С кофе и припасами на дорогу я обошла всех и попрощалась. Семейство разбрелось по всему дому, но двое как сквозь землю провалились – мой брат и мой шофер.
Я направилась обратно к крыльцу, чтобы проверить, не стоят ли они у машины. Под ногами похрустывал гравий дорожки. Подойдя к гаражу, я остановилась, услышав голоса. Они четко разносились в прохладном утреннем воздухе, перекрывая и птичий щебет, и скрип ветвей наверху.
– Мне просто хочется знать, что происходит между вами, – произнес голос, наверняка принадлежавший Дженсену.
– Ничего, – ответил Уилл. – Мы просто общаемся. По твоей просьбе, смею добавить.
Я нахмурилась, вспомнив старую поговорку насчет того, что подслушивать не стоит, так как услышанное вряд ли вам понравится.
– «Общаемся» – это что, такой эвфемизм? – спросил Дженсен. – По-моему, ты очень близко с ней сошелся.
Уилл собирался что-то сказать, но вдруг замолчал. Я попятилась, чтобы мужчины не заметили протянувшуюся от моих ног длинную тень.
– Я встречаюсь с парой женщин, – начал Уилл, и я тут же представила, как он почесывает подбородок. – Но нет, Зигги в их число не входит. Мы просто хорошие друзья.
На меня словно опрокинули ведро ледяной воды. По коже побежали мурашки, а желудок ухнул куда-то вниз – хотя я прекрасно знала, что он только следует обговоренным нами правилам.
Уилл продолжил:
– Вообще-то я… хочу попробовать что-то большее с одной из них.
Мое сердце начало отбивать набат. Меня так и подмывало шагнуть вперед и остановить его, прежде чем он скажет лишнее. Но затем он добавил:
– Поэтому я думаю завершить отношения с другими. Кажется, впервые мне захотелось чего-то более серьезного… но эта девушка слишком осторожна, поэтому трудно сделать первый шаг и порвать со старыми привычками, понимаешь?
У меня подкосились ноги, так что пришлось прислониться к воротам. Брат что-то ответил, но я его уже не слышала.
Сказать, что атмосфера в машине была напряженной, – значит, ничего не сказать. Мы провели в дороге уже больше часа, а я едва ухитрилась связать два слова.
– Ты проголодалась?
– Нет.
– Температура нормальная? Не слишком жарко? Не слишком холодно?
– Нормально.
– Можешь ввести это в GPS?
– Ага.
– Не возражаешь, если я припаркуюсь и сбегаю в туалет?
– Давай.
Хуже всего было то, что я понимала – я веду себя грубо и несправедливо. Уилл сказал Дженсену только то, чего я требовала в своих правилах. До прошлой ночи я совершенно не ожидала, что он надумает встречаться только со мной.
Открой рот, Ханна. Скажи ему, чего ты хочешь.
– Ты в порядке? – спросил Уилл и быстро опустил голову, чтобы заглянуть мне в лицо. – Сегодня ты как-то подозрительно неразговорчива.
Развернувшись, я принялась рассматривать его профиль: щетинистый подбородок, губы, изогнувшиеся под моим взглядом в улыбке. Покосившись на меня пару раз, Уилл взял меня за руку и крепко сжал ее. Тут было намного больше, чем просто секс. Он стал моим лучшим другом. Он стал тем, кого мне хотелось назвать своим парнем.
При мысли о том, что все это время он спал с другими женщинами, меня слегка затошнило. Я была почти уверена, что после этих выходных он уже не станет встречаться с ними, потому что – боже правый – мы занимались сексом без презерватива. Если это не было поводом для серьезного разговора, то я уже не знаю, что было.
Я ощущала такую близость к нему – я чувствовала, что мы и вправду намного больше, чем просто друзья.
Я прижала ладони к глазам, ревнуя и нервничая… Боже, мне не терпелось разобраться во всем прямо сейчас. Почему я так легко обсуждала с Уиллом любые свои чувства, кроме тех, в которых нам надо было признаться друг другу?
Когда мы остановились на заправке, я принялась отвлеченно перебирать музыкальные записи на телефоне Уилла, мысленно пытаясь подыскать правильные слова. В конце концов мне удалось найти песню, которую мой игрок, по всей вероятности, терпеть не мог. Я с улыбкой следила за тем, как он повесил на место заправочный пистолет и подошел к водительской дверце.
Уилл забрался на сиденье, и его рука застыла над ключом зажигания.
– Гарт Брукс?
– Если он тебе не нравится, зачем ты хранишь эту запись? – насмешливо поинтересовалась я.
Что ж, неплохое начало.
Наконец-то я сказала что-то внятное, и это был шаг в верном направлении. Завести непринужденную беседу, подготовить почву и затем ринуться в наступление.
