– О чем это ты? – не сразу сообразил Паштет.
– Я эти рожи раньше с такими регалиями не видел. Старейшины поменялись, – проворчал кок. – Вангую, ждет нас тут немало сюрпризов, чувак. И почему-то уверен, что не очень приятных.
– Где капитан Лобачев? – вместо приветствия обратился Фома Боровиков к возвышавшемуся над ним на две головы Тарасу.
– Погиб, – коротко ответил тот.
– Что случилось? Где остальные? И кто эти люди, можно узнать? – атаковал вопросами старейшина, указывая на Мигеля, Ворошилова, Якова и сбившихся в кучу корейцев.
– Рассказ долгий потребуется, – ровным голосом осадил Тарас. – Не слишком-то гостеприимно нас встречают в родном доме. Может, сначала дадите войти, обогреться, а потом уж и разговоры разговаривать?
– Где дед? – требовательно спросила Лера, не найдя среди вышедшей вперед делегации Ерофеева.
– Долгая история, – хищно осклабился Боровиков. – До детального расследования вы находитесь под стражей Совета. Следуйте за нами.
За его спиной возникло несколько вооруженных человек из службы охраны.
– Вот тебе и раз, – усмехнулся в усы Лапшов. – Значит, так.
– Так, – злобно парировал Боровиков.
– Мы что же, теперь под стражей?
– Нет. Но нам предстоит детально во всем разобраться.
– Ну, ведите, раз у вас тут такие теперь порядки.
* * *Убежище гудело, словно потревоженный улей, но многие из его обитателей не знали, как относиться к случившемуся. С одной стороны – вот она, лодка, – приплыла целехонькая, а это означало, что жизнь в бункере снова вернется в прежнее русло. Они спасены от голодной и холодной смерти!
С другой, как себя вести по отношению к прибывшей команде. Как к героям или преступникам?
Население Убежища снова разделилось на два лагеря. Одни говорили, что теперь все будет хорошо, другие скептически подмечали, что-де «Грозный» еще не в ангаре, а значит, ничего особенно хорошего пока не приключилось.
Вернувшимся морякам было позволено вернуться в ранее занимаемые помещения и к семьям – у кого такие имелись, а обрушившуюся словно снег на голову корейскую команду наскоро расквартировали в свободных подсобках технических помещений.
Лера не могла успокоиться. Где же дед? Почему не вышел с остальными? Не случилось ли чего? Продираясь по коридорам сквозь галдящую волнующуюся толпу, она тянула за собой Мигеля, стараясь не выпускать его руку из своей.
– Лерка! – откуда-то сбоку метнулось что-то маленькое и крепко обхватило ее за талию.
Юрик.
– Привет, братишка!
– Я знал, все время знал, что ты вернешься! – захлебываясь от восторга, тараторил мальчишка. – И маме говорил! Что вернетесь, и все будет как прежде.
– А у вас тут многое переменилось, как я посмотрю.
– Да, Старейшины сменились. Все из-за лодки. Многие были уверены, что вы уже не приедете.
– А мы вот они, – улыбнулась девушка. – Кстати, познакомься, это Мигель.
– Юрий, – отцепившись от девушки и представившись с забавной взрослостью, тот пожал протянутую священником руку. – Пудреницу сберегла?
– А то как же. Каждый день о тебе вспоминала.
– То-то и каждый. Ой, а это кто?
– Это Чучундра, она жила на «Грозном». В дороге познакомились.
– Смешная…
– Слушай, Юрик. А где деда?
– Не знаю. Я его с утра не видел…
– А здесь!
Радостно вскрикнув, Лера передала мышку Мигелю и бросилась к появившемуся словно из ниоткуда старику.
– Вернулась, родная, – ласково сказал Ерофеев, обнимая и гладя девушку по голове.
– Почему ты не вышел нас встречать? – чуть отстранившись, с легким укором спросила Лера.
– У нас тут теперь новые порядки, милая, – развел руками бывший старейшина. – Сама видишь. Без ведома начальства носу никуда не показать. Да и заработался я, перевели на техническое обеспечение, бумаг много.
– Эх, ты, – пожурила Лера.
– Пистолет-то хоть назад принесла? – покачав головой, спросил деда.
– Я… да! Конечно! Извини, что без спроса взяла, – потупилась девушка.
– Да чего уж теперь. Ты много тогда чего без спроса сделала, – грустно улыбнулся старик. – Я первые дни места себе не находил. Думал, на поверхность сбежала.
– Я только потом обо всем этом подумала… Ой, – желая сгладить возникшую неловкую паузу, Лера обернулась и подвела к Ерофееву Мигеля. – Знакомься, это… Михаил. Он священник из Антарктики, представляешь? Мы… – она запнулась, подбирая слова. – В общем… Мы с ним вместе.
