– Мне нравится твоя грудь.
Рассмеявшись, он проворчал:
– Взаимно.
Выбор затрудняло то, что все его тело было идеальным. Рельефным, но не массивным, с широкими плечами и грудью и гладкой кожей. Я провела по ней указательным пальцем. Он не брил грудь и не обрабатывал ее воском, как модели в журналах или актеры, которыми я любовалась в те редкие ночи, когда зависала перед зомбоящиком. Грудь Уилла заросла темными волосами, а еще у него был гладкий живот и темная полоска, ведущая от пупка к…
Я нагнулась и провела по этой дорожке языком.
– Хорошо, – проворчал он, нетерпеливо ерзая подо мной. – О боже, да.
– И мне нравится вот это местечко, – сказала я, уклоняясь от его любимого маршрута и прижимая губы к бедру.
Приспустив его боксеры всего на дюйм, я вывела букву «Х» на внутренней стороне таза и «Б» чуть ниже. Усевшись, я оглядела надпись и расплылась в улыбке.
– Да, мне это нравится.
Подняв голову, Уилл увидел, что я написала на нем свои инициалы, и перевел взгляд на меня.
– Мне тоже.
Вспомнив, как я недавно отскребала с себя его расплывшиеся письмена, я поднесла маркер к большому пальцу и водила стержнем по коже до тех пор, пока подушечка не стала мокрой от чернил. Затем я прижала ее к телу Уилла как раз там, где выступала тазовая кость, и надавила так сильно, что он охнул, – и убрала руку, оставив отпечаток пальца.
Откинувшись назад, я залюбовалась своей работой.
– Черт, – прошипел он. – Наверное, ничего сексуальней со мной в жизни не делали, Ханна.
Его слова как будто сдвинули затычку в моей груди – я вспомнила, что были и другие, выкидывавшие разные сексуальные штучки и доставлявшие ему удовольствие.
Под его упорным взглядом я отвела глаза: мне не хотелось, чтобы он понял, какие мысли непрерывно крутятся у меня в голове. Мысли о «не-девушках». С Уиллом мне было хорошо. Я чувствовала себя сексуальной и прикольной, чувствовала себя желанной. Не стоило портить все размышлениями о том, что было до меня и что будет после. Да и, возможно, в те дни, которые мы не проводили вместе. Он никогда не говорил, что оборвал отношения с другими женщинами. Мы встречались почти каждый день, но все же не ежедневно. Если я что-то и знала об Уилле, так это то, что он ценил разнообразие и был достаточно практичен, чтобы оставить пути для отступления.
«Держать дистанцию, – напомнила я себе. – Секретный агент. Войти и выйти невредимой».
Уилл, усевшись подо мной, взасос поцеловал меня в шею, а затем перешел к мочке уха.
– Я должен оттрахать тебя.
Откинув голову, я поинтересовалась:
– Разве ты не сделал это ночью?
– Это было уже несколько часов назад.
У меня по коже побежали мурашки, и чай был снова забыт.
Было все еще прохладно, но в воздухе ощущалась весна. Появились первые листья и цветы, птицы щебетали в листве, а ясная лазурь неба обещала наступление теплых деньков. Весной Центральный парк всегда поражал мое воображение: невероятно, как такой огромный промышленный город ухитряется прятать сокровищницу цвета, воды и природы в самом своем сердце.
Мне хотелось подумать о том, что я должна сделать сегодня, и составить планы на пасхальные праздники, но у меня все болело, я устала и вдобавок рядом бежал Уилл, а это с каждой секундой отвлекало меня все больше.
Стук его ног по асфальту, ритм его дыхания… в результате я могла думать только о сексе.
