Рауф очень нравится баранина. Есть ее можно только с ферментами, но вкусно настолько, что игра, без сомнения, стоит свеч. Все без исключения рауф, работающие на Терре-ноль, безоговорочно предпочтут баранину любому другому мясу. Ясное дело, просто так баранину не достанешь, однако тот, кто ищет, всегда найдет — и боевики, конечно, давно приспособились. В пяти километрах ниже по реке располагался совхоз, в который боевики пару раз в неделю наведывались, чтобы купить мяса. Брали помногу, платили хорошо — и только одному богу известно, сколько барашков из многочисленного совхозного стада в результате «ушло налево» и превратилось в шашлык, который осмотрительные боевики жарили в лесу, чтобы не попадаться на глаза начальству.
Шашлыки без спиртного — даром потраченное время. Поэтому водку тоже добывали, но уже, конечно, не в совхозе, а в поселке. Разумеется, это было запрещено. Само собой, за спиртное можно было получить, как минимум, выговор. Но соблазн был слишком велик, чтобы перед ним устоять, поэтому гонцы отправлялись и в поселок тоже, причем зачастую днем, чтобы поспеть к завозу и взять то, что надо, до того, как это «то, что надо» расхватают местные алкаши.
Ит уже знал, что Кир смотрит на эти вольности сквозь пальцы, на шашлыки с группой не ходит, а за водкой мотается самостоятельно, и пьет один, и только один. Кир явно был на этой базе не впервые, «заповедные места» у него имелись свои, да и с питьем он особенно не усердствовал… или сумел устроить все так, чтобы не было заметно. По утрам он всегда был бодр, группу выводил на тренировку сам, не уповая на заместителя, и гонял своих так, что любо-дорого было на это смотреть. Ит и Скрипач решили, что на днях, пожалуй, стоит хотя бы пробежаться с группой, если Кир позволит — вдвоем оно, конечно, хорошо, но с группой веселее. Да и легенду следовало поддержать: большая часть команды Кира поверила версии о скоротечном романе начальника и этих двоих гермо. Это было на руку, потому что могло пригодиться впоследствии, на том же Орине. Ляпнет кто-нибудь что-нибудь, и, глядишь, потом от тестов откосить получится. Есть, мол, отношения, много кто видел, и вообще, дайте им отвод, они, может, что-то серьезное имеют в виду.
Сейчас ждали Берту. Звонили ей в Москву, узнали, что с фальшивкой все удалось, дело продвинулось и что Берта должна в скором времени приехать. Правдами и неправдами выклянчили у коменданта одноместный номер для нее в том же корпусе, в котором поселились сами — кому охота постоянно бегать туда-сюда?
Жизнь, в общем, потихоньку налаживалась и стала обретать подобие рабочего ритма. Тренировки, полеты, матчасть, беседы с Ри, работа с эмпатами… Примерно то самое, ради чего они этот выход и затевали, и боролись за назначение.
Но…
И Скрипач, и Ит ощущали, что появился какой-то новый фактор, который тревожил и не давал покоя. Что-то и впрямь изменилось. Сильно. И, видимо, бесповоротно.
* * *— Почему ты настолько уверен, что там что-то есть?
— Бертик, это элементарная логика.
— Ммм?
— Не «ммм», а там действительно что-то есть. Должно быть.
— Живое? — в голосе Берты звучало ехидство.
— О, боже… Да, Ольшанская. Живое. И разумное. По моему мнению, эти точки должны активироваться по тому же принципу, что и гексы. Их тоже можно «включить» каким-то образом. Включить и пройти дальше. Куда-то еще.
Роберта хмыкнула. Вытащила из большой алюминиевой кастрюльки очередной кусок мяса, насадила на шампур.
— Лук убери, гореть будет, — подсказал Скрипач.
— Не учи ученую.
— Доктор наук, блин. По шашлыкам. Дай сюда. — Скрипач решительно отобрал у нее шампур. — Не женское это дело, мясом заниматься. Иди вон лучше, подрессируй мелких вместе с Джесс. А еще лучше — отвлеки собаку хоть чем-нибудь.