– Что ж, много воды за эти месяцы утекло, погляжу, – лукаво подмигнул Ерофеев.
– Я тоже, – нахмурилась Лера. – Почему ты больше не в Совете? Что там делает Боровиков?
– Это не коридорный разговор, – дед отвел глаза, но сразу снова повеселел. – Ну, рассказывайте, что да как. Потеснимся, глядишь, места для всех хватит. Будем знакомы, Александр Петрович.
– Михаил, – представился священник. – А вообще – Мигель Санчес.
Лера удивилась. Раньше она как-то не задумывалась о фамилии своего избранника.
– Вот те на! Не наш, значит, – в свою очередь опешил дед.
– Наш, – улыбнулась Лера. – Он из Чили, но был православным священником на станции «Новолазаревская».
Бывший старейшина и Мигель крепко пожали друг другу руки.
– Да уж, заморский гостинец, ничего не скажешь. Батюшка, выходит. А что, тоже ничего, – Ерофеев оглядел их. – Ладно смотритесь, верно, Юрик?
– Угу, – с ноткой ревности буркнул паренек.
– А где твой ангел-хранитель?
– Кто? – не поняла Лера.
– Наставник. Батон, кто ж еще?
– Не знаю, – девушка огляделась. – Здесь где-то был. У нас… мы в последнее время с ним не очень общаемся, – она глазами показала на священника.
– Ишь ты… Ладно, чего мы тут в проходе маячим, пошли домой.
– Еще увидимся, – пообещала Лера насупившемуся Юрику. – Я тебе столько всего расскажу!
– Договорились.
Взяв за руки деда и Мигеля, она пошла с ними в сторону родного отсека.
– Эй! – Лера обернулась.
– Я рад, что ты вернулась, – Юрик приложил два пальца к виску.
– Я тоже, – повторяя жест, ответила Лера.
* * *Уставшие моряки неторопливо разбредались по своим квартирам. Да осталось-то их всего – по пальцам пересчитать. Многие из Пионерских плакали по тем, кто не вернулся из похода. А что было делать. Случившегося ведь не воротишь. Тарас знал, что этого будет не избежать. И внутренне корил себя за каждого погибшего, кого не привез домой.
Но они все-таки сделали это. Вернулись вопреки всему.
За каждой дверью и обнимались, и плакали.
С другой стороны вроде было и весело, в Убежище царил общий подъем, но все равно незримо ощущалось присутствие всевидящего ока Совета. Тут и там мелькали лица сотрудников службы охраны.
Они раздражали несущего за спиной армейский баул со сложенной палаткой Батона больше всего. Прежде всего по возвращении в конуру он как следует нажрется. А потом… да черт с ним, что потом. Отплясались. Он снова на своем месте. А там будь что будет, едрена мать. Пойдет снова мутов по окрестностям гонять, драть их в кожу.
Распахнув дверь своей каморки, охотник кинул на пол баул и, оглядев крохотное помещение, застыл на пороге как громом пораженный. Какого-то лешего здесь была еще одна кровать. А на его собственной койке сидел незнакомый худощавый человек лет под тридцать, в очках, в робе инженера-электрика. Зажав ладони между колен, он во все глаза смотрел на него. Батон вспомнил – этот мужик как-то странно смотрел на него там, наверху, когда они причалили.
– Какого хрена? – прорычал охотник.
– Я… здравствуйте, – пробормотал мужчина, смутившись и тут же вскочив с койки.
Волнуясь, он стянул очки, потом так же поспешно водрузил их на прежнее место и пригладил копну темных волос. Затем, наконец, взяв себя в руки, он стремительно подошел к Батону и протянул для пожатия руку.
– Здравствуй, отец!
– Что за фигня? – просипел ошарашенный Батон. – Ты кто такой, мать твою?
– Я Дмитрий. Дима, – не опуская руки, ответил незнакомец. – Твой сын.
– Нету у меня семьи, – огрызнулся охотник. – А теперь – пшел вон, пока щи не начистил!
– Подожди, сейчас придет мама, она тебе все расскажет. Она на кухне была, когда вы приплыли, их со смены не отпустили…
– Какая, к лешему, мама…
– Миша?
Батон обернулся и почувствовал, как отросшие на затылке волосы встают дыбом. Бред, этого просто не может быть… Дурацкий розыгрыш или чья-то шутка. Прошлое никогда не возвращается. Особенно спустя столько лет…
А может, у него просто «белка» или нервы грохнулись? Но он накануне не пил…
Конечно, годы не жалеют людей. И все-таки это была она. Его Женя. Стояла здесь и сейчас перед ним, с повязанной на голове цветастой косынкой, из-под которой выбивались уже подернутые сединой волосы. Она растерянно улыбалась, снизу вверх заглядывая ему в лицо, и от этой улыбки в уголках глаз ее тонкими ниточками пролегли «гусиные лапки».
