палки в колёса…
Говорящие скрылись за дверью, голоса стихли. Кристиан, проводил их тяжёлым взглядом, потом подошёл к дочери.
— Я тебя предупреждал, — глухо проговорил он и резким движением, расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, словно та грозилась его задушить. — Ты всегда была тупой, романтической дурой. Ей и подохнешь.
Андерс замолчал, по-видимому, ожидая ответа, но Герда не проронила ни звука, боясь не выдержать и разревется. А этого следовало избегать любым способом.
Так и не дождавшись ответа, отец повернулся к двум "техникам", по-прежнему молча стоящим у двери.
— Сделайте ей больно. Очень больно, чтобы она визжала как свинья. Но при этом не переборщите. Никаких ран или переломов, понятно? Только боль. Двух часов будет достаточно.
Сказав эти страшные слова, он вышел, плотно затворив за собой дверь. Палачи переглянулись. Один направился к трансформатору и, щёлкнув переключателем, принялся разматывать провода, оканчивающиеся жутковатого вида зажимами. Второй подошёл к девушке, и одним движением разорвал рубашку на груди. Его пальцы были ледяные, словно у трупа, в глазах, пустых и безжизненных, застыло выражение скуки и равнодушия. Перепуганная почти до потери сознания, Герда громко завопила. То был её первый, но далеко не последний вопль за эту длинную ночь…
Марта проснулась внезапно. Страшная, жгучая боль, и истошный звериный крик, рвущийся откуда-то изнутри, буквально вышвырнули её на поверхность бодрствования, мгновенно прервав глубокий сон. Хлопающая глазами, вся мокрая от пота, она лежала на своём тюфяке, ошалело вглядываясь в ночную темноту, пытаясь понять, что случилось.
Вокруг было абсолютно тихо. Сквозь откинутый по причине тёплой ночи полог палатки, смутно виднелись тёмные силуэты огромных еловых веток. На соседнем тюфяке, мерно посапывала уставшая Эльза, проболтавшаяся как обычно весь вечер в компании с Паоло, да где-то поблизости тихо тренькали струны лютни, и чей-то не лишённый мелодичности голос, напевал весёлую песню о рыцаре, который за каким-то чёртом попёрся в горы. Мир и покой, царил в лагере воинства Невилла Джардинса. И в тоже время, истошный, полный ужаса крик, стоял в ушах, а боль, продолжала терзать тело, постепенно ослабевая.
Откинув одеяло в сторону, Марта села, скрестив ноги, и вытерла пот со лба. Внезапно приступ повторился снова, но она смогла взять себя в руки и легко заблокировала неприятные ощущения. К этому времени ей всё стало ясно. Герда попалась, и теперь её пытают. По всей вероятности, палачи не догадались снять с шеи кулон, и девушка, не осознавая себя, посылает через камень волны боли, настроенному на излучение человеку. То есть ей, Марте.
Дело очень плохо. Волшебница даже не попыталась связаться с Гердой, понимая, что это сейчас невозможно — боль и страх заглушат любую передачу. Немного подумав, она достала плоский деревянный ящик с письменными принадлежностями, засветила над головой крошечный шарик воздушного элементаля, и открыв крышку устроила ящик на коленях. Положив перед собой листок ноздреватой толстой бумаги, обмакнув перо в чернила, Марта принялась быстро писать. Окончив, она посыпала письмо песком, свернула листок трубочкой, обернула несколько раз разноцветной тесьмой, скрепила концы восковой печатью, затем принялась торопливо собираться.
Яркий свет и шум разбудили Эльзу. С минуту девушка недоумённо смотрела на свою хозяйку, потом робко спросила: — Что случилось госпожа?
— Ты проснулась? Это хорошо, — быстро проговорила Марта, застёгивая небольшой рюкзак. — Значит так, слушай внимательно. Я сейчас уеду…
— Куда? Вот ещё что придумали, а я?
— Не перебивай. Ты останешься здесь, будешь следить за вещами, смотри, чтобы ничего не стащили. Утром, передашь Его Светлости, это письмо, — волшебница помахала перед носом девушки свитком, потом протянула его ей. — Держи. Здесь мои извинения и всё такое. Далее. Если я не вернусь через три дня, тогда забирай все деньги и те вещи, что понравились, покупай коня и убирайся отсюда как можно быстрее. Попросишь у Невилла Паоло для сопровождения, он не откажет.
— Но…
— Молчи. Вот тебе три письма, — Марта протянула девушке несколько тщательно запечатанных конвертов. Это рекомендательные письма моим знакомым, живущим в разных городах, достаточно далеко отсюда. По адресам, сама посмотришь, куда проще будет добраться. Эти люди, помогут вам устроиться, купить дом, ну и так далее. Вы ребята сообразительные, не пропадёте. Всё понятно?
Губы Эльзы задрожали, она обхватила плечи руками, словно почувствовала озноб.
— Госпожа, вы можете погибнуть, да?
— Разумеется. Мы все можем погибнуть, и я не исключение. Да не трясись ты так, всё будет в порядке. Ладно, мне пора, если всё пройдёт гладко, увидимся послезавтра вечером.
— Не уходите, прошу вас…
— Всё, пока.
Марта вылезла из палатки, подошла к мотоциклу, бросила в коляску рюкзак и села в седло. Эльза, выскочившая следом, замерла на пороге, прижав руки к груди. Взревел мотор. Машина резво сорвалась с места, и яркий свет фары заплясал по стволам деревьев. Из палаток и шалашей начали выскакивать перепуганные люди. Они переглядывались, и спрашивали друг у друга, что случилось. Одна Эльза молча стояла на месте, даже тогда, когда последние искорки света погасли в ночной темноте.
Любая пытка, рано или поздно подходит к концу. Герду мучили два часа. За это время, она несколько раз теряла сознание, тогда её приводили в чувство при помощи нашатырного спирта. Два раза палачи устраивали перекур, но потом всё начиналось сначала.
Наконец испытание закончилось и палачи ушли. Их место заняли две угрюмые тётки, которые, не говоря ни слова, отвязали Герду от решётки, оттащили во двор к душевым кабинкам, где девушка с трудом смогла привести себя в порядок. Потом её переодели в чистую одежду, отвели в небольшую, уютную комнату, расположенную в цокольном этаже дворца, усадили на мягкую кровать, обернули вокруг пояса тонкую цепочку и скрепили замком. Другой конец цепи тянулся к железному кольцу, вделанному в стену. Сняв с шеи пленницы кулон, тётки ушли, старательно заперев дверь.