Джей в процессе производства шашлыков принимал самое деятельное участие. Сейчас он лежал мордой к кастрюле, и провожал каждый кусок мяса, отправляющийся на шампур, настолько печальным взглядом, что сердце кровью обливалось. Хвостатому вымогателю в результате перепало уже три куска, но пес был большой, и ему этого было явно мало, чтобы наесться.
Лесная полянка, на которой обосновалась компания, находилась неподалеку от корпуса, поэтому на ней имелась пара лавочек, садиться на которые, правда, никто не рискнул, уж очень они были ветхие. В центре полянки стоял каменный мангал, больше похожий на какое-то языческое капище — странное сооружение из дикого камня, уродливое и гротескное. По сути это было низкое кольцо, сложенное из булыжников, в котором сейчас горели собранные в лесу дрова. Вечернее солнце освещало полянку, и погода стояла в самый раз. Жара уже прошла, сухо, тепло, в траве стрекочут многочисленные цикады и кузнечики, а со стороны пансионата доносится бравурная музыка, приглушенная деревьями — видимо, радист решил поразвлечь честную публику, и поставил что-то бодро-патриотическое.
Народу на полянке собралось превеликое множество, собственно, поэтому и решили не идти далеко — тащить через весь лес провизию на всю компанию не хотелось никому.
Пришла группа Роберты в полном составе — ассистентов Тимура и Артема тут же отослали в лес за дровами, а людям постарше поручили резать овощи.
Пришла группа Ри, причем Тринадцатый и Брид приехали верхом на Джее, которого всю дорогу за уши оттаскивали от здоровенной кастрюли, в которой еще со вчерашнего дня мариновалось мясо.
Пришли Ит и Скрипач, а с ними — Гревис, которого решили зазвать за компанию, и в благодарность за то, что разрешил тренироваться с группой. Гревис, впрочем, быстро нашел себе занятие: сперва притащил из леса три здоровенных бревна, на которых удобно было сидеть, а потом взял на себя шефство над огнем, оттеснив «интеллигентов», которые, по его мнению, сделать по-настоящему хорошие угли не смогли бы.
По сути дела, сейчас праздновали воссоединение старой команды — обе группы были знакомы (в команде Ри новой, по сути, была Джессика, но ее и так все знали, а в команде Роберты — Артем с Тимуром), работать вместе всем нравилось, и сейчас на полянке царило веселое оживление, которое вскорости грозило перейти, по словам Берты, в «тихое буйство». Ну и ладно, тоже, понимаешь, большие проблемы. Наработаемся еще. Можно вечерок отдохнуть, в конце концов?
Однако рабочие темы были слишком интересными, чтобы о них умалчивать. Вот и сейчас…
— Ри, ты опрощаешь, — выговаривала Ольшанская. — Живое и разумное — это как? Это кто именно? Цивилизация? Какая-то иная реальность? Осьминоги вон тоже живые, и что?
— Это не я опрощаю, а ты недоговариваешь, — возразил Ри. Щелкнул пальцами, подзывая собаку — Джей тут же поднялся с травы, подошел к нему, положил умную морду с грустными глазами хозяину на колени, а тот принялся почесывать пса за ухом. — Ты можешь сказать здесь и сейчас, что чувствуешь — ты? Вот ты, ты сама.
— «Ты», — передразнила его Роберта. — Я чувствую… Ри, черт возьми, я не знаю. Что-то. За этими точками что-то есть.
— Что именно?
— Понятия не имею!
— Оно одно, это твое «что-то»?
— Слушай, говорю же — не знаю! — Роберта рассердилась. — Женская интуиция.
— Мне гермовской интуиции хватает, — отмахнулся Ри, коротко глянув на Ит и Скрипача, сидящих на бревне в некотором отдалении и чем-то занятых. Скрипач помахал рукой, а затем показал кулак — мол, я все слышал.