Я помнила, как вздувались его мышцы под моими ладонями, как он поддразнивал меня, тихонько прося его укусить, – как будто делал это для меня. Как будто знал, что я хочу вырвать из него что-то, и, возможно, это что-то прячется у него под кожей. Я помнила, как посреди ночи он хрипло дышал мне в ухо, сохраняя четкий ритм, сдерживая собственный оргазм, казалось, часами, чтобы я могла кончить – снова, и снова, и снова.
Уилл задрал футболку и на бегу промокнул лоб, и в голове мгновенно вспыхнуло яркое воспоминание о том, как его пот капал мне на живот и как на вечеринке его семя блестело у меня на бедре.
Он опустил футболку, но я все еще не могла оторвать глаз от того места, где только что мелькнула полоска его живота.
– Ханна!
– Хм-м? – я наконец-то перевела взгляд на дорожку перед нами.
– Что происходит? У тебя опять этот остекленевший взгляд.
Я с шумом сглотнула воздух и на секунду зажмурилась.
– Ничего.
Стук его подошв замер, и чередование постельных сцен у меня в голове резко оборвалось. Но сладкая боль между ног никуда не делась и ничуть не пошла на убыль оттого, что Уилл склонился и заглянул мне в лицо.
– Не надо так.
Набрав в грудь воздуха, я выдохнула:
– Ладно, я думала о тебе.
Голубые глаза пристально изучили мое лицо, прежде чем взяться за остальное: мои соски, вставшие торчком под его слишком большой футболкой, живот, сведенный судорогой, подламывающиеся ноги и мышцы между ними, напрягшиеся так, что мне пришлось сжимать их еще сильнее, лишь бы как-то облегчить боль.
По его лицу пробежала легкая улыбка:
– Так ты сейчас думала обо мне?
На этот раз, закрыв глаза, я так и стояла, зажмурившись. Уилл говорил, что моя сила в прямоте, но на самом деле я просто чувствовала себя лучше, когда вываливала ему все.
– Я еще никогда и никем не была так увлечена.
Моим основным качеством всегда была целеустремленность. Но теперь весь мир заслонили страсть и желание, и я никак не могла насытиться.
Уилл молчал очень долго. Когда я вновь решилась посмотреть на него, он мерил меня задумчивым взглядом. Мне хотелось, чтобы он пошутил или подколол меня, выдал какую-нибудь пошлость и вернул нас к исходным позициям.
– Расскажи поподробней, – в конце концов шепотом попросил он.
– Раньше у меня никогда не возникало проблем с концентрацией и выполнением поставленных задач. Но теперь… я думаю о тебе… – тут я резко замолчала. – О сексе с тобой. Все время.
Никогда еще собственное сердце не казалось мне таким громадным, как будто оно заполнило всю грудь и бьется сильно и тяжело. Это мне даже нравилось – в присутствии Уилла я вспоминала о том, что сердце было мышцей, и мое тело отчасти было предназначено для страсти и животного секса. Но не для эмоций. Определенно не для них.
– И? – продолжал он.
Ну что ж, отлично.
– И это меня пугает.
Губы Уилла дрогнули, пряча ухмылку.
– Почему?
– Потому что ты мой друг… ты стал моим лучшим другом.
Его лицо смягчилось.
– Разве это плохо?
– У меня не так уж много друзей, и я не хочу испортить наши с тобой отношения. Это важно.
Он улыбнулся и отвел прядь волос, прилипшую к моей потной щеке.
– Да, важно.
– И я боюсь, что вся эта авантюра – «друзья с бонусом в виде секса» – накроется медной сиськой, как говорит Макс.
Уилл рассмеялся, но ничего не ответил.
– А ты не боишься? – спросила я, вглядываясь в его лицо.
– Того, чего боишься ты? Нет.
Что это вообще значило? Обычно мне нравилась сдержанность Уилла, но сейчас так и подмывало его придушить.
– Значит, ты мой лучший друг. Но разве не странно все время представлять своего лучшего друга голым? И себя голой…. нас обоих голыми, и непрерывно думать о том, что ты заставляешь меня чувствовать, когда мы оба голые? О том, что, надеюсь, и я заставляю чувствовать тебя? Я постоянно об этом думаю.