А может, у него просто «белка» или нервы грохнулись? Но он накануне не пил…
Конечно, годы не жалеют людей. И все-таки это была она. Его Женя. Стояла здесь и сейчас перед ним, с повязанной на голове цветастой косынкой, из-под которой выбивались уже подернутые сединой волосы. Она растерянно улыбалась, снизу вверх заглядывая ему в лицо, и от этой улыбки в уголках глаз ее тонкими ниточками пролегли «гусиные лапки».
Нереально. Непостижимо.
Словно издеваясь, сознание услужливо защекотало ноздри запахом свежей выпечки. Как тогда. Когда-то давным-давно.
Но как?! Каким образом…
– Это невозможно, – чувствуя, что ему немедленно нужно присесть, прохрипел Батон.
– Живой, – едва слышно сказала женщина и бросилась ему в объятия.
С другой стороны прилепился тот, кто назвался сыном.
– Лето, зоопарк помнишь? – прижимаясь к нему, спросила Евгения. – Последнее лето? Я звонила еще…
Батон прекрасно знал, что никто в Убежище понятия не имел, где конкретно находилась его семья в день Катастрофы. Не говорил никому, ни приятелям из добытчиков, ни редким собутыльникам.
– Я не понимаю, – выдохнул Батон.
– Сядь, – охотника усадили на койку, в руку тут же сунули стакан мутной воды.
Устроились вдвоем напротив.
– Мы ведь думали, что ты погиб.
– Я… тоже.
Женя стала рассказывать.
– В момент удара мы Димой гуляли в зоопарке и спаслись только чудом. Неподалеку оказалось бомбоубежище, туда все и побежали.
Батон молча хлебал воду, силясь осознать происходящее.
– Мы тоже некоторое время считали тебя мертвым. На стоянку твою вылазки были, но там не нашли никого, только разбитые машины и маршрутку в дверях.
– А еще кровь у киоска с газетами, который там рядом, – вставил Дима. Батона снова резануло воспоминание о мольбах продавщицы, к которой он так и не пришел на помощь. – Когда Калининград пал, крови вообще везде было много. Люди как с цепи сорвались.
– А спустя несколько лет, через заходящие караваны и торговцев мы узнали об одиноком охотнике из Пионерска, похожем по приметам на тебя, Зеленский. Тогда у меня появилась надежда, – продолжала рассказывать жена.
По иронии судьбы, Дима и Женя прибыли с очередным караваном в Убежище моряков через несколько дней после отплытия «Грозного». Женщина устроилась на кухню, рукастый сын пошел в электрики. Лишняя пара рук всегда сгодится. Да и кров надо было отрабатывать. Все это время семья терпеливо ждала Батона, пока затянувшееся отсутствие лодки не стало наводить на мысли, что смельчаки могут не возвратиться.
– Тебе ведь тогда семь было, – машинально поднеся ко рту опустевший стакан, Батон посмотрел на сына. – И как же вы все это время?
– Да как и все, – грустно улыбнулся Дима. – Работой и надеждой.
– Какой ты стал… Совсем мужчина.
– А ты…
– Седой, – впервые улыбнувшись в ответ, закончил за сына Батон и почесал старый шрам, чувствуя, как внутри просыпается что-то давно забытое и похороненное в пепле прошлых лет. Что-то доброе и теплое.
– Он у нас молодец, выучился. А пока вы плавали, вот, к тебе поселили, – объяснила Женя. – Я тут уж постаралась как могла.
– Уютно, – охотник оглядел свою конуру, которая и впрямь изменилась под заботливой женской рукой. Рукой его жены, которая была жива.
– Это вы, – все еще боясь поверить в неожиданно обрушившееся счастье, тихо сказал Батон.
Они пересели к нему на койку.
И Батон впервые за много лет обнимая их, заплакал.
И это было прекрасно.
Глава 4 2034
Неумолимо близился Новый год, и вернувшаяся команда во главе с Тарасом постаралась объяснить пионерцам, что сейчас не время для политических разногласий – нужно как можно скорее придумать, как помочь Убежищу, ведь дожидаться весны, когда льды на Балтике растают, было нельзя.
Боровикову со товарищи ничего не оставалось, как согласиться, хотя внутри Совета сразу же поползли нехорошие толки. Возвращение корабля на корню подрывало так легко завоеванную власть. Глядишь, люди прежних старейшин назад потребуют. Но делать было нечего. От «Грозного» теперь зависело все.
Пытаясь удержаться у власти, новый Совет постарался устроить показательный суд и очернить моряков в глазах общественности, выставив их военными преступниками.
