– Оденься! – приказал Иратов.
Эжен натянул свитер и влез в пальто. Его слегка потрясывало от холода, но он вопрошающе глядел на Иратова:
– Видели?
– Видел.
– Вы здорово мною управлялись, надо заметить! Виртуозно, как Паганини владел скрипкой, так вы владели…
– Да помолчи ты уже!
Из-за стены появилась Верочка. Она вела с собой двух мужиков с испитыми лицами, но главное – могильщики были вооружены лопатами.
– Короче, – наказал Арсений Андреевич, – ты мой новоявленный сын Эжен. Я сам с тобой только что познакомился.
– Ясно, – согласился молодой человек. – Не будем огорошивать слабую женщину сразу!
Иратов вдруг увидел на соседнем участке старуху, лицо которой было ему чем-то знакомо. Поди, какая-нибудь старая мхатовская актриса, предположил. Он только ночью вспомнит ее, актрису-легенду Извекову, которая поселилась в его первом доме, которая поила молодого архитектора липовым чаем и потчевала зефиром в шоколаде… Когда он отвлекся от старухи, то увидел Верочку с выражением такого неописуемого удивления, что у самого черты лица исказились, но физиономия Эжена, чувственная и порочная, вернула его лицу монументальность. А ведь похоже, что все правда!..
– Мой сын Эжен, – представил Арсений Андреевич свою копию Верочке. – Моя жена Верочка…
– Ах, – произнесла женщина в ответ. – Насколько ошеломительно сходство!.. – и протянула руку в лайковой перчатке. Эжен ее слегка пожал, но от этого «слегка» все в Верочкином организме вдруг изменилось, словно частички ее тела переменили знак минус на плюс, ноги тотчас согрелись, а тело, все ее интимное, будто кто-то исследовал беспардонно, и ей, как блуднице, сии манипуляции пришлись по душе.
– Итак!.. – голос Иратова вырвал жену из плена иллюзий. – Надо почистить могилы от снега. Начинайте, ребята.
– Нам дамочка по пятьсот обещала, – сообщил дядька постарше.
– Ну, раз обещала, – улыбнулся Иратов. – Только резво!
– Резво нельзя, – заявил младший. – Мрамора́ можно поцарапать. Все с расстановкой надо!..
– Так вперед!
Рабочие вышли на объект и сноровисто стали разбрасывать снег.
– Я о вас никогда не слышала, – со смущением призналась Верочка.
– Так и я о нем только сегодня узнал! – Арсений Андреевич похлопал Эжена по плечу. – Думал, самозванец, но как с таким его лицом можно не поверить!..
– Удивительное сходство, – признала Верочка. – А кто ваша мама?
– Мама?.. Она умерла.
– Что же вы ранее не объявились?
– Да как-то зависим был от сильных мира сего!
– Ну, слава богу, что вы сейчас к нам присоединились.
Эжен улыбался, ему нравилось такое обходительное радушие.
– Фотографии протереть? – поинтересовался старший рабочий.
– С осторожностью, – разрешил Иратов.
Что-то в лице рабочего показалось ему знакомым, но он тотчас переключился на взгляд Верочки, такой лучезарный и светлый, каким она обычно только на него смотрела. А сейчас все роскошество ее глаз было обращено к Эжену. Арсений Андреевич хотел было озлиться, пресечь эти детские переглядки суровым рыком, но злости в груди не оказалось, как бы он ни попытался ее отыскать.
– Надолго к нам? – полюбопытствовала Верочка.
– Так пока до города добирался, обворовал меня лихой человек в поезде. Документы и деньги выкрал и зачем-то по голове шарахнул. Ну, это даже на пользу, так как я ночь провел в больнице, в тепле и сытости…
– Ужас какой! – захлопала заиндевевшими ресницами Верочка. – Ведь мы поможем Эжену?
– Ну… – замялся Иратов.