Уилл шагнул ко мне и положил одну руку мне на бедро, а вторую – под подбородок.
– Это не странно. И, Ханна…
Он провел пальцем по жилке, бьющейся на моей шее, давая знать, что понимает, как это пугает меня. Сглотнув, я шепнула:
– Да?
– Ты знаешь, как для меня важна открытость в отношениях.
Я кивнула.
– Но… хочешь обсудить это прямо сейчас? Если ты хочешь, мы можем поговорить, – сказал он, ободряюще стиснув мое бедро, – но мы не обязаны это делать.
Меня иглой пронзила паника. У нас уже был этот разговор, и ничем хорошим он не кончился. Я испугалась, и он пошел на попятную. Сложится ли в этот раз по-другому? И что я отвечу, если он скажет, что хочет меня, но не только меня? Я знала, что скажу. Я скажу, что это больше меня не устраивает. И что, в конце концов… я брошу его.
Улыбнувшись, я покачала головой.
– Пока нет.
Уилл наклонил голову и прижал губы к моему уху.
– Хорошо. Но в этом случае я должен сказать тебе, что ни с кем мне не было так хорошо, как с тобой.
Он тщательно выговаривал каждое слово, как будто испытывал на прочность перед тем, как пустить в дело.
– И я тоже думаю о сексе с тобой. Очень часто.
Меня не слишком удивило то, что и он думает о сексе со мной – это было предельно ясно, учитывая его последние комментарии. Но я подозревала, что ему хотелось со мной таких же ясных, четко очерченных, практически контрактных отношений, как с другими женщинами, – все обсудить и вывести некое бесстрастное обоюдное соглашение. Просто я не знала, означает ли это для Уилла секс с большими… или меньшими обязательствами. В конце концов, если ему со мной было лучше, чем с другими, это предполагало существование этих других, ведь так?
– Я понимаю, что у тебя могут быть… планы на эти выходные, – начала я.
Уилл нахмурился, разочарованно или недоуменно, так и не разобравшись, я понеслась дальше:
– Но если они есть и ты хочешь от них избавиться, или их у тебя нет, но ты хотел бы их иметь, тогда ты можешь поехать к нам домой на Пасху.
Отстранившись, он растерянно взглянул мне в лицо.
– Что?
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной. У мамы на Пасху всегда потрясающий стол. Мы можем выехать в субботу и вернуться в воскресенье после обеда. Так у тебя есть планы?
– Э-э… нет, – ответил он, покачав головой. – Никаких планов. Ты серьезно?
– Тебя это не смутит? – спросила я.
– Нет, точно не смутит. Будет здорово повидаться с Дженсеном и с твоей семьей.
В его глазах вспыхнули озорные огоньки.
– Я понимаю, что, возможно, не стоит сообщать твоей родне о наших последних сексападах, но пока мы там, можно мне будет хотя бы попялиться на твои сиськи?
– Наедине? – спросила я. – Возможно.
Он с задумчивым видом постучал пальцем по подбородку.
– Хм-м-м… сейчас ты окончательно решишь, что я маньяк, но… как насчет твоей комнаты?
– Моей детской? Ну ты и извращенец, – сказала я, покачав головой. – Но возможно.
– Тогда я в деле.
– И это все, что потребовалось? Сиськи? Тебя так легко уговорить?
Нагнувшись, Уилл поцеловал меня в губы и шепнул:
– Если спрашиваешь, то все еще недостаточно меня знаешь.
Уилл появился у меня в субботу утром, припарковав древний «Субару-Аутбэк» зеленого цвета на пятачке рядом с пожарным гидрантом. Заломив брови, я перевела взгляд с этой рухляди на него. Он с самым гордым видом крутил на пальце ключи от машины.