Он шутливо скривился, как будто съел какую-то гадость, а затем завел двигатель и начал отъезжать. В моей голове кружились слова: «Я хочу быть твоей. Я хочу, чтобы ты был моим. Пожалуйста, скажи, что ты не встречался с другими женщинами последние несколько недель, когда у нас все было так хорошо. Пожалуйста, убеди меня, что я все это не выдумала».
Я открыла его айтюнс, чтобы отыскать музыку получше – музыку, которая улучшит мое настроение и придаст уверенности в себе, и тут на экране вспыхнула смска.
«Извини, что не ответила вчера, не заметила твое сообщение! Да! Я свободна во вторник вечером и не могу дождаться нашей встречи. У меня? Люблю-целую. Китти».
Кажется, целую минуту я не дышала.
Выключив экран, я вжалась поглубже в сиденье, чувствуя, как кто-то сунул руку мне в глотку и вывернул наизнанку. В венах вскипел адреналин, смешанный со стыдом и злостью. Где-то в промежутке между вчерашним незащищенным сексом в доме моих родителей и нынешним утренним поцелуем в шею Уилл успел послать смску Китти и попросить о встрече во вторник.
Пока мы отъезжали от заправки и выбирались на шоссе, я смотрела в окно, а затем аккуратно положила мобильник на колени Уиллу.
Через пару минут он взглянул на экран, после чего молча отложил телефон.
Он явно заметил сообщение Китти, но ничего не сказал. И даже не выглядел удивленным.
Мне хотелось зарыться под землю.
Мы подъехали к моему дому, но Уилл не предпринял никаких попыток подняться ко мне. Я донесла сумку до входной двери, и мы с ним застыли в неловком молчании.
Он убрал с моей щеки выбившуюся из хвоста прядь волос, но я вздрогнула, и он быстро отвел руку.
– Ты точно в порядке?
Я кивнула.
– Просто устала.
– Значит, до завтра? Марафон в субботу, так что нам, наверное, стоит в начале недели пару раз пробежать дистанцию подлиннее, а затем отдохнуть.
– Хорошо.
– Так что, увидимся утром?
Мне внезапно мучительно захотелось удержать его, дать ему последний шанс, возможность признаться или, напротив, разъяснить мою огромную ошибку.
– Да, и… не хочешь зайти во вторник вечером? – спросила я, взяв его за руку. – По-моему, нам надо поговорить. О том, что произошло на выходных.
Опустив взгляд на мою руку, Уилл сплел свои пальцы с моими.
– А сейчас мы поговорить не можем? – спросил он, недоуменно хмурясь.
В конце концов, было только семь вечера и воскресенье.
– Ханна, что происходит? У меня такое чувство, что я чего-то не понимаю.
– Просто мы долго ехали, и я устала. Завтра мне надо задержаться в лаборатории до позднего вечера, но вторник свободен. Ты сможешь прийти?
Неужели мой взгляд был таким же умоляющим, как голос, твердивший и твердивший в голове: «Пожалуйста, скажи “да”. Пожалуйста, скажи “да”»?
Уилл облизнул губы и уставился сперва себе под ноги, а затем на собственную руку, сжимавшую мою. Казалось, я слышала, как утекают секунда за секундой. Воздух сгустился и стал таким вязким, что я едва могла дышать.
– Вообще-то, – сказал Уилл и на мгновение замолчал, словно все еще обдумывая ответ. – У меня позднее… дело. Встреча по работе. Во вторник у меня совещание, которое затянется допоздна.
Он запинался и совершенно явно лгал.
– Но я могу заехать днем или…
– Нет, не надо. Тогда просто увидимся завтра утром.
– Ты уверена? – спросил Уилл.
Мое сердце как будто сковал лед.
– Да.
– Ладно, тогда я… – он кивнул на дверь за спиной, – сейчас пойду. Ты уверена, что все в порядке?
Ничего не ответив, я молча смотрела на его ботинки. Уилл поцеловал меня в щеку и ушел, а я заперла дверь и отправилась прямиком в спальню. До утра мне не хотелось больше ни о чем думать.
Я спала как мертвая и проснулась от звонка будильника только без четверти шесть. Протянув руку, я нажала на кнопку и осталась лежать, глядя на подсвеченный синим циферблат. Уилл солгал мне.
Я попыталась найти этому рациональное объяснение, сделать вид, что это неважно, потому что официально мы еще не были парой… но и в этом ощущалась фальшь. Потому что, как бы я ни пыталась убедить себя в том, что Уилл – игрок и ему нельзя доверять, в глубине души… Наверное, я поверила, что субботняя ночь все изменила. Иначе мне не было бы так плохо. А он, очевидно, считал, что вполне нормально спать с другими женщинами, пока мы все не обговорили до конца и официально не объявили наши отношения «официальными». Я бы никогда не могла так запросто разделять секс и эмоции. Простого осознания, что я хочу быть только с Уиллом, хватало мне для того, чтобы хранить верность.