— И что? Они часто ошибаются? — прищурилась Роберта.
— Редко, в том-то и дело. Бертик, ты пойми, я тебе верю, но я не могу сообразить, в какую сторону нам сейчас надо работать… Тринадцатый, а ну положи шампур, я сказал!!!
— Не ори на меня. — Тринадцатый, ростом чуть выше колена Ри, с вызовом посмотрел на своего начальника. — Меня попросили принести. А ты!.. Ну ты и хам, Ри Нар ки Торк!..
— Извини, — примирительно улыбнулся Ри. — Просто у меня бзик насчет вас двоих и колюще-режущих предметов.
— Я знаю. — Тринадцатый поудобнее перехватил шампур.
— А кто попросил-то?
— Рыжий, они не могут сургуч с вина отковырять…
— Где Брид?
— Черт его знает, где-то шляется.
Тринадцатый ушел. Ри проводил его рассеянным взглядом, потом почесал в затылке.
— Еще одна головная боль, — пожаловался он.
— Почему? — полюбопытствовала Роберта.
— Да потому, что они тоже «что-то чувствуют», и все уши мне уже прожужжали. Ты же знаешь, насколько они сильные…
Берта кивнула.
Мотыльки — Тринадцатый и Брид — были действительно более чем сильными эмпатами. Для них весь окружающий мир был как океан вибраций, тонких потоков, каких-то течений, постоянных изменений градаций тех величин, которые невозможно даже ничем измерить. Мало того, они филигранно умели «слушать» Сеть. Они могли «снять» выход Барда, например, за сутки до самого выхода — никто, кроме Мотыльков, не умел подобного. Снять и место, в котором Бард окажется, и его физическое состояние, и еще кучу других параметров… Мотыльков, всех, которых удалось в свое время спасти, ценили на секторальных и кластерных станциях на вес золота — потому что работали они на уровне Связующих, и при этом не были привязаны к определенному Барду.
— Еще одна головная боль, — пожаловался он.
— Почему? — полюбопытствовала Роберта.
— Да потому, что они тоже «что-то чувствуют», и все уши мне уже прожужжали. Ты же знаешь, насколько они сильные…
Берта кивнула.
Мотыльки — Тринадцатый и Брид — были действительно более чем сильными эмпатами. Для них весь окружающий мир был как океан вибраций, тонких потоков, каких-то течений, постоянных изменений градаций тех величин, которые невозможно даже ничем измерить. Мало того, они филигранно умели «слушать» Сеть. Они могли «снять» выход Барда, например, за сутки до самого выхода — никто, кроме Мотыльков, не умел подобного. Снять и место, в котором Бард окажется, и его физическое состояние, и еще кучу других параметров… Мотыльков, всех, которых удалось в свое время спасти, ценили на секторальных и кластерных станциях на вес золота — потому что работали они на уровне Связующих, и при этом не были привязаны к определенному Барду.
С Сэфес Мотыльки, впрочем, тоже работали очень охотно. Когда им это удавалось, конечно. Контроль Мадженты, как известно, еще малочисленнее, чем Контроль Индиго.
— А что-то конкретное они говорили? — Берта подперла щеку ладонью, прищурилась — прямо в глаза ей светило закатное солнце.
— Они просили посмотреть Москву.
— В смысле?.. А откуда они…
— Ольшанская, у тебя вопросы порой ну просто замечательные. Откуда? Вон, спроси у Брида, откуда. Оттуда. И никто, кроме них, не «ловит», что в Москве есть что-то. А они поймали. Были бы нормального размера, сами бы уже смотались, наверное. Разведчики. «Откуда», — передразнил он невесело. — Сейчас, подожди… Брид, пойди сюда! — позвал он. — Расскажи Берте все то, что рассказывал мне утром.
— А сам ты не мог? — Брид взобрался на бревно и сел рядом с ними. — Начальник, блин. Ладно. Бертик, смотри, что получается. Представь себе, что ты идешь по улице и находишься в самом ее начале. А в конце улицы упало что-то очень тяжелое. Ну очень. Железяка какая-то огромного размера.