– Очень мило, – бросила я, вернувшись в прихожую, чтобы забрать сумку.
Взяв у меня багаж, Уилл поцеловал меня в щеку и озарил широкой, одобрительной улыбкой.
– Правда? Я держу ее в гараже. И очень по ней скучаю.
– Когда ты в последний раз водил эту машину? – поинтересовалась я.
Уилл пожал плечами.
– Давненько.
Я спустилась за ним по лестнице, стараясь не думать о пункте нашего назначения. В тот момент, когда я приглашала Уилла, это показалось мне великолепной идеей, но сейчас, по прошествии недели, меня беспокоила реакция родни. Смогу ли я сдержать свою глупую ухмылку и не запускать руки ему в штаны? С трудом отведя взгляд от его задницы, я поняла, что шансы не слишком велики.
Он выглядел просто божественно в своих любимых джинсах, в футболке со «Звездными войнами», заношенной как раз до идеального состояния, и зеленых кроссовках. И, похоже, был расслаблен настолько же, насколько я нервничала.
Мы пока не обсуждали, как будем вести себя по приезде. Моя семья знала, что мы общаемся, – в конечном счете, это была их идея – но то, что происходило сейчас между нами, в их план определенно не входило. Я надеялась, что Лив сумеет сохранить наш секрет, потому что, если Дженсен узнал бы, какие штуки Уилл проделывал с телом его младшей сестренки, дело вполне могло дойти до драки. Или в лучшем случае до крайне неприятной беседы. Легко было держать все под контролем, пока мы оставались в городе. Но, приехав домой, мы неизбежно должны были столкнуться с тем фактом, что Уилл – лучший друг Дженсена. Я не могла вести себя так, как здесь, словно он… принадлежит мне.
Уилл положил мою сумку в багажник и распахнул для меня пассажирскую дверцу, не упустив случая прижать меня к машине и медленно, вдумчиво поцеловать.
– Готова?
– Ага, – сказала я, приходя в себя после очередного маленького откровения.
Оказывается, мне нравилось ощущать, что Уилл принадлежит мне.
Он с улыбкой смотрел на меня, пока до нас обоих не дошло, что еще несколько часов поездки мы можем не скрывать свои чувства.
Уилл еще раз поцеловал меня, что-то ворча в мои губы, и нежно пощекотал языком мой язык, после чего отступил, чтобы я могла сесть в машину.
Обойдя свое антикварное авто, он залез на водительское сиденье и тут же заявил:
– Знаешь, а мы могли бы отложить отъезд на пару минут и устроиться сзади. Я бы мог разложить сиденье, чтобы тебе было удобно. Я знаю, что тебе нравится широко раздвигать ноги.
Я с ухмылкой закатила глаза. Уилл, чуть пожав плечами, повернул ключ зажигания. Машина с ревом завелась. Уилл переключил передачу, весело подмигнув мне перед тем, как надавить на газ. Мы дернулись вперед и заглохли, не проехав и нескольких футов.
Уилл нахмурился, но все же снова завел мотор и со второго раза ухитрился плавно вписаться в уличный трафик. Вытащив его мобильник из подставки для стаканов, я принялась выбирать музыку. Он смерил меня неодобрительным взглядом, но ничего не сказал и отвернулся, чтобы следить за дорогой.
– Бритни Спирс? – расхохоталась я, и Уилл, не глядя, поспешно вытянул руку, чтобы отобрать у меня телефон.
– Это плейлист моей сестры, – буркнул он.
– Ну коне-е-е-е-ечно.
Мы добрались до светофора на Бродвее, и машина снова заглохла. Уилл злобно закашлялся, но снова ее завел. Когда «Субару» вновь заглохла пару минут спустя, он выругался.
– Ты уверен, что знаешь, как с ней обращаться? – ухмыльнулась я. – Или ты так долго был ньюйоркцем, что забыл, как водить?
Он яростно зыркнул на меня.