Мы оказались совершенно разными людьми.
Цифры передо мной расплылись, и я заморгала, пытаясь не расплакаться. Тишину разорвал повторный сигнал будильника. Пора было вставать и отправляться на пробежку. Уилл уже должен был ждать меня.
Но мне было все равно.
Я села лишь для того, чтобы выдернуть шнур будильника из розетки, а затем перевернулась на другой бок и снова заснула.
Большую часть понедельника я провела на работе, выключив телефон, и домой вернулась только поздно вечером.
Во вторник я вскочила еще до того, как прозвенел будильник, и отправилась в местный тренажерный зал с беговой дорожкой. Это не шло ни в какое сравнение с пробежками в парке за компанию с Уиллом, но сейчас мне было все равно. Разминка помогла мне дышать. Она помогла мне думать и выбросить из головы лишние мысли, например, о том, чем Уилл и кто-то другой – какая-то другая – займутся сегодня вечером. По-моему, я не бегала так никогда в жизни. А позже мне пришлось уйти пораньше из лаборатории, где накопилась куча дел: где-то около пяти я поняла, что за весь день не съела ничего, кроме йогурта, и почувствовала, что вот-вот свалюсь.
Когда я вернулась домой, Уилл ждал меня у двери.
– Привет, – сказала я, подходя к нему и замедляя шаг.
Он развернулся, сунув руки в карманы и долгое время просто смотрел на меня.
– У тебя что-то не так с телефоном, Ханна? – наконец спросил он.
Я почувствовала краткий укол вины, но затем выпрямилась и взглянула ему в глаза.
– Нет.
Стараясь держаться от него подальше, я подошла к двери и принялась отпирать замок.
– Тогда какого черта тут происходит? – спросил Уилл, заходя за мной внутрь.
Так, ладно. Значит, этот разговор произойдет сейчас.
Я покосилась на его одежду. Он явно пришел сюда прямо с работы. Я невольно подумала, что он забежал ко мне перед тем, как отправиться на встречу… с ней. Просто обходил территорию и проверял, все ли в порядке, прежде чем пойти на свидание с другой. Наверное, мне никогда не понять, как он может быть со мной таким страстным, трахаясь при этом с другими женщинами.
– Я думала, у тебя назначена поздняя встреча, – пробормотала я, поворачиваясь и бросая ключи на кухонный стол.
Поколебавшись, он несколько раз моргнул, после чего ответил:
– Да. На шесть вечера.
Я фыркнула.
– Ну конечно.
– Ханна, какого дьявола между нами происходит? Что я сделал не так?
Я обернулась, чтобы взглянуть на него… но в последний момент струсила и уставилась на галстук, свободно охватывающий его шею, и рубашку в полоску.
– Ты ничего не сделал, – ответила я, чувствуя, что сама разбиваю себе сердце. – Просто мне следовало быть честной насчет своих чувств. Или… отсутствия чувств.
Он широко распахнул глаза.
– Прошу прощения?
– Дома у родителей все было так необычно. И нас чуть не застукали, помнишь? Думаю, это меня здорово возбудило. И, может, я слишком увлеклась и сболтнула в субботу лишнее.
Отвернувшись, я принялась возиться с пачкой писем на столе. Мое сердце медленно, с шорохом осыпалось, как засохший цветок, и в груди оставалась одна пустота. Я выдавила улыбку и небрежно пожала плечами.
– Мне двадцать четыре, Уилл. Я просто хочу развлекаться.
Он заморгал и пошатнулся, словно я швырнула в него чем-то потяжелее слов.
– Я не понимаю.
– Извини. Я должна была позвонить или…
Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Моя кожа горела, а грудь сжимало так, словно ребра вдавились внутрь.
– Я думала, что могу это сделать, но я не могу. Эти выходные окончательно укрепили мое решение. Прости.
Уилл отступил на шаг и огляделся, как будто только что проснулся и понял, где находится.
– Понятно.
Затем, сглотнув, он провел рукой по волосам – и, как будто вспомнив о чем-то, поднял глаза.
– Это значит, ты не будешь участвовать в субботу в марафоне? Ты так упорно тренировалась, и…
– Я приду.
Кивнув, он развернулся, вышел за дверь и исчез – вероятно, навсегда.
18
Рядом с домом моей матери был холм, прямо перед поворотом на нашу подъездную аллею. Сначала дорога шла вверх, а потом следовал резкий спуск с очень плохим обзором. Мы привыкли сигналить всякий раз, переваливая через холм, но если люди проезжали там впервые, они не представляли всей сложности этого спуска и потом всегда рассказывали нам, насколько это было опасно.