– Ты же сам знаешь, как трудно сейчас молодым людям. Надо помочь хотя бы с восстановлением документов!
– Спасибо, – поблагодарил Эжен.
– Поможем, – согласился Иратов.
– Все, командир! – Иратов обернулся на голос и лицом к лицу столкнулся с рабочим. – Все сделали. Подавай тысячу!
– Леха?! – признал Иратов.
– Так точно, Алексей Иванович, – подтвердил рабочий.
– Леха, бармен! Ты помнишь «Лиру»? Как гуляли, какие дела делали!..
На мгновение в глазах рабочего блеснуло прошлое, но тут же и погасло.
– Нет, не помню…
– Да как же, ты мне еще посредничал с валютой!
– Путаете что-то…
– Ты Леха? Леха с зыкинской дачи?
– Мало ли на свете Алексеев? Вон и сын у меня Алексей. По чести живем. Пожалуйте тысячу!
Иратов вытащил из портмоне стодолларовую купюру и протянул рабочему.
– Мы в валюте не принимаем! – отказался Леха, а его сын закачал головой в подтверждение.
Иратов обозлился. Как к людям пытался отнестись, а здесь… Словно в лицо плюнули.
– Тогда пошли оба на хер! – Рабочий развернулся и пошел, за ним зашагал и сын. – И правильно, что тебя тогда вытряхнули с зыкинской дачи! Лохам – лоховское место! Тоже мне брахман!
– Кто это? – спросила Верочка, удивленная такой невыдержанностью мужа.
– Так… Из прошлого…
Надпочечники господина Иратова к этому моменту снизили выработку тестостерона на шестьдесят процентов. Он еще не понимал этого, но такой истерический срыв был как раз следствием этого процесса.
На убранные от снега могилы Иратовых были возложены цветы. Особенно долго поправлял букет Эжен – словно президент венок для фотографии.
– А поехали к Алессандро Итальяновичу? – предложила Верочка. – Я есть хочу, уже вечер!
В этот раз они ели много и обильно. Эжен сноровисто накручивал на вилку спагетти и улыбался по-свойски, как будто давно адаптировался к новым реалиям. Наелись десерта и напились вина, а в конце пели вместе с хозяином «Наполи». Лицо Верочки светилось необыкновенно, она щебетала птичкой, и казалось, что ей не больше двадцати. Иратов метался между двумя чувствами: ненависти и пофигизма. Тестостерон в его организме еще присутствовал, хоть и в незначительном количестве, мозг силился укрепить гормон, чтобы родить желание вышибить дух из этого красавца-прощелыги Эжена, который окончательно освоился и даже шутил на уровне. Хер с ним, решил Иратов. Как ни крути, он – это я… Арсений Андреевич чувствовал себя изрядно подшофе и просил у официантов подливать в десертную рюмочку лимончелло. Его мысли скакали, как и у всякого нетрезвого человека, он размышлял о Верочке, потерянном половом органе и обретении оного в лице псевдосына Эжена… Он видел, как Верочка к нему обращается, но откуда-то издалека пробивался ее волшебный голос, он невпопад кивал ей в ответ, стараясь сохранить лицо властителя судеб, но покрасневшие глаза, кривящийся от алкоголя рот делали его просто немолодым человеком в сильном подпитии… Верочка сама рассчиталась, а официанты с помощью Эжена усадили Иратова в автомобиль. Она попыталась припомнить, когда еще лицезрела своего мужа в таком разобранном состоянии, но не смогла.
Вышли из лифта и остановились возле двери Арсения Андреевича.
– Он вас приютит, – улыбнулась Верочка.
– Нет! – наотрез отказался Иратов. – Мне с утра работать, и у меня нет гостевой спальни!
– Я на вокзале переночую, – спохватился Эжен.
– Вы, сын Иратова, – и на вокзале?! – возмутилась Верочка. – Остановитесь у меня! Я никогда его таким мужланом не видела!