— В смысле? — не поняла Берта.
— Ты не перебивай, ты дослушай. — Брид осуждающе покачал головой. — Она упала на землю, и… ты, не видя, что именно упало и как упало, можешь сказать, что там, в конце улицы, произошло?
— Нет, не смогу, — ответила Ольшанская. Встала с бревна, потом присела на корточки рядом с Бридом, чтобы лучше его видеть. — Скорее всего, я почувствую вибрацию и услышу звук.
— Верно, — кивнул Брид. — Но при этом ты не сможешь точно сказать, где упало это что-то, что именно упало, и…
— Я поняла, — согласилась Роберта.
— Так вот. Мы с Тринадцатым слышим эти звуки и чувствуем эти вибрации постоянно, — принялся объяснять Брид. — Но у нас нет возможности пройти всю улицу и посмотреть, что там на самом деле.
— А раньше… подожди, Брид, вы же раньше бывали у нас, и…
— А раньше этого в помине не было, — хмыкнул Брид. Развел руками. — Ну то есть что-то, может, и было, но не так. Как-то иначе. Машина была, но она не работала. А теперь работает. И мы ее слышим.
— Вот даже как. — Роберта задумалась. — У тебя нет мыслей, почему это произошло?
— Есть, — тут же отозвался Брид. — Машина заработала, потому что включатель собрали почти полностью.
— Чего? — опешила она.
— Того. Раньше у включателя не хватало деталей. Теперь почти все детали на месте, и он начал включать эту машину. — Брид соскочил с бревна. — И она стала работать. Но не в полную силу. Пока.
— Ничего не поняла, — покачала головой Ольшанская.
— А я тоже ничего не понимаю, — отозвался Брид. — По крайней мере, на данный момент — не понимаю. Но что-то железное падает постоянно, машина разогревается, и мы ничего не знаем до сих пор… Тринадцатый, куда?! Куда тебе в лес, Джесс нам запретила!..
Он бегом сорвался с места и рванул куда-то в сторону опушки.
— И что это было? — недоуменно вопросила Ольшанская.
— Игра в угадайку, — неприязненно отозвался Ри. — Вот эту чушь они мне рассказывают трое суток. По очереди. И настаивают на поездке в Москву.
— Ну давайте завтра съездим, — предложила Роберта. — Впятером. Ты, Джесс, ребята, я… А, ну и этих возьмем. Всемером, в таком случае. А Джея оставим с Криди, зачем собаку мучить?
— Твоя правда. Берта, аппаратура есть?
— Кое-что есть, но если бы твоя…
— Мою тоже возьмем. «Беты» возьмем. И вторую лодку, на одной не поместимся, они громоздкие.
Роберта задумалась, что-то прикидывая.
— Ит, вы завтра в Москву сможете? — спросила она в пространство. Знала — услышит. Для них это в большей степени игра: с какого расстояния они вообще могут брать речь на слух, она точно не знала, но сейчас и вот так, метров с двадцати — за милую душу.
— Сможем. — Ит подошел к ним. — Я только вечерком к Семену тогда загляну, отменю вылет на завтра, хорошо? А то неудобно получится. Вы что-то решили?
— Ничего мы пока что не решили. — Ри нахмурился. — Проверим точку, которая в черте города, вечером обратно.
— Не успеем, — покачал головой Ит. — В городе переночуем. Ты сам посмотришь, или у Берты, или у нас… места достаточно.
Ри покивал.
— А нас сегодня кормить будут или нет? — поинтересовался он словно бы невзначай. — Или вы все мясо отдали собаке?
— У тебя не собака, а большой белый проглот, — рассердился Ит. — Ты говорил, что ты его воспитывал. Это называется воспитание? И вообще, ты его в принципе кормишь? Он съел черт-те сколько мяса. Он съел хлеб. Он трескает сушки. Он, черт возьми, яблоко слопал, целиком, с кожурой и семечками! Кир решил поприкалываться, потому что даже он, рауф, знает, что собаки не едят яблоки, а твоя собака почему-то ест, и еще добавки просит!..