Наверное, мне или маме следовало установить там обзорное дорожное зеркало, но мы так ничего и не сделали. Мама говорила, что ей нравится полагаться только на сигнал, нравится этот момент веры. Она настолько хорошо знала мое расписание и этот поворот, что ей не надо было проверять, свободна ли дорога впереди. Что касается меня, то я так и не понял, люблю или ненавижу это ощущение. Меня пугала необходимость полагаться на чистую случайность, пугала неопределенность, когда не видишь, что движется на тебя, но когда машина легко и свободно скатывалась по холму, я испытывал чистый восторг.
То же самое я чувствовал с Ханной. Она была моим слепым поворотом, моим таинственным холмом, и, похоже, мне так и не суждено было избавиться от опасения, что в один прекрасный день я не сумею избежать столкновения и разобьюсь вдребезги. Но когда она была близко, когда я мог коснуться ее, поцеловать, выслушать все ее сумасшедшие теории о девственности и любви, я испытывал чистейшую эйфорию, неповторимое сочетание покоя, восторга и желания. В эти секунды я совершенно забывал о том, что могу разбиться.
Мне хотелось думать, что ее сегодняшний заскок был просто помаркой, резким поворотом, который скоро перейдет в ровную шоссейную полосу. Хотелось считать, что наши отношения не закончились, толком не начавшись. Может, все дело было в ее молодости. Я попытался вспомнить, каким был сам в двадцать четыре, но мне представлялся только юный балбес, до упора торчавший в лаборатории, а затем ночь за ночью изощрявшийся с разными женщинами в совершенно безумных утехах. В каком-то смысле Ханна в свои двадцать четыре была намного взрослее, чем я тогда, – мы словно принадлежали к разным биологическим видам. Когда-то давно она совершенно верно заметила, что всегда знала, как быть взрослой, и ей надо научиться быть ребенком. И вот она с блеском сдала экзамен на свой первый детский скандал, послав меня к черту без всяких разумных объяснений.
Браво, Сливка.
Я посадил Китти в такси и вернулся на работу около восьми, намереваясь на несколько часов погрузиться в чтение и забыть обо всем остальном. Но, проходя мимо кабинета Макса по пути к себе, я увидел, что у него все еще горит свет, а сам Макс сидит за столом.
– Что ты тут делаешь так поздно? – спросил я, входя в комнату и прислоняясь к дверному косяку.
Макс, подпиравший голову руками, поднял взгляд на меня.
– Сара отправилась куда-то с Хлоей. Так что я решил задержаться на работе.
Он окинул меня изучающим взглядом, и уголки его губ поползли вниз.
– Я думал, ты ушел несколько часов назад. Зачем ты вернулся? Ведь сегодня вторник…
Секунду мы молча пялились друг на друга, чувствуя, что между нами повис невысказанный вопрос. Я уже целую вечность не проводил ночи вторника с Китти, так что Макс, похоже, и сам не до конца понимал, о чем меня спрашивает.
– Я сегодня встречался с Китти, – признался я. – Пару часов назад, и встреча была недолгой.
Макс сердито нахмурился, но я поднял руку и объяснил:
– Я пригласил ее в бар после работы…
– Уилл, серьезно, ты настоящий муд…
– Чтобы завершить наши с ней отношения, придурок, – яростно прорычал я. – Хотя мы никогда не говорили о чем-то большем, мне все-таки хотелось поставить ее в известность, что все кончено. Я уже сто лет ее не видел, но Китти по-прежнему каждый понедельник спрашивала, встретимся ли мы. Она все еще надеялась, и из-за этого у меня было такое чувство, будто я изменяю Ханне.
Даже от одного звука ее имени мой желудок свело. Сегодня мы все изрядно испортили. Я никогда еще не видел ее такой далекой, такой замкнутой. Сжав зубы, я уставился в стену.
Я знал, что она солгала, только не знал почему.
Кресло Макса скрипнуло. Он наклонился вперед.
– Так что ты тут делаешь? Где твоя Ханна?
Моргнув, я снова взглянул на Макса и только тут заметил, что с ним что-то не так. Он выглядел усталым, издерганным… в общем, совсем не похожим на обычного Макса, даже под конец длинного рабочего дня.
– А что с тобой? – спросил я, уклоняясь от ответа. – Такое впечатление, что по тебе прошелся асфальтовый каток.
Макс покачал головой и наконец-то рассмеялся.
– Друг, ты и понятия не имеешь. Давай возьмем Бена и пойдем глотнем пива.
Мы добрались до бара раньше Беннетта, но не намного. Не успели мы усесться за столик у задней стены, рядом с мишенями для дротиков и сломанным караоке, как в зал вошел третий участник попойки. На нем до сих пор был отглаженный темный костюм, но лицо выражало такую усталость, что я поневоле задумался, долго ли мы трое продержимся на ногах.