Иратов неважно себя чувствовал и еле дотащился до своей квартиры. В коридоре он уселся на диван и безучастно подумал, что еще несколько дней назад Верочка бы просидела над ним целую ночь, с аспирином и холодными примочками, а сегодня…
– Сука! – выругался Арсений Андреевич. – Да и черт с вами!!!
Он так и заснул в коридоре…
Они сидели на кухне и пили красное вино, стараясь продлить замечательный вечер. Раскрасневшаяся Верочка по инерции опять говорила о собственном муже, о его уникальности и великодушии, а Эжен кивал, поддерживая:
– Да, достойный человек! Без всяких натяжек.
Молодой человек хрустел фисташками, а глаза его глядели в самые сокрытые уголочки Верочкиной души. Она была для него открытой книгой, в которой он без труда читал между строк. Он видел, сколько чувств у нее к Иратову, как благородно и влюбленно она относится к мужу, но одновременно с этим от Верочкиного живота слегка веяло холодом рушившихся надежд. Так канатоходец идет по проволоке через пропасть, но уже где-то в глубине внутренностей чувствует, что сорвется и погибнет. Эжен знал, что причиной ее гибели станет он. Еще минут пятнадцать он насладится домашней обстановкой и заберет то, что по праву принадлежит ему.
– Посидите здесь минуточку. Я вам постелю в гостевой.
– Не торопитесь, прошу вас…
А потом Верочка предложила ему воспользоваться ванной, указав на большое банное полотенце. Он, не торопясь, вымылся, наслаждаясь запахом дорогого шампуня, а потом вышел босой, намотав вокруг бедер полотенце. Глядя на его обнаженный торс, она пыталась стыдливо опустить глаза к полу, но зрачки никак не двигались, наоборот, жадно глазели на юную мускулистую плоть. Верочка уже сорвалась с проволоки в пропасть, хотя еще и не осознала того, что уже скоро и неумолимо упадет.
Она не поняла, как оказалась в своей спальне, совершенно голая, возбужденная до трясучки, а к шее прикасались горячие губы сына Иратова, и казалось, что в этих поцелуях сошлись все таинства лобзаний Байронов, Казанов и Распутиных.
Верочка по инерции продолжала рассказывать о нежной сексуальности своего мужа, пока ее тело, накрытое молодым мужчиной, растапливалось, как масло. Она чувствовала на своей груди его крошечные соски, будто выточенные из мрамора. Ее подмышки стали влажными и вместе с вылетающими из живота бабочками источали запах летнего сенокоса, возбуждая исключительным количеством феромонов. Вместо любовных махаонов Эжен поместил в Верочку себя, отчего у нее перехватило дыхание на целую минуту. Вместе со вздохом ее тело в первый раз сотряслось будто от электрического разряда, ноги мелко-мелко задрожали, а Эжен смотрел в ее широко открытые глаза почти безучастно. Он знал свое дело, обладал Верочкой мастерски, вытравливая из ее нутра все следы других мужчин, заполняя его собой. Она восторженно пищала, словно мышь, обнаружившая целую голову сыра, опять задыхалась, ей казалось, что она умрет от переизбытка всего, а потом ей привиделось, что за дверью стоит муж и смотрит на ее преступное совокупление вожделенно.
– Иди к нам! – призвала она. – Иди же!..
– Там никого нет, – прошептал Эжен и больно укусил ее грудь, ту, которая поменьше, которую так любил Иратов.
Верочка вскрикнула и больше не отвлекалась на миражи, порождаемые кружением чувств и сексуальной революцией. Она целиком служила Эжену, внимала его прихотям, подставляя упругие ягодицы, а потом, словно неумеха, благодарила его своими красиво очерченными поджатыми губами, дабы не поцарапать белыми зубками гений молодого человека.