— Так, все, — Ри решительно поднялся. — Я немедленно прекращаю этот балаган. Хватит совать ему всякую дрянь! Где они? Куда вы дели мою жену и мою собаку, изверги?! Джесс!.. Джессика!..
Он решительным шагом направился куда-то в сторону костра, и вскоре оттуда донесся взрыв смеха и веселый голос Скрипача, объясняющего что-то про то, чем положено кормить женщин и собак.
— Ит, тебе уже рассказали про большую машину и падающую железку? — поинтересовалась Роберта.
— Рассказали, — покивал тот. — Только к этим откровениям не хватает переводчика. Я лично ничего не понял, — признался он. — Или… нет, не понимаю. Пытался у Тринадцатого добиться, что он имеет в виду под включателем, и едва не схлопотал шампуром в глаз. Потому что, как мне кажется, они сами не понимают.
— Думаешь?
— Они умеют говорить вполне конкретно, я их все-таки давно знаю. А сейчас не говорят. Или вот так, загадками, или вообще отмалчиваются. Не знаю… Ладно. Пошли мясо есть, а то Гревис с Джеем оставят нам только пустые шампуры.
* * *Утром отправились в город. Маршрут на этот раз был другой. Предполагалось дойти до Московского моря, там проскочить до Обручевской набережной, а уже оттуда отправиться или пешком, или на чем-то рейсовом до Балаклавки.
— Там от Калужской близко совсем, можно или через лес проскочить, или по улице пройти, — объясняла Берта. — Ну а потом, как вариант, можно будет на лодке до дома добраться, но по каналам. Дольше получится.
— Дольше — это не то слово. — Скрипач с досадой покачал головой. — Это сначала переть до Очаковки по трем каналам, потом всю Очаковку, потом до Лужников, и только потом домой. Я эту речку ненавижу! От нее всегда несет помойкой.
— К сожалению, да, — покивала Берта. — Но других вариантов нет.
— Плохо то, что сейчас придется через Захарово пилить, — поморщился Ит. — Тоже то еще веселье…
В результате на дорогу убили почти четыре часа. Ит обратил внимание, что от местных скоростей они все-таки отвыкли, ох и отвыкли. Неспешность эта раздражала порой ужасно, особенно в первый месяц пребывания на Терре-ноль. Для того чтобы преодолеть пустяковое, в общем-то, расстояние, требовалось убить в десять раз больше времени, чем обычно.
«Но… но что-то в этом тоже было», — думал он, сидя на руле и меланхолично разглядывая берега. Дорога — хорошая штука. Дает время подумать, поразмыслить над какими-то важными вопросами, привести мысли в порядок. Вот сейчас, к примеру.
«Мне не хочется туда, — понял он. — Мне совершенно туда не хочется, и в то же время — хочется. Откуда этот парадокс, и что именно такое я чувствую? С этим местом что-то связано. Что-то неприятное. Очень неприятное. И в то же время — оно привлекательно для меня. Чем?»
— Рыжий, — тихонько позвал он. — Слушай, ты не открывал старые считки?
— Не-а, — отозвался тот. — Тебе тоже не по себе, что ли?
Ит кивнул.
— Надо, наверное, открыть и посмотреть, что было на этом месте, — предположил он. — Потому что по ощущению там что-то действительно важное.
— Не хочу, — поморщился Скрипач. — Во-первых, мы будем очень долго искать точку в архиве. Во-вторых, я не помню ни одной считки, которая шла бы меньше десяти часов. В-третьих, я сто процентов захочу запить то, что увижу, а мы с тобой решили не пить, если помнишь. И, в-четвертых, и у тебя, и у меня после этих «открытий» срывается крыша, а нам сейчас это совсем ни к чему.