– Было бы намного легче, если бы мы сначала перепихнулись на заднем сиденье. Это помогло бы мне прочистить мозг.
Покосившись на лобовое стекло, а затем вновь на Уилла, я с улыбкой нырнула ему под руку и принялась расстегивать молнию на его джинсах.
– Кому нужно заднее сиденье?
16
Я заглушил мотор. Затихающий шум двигателя эхом разнесся в тишине. Ханна спала на соседнем сиденье, прислонив голову к пассажирскому окну. Мы припарковались на окраине Бостона перед домом Бергстремов с широким белым крыльцом и кирпичными стенами. На нас смотрели фасадные окна с голубыми ставнями, а сквозь стекла угадывались тяжелые кремовые шторы. Это был большой и красивый дом, и у меня самого с ним было связано столько воспоминаний, что я даже не мог представить чувства Ханны.
Я не был здесь уже года два с тех пор, как мы с Дженсеном решили как-то летом нагрянуть на выходные и навестить его предков. Никого из младшего поколения мы не застали, так что наслаждались тишиной и покоем. Большую часть времени мы провели на задней веранде за чтением, прихлебывая джин-тоник. Но сейчас я припарковал машину перед домом Бергстремов, сидя рядом с сестренкой своего лучшего друга, которая, отметим, провела со мной в машине два блестящих раунда орального секса. Последний закончился меньше часа назад. Мне пришлось так сжимать руль, что побелели костяшки пальцев, а мой член настолько глубоко проник в ее глотку, что, кончив, я почувствовал, как она глотает. У нее явно был природный талант к минету. Ханна думала, что нуждается в дальнейших инструкциях, и я с радостью поддерживал это заблуждение, лишь бы она попрактиковалась на мне еще пару раз.
В городе я крутился, как белка в колесе, и мне легко было забыть о связи с Дженсеном и о семейных связях. А заодно и о том, что в связи с нашими отношениями они-прикончат-меня-если-узнают. Меня так ошеломило упоминание об истории с Лив, потому что я считал это делами давно минувших дней. Но в эти выходные мне предстояло столкнуться лицом к лицу со всеми фрагментами семейной хроники: краткой любовной связью с Лив, дружбой с Дженсеном, стажировкой у Йохана да еще и попытаться скрыть мое увлечение Ханной.
Я положил руку ей на плечо и легонько тряхнул.
– Ханна.
Она чуть вздрогнула, просыпаясь, но в первую очередь ее взгляд упал на меня, и по сонному лицу расплылась радостная улыбка. Ханна улыбнулась так, словно ничего прекрасней в жизни не видела, и пробормотала:
– М-м-м, привет.
От этой реакции у меня в груди мгновенно потеплело.
– Привет, Сливка.
Застенчиво улыбнувшись, Ханна потянулась, повернула голову и посмотрела в окно. Увидев, где мы припарковались, она испуганно заморгала и села ровнее, опасливо оглядываясь.
– Ох! Мы уже на месте.
– Да, на месте.
Когда Ханна вновь обернулась ко мне, в ее глазах мелькнула паника.
– Это будет сумасшедший дом, верно? Я буду пялиться на твою ширинку, и Дженсен заметит, что я пялюсь на твою ширинку, а потом ты уставишься на мою грудь, и это тоже кто-нибудь заметит! А что, если я прикоснусь к тебе? Или… – тут ее глаза широко распахнулись, – если я тебя поцелую?
Накрывший ее приступ паники значительно меня успокоил. Очевидно, чувствовать себя дураками нам полагалось только по очереди.
Покачав головой, я сказал ей:
– Все будет хорошо. Мы приехали как друзья. Мы навещаем твою родню как друзья. Поэтому никаких взглядов в сторону члена или сисек на публике. Я даже запасных штанов с собой не взял, чтобы не было искушения полюбоваться еще одной ширинкой. Договорились?