Самовольно уплыли! Поставили под угрозу жизнь Убежища и его обитателей! Вдобавок привезли лишних тридцать ртов. Кто дал право распоряжаться?! Да за такое по законам военного времени…
Сидящая среди остальных членов команды Лера изредка ловила на себе недобрые взгляды Боровикова-младшего, находившегося рядом с отцом и словно говорившего ей – вот видишь, где я теперь? А где ты. Что ты потеряла.
Мерзкий взгляд заставлял ежиться. Так бы и врезала ему.
– Замечу, – когда обвинительная речь закончилась, поднялся Тарас. – Наша операция была направлена на поиски антивируса, чтобы очистить поверхность планеты от радиации.
– И что же вы привезли? Ничего! – фыркнул Боровиков. – Очистили, нечего сказать! Ваша авантюра могла стоить жизни всем людям бункера!
– Но ведь не стоила же. К тому же мы привезли с собой мясо и несколько контейнеров с семенами из Хранилища Судного дня.
– Семена… Дались нам ваши семена. Это все нам еще предстоит проверить.
– А чего проверять-то? Вскрывайте да сейте.
– Откуда нам знать, что иностранцы, которые находились с вами на борту, не подосланные диверсанты?
Тарас еще раз обстоятельно и терпеливо повторил историю про Императора и танкер «Черный дракон». Собравшиеся слушатели только молча качали головами. Слишком много диковинного удалось повидать морякам за прошедшие месяцы. Их рассказы звучали как байки, настолько невероятным казалось услышанное.
Молодежи на собрании не было. Но Лера прекрасно знала, что сверстники ей теперь прохода не дадут. Так и вышло. Еще несколько дней после прибытия в разных уголках Убежища вернувшиеся путешественники тут и там рассказывали истории о своих приключениях.
– Откуда нам знать, что вы с ними не в сговоре? – напирал председательствующий Боровиков. – Тридцать человек – это все-таки сила. Откуда нам знать, что однажды ночью они не перебьют охрану и не захватят нас?
– Идиотизм, – пробормотал сидевший впереди Леры Батон, но Совет расслышал. – Мы это уже проходили.
– Что, простите?
– А то, что вы тут все сидите перед нами и держитесь за свои кресла, как девки за подол, – повысил голос охотник. – И не понимаете, что пусть у нас и не получилось, но лодку нужно как можно скорее ставить обратно в ангар и подключать к Убежищу, пока мы тут все реально кони не двинули.
– И как вы себе это представляете? Вход преграждают льды.
– Кирки, лопаты, – пожал плечами Батон. – Взрывчатка, в конце концов, есть. Там работы максимум на неделю.
– Работа на поверхности, – уточнил Боровиков.
– Можно посменно ходить, – предложил Тарас. – Разбить на несколько часов. Управимся. Да и фон не такой уж серьезный, честно сказать. А без лодки нам не выжить.
– Взрывчатые вещества у нас наперечет. Вы предлагаете их потратить?
– А у вас есть предложения лучше? – насмешливо поднял брови Батон. – Тогда милости прошу, высказывайтесь.
– Вы разговариваете с Советом, прошу заметить! – попытался осадить Боровиков.
– И толку? – усмехнулся охотник. – Вам как об стенку горох. Или не понимаете, что тут происходит?
Находившийся на собрании народ одобрительно загомонил. Совет прекрасно понимал, что власть их сейчас висела на волоске.
– Начнем завтра, – снова поднялся Тарас. – Выберем из народа самых выносливых – и вперед. Распорядитесь раздать необходимый инвентарь. А будете упираться, мы объявим новое голосование и вернем старый Совет. Кто «за», ребята?
В небольшом зале поднялся лес рук. Боровиков нервно сглотнул и оглядел сидевших по обе стороны коллег.
– И еще я требую, чтобы деда вернули в Совет! – подала голос Лера.
– С какой такой стати? – вклинился Витек.
– А с той, что его сместили с должности незаконно. Мы вернулись. И он оказался прав.
– Ну, хорошо, хорошо, – постучав молоточком, Боровиков кое-как призвал присутствующих к тишине. – Мы обсудим это на следующем собрании.
– Нет, сейчас.
– Вы заговариваетесь, Степанова.
– Сейчас, – упрямо насупилась Лера, переглянувшись с хмурым Тарасом. Ох и влетит же ей после заседания. А плевать. – Или доставлять корабль в док будете сами, хоть наизнанку вывернитесь.
– Будь по-вашему, – неохотно согласился председатель. Народ действительно может начать роптать. Несогласные и так уже появились. – Александр Ерофеев восстанавливается в качестве члена Совета. Также мы распорядимся о выдаче необходимой техники. Но до момента, пока лодка не окажется в ангаре, все вы будете находиться под круглосуточным наблюдением, вам ясно?