Она более не вспоминала мужа, даже когда они останавливались на отдых и сидели на кухне, поедая все, что находилось в холодильнике. Она была уверена, что перед ней сам Арсений Андреевич, прошедший через горячее омолаживающее молоко, на которое подул Конек-Горбунок…
Ранним утром, с больной от похмелья головой, не будя Верочку, Иратов прибыл в андрологическую клинику и встретился с Сытиным.
– Я согласен! – рявкнул с порога.
– Подожди.
– Чего же ждать?
Только сейчас Иратов разглядел неестественную, мертвенную бледность лица товарища:
– Случилось что?
Доктор Сытин встал из-за рабочего стола и снял халат. Затем молниеносным движением распустил брючный ремень и скинул брюки вместе с нижним бельем:
– Видишь?
Иратов глядел на практически женский лобок врача.
– И ты?! – воскликнул Арсений Андреевич. – И у тебя?!!
Не надевая штанов, Сытин засеменил к Иратову:
– Больше тебе скажу… За последние два дня у меня было двенадцать таких пациентов!
– Оденься, – попросил Иратов. – И попроси секретаршу кофе!
Сытин натянул брюки и заговорщицки зашептал:
– Она сегодня мужа своего приводила… – и крикнул: – Два кофе!
– И? – торопил Арсений Андреевич.
– У него тоже… Ничего нет!!! Ни яиц, ни хера!
Они уселись на диван и хранили суровое молчание, ожидая кофе. Иратов был почти ошеломлен происходящим.
Секретарь принесла кофе, а мужчины долго смотрели ей вслед, но совсем не сексуальным взглядом, скорее вопросительным.
– Эпидемия? – предположил Арсений Андреевич.
– Возможно, – теребил брюки в паху Сытин. – Но на эпидемии можно нажиться. Ты вложишь деньги, а я организую хирургов, обучу их делать фаллопластику. Отличная идея!
У Иратова в мозгу крутились какие-то ошметки мысли, которая так и не сложилась.
– Голова какая-то тупая, – признался он.
– Это тестостерон упал! Я у себя и у пациентов замерял. Стремится к нулю. – Сытин на мгновение просиял: – Надо в государственных масштабах закупить тестостерон! В пластырях, гелях, приобрести сопутствующие лекарства, снижающие эстроген в организме, мотивирующие мужской гормон! Давай пятьдесят на пятьдесят?
– Я вчера наблюдал, как мою жену трахает посторонний человек! – вдруг сказал Иратов.
– Как это?! – крякнул Сытин.
– Вот так… Представляешь, появился молодой оголец, абсолютно моя копия, и назвался кем бы ты думаешь?
– Внебрачный сын?
– Он мой половой член, сказал. И привел исчерпывающие доказательства. Он часть меня, а потому выполнял мои супружеские обязанности. Он Верочку и так, и туда… То есть я их выполнял – и со стороны смотрел одновременно… Признаться, испытал доселе неизвестные ощущения. Вроде бы и ревность лютая, а вместе с ней мозг так возбудился!..
– Ну, это распространено довольно, – подтвердил андролог. – Особенно у пресытившихся классическим сексом… Но все равно: человек – твой половой член?!
– Именно.
– Может, скорее это что-то нервическое?.. Иллюзия? Галлюцинация?
– Я нормален.
– Не сомневаюсь. – Сытин дошел до аптечного шкафа и, достав коробку, передал Иратову.
– Что это?
– Это тестостероновый гель. Будешь втирать его в грудь по утрам.
– И зачем? Мой половой член отделился от меня, как модуль от космической станции, и действует теперь автономно.
– Слушай, Якут! Кто здесь врач?
– Ты.
– Тестостерон нужен прежде всего для мозга! Чтобы соображать! Мыслить! Наличие тестостерона делает нас мужчинами. Доминантами! Ты думаешь, почему женщины не способны рационально мыслить? А потому, что у них тестостерона мизер!
– Давай, – согласился Иратов, снял рубашку, выдавил гель на ладонь и втер его себе в мощную грудь.
– Если будешь ложиться на женщину, надо его смыть. А то у нее на груди волосы попрут, как сорняки! Ха-ха-ха!
– Зачем мне на нее ложиться?
– И то правда… Так что насчет бизнеса? Беспроигрышная тема…
– Ты помнишь, зачем я приходил?
– По поводу фаллоимитации.
– Назначай операцию!
Иратов шел к офису пешком. Городом владела оттепель, отовсюду сочилось, и легкие ботинки Арсения Андреевича утопали в холодной жиже. Параллельно следовал его автомобиль.
Интересно, подумал Иратов, а у водителя моего есть член? Или тоже потерялся? Он хотел тотчас расспросить об интимном, но здесь с ним поравнялся человек, которого Арсений Андреевич тут же признал. Он видел его в толпе зрителей Большого театра. Ему еще тогда показалось, что человек сказал на английский манер имя его жены – «Верушка»…
– Здравствуйте, господин Иратов! – поздоровался фрик.
– Мы знакомы?
– Если только заочно.
Из открытого в машине окна водитель окликнул босса, спросив того, все ли в порядке.
Арсений Андреевич махнул рукой: мол, нормально.
– Вам что-нибудь от меня нужно?
– Собственно говоря, нет. Уже нет.
– Тогда что было нужно?
– Помните, давно, лет двадцать пять назад, вы дали указание убить человека, невесть откуда прознавшего ваши тайны?
– Я никогда…
– Да прекратите! Я не из органов, ничего не пишу. Ваши люди меня почти убили!
– Не убили же… Да, вспоминаю, судя по всему, это вы нагадили в мой тайник?
– Не отказываюсь.
– А за что, простите, такая ненависть?
– Нет, ненавидеть я не умею. Просто во мне присутствует ощущение правильности происходящего.
– О боже! Вы что, из церкви?
– Упаси Господь!
– Тогда кто?
– Вы не поймете… Кстати, я знаю про все ваши проблемы.
– Да? И какие же такие проблемы?
– У вас нет детородного органа, и вашу жену Верушку удовлетворяет ваш отделившийся половой член по имени Эжен. Я ничему во Вселенной не удивляюсь…
– Сейчас еще скажете, что вы мои яйца!
– Помилуйте!.. Недостоин такой чести.
– И то радует!
– Я бы мог вам отомстить за все, что вы понаделали в этой жизни, даже сделал бы это с удовольствием двадцать пять лет назад, но вы покинули родину, перебравшись в Израиль, а затем в США. Кстати, у вас действительно еврейские корни?
– Действительно. Бабушка моего отца еврейка…
– Ага… Судя по всему, вы не захотели стать евреем?
– Нет. Мне больше по душе американский стиль жизни.
– Жизнь еврея не стиль!
– Да как скажете, я не религиозен, хотя и знающий.
– Как можно знать и не быть религиозным?
– Да вот так случилось… – Иратов остановился, замедлился и его спутник. – А у вас у самого член есть?
– Нет, и не было никогда.
– Так чего ты мне мозги здесь полощешь?
– Зачем вы так? Я же к вам с приличиями, а вы…
– Чем ты лучше меня?
– Нас невозможно сравнивать. Я вообще другая субстанция!
– Ну да, конечно… У тебя члена нет, известно, по высоким причинам! – Иратов усмехнулся. – А у меня исчез за грехи мои…
– Так у меня с момента создания его не было! Не предусмотрен!
Иратов уже видел свое офисное здание и терял интерес к разговору с фриком:
– Есть у вас что-нибудь еще для меня?
– Скорее, это у вас что-то имеется для меня.
– Что же?
– Об этом в следующий раз!
– Ну и слава богу! – Арсений Андреевич улыбнулся странному субъекту. – Я пришел, мне надо работать! – и запрыгал по сухим островкам в сторону